Жертва

      В текущих обстоятельствах Лестеру оставалось лишь покориться своей судьбе. Сделать то, что он, как оказалось, и так совершал всю свою жизнь, путь и неосознанно. Это не был вопрос доверия Изабелле, или же тем более собранию масок, но самому Императору который, как отчаянно хотелось верить дворянину, присмотрит за своим верным солдатом. Ведь помочь выйти из этой ситуации, хотя бы не полностью разгромленным, могли исключительно высшие силы.       На выходе из апартаментов принцессы, Лестера встретил пожилой хирургеон, одетый столь же богато как и сам дворянин, но судя по лёгкому акценту бывший иномирцем. Изабелла настояла на осмотре, сказав лишь про потерю сознания — старик в свою очередь проявив проницательность не стал расспрашивать лишних подробностей. Все вопросы которые он задал были сформулированы таким образом, чтобы отвечая на них Лестер даже случайно не мог сообщить ничего компрометирующего: «Небесный Пик» очевидно прилагал все усилия для сохранения спокойствия и доверия своих гостей. Сам осмотр не занял много времени, равно как и не дал никакого объяснения произошедшему. Хирургеон смог сказать только о незначительном нарушении баланса телесных жидкостей и о том что в данный момент здоровью Лестера ничего не угрожает, напоследок настоятельно порекомендовав соблюдать режим сна и не пропускать приёмы пищи. Последнее он почему-то сообщил Изабелле, так что та, язвительно улыбнувшись, ответила что обязательно проследит за этим.       Дальнейший спуск вниз прошёл в странном смятении. Даже напряжении. Не из-за присутствия принцессы или её телохранителей, но от того что сам Лестер был вместе с ними. Их видели вместе спускающимися на лифте, вместе идущими по коридору к выходу из башни. Если раньше он мог хотя бы надеяться что об их более близком знакомстве никто посторонний не узнает, то сейчас, сев вместе с ней в одну мото-карету он мог быть уверен, что уже к вечеру вся столица будет сплетничать о том как Изабелла вот-вот загубит ещё одного наивного ухажёра. И может быть они на самом деле будут правы.       Она села напротив Лестера, расположись в таком же удобном и мягком кресле обтянутом кремовой кожей. Плавным, и прежде всего привлекающим внимание, движением закинув ногу на ногу Изабелла смотрела не на проплывающие в затемнённом окне узкие улочки Коронели, а на своего спутника, неотрывно изучая его своими проницательными глазами. С таким пристальным вниманием, подавленность и смятение, вновь овладевшие Лестером, совершенно точно не могли остаться незамеченными. — Как ты себя чувствуешь? — Наконец произнесла она, нарушив затянувшееся молчание, бывшее впрочем лёгким и удивительно комфортным. — Хирургеон уже спрашивал у меня это полудюжиной разных способов. — Лестер попробовал улыбнуться. — Мой ответ всё тот же — вполне нормально.       Изабелла едва уловимо вздохнула и опустив взгляд положила одну из ладоней на седенье возле себя, задумчиво проведя пальцами по мягкой коже. Дворянин чувствовал что он вполне мог бы сесть там же, рядом с ней. Она совершенно не была бы против, пересядь он туда даже сейчас, но Лестер оставался неподвижен, в основном рассматривая прохожих в окне или собственную шляпу лежащую у него в руках. — После того как мы сели за один стол, ты совсем ничего не помнишь? — Нет. Как я уже говорил.       Она вновь подняла на него взгляд, на этот раз не внимательный, не насмешливый, не повелевающий, но сочувственный и сострадательный. Никто бы не смог изобразить его нарочно, по крайней мере именно так его прежде всего и оценил дворянин. — Лестер. — Тихим и неожиданно неуверенным тоном начала она. — Я переживаю, что это могло произойти из-за меня. Из-за дурацкой ягоды. Это была только моя идея, а значит и я виновата. Я не хотела причинить тебе вред, никаким образом, не хочу этого и сейчас. И с учётом обстоятельств это прозвучит очень глупо и наивно, но… Если это моя, вина, то… — Она промолчала пытаясь подобрать какие-то иные слова борясь с собственным характером. — Прости меня.       Ей редко приходилось просить у кого-либо прощения. Как принцессе ей это было совершенно не положено. И уж тем более у кого-то с кем она была по настоящему знакома лишь с прошлого вечера. Но на самом деле знали друг друга они уже очень давно, с того самого момента как сестра Аврелия задумала осуществить свою комбинацию. Были предрасположены друг к другу, считали черты характера друг друга добродетельными. Она не знала, что Лестер испытывает особенную слабость к открытости и искренности, но подсознательно чувствовала, что это единственный способ получить его доверие. В котором она, сама не понимая почему, остро нуждалась.       Начав общаться с Виктором, согласившись принять участие в деле, Лестер начал перенимать какие-то черты своего наставника. Вначале — совершенно неосознанно. Но когда пришло время вновь для публики становиться Лестером Морром, наследником древней и великой династии, он неожиданно испытал отвращение. К самому себе. В тот момент, когда его собственное лицо стало не более чем маской, он наконец получил возможность посмотреть на себя со стороны, оценить свои привычки, свои представления о мире, свои ценности. Каким же наивным идиотом он был всё это время, живя с гордо поднятой головой, свято убеждённый в нерушимости мира вокруг него, ведь строился он на непогрешимых идеалах чести, доблести и долга. Но взглянув на себя со стороны, он увидел всё сословие. А за ним — и весь Нова Порту. Лицемерие, нахальство, упадок. Те добродетели которым с детства Лестера учил отец не должны касаться этой грязи, они не должны подвергнуться порчи. Они — единственное, что осталось неприкосновенным за эти ужасные дни. И похоже, что единственный способ поддерживать их чистоту, а через них хоть малейшую надежду на чистоту своей души, это применять их обдуманно и осторожно, лишь там где это действительно необходимо. Для всех остальных — закон, а в данном случае… Долг.       Уведя в сторону шляпу, Лестер едва подался вперёд, а затем протянул ей свою руку с раскрытой ладонью. Через мгновение, её пальцы осторожно коснулись его, а затем, мягко скользнув дальше остановились у его кисти. Их ладони соединились, а пальцы сомкнулись. На её лице мгновенно засияла улыбка, а глаза загорелись игривым азартом.       Вот и всё, теперь он один из них. Ничем не отличимый от сестры Аврелии или Виктора. Расчётливо и хладнокровно использующий самые чистые и светлые чувства других. И не испытывающий каких-то непереносимых мук из-за этого. — Но заметь, про будущее я ничего не говорила. — Словно придя в себя Изабелла продолжила говорить своим привычным властным тоном. — Так-что знай, будешь плохо себя вести — моя рука не дрогнет. — В договорах всегда есть этот незаметный пункт. — Лестер ответил улыбкой, открытой и почти что естественной.       Она задержала свою руку в его ладони ещё на несколько мгновений, а затем, мягко освободившись, бесцеремонно забрала его шляпу, тут же начав разглаживать яркие перья экзотических птиц. Ей нужно было чем-то занять руки. Скрыть напряжение? Или волнение? В любом случае, дворянин не был против и формальности ради отрицательно мотнув головой вновь откинулся на спинку своего мягкого кресла. Теперь происходящее в окне его совершенно не интересовало. — Так о чём я тогда говорил? В своём памятном беспамятстве.       Она ответила оценивающим взглядом. Сомневающимся взглядом. Но сомневающимся отнюдь не в нём. — О разных вещах. Но в основном о своём недовольстве. — Честно сказать, в последнее время я недоволен очень большим количеством вещей. — Да, именно так. — Она улыбнулась, растерянно и неловко. — Особенно мне запомнился твой вывод о том, что верность церкви и верность Императору — это на самом деле разные вещи. — Я действительно так сказал? — И красочно описал реакцию духовенства на твоё пожертвование. Как ты там сказал… Слетелись словно навозные мухи на… — Какого я оказывается невысокого о себе мнения. — Нет, — она вновь искренне улыбнулась и взмахнула шляпой — под этим ты имел ввиду соларии. — Тогда всё отлично. — С показной невозмутимостью ответил Лестер на этот раз вызвав у неё непродолжительную, но яркую вспышку смеха. — От этих слов ты не отказываешься? — Если ты говоришь правду, а я верю в то что ты говоришь правду, — он вновь слегка наклонился вперёд не побоявшись задержать взгляда на её глазах — то как я могу пытаться убеждать тебя в том, что ты не слышала моих слов, которые ты на самом деле слышала. — Значит, ты сам с собой… Согласен? — Я согласен с вами, в плане того, что пару вещей на Нова Порту можно было бы и поменять.       Она вновь ответила улыбкой, на этот раз удовлетворённой. И доверительной. В тоже время вновь принявшись разглаживать перья. — Меня очень беспокоит один момент. Скажи, я что-то рассказывал про свою семью? — Переживаешь, не выдал ли каких секретов отца? — Именно. — Не переживай. Не выдал. — Она промолчала, в это время пробежавшись взглядом по его лицу. — Как я уже говорила, эта треклятая ягода делает твою личность ярче и выразительней. Верность и лояльность — несомненно твои очень важные черты. Поэтому вчера ты ни разу не упомянул ни родителей, ни своих сестёр, ни чего-либо касательно их дел. — Что же, хорошо что я такой. — Очень хорошо. — Следом протянула Изабелла. — И касательно дел. Полагаю, мне нужно напомнить тебе кое-что. — Дел Ложи? — Дел Ложи. — Согласно кивнула она. — Среди министров отца наибольшие опасения у нас вызывает королевский казначей. Барон Гаспар де Пальма. — Гуль. — С неожиданно возникшим отвращением процедил Лестер.       Но услышать его имя как противника ложи было удивительно, ведь казалось бы он был воплощением всего того, к чему они и стремились: унаследовав свои титулы в достаточно юном возрасте, он не захотел прозябать в праздности на Нова Порту, а потому вложил всё своё состояние в экспедицию одного Вольного Торговца. И вместе с ним отправился к далёким звёздам. Вложение оказалось выгодным и через десяток лет, назад он вернулся кратно богаче, чем до этого. Однако вместе с золотом, он привёз и неизлечимую болезнь, превратившую его в подобие живого трупа, гниющего заживо. Это сделало его затворником покидающим своё имение в пригороде столицы лишь по самым важным делам. А вокруг него разумеется начали расползаться самые пугающие слухи. Ведь каждый знает, что уродство тела происходит от уродства души. — Да, Гуль. — Изабелла согласно склонила голову. — Мне думалось он с вами заодно. Инициатива, авантюризм, тяга к звёздам. Всё то, о чём мне вчера говорили твои друзья маски. — А ещё амбициозность и алчность. Подобно де ла Веге все свои благие устремления он распространяет исключительно на самого себя. Но что гораздо хуже — он весьма способен в этом. — Вы пытались с ним договориться? — Договориться? — Она иронично улыбнулась. — Мы от него прячемся. Узнав о нас достаточно, он совершенно точно определит нас смертельными врагами и попытается уничтожить. — И вы хотите сделать это с ним первыми? — Лестер едва наклонил голову набок. — Сделать то, что для вас уже делал Фернандо? — О чём ты? — Встревожилась Изабелла, так что дворянину пришлось принять менее требовательное выражение лица, впрочем сохранив настойчивый тон. — Когда я впервые посетил Ложу, встретил его в компании масок хвастающимся результатами своей дуэли.       Принцесса промолчала прежде чем ответить, прекратив даже терзать его шляпу. Она явно не могла определиться с какой стороны подходить к этому вопросу, ещё и так чтобы не разрушить тот хрупкий мостик что только что возник между ними. Но не найдя лучшего варианта, она решила поступить так же как до этого сделал сам Лестер. Прямо, но искренне. — У тебя проблемы с этим? — С этим? Это убийство. — Это дуэль. — И всё равно это убийство. К тому же, когда я проверял в последний раз, дуэли всё ещё были запрещены указом твоего отца. — Лестер вздохнул, а после наклонил голову в противоположную сторону. — Такой подход я не одобряю и не хочу быть его частью. — К счастью для нас всех, никто на этом не настаивает. — Примирительным тоном ответила принцесса, на что он согласно кивнул. — Однако, странно это слышать от тебя, после того как ты сражался в яме из-за того куска бронзы. — Тот случай только укрепил мою убеждённость. К тому же, таким способом я не смог обрести ничего хорошего. Она слабо улыбнулась и осторожным жестом согласно кивнула. — Хорошо, я поняла тебя. — Изабелла опустила взгляд на шляпу, проведя пальцами по её краям. — Но эта проблема всё ещё требует решения. Барон на дуэль в любом случае не согласится. Попытка достать его в усадьбе так же совершенно бессмысленна — уж очень хорошо она укреплена. — Это единственное, что тебя останавливает? — Нет. — Она подняла на него взгляд, но не стала развивать эту мысль. — Всё складывается так, что нам нужно искать другие методы. Публичные. Нужно обвинить его в чём-то ужасном, разрушить его репутацию. — Я слышал он каннибал. — Тут же ответил Лестер. — Все это слышали. Только никаких доказательств нет. Будь это иначе, с ним бы давно покончили или арбитры, или церковь. Но в любом случае какие-то страшные тайны у него должны быть, уж слишком он похож на того у кого в доме нет шкафа свободного от скелетов. — Она промолчала, вновь вернув руку к перьям. — Если ты знаешь что-то об этом, или же имеешь возможность узнать — мы были бы тебе очень благодарны. — Мы? — Это, разумеется, включая меня. — Её губы изобразили сладкую, манящую улыбку. — А кто у вас главный? Как вы вообще вырабатываете свои решения, определяете направление деятельности? — Коллегиально. Хотя собраться полным составом выходит очень редко и по ряду вопросов приходиться проявлять личную инициативу. Что до главенства, то к голосу того кто приносит больше пользе прислушиваются намного охотней. — Её взгляд вновь вспыхнул азартом. — Если ты мне поможешь, то главенствующее положение займу я. — То есть рисковать и приносить пользу буду я, а всем руководить будешь ты? — Разумеется. — Медленно протянула Изабелла. — Ведь править — это моя привилегия по праву рождения.       Лестер ответил одобрительным взглядом и вновь отодвинувшись назад невольно представил её восседающей на троне. Будущая королева Нова Порту. Уже сейчас её круг общения вызывает у дворянина опасения, а ведь он даже не начал близко знакомиться с остальными обладателями масок. Кто скрывался за ними? На сколько они, вопреки своим громким словам, алчны? Насколько они безумны? В любом случае, Лестер не видел варианта при котором Изабелла могла бы править от своего имени — вице-король найдёт ей достойного супруга который и примет впоследствии полномочия того, кого на других мирах принято именовать планетарным губернатором. Кто это будет? Победитель. Она вместе с короной перейдёт к нему по праву завоевания. Де ла Вега. Гуль. Кто-то из их маленького кружка заговорщиков. Или же сам Лестер. В случае победы отца это самый оптимальный вариант. Но при этом, как верно заметила сестра Аврелия, из-за вмешательства Виктора самый невозможный.       Узкие каменные улицы за окном успели смениться зелёными насаждениями. Они уже в парке, а значит и Сенат уже рядом. Вот показался фонтан у которого он встретился с Сиб в свой первый день пребывания в столице. И наконец, мото-карета остановилась, а вокруг неё засуетилась прислуга. Лестер привычным жестом подхватил шпагу и потянулся чтобы открыть дверь, но остановился едва его пальцы коснулись полированного метала. — Мы выходим? — Разумеется. — Вдвоём? — Вместо ответа она лишь сверкнула взглядом выразительно поведя бровями. — Мне укрыться в твоей тени? — Зависит от того на сколько большую мишень ты хочешь нарисовать у себя на спине. Здесь будет вся столичная аристократия и они все увидят тебя.       Дворянин промедлил, а затем, бросив на Изабеллу быстрый уверенный взгляд потянул ручку на себя. Дверь плавно распахнулась и Лестер ступил на брусчатку самым размеренным и чеканным шагом каким только мог. Поправил одежду, выровнял плащ и вернул шпагу на пояс. А затем развернулся и протянул принцессе руку, помогая покинуть транспорт. Бароны, графы, гранды, прочая нетитулованная знать, купечество, духовенство, мастера гильдий и цехов. Все кто присутствовал на площади перед Сенатом ожидая начала сессии. Все они были безмолвно удивлены произошедшим. И все они смотрели лишь на них двоих.       Изабелла мгновенно отбросила свой уже ставшим привычным мягкий образ вновь надев маску властности и надменности, выдерживая как жесты, так и выражение лица. В силу большего опыта сохранять самообладание в таких условиях ей было значительно проще, внешне казалось, что эти десятки прикованных к ней взглядов и вовсе её родная стихия. Но дальше она сделала то, что заставило изумиться даже начавшего всё это Лестера: сперва она незаметным движением вырвала из шляпы одно столь приглянувшееся ей перо, оставив его на кресле, а затем, самым небрежным жестом из возможных опустила шляпу ему на голову. После чего подвернула свой локоть, предлагая взять себя под руку. Быстрым движением поправив головной убор, предварительно взбив растрепавшиеся из-за перенесённой пытки оставшиеся перья, Лестер не промедлив принял её предложение, впервые со вчерашнего вечера оказавшись к ней настолько близко. И даже после всей этой демонстрации, всего заявления, что он только что сделал — дворянин всё ещё продолжал оставаться в тени её величественного сияния.       Когда Виктор впервые появился в жизни Лестера, дворянин попросил того описать род своей деятельности, что было сделано следующим образом. Какое-бы великолепие и благость не источал Золотой Трон, каким бы чистейшим светом не сиял правящий с него Повелитель Человечества, через весь тронный зал всё равно проходит отбрасываемая им тень. Она проходит через всю Терру, через всю Солнечную систему, через весь сегментум Солар. Она пронизывает Империум, а вместе с ним и всё Человечество. Агенты Трона — не более чем ходячие тени, несущие волю Несмертного Бога. Их работа, казалось бы не терпящая света и всей той благости что предлагает Император-Спаситель, проходящая во тьме, в дали от посторонних глаз — всё это проявление Его воли. Горе тем на кого падёт тень самого блистательного из Тронов. Тем, кто в сиянии Его истины сможет разглядеть мрак.       И сейчас, поднимаясь под руку с Изабеллой по резной мраморной лестнице, замечая вокруг себя взгляды полные зависти и восхищения, Лестер ощущал себя именно одним из тех несчастных. Он стал не более чем пятном тьмы, ходячей тенью. И никакое, даже самое чистое и яркое сияние более не было над ним властно. Ни свет звёзд. Ни блеск фиалковых глаз.