Жертва

      Лестеру, в силу своего происхождения, часто приходилось бывать на пирах — разумеется, не столько королевских, сколько проводимых его отцом по множеству различных поводов. Изображая заинтересованность разговаривать с гостями, обмениваться утомлёнными взглядами с сёстрами и внимательно следить за каждым произнесённым словом. Последнее, оказалось именно тем, что сейчас и поглотило всё внимание дворянина.       Пустотник, без каких либо трудностей, становился центром внимания любой компании, обладая иномирским колоритом, определённым шармом и заметной харизмой. Но более того потому, что ему было о чём рассказать. О далёких звёздах, о необычных народах, о странных существах. Вероятно, все эти истории он уже излагал не первый десяток раз, но продолжал это делать увлечённо, красочно расписывая все известные ему подробности и шутя отвечая на вопросы слушателей. И этот его рассказ отличался от того, что Лестеру поведал отступник Омнисии. Не мрачный и жестокий. Но полный энергии и авантюризма… Всего того, чего, как показалось дворянину, капитану не хватало во время их последней встречи в «Пике».       Была ли это жизнерадостная маска, надетая им для удобства гостей?       Впрочем, дворянин продолжал его слушать, запоминая каждое произнесённое им слово, каждое замечание и самое незначительное уточнение. А после, участвовал и в небольших дискуссиях, подводящих итог каждой его истории. Некоторые из слушателей, между тем, отказывались верить Филиппу, заявляя, что описываемые им вещи не могут существовать. Что этому воспротивятся законы природы и воля самого Императора. Утверждая, что всё это — не более чем байки, подобные тем которые пустотники из его экипажа рассказывают в кабаках, надеясь получить бесплатную кружку какого-нибудь дешёвого пойла. В таких случаях, Филипп только пожимал плечами да, со всей возможной вежливостью и тактом, старался избегать конфликтов. И именно после одного из таких случаев, Лестер, не удержавшись, попросил его рассказать про Тёмных Эльдар. Разрываясь между желанием проверить его и узнать об этих ксеносах что-то новое. Что-то, способное исправить нанесённый ими урон. Это заставило капитана нахмуриться, окинуть своего соседа внимательным пронзительным взглядом, но в итоге — согласиться. Предварительно сообщив о том, что подобным историям, обычно, не место за праздничным столом.       Филиппу доводилось несколько раз сталкиваться с этими ксеносами — при обстоятельствах, очень похожих на историю Жанны. Один раз, ещё во время службы в Боевом Флоте, он оборонял мир подвергшийся их набегу. В другой, сам стал целью, когда трюмы «Скьявоны» были набиты паломниками. Но чаще всего, капитан видел лишь оставленные ими следы — опустошённые города, заброшенные пустотные станции, немногочисленные выжившие свидетели, для которых дальнейшая жизнь навсегда превратиться в жуткий кошмар наяву.       Это заставило сердце Лестера сжаться, вспомнив о том, через что пришлось пройти серафиме. Ещё раз, разделив с ней боль, которую, та раскрыла ему. Но несмотря на собственные слова, она оказалась намного сильнее любого их тех, о ком бегло упомянул Филипп в своём мрачном повествовании. О том как люди стали тенями, души которых оказались не более чем наполняющей их пустотой.       Но поведал он и то, что святая воительница упустила. Не став этим занимать разум Лестера или же просто, от того что она сама не знал этого. Друкхари не просто получают мерзкое, неправильное, извращённое удовольствие от страданий других — они таким образом продлевают себе жизнь. Оставшись без подобной подпитки, эти ксеносы постепенно слабеют и умирают, как это происходит в случае обычного голодания. Вся их чужеродная раса оказалась проклята какой-то могущественной силой многие тысячелетия назад, во времена до основания Империума, от чего те и превратились в жестоких кровожадных существ. Заслужили ли они такой участи или нет, Филипп уточнять не стал, однако, заметил, что будь в них хоть капля достоинства — то всему их виду стоило бы самостоятельно избавить Вселенную от своего присутствия. Но вместо этого, они преисполнились гордыни и высокомерия. Став воплощением ужаса не только для человечества, но и прочих разумных видов.       Увлечённые беседой, гости даже пропустили мимо внимания первую смену блюд. Когда же вокруг них засуетились слуги, они, опомнившись, принялись за расставленные перед ними угощения. Звеня ножами и вилками, расхваливая мастерство придворных поваров. Капитан, в свою очередь, мнение о кухне Нова Порту не поменял — слишком сильно он пресытился экзотическими блюдами, а свой первоначальный интерес он утолил ещё во время первых дней пребывания на планете. Единственное, что сейчас вызвало у него удивление, так это то, что еда подавалась выложенной на толстых мучных лепёшках. Чего раньше не было. И, действуя по наитию, он попытался отломить от одной из них небольшой кусок, но тут же был остановлен мягким жестом Лестера. То, что дворянин следом сообщил, отразилось на лице пустотника удивлением, ведь он, как оказалось, не знал о том, что эти лепёшки, пропитавшиеся мясным соком и пряными травами, в последствии будут розданы городской бедноте. И есть их самому считается действием крайне неприличным.       Когда, в очередной раз, приблизилась прислуга, неся в руках новый набор всевозможных яств, вице-король, следуя традиции, поднялся со своего места. Этого хватило чтобы внимание не только одного стола, но и всего зала оказалось обращено к монарху, а уже через мгновение, даже музыка стихла, дабы все присутствующие могли слышать каждое его слово.       Его обращение, во многом, повторяло сказанное им днём ранее в Сенате. О призыве к оружию. О чести. Но в этот раз, он уделил особенное внимание достойным предкам, встававшим под знамёна Астра Милитарум. Называя их самые славные подвиги и свершения. Фамилия Морр прозвучала в его речи несколько раз, отчего дворянин неконтролируемо засиял горделивой улыбкой, а Сибилла, в незаметном жесте, мягко сжала ладонь брата. Перечисляемые монархом поля сражений, большинство из которых Лестер изучал во время своего обучения, сменяли друг друга, века мчались один за другим, до тех пор пока он не замолчал, выдержав выверенную ритуалом паузу. — С гордостью за свой род и весь Нова Порту, я сообщаю вам, что мой кровный родственник, Гильермо де Кастильон, с одобрения Департамента Муниторум и Оффицио Префектус, назначен командующим формирующимся семнадцатым бронетанковым полком!       Стоило властному, выразительному голосу вице-короля затихнуть, как зал мгновенно утонул в, поднятом аристократами, одобрительном кличе. Лестер, также не стал себя сдерживать, взмахнув шляпой и прокричав громкое «виват!» в честь полковника. И лишь через мгновение, отравленный кинжал оказался воткнут в его сердце — ведь подобным возгласом, он приветствовал и смерть этого верного Трону человека. Он погибнет, сражаясь на полях Кадии, став ещё одним именем которые во время очередного пира упомянет монарх.       Сестра почувствовала, как ледяная изморозь коснулась души Лестера. Быть может в напряжении, отразившейся в его руке, инстинктивно сжавшей ладонь самого близкого человека. Или же, просто ощутив это своей чувственной душой. Она обернулась, обратив к нему взгляд, полных беспокойства, глаз, но всё что смог сделать дворянин, так это отрицательно мотнуть головой и сдавленно улыбнуться.       Гильермо, тем временем, поднявшись со своего места, уже приблизился к вице-королю. Принял из его рук элегантный силовой меч, выступающий обязательным для таких мероприятий подарком, а следом — пергамент с официальным приказом о назначении. Присутствовавший там же комиссар Гейне, до того недвижимой мрачной тенью просидевший весь пир, поднялся и поприветствовал полковника крепким рукопожатием, при этом продолжая сохранять ледяное спокойствие на своём, изувеченном войной, лице. Изабелла же, находящаяся подле отца, старательно прятала от Гильермо свой взгляд, найдя в себе силы взглянуть на него лишь на мгновение. И тут же увести глаза в сторону, словно увидев перед собой живого мертвеца.       Теперь уже бывший жандарм, как бы старательно он не изображал уверенное воодушевление, постоянно оглядывался в сторону своей супруги, оставшейся за столом, и наблюдавшей за ним со смесью гордости и тревоги. С этого самого момента она будет считать каждый час, который смогут провести вместе. До того мига, когда её муж станет блеклой точкой на ночном небе. Сидящий рядом старший сын и наследник выглядел более сосредоточенным, при этом, так же внутри себя ведя борьбу с закипающими эмоциями. Он хотел отправиться вместе с отцом, но получил отказ. Лестер без проблем читал эту переживаемую им драму в его разгорячённом взгляде и в том, как тот ухватился за край стола, будто боясь рухнуть из своего кресла.       Как бы вёл себя сам дворянин оказавшись в похожей ситуации? Вероятно, совершил бы какую-то глупость.       После того как Гильермо принял поздравления от прочих сенаторов, а ещё и напутственное слово от своего бывшего командира, капитана де Сомбры, монарх продолжил объявлять имена старших офицеров. Все без исключений — представители высшей планетарной аристократии. Назначение на должность командующего полком кого-то из них обернулось бы настоящей катастрофой, ведь неизбежно бы вспыхнули старые обиды и несогласие с тем, что кто-то занял главенствующее положение. Они все считали себя самыми древними, самыми могущественными и самыми влиятельным. В следствии этого, назначение полковником носителя королевской крови было единственным возможным вариантом — пусть и до этого, Гильермо был всего капитан-лейтенантом жандармерии, занимая должность важную, но не самую значительную в придворной иерархии.       От ветеранов, чаще всего возвращавшихся на Нова Порту уже глубокими стариками, Лестеру приходилось слышать множество рассказов о том, что вся знатность и родовитость исчезает после первого же серьёзного боя. Умение воевать — вот единственная ценность, которой начинает обладать каждый из дворян. И мелкий аристократ из провинции, пусть не сразу, а спустя десяток кровавых битв, проявив навыки и умения сможет занять должность доступную изначально только грандам. Если, конечно, сможет дожить до этого дня, находясь под их руководством. Кровь — цена убеждениям и вере в собственное превосходство.       На Нова Порту регулярно происходят конфликты. Большие Охоты против орков, пограничные конфликты между семьями, споры из-за наследства. Но по словам вернувшихся со службы, ничто из этого, как по продолжительности, так и по уровню ожесточённости не идёт ни в какое сравнение с тем, что бушует среди звёзд. Да, дворяне с раннего детства воспитываются воинами, обучаются и готовятся к службе, но столкнувшись с необъяснимым, немыслимым, диким и невозможным — всё это едва ли имеет хоть какое-то значение.       Подобные рассказы всегда завораживали Лестера. Равно как и истории рассказываемые любыми иномирцами. Но эти вернувшиеся ветераны — были точно такими же дворянами, как и он сам. Однако, в какой-то степени, порицаемыми обществом. Даже отец призывал его ограничивать своё общение с ними и не верить всем их россказням. О боли. О мучениях. О страхе. Вероятно, именно поэтому большинство из них заканчивают свои дни в уединённых монастырях, пытаясь обрести понимание в Свете Бога-Императора.       Сибилла вырвала Лестера из потока завладевших им свинцовых мыслей. Дотронувшись до его руки и мягко улыбнувшись. Задав совершенно несвойственный ей нелепый и глупый вопрос. Рассмеявшись из-за реакции брата на него. Ещё миг проведённый в сиянии её светлых очей и от мрака, начавшего поглощать сознание, не осталось и следа.       Постепенно пиршество вернулось в норму. Гости вернулись на свои места, вновь заиграла музыка. Воздух наполнился разговорами. За это время Лестер успел разговориться с Фернандо, что произошло, разумеется, не без участия госпожи де Авил. Они обсудили назначения, отметив, что среди добровольцев почти не оказалось ни сторонников отца Лестера, ни его явных противников — по всей видимости, обе стороны сейчас собирают силы для борьбы друг с другом. Именно так, как и проповедовал преподобный Гарсия. Молодой дворянин несколько раз касался этой темы, что граф, похоже, воспринимал крайне благосклонно — очевидно, он являлся идейным сторонником философии продвигаемой масками. Сибилла же, проявив всю свою проницательность, быстро подстроилась под выбранную братом тему, но при этом, старалась лишний раз не вмешиваться. Скрывая своё мнение от мужа? Или от Лестера?       И когда дворянин намеревался ввести в дискуссию ещё один аргумент, его отвлёк один из слуг, передав в руки сложенную салфетку. Стоило её развернуть, как сердце пропустило удар — вместо какого-либо послания, на ткани был лишь оставленный алой помадой манящий обвод чувственных губ. Подняв глаза, он тут же встретился взглядом с принцессой, которая, получив его внимание, поспешила кивнуть отцу и вальяжно поднялась из-за стола. — Прошу меня извинить. — Лестер повторил её жест, обратив его уже к находящимся возле него. — Я скоро вернусь. — Лес?       Мягким касанием кончиков пальцев, Сибилла заставила его остановиться, но увидев взгляд брата в тот же миг изобразила игривую ухмылку. Сковавшую Лестера и вызывав в его душе очередную волну смущения. Впрочем, уже через секунду, она вернулась к супругу тем самым демонстрируя обыденность происходящего. И уводя от него любопытные взгляды.       Лестер направился прочь от стола, и с каждым шагом сердце начинало всё сильнее колотить в груди. Изо всех сил он подавлял в себе желание осмотреться, желание — зудом разрастающееся в его сознании. Но что бы он сделал, увидев её? Наплевав на весь этикет, помчался бы к принцессе? Раздражённо мотнув головой, он отошёл ещё дальше, намереваясь скрыться из вида у главного стола, двигаясь к одному из углов банкетного зала. С каждым мгновением проведённым без неё, начиная всё больше и больше сомневаться в том, правильно ли он понял поданный ею сигнал. — И куда это ты собрался? — Наконец, зазвучал голос восхитительный в своей надменности.       Обернувшись, Лестер не смог сдержать облегчённого вздоха, что заставило Изабеллу улыбнуться ещё ярче. Ещё ядовитей. Сейчас, она стояла на месте, совершенно без движения, однако её необычное платье словно замерло посередине какого-то действия, как пикт сделанный во время танца. Обманывая восприятие. И создавая неуловимое ощущение какой-то неправильности. — Моя госпожа. — Взяв себя в руки, он взмахнул шляпой и опустился в идеальный придворный поклон.       Она ответила, сверкнув чистыми голубыми глазами и едва уловимым снисходительным кивком. Её улыбка изменилась, наполнившись томным обещанием. — Как тебе вечер? — За столом мне досталась хорошая компания. — Наконец, позволил себе улыбнуться Лестер.       Принцесса едва наклонилась вперёд, но её ладони, крепко сжали друг друга, будто бы ведя напряжённую борьбу между собой. Ещё миг и она плавно качнулась в бок, решив хотя бы так высвободить сковавшее её напряжение. — Вообще, отец запретил мне с тобой разговаривать, танцевать и просто находиться рядом… — И всё из этого ты уже успела нарушить. — Заметил Лестер, из-за чего Изабелла не то безразлично, не то виновато повела плечами. — Полагаю, его величество имел ввиду то, что нам не следует делать это у всех на виду. Наш суверен очень обеспокоен душевным спокойствием своих подданных и не хочет, чтобы я ненароком не разбила кому-то из них столь ранимое сердце. — Или же, он не хочет создавать видимость существования какого-либо союза или договорённости. — Парировал дворянин. — Мы с тобой не принадлежим сами себе, а являемся выражением политической воли наших династий. — Так они думают. — Теперь уже коварно улыбнулась принцесса. — В любом случае, будучи послушной дочерью, я разработала план, как мы можем выполнить волю вице-короля. — Дворянин ответил непониманием и сладкий яд в её тоне, кажется, в один миг стал материальным. — Как нам разговаривать, танцевать и быть очень близко друг другу. — Но вдали от посторонних глаз? — Преодолев сбившееся дыхание ответил Лестер. — Именно. — Она вновь качнулась, но уже в противоположную сторону. — Сейчас я уйду в ту дверь. А ты, выждав несколько минут, иди вон в ту. — Изабелла указала направление одним только взглядом. — А затем, ищи меня у смотровой галереи восточного крыла. И не переживай, сейчас там никого быть не должно. — А что Гильермо? Он всё ещё присматривает за тобой?       Взгляд принцессы, на мгновение, померк и дворянин едва удержался от того, чтобы не шагнуть вперёд и не дотронуться до её руки. Но вскоре, она взяла контроль над своими эмоциями и вновь улыбнулась, пусть и с тенью удушающей грусти. — Сейчас господин полковник слишком занят. К тому же, Аврелия согласилась мне подыграть. — Сестра Аврелия? — Удивился дворянин. — Ты ей так доверяешь? — Уж куда больше, чем тебе. — Окончательно вернув себе прежний вид, уколола она, но, промедлив, добавила томно растягивая каждое слово. — Если ты, конечно, не передумал.       Лестер ответил благодарной улыбкой и отрицательно мотнул головой. Изабелла демонстративно вздохнула. — На самом деле, я даже не помню, чтобы она когда-либо говорила про тебя что-то плохое… Это ей крайне не свойственно. — Я… — Потом. — Краткого кивка хватило чтобы остановить неконтролируемый порыв его души. — Мы уже как-то слишком долго не-разговариваем. — Верно.       Поведя плечами, Изабелла опустилась в элегантном жесте и плавно, как в том иномирском танце, которому она учила Лестера, отошла от него на один шаг. Теперь, нужно было, борясь с воодушевлением, выждать всего-то пару минут. Борясь с желанием немедленно пойти за принцессой в ту же самую дверь. Пылая пламенем от того, что всё это может оказаться не более шуткой. Прождать пару минут. И не умереть от остановки сердца. — И Лес… — Обернувшись, она пронзила его острым взглядом и так идущей её лицу улыбкой, столь же дразнящей, сколько и обещающей. — Не заставляй девушку ждать.