Жертва

      В сознании Лестера засиял яркий свет, а сердце наполнилось азартом — Адриан, будучи расположенным к общению, с лёгкостью может стать окном в большой мир. За свою крайне продолжительную жизнь бывший техножрец успел побывать на множестве миров, на что он сам недавно косвенно намекнул, и даже путешествовал на самом краю света Астрономикона. Своим аугментированным зрением он видел столь многое и Лестеру с трудом удавалось сдержать себя, дабы не начать засыпать его десятками глупых, наивных вопросов. Не имеющих никакого отношения к тому, зачем же они с Жанной проникли в это подземелье.       Обернувшись, дворянин быстро взглянул на сорроритку. За прошедшее время она, кажется, наконец-то позволила себе расслабиться. Впервые с того момента как они прошли через ворота ведущие в усадьбу. Едва ли она начала доверять Адриану, но точно для себя установила что угрозы он не представляет. Во всяком случае такой, от которой серафима смогла бы защитить своего спутника. — Я подозреваю, что наш разговор будет долгим. — Осторожным тоном начал дворянин и плавно развёл руками. — Не побеспокоит ли нас господин де Пальма? — Он редкий гость в этой части поместья. — В ответ проскрипел искусственный голос, уже вернувший себе обыкновенную невозмутимость. — И я не вижу никаких причин, чтобы ожидать его визита.       Назвать Гуля гостем в собственном доме. Лестеру показалось, что Адраин не случайно использовал именно это слово — подчёркивающее границу, существующую между его мастерской и остальной усадьбой. Лишь через мгновение он сам себе усмехнулся, осознав что этот барьер имеет и физическое выражение. — Свет и холод? — Ещё раз поведя рукой, дворянин указал на одну из люминосфер. — Верно. — Не меняя тона, Адраин всё же согласно кивнул, очевидно выражая похвалу проницательности Лестера. — Барон испытывает очень странную неприязнь к низким температурам — неприязнь, корни которой я нахожу психологическими, но не физиологическими. Светобоязнь, в свою очередь, является распространённым симптомом при различных поражениях мозга, впрочем и анамнез в данном случае кажется аномальным. Дело в том, что содержимое черепа господина де Пальма в большей степени представляет из себя опухоль, чем серое вещество.       Последняя фраза заставила Лестера отшатнуться и рефлекторно сложить руками аквилу. Гуль не просто был похож на мертвеца — он и должен им быть. Однако… — В общении, он показался мне вполне обычным человеком. Не считая внешности, конечно. — Чуть погодя уточнил он. — Люди в таком состоянии должны быть или прикованы к постели, или… Мертвы. — Верно. — Вновь повторил Адариан, сопроводив это очередным кивком. — Его состояние в высшей степени аномально. Именно поэтому господин де Пальма и является отличным объектом для моих исследований. — Он промолчал ожидая какой-либо реакции со стороны Лестера, но тот смог ответить лишь любопытным заинтересованным взглядом. — Я занимаюсь проблематикой разума и материи. Жизни. И смерти. Господин де Пальма, находясь в своём пограничном состоянии, позволил мне значительно продвинуться в своей работе. И даже если мне в итоге не удастся его исцелить, опыт полученный здесь сложно будет оценить в какой-либо системе измерений. Полученные в работе с ним знания — бесценны. — Но чем же он болен? — Наконец, нашёл в себе силы Лестер. — Я слышал слухи, про то, что у прислуги здесь собирают кровь. Она нужна для него? — Верно. — В третий раз произнёс Адриан, но теперь уже неторопливо протянув это слово. — Однако, ангельская кровь, я бы не спешил называть его состояние болезнью. Это что-то другое. Необычное. Что-то, с чем я никогда не сталкивался. Знак судьбы? Или же само Провидение? — Это чудовище не имеет ничего общего со светом Бога-Императора. — Неожиданно вмешалась Жанна. — Догматы веры учат, что искажение тела является следствием искажения души. Они… — Она вдруг осеклась, остановив пламенный порыв своей речи, но мотнув головой быстро взяла себя в руки и продолжила, пусть и чуть более тихим тоном. — Их не всегда стоит воспринимать буквально, также как и любая мудрость чаще всего иносказательна. Но находясь рядом с ним. Наблюдая за ним. Я видела лишь тьму и забвение. — Верно. — От того спокойствия, с которым Адриан подтвердил слова Жанны сама душа дворянина сжалась, а на спине проступил холодный пот. — Дело в том, святая сестра, что эти перемены с господином де Пальмой произошли на самом краю нашей галактики, за пределами владений нашего Повелителя. У Вурдалачьих Звёзд нет ничего кроме указанных вами тьмы и забвения. — Барон… Не человек? — Боюсь, ангельская кровь, я не могу дать однозначного ответа на этот вопрос. — Но тогда… — Его нужно уничтожить! — Перебила его Жанна, решительно шагнув вперёд и сжав свои кулаки, словно готовясь к драке. — Выжечь огнём, который он так любит! Чем бы барон сейчас ни был — он аберрация. И мутант.       Сорроритка была права. Права, как и всегда до этого. Но… Макс тоже является мутантом. Также как и неисчислимые миллионы других санкционированных псайкеров. Они поставлены на службу человечеству и приносят пользу Империуму.       Последовал один удар сердца, отозвавшийся дрожью в руках Лестера.       Ведь помимо псайкеров существовал и он сам. Существовало Нова Порту. И Адриан совершенно не преувеличивал, сказав, что подобная планета сейчас подверглась бы безжалостному истреблению. Навсегда лишившись потенциала и возможности. Возможности нести благо. А потому, тяжело вздохнув, дворянин в пол-оборота развернулся к Жанне и примирительно на неё взглянул, надеясь унять её яркий боевой настрой. — Подобные решения нужно принимать взвешенно и очень осторожно. — В ответ на его слова сестра битвы лишь недовольно мотнула головой. — Да, мы подозреваем его в страшном злодеянии, но пока у нас нет прямых доказательств. Вполне может быть и так, что барон вовсе не имеет к этому никакого отношения. И тогда, мы сами станем убийцами. К тому же, ещё и нарушим работу брата Адриана. — Добавил Лестер вскользь указав на гиганта. — Прошу вас, давайте сперва выслушаем его.       Взгляд Жанны беспрерывно бегал по ним обоим, а в её чистых сапфировых глазах одно за другим отразилось несколько ярких эмоций: гнев, недоверчивость, сомнение и боль. Наконец, она глубоко вдохнула и согласно кивнув отступила на шаг назад. Только сейчас дворянин заметил, что всё это время она держала ладонь на рукояти «Интердикта», а сейчас её пальцы вновь принялись вращать серебряное кольцо Дозволения. — Спасибо.       Уголки её губ дрогнули, а сама она, словно не выдержав, увела взгляд в сторону, вопреки своему обыкновению не став как-либо отвечать на его благодарность. Лестер не видел в ней ни малейшего проявления гнева, но просто чувствовал, что вся та ярость которой не дали выплеснуть наружу никуда не делась и сейчас, не найдя выхода, она пожирала Жанну изнутри. Мог ли он ей помочь? Осторожным словом продолжив беседу, в которой мягко бы подтолкнул её к тому, чтобы полностью высказаться и разрешить эту ситуацию. Но стоит ли? Готов ли он сам услышать то, что сестра битвы предпочла утаивать в собственной голове, ведя там бой не то с разумом, не то с совестью?       Вздохнув, Лестер смог поддержать её лишь сочувственным взглядом, а после вновь вернулся к механическому великану, отрешенно ожидавшему кульминации. — Брат Адриан, я прошу вас рассказать всю эту историю полностью. Во всех возможных подробностях.       Последовавший рассказ техножреца-отступника оказался наполнен множеством терминов, значения которых Лестер не знал, и нёс в себе множество смыслов, в которых дворянин до конца не разобрался. Однако, ясно было то, что все эти события начались тогда, когда и Адриан смог обрести себя заново. У далёких чужих звёзд.       Гигант не вдавался в подробности касательно своего прошлого, но из того немногого, что он решил сообщить, Лестер понял, что Адриан прибыл к Вурдалачьим Звёздам в составе флота Эксплораторов — представителей Адептус Механикус отвечающих за исследование новых звёздных систем, но также, как уточнил Адриан, за поиск утраченных знаний. Какую именно должность он занимал во флоте осталось неясным, впрочем, по тем или иным уточнениям и по общей осведомлённости, дворянин предположил что будущий отступник был кем-то важным. Кем-то, кто присутствовал на собраниях руководящего совета и воочию наблюдал все судьбоносные события.       В один момент, во время посещения очередной безымянной звезды, на вращающейся подле неё безымянной планете была обнаружена ксено-цивилизация. Для флота Эксплораторов — совершенно рядовое событие. Их корабли обладали огромной огневой мощью, а макроклады скитариев были давно испытаны в боях. Множество миров которые они посещали ранее, оказались превращёнными в могильники, очищая галактику от отвратительных порождений глубокого космоса. Этот случай обещал быть ничем не отличимым от прочих.       В соседних системах флот уже находил следы присутствия там этих ксеносов: древние руины и остовы кораблей, болтающиеся в пустоте словно обглоданные скелеты ископаемых животных. По всей видимости, они когда-то были большой империей, но в какой-то момент, по неизвестной причине, утратили возможность к варп-перелётам и вся их цивилизация оказалась заперта в пределах родной звёздной системы. Изолированные колонии пытались бороться с жестокой Вселенной, но в конечном итоге пали без поддержки своей метрополии. Это напомнило Лестеру о Долгой Ночи, периоду истории до того как Император явил себя человечеству. Адриан прокомментировал его слова лишь коротким кивком, прежде чем вернулся к продолжению рассказа.       Флот, охранявший столичный мир чужаков, был мал и находился в плохом техническом состоянии. Но они дали бой. Их корабли предсказуемо исчезали в ярких вспышках один за другим, в то время как скитарии готовились к планетарному штурму. Истребление не должно было занять много времени и жадные до знаний техножрецы уже делили планету на сектора, в которых они будут проводить свои исследования. Но потом, произошло… Что-то.       Адриан не мог или же просто не хотел это объяснять. Вместо этого, принявшись описывать то, что из себя представляли эти ксеносы, оказавшиеся, на взгляд дворянина, крайне необычным видом. Пусть и исключительно жутким. Их особенностью было то, что сами по себе эти чужаки не обладали разумом, являясь не более чем примитивными животными. Однако, используя кортексикальные аугменты, они наделялись интеллектом, представляя из себя смесь машинной логики и животных инстинктов. Откуда взялись первые бионические импланты так и осталось тайной, но по одной из теорий, которая показалась Адриану наиболее аргументированной, раньше этот вид был в рабском подчинении у другой, более развитой цивилизации. Куда в таком случае делись уже они — очередная тайна.       Но ещё более загадочным оказалось другое. По какой-то, разумеется, неизвестной причине вся их цивилизация, зависящая от аугментов, оказалась заражена мусорным кодом. Лестер не имел ни малейшего представления о том что это, но Адриан смог предложить лишь одно альтернативное название данному явлению — машинная одержимость. И получается, что в один момент, ксеносы оказались в своеобразном плену у своей собственной бионики, обретшей собственное злобное сознание, ведомое извращённой волей проистекающей откуда-то извне. По некоторым теориям, даже их мертвецы не были избавлены от этих мук и возвращались к не-жизни при помощи порочного кибернетического воскрешения. На этих словах, Лестер, содрогнувшись от ужаса, бегло взглянул на Жанну, но по одному лишь выражению её лица понял, что холодные звёзды таят в себе множество подобных кошмаров. Может быть, аристократия Нова Порту, поколения назад забыв о своём увлечении космосом сделало это сознательно?       Закончив с описанием ксеносов, Адриан всё же вернулся к моменту пустотного сражения. Победа была близка, но потом корабли флота Эксплораторов начали атаковать друг друга, а на палубах вспыхнули бунты. Высказанное дворянином предположение великан подтвердил очередным молчаливым кивком — это был мусорный код. Войска Адептус Механикус зависили от аугментов, от истинной плоти как они сами их называют, в степени не меньшей, чем ксеносы против которых сражались. А потому, кибернетическое проклятье лесным пожаром пронеслось по объединявшей флот ноосфере. И в итоге, всего за несколько жутких часов от целого флота осталась лишь небольшая кучка выживших, сумевших укрыться на необитаемом мире в этой же системе.       Пережитое трудно было не то что осознать, но хотя бы просто перенести. Крах, позор, поражение. И борясь с собственными телами, отсекая те их части, что были подвержены влиянию машинной одержимости, выжившие, разумеется, принялись искать причину своей неудачи. — Совершенные инструменты Омнисии не могут нести в себе изъян. — Прогремел вокс-респиратор Адриана, цитирующего одного из верховных жрецов.       И действительно, они искали слабость в чём угодно, кроме самих себя. Гордые и высокомерные. Слепые и ничтожные. Подобно тому, как они продолжали отрезать от себя части своих механизированных тел, выжившие начали лишаться и тех остатков человечности, что в них ещё оставались. Видя причину поражения в ней, а не в слепой одержимости Машиной. Предсказуемо, в темных пещерах, ставших укрытием для выживших, начали повторяться события имевшие место на палубах кораблей — безумная резня, но вспыхнувшая не из-за вмешательства извне, а в попытке искоренить слабость. Техножрецы, больше похожие на едва функционирующие машины, сбивались в стаи и охотились друг на друга. Чуть позже, целью охоты стали уже и немногочисленные исправные аугменты, не затронутые мусорным кодом.       Именно в этот момент и появился Адриан. Испытав ужас от происходящего кошмара. Он, по своим собственным словам, оказался единственным кто оказался способен узреть истинную причину их падения. Произошедшего не на орбите безымянного мира, но на далёком мире-кузне.       Гигант не рассказывал о том, как ему удалось выжить. Но острые когти на его механических лапах, совершенно бесшумная походка и быстрые стремительные движения — сказали всё сами за себя. То неописуемое зло с которым он столкнулся тогда, та тьма из которой был вынужден выкарабкиваться, неизбежно отравили то, что ещё оставалось от его человеческой души. И шрам, оставленный пережитым в момент рождения Адриана, навсегда останется с ним.       В это же самое время в систему прибыл новый флот. Небольшой — всего несколько быстроходных кораблей. Флот Эксплораторов потерпел поражение настолько внезапно и стремительно, что даже не успел подать сигнал бедствия, а потому не приходилось рассчитывать на то, что эти корабли прибыли сюда ради их спасения. Однако… Это были Ангелы Смерти.       Сердце Лестера забилось с удвоенной силой, а нутро сжалось от волнения. Теперь, во всех происходящих событиях, одним из участников, он невольно представлял благородного воина с портрета в обеденном зале, висящем в родовом поместье Морров. Да, он прекрасно осознавал, что эти события происходят за десятки лет до того, как его великий родственник пройдёт испытания Воинов Звёзд, но трепет поразивший его душу был слишком силён. И ему невозможно было сопротивляться.       Ударная группа астартес из ордена Сынов Медузы — достойных потомков могучего Горгона, примарха десятого легиона. Они действовали так, словно наперёд знали всё, что происходило в этой системе. И про ксеносов, и про то, какой катастрофой закончилось сражение для флота Эксплораторов. А потому, не медля, они стремительной атакой добили остатки флота чужаков, а после принялись обрушивать на их планету остовы пустотных судов, используя их всё ещё работающие реакторы как оружие Экстерминатуса. Адриан не знал что из себя представлял родной мир чужаков, ни того как выглядела его поверхность, ни флоры или фауны. Это знание оказалось упущено, ведь когда Сыны Медузы точечными ударами добили немногочисленных выживших, завершая свой триумфальный ксеноцид — эта планета превратилась в очередной безжизненный могильник.       После этого, один из ударных крейсеров направился к миру, ставшем убежищем для выживших эксплораторов. Но по прибытии, в заваленных мертвецами пещерах, они смогли найти только Адриана, которого без лишних разговоров приняли на борт. Разумеется, там его подвергли строгому допросу, пусть и всем своим поведением они демонстрировали, что знают всё наперёд. Всё, кроме того что происходило в сознании спасённого ими техножреца.       И как Лестер чуть ранее говорил Жанне, одержимость идеей скрыть невозможно. И тот перенесённый Адрианом катарсис вырвался на свободу. Он рассказал им всё: о причинах поражения флота, о том что происходило в пещерах, о том в чём он видит вину доктрин Адептус Механикус. И закончив свою речь, полную ярости и неожиданно пробудившейся в его механическом теле жизни, он, вдруг, осознал что ледяная стена между ним и спасителями рухнула. Вместо осуждения и быстрой казни, он обрёл понимание и поддержку. Может быть даже сострадание, если Ангелы Смерти вообще способны на это чувство.       Они приняли его к себе. Укрыли от посторонних глаз. И начали помогать в достижении цели, которая словно сама собой зародилась в обновлённом, очистившимся сознании. Лидер этих астартес лично сообщил о том, что знает про важность этой миссии — и том, что она обязана быть исполнена.