Шанс на ошибку

      — Ты уверена, что тебе стоит туда возвращаться? — его голос звучал бесцветно, но в глазах читалась тревога.       — Ты предлагаешь мне спать в коридоре, Малфой? — Гермиона закатила глаза. — Или прятаться теперь? Я не маленькая девочка и мне нужно с ними поговорить, они мои друзья.       — Да, я уже успел оценить дружелюбность Уизела.       «Все будет хорошо, Драко.»       — Ты могла мне это сказать вслух, Грейнджер.       «А мне нравится вот так.»       — Ты невыносима. Доброй ночи.       Он аккуратно притянул её к себе и поцеловал.       «Береги себя, Гермиона», — раздался голос в её голове, когда его силуэт уже исчез в темноте.       Девушка ещё немного потопталась у входа в башню Гриффиндора, не решаясь зайти в гостиную. Она скомкала в руке подол свисающей мантии и произнесла пароль. Портрет отворился, пропуская Гермиону в факультетские покои. Красно-золотые апартаменты битком были набиты студентами, которые давно уже вернулись с ужина и занимались своими делами. Стоило старосте девочек появится на пороге гостиной, как большая часть людей скрылась в спальнях, оставляя Гарри, Джинни и Гермиону наедине.       Гермиона заняла место на излюбленном диване перед камином, не в силах посмотреть в глаза друзьям. Джинни присела возле подруги и нежно обняла ее, позволяя мышцам Гермионы хотя бы немного расслабиться.       — Я очень виновата перед вами…       — Нет! — возразила Джинни.       — Да! — согласился Поттер в один голос с младшей Уизли.       — Гарри Джеймс Поттер! — прошипела Джинни. — Не смей с ней так разговаривать!       — Нет, Джинни, он прав, — голос Гермионы превращался в тихие всхлипы. — Я виновата, я…       — В чем ты виновата, Гермиона? — подруга разомкнула объятия и потрясла за плечи. — В том, что влюбилась? Или в том, что наконец-то чувствуешь себя счастливой? А может быть в том, что ограждала этих сказочных болванов от своих проблем, потому что до сих продолжаешь чувствовать на себе ответственность за них?       — Джинни… — послышался голос Поттера.       — Нет, Гарри, — Джинни обернулась к своему парню. — Это мы все виноваты перед Гермионой! Мы все так были обеспокоены тем, что жалели себя, вылизывали собственные раны и совсем не обратили внимания на то, как наша подруга погибала. Ты и мой брат решили, что лучше знаете, что может сделать её счастливой, — Джинни ткнула на Гермиону. — Вы называете её своей лучшей подругой, но даже не постарались понять и принять её выбор.       Поттер ничего не ответил своей девушке, а только опустил глаза, как провинившийся ребенок. Джинни опять вернулась на диван к подруге, которая уже вовсю умывалась своими слезами, не издавая при этом никаких звуков.       — Я так виновата перед тобой, — тихо сказала Джинни, вытирая слезы Гермионы. — Я думала, что вы помиритесь со временем и не хотела обострять конфликт, принимая чью-то сторону. Но я не думала, что Рон потеряет над собой контроль и наговорит тебе столько гадостей. Прости меня, пожалуйста, Гермиона.       — Джинни, я так сильно тебя люблю, — Гермиона обняла подругу. — Ты не виновата, тебе не за что просить прощение. Просто давай забудем об этом.       — Конечно.       Гермиона чувствовала, как сердцебиение возвращается в норму, а слезы стихают. Поддержка Джинни была бесценной и нужной для неё, это заставляло верить Гермиону, что ещё не все потеряно, что она сможет помириться со своими друзьями, сможет быть счастливой с Драко и сможет вернуть себе своих родителей. Подруги сидели, обнявшись, пока не услышали стук закрывающейся двери. Гарри ушел в спальню.

***

      Декабрь быстро проносился прочь, оставляя несколько дней к Рождеству и Святочному балу. Гарри и Рон продолжали играть в молчанку с Гермионой и при любом удобном моменте отпускали язвительные комментарии, которые касались её отношений с Драко. Даже Джинни не смогла повлиять на мнение брата и своего парня, но Гермиона старалась не уделять этому большого внимания.       Конечно, было обидно, что многолетняя дружба сломалась вот так, под гнетом отрицания её счастья её же лучшими друзьями. Малфой просил Гермиону разрешить ему поговорить с Поттером и Уизли, но она запретила подходить к ним даже на пушечный выстрел. В остальном, жизнь гриффиндорки постепенно возвращалась в прежнее русло, напоминая о том, как она жила до Войны. После её появления с Драко в Большом зале у неё было ещё несколько занятий с Морганой, которые послужили уроками закрепления навыков. Ведьма пообещала, что они смогут заняться ритуалом по возвращению памяти её родителям после Рождества, а пока Гермионе нужно было набираться сил.       Гермиону грела мысль о том, что она смогла проделать такой путь и совсем скоро сможет написать письмо родителям. Ей так много всего нужно было рассказать им, поделиться с ними всем тем хорошим, что с ней успело произойти.       Последние студентки покинули библиотеку, оставляя Гермиону наедине с горой фолиантов и эссе по Трансфигурации. Девушка черкнула ещё несколько строчек и свернула пергамент, перевязывая его золотистой ленточкой. До отбоя оставалось еще полчаса, но тяжелые веки так и норовили закрыться и отправить Гермиону в царство Морфея прямо посреди библиотеки. Она кое-как расставила книги по местам и направилась к выходу, замедляясь с каждым шагом.       — Ты плохо выглядишь, — знакомый голос подобрался к сознанию девушки, а холодные губы прошлись вдоль шеи. — С тобой все хорошо?       Драко стоял за её спиной и продолжал покрывать шею нежными поцелуями. Его руки опустились вдоль живота и притянули к себе.       — Да, со мной все хорошо, — промурлыкала Гермиона. — Ты давно ждешь меня?       — Минут пятнадцать, ты так была увлечена своим эссе, что я не хотел тебя отвлекать, — Драко подобрал её сумку. — Тебе нужно поспать, ты выглядишь уставшей.       — Да, это то, что мне нужно, — Гермиона подхватила его за руку, и они направились к башне Гриффиндора.       Всю дорогу они молчали. У гриффиндорки не хватало сил, чтобы элементарно спросить, как у него дела. Последние учебные дни отбирали максимум усилий и заставляли выложиться на все сто. Это был последний год и весной их ждали выпускные экзамены, поэтому профессора уже сейчас напоминали студентам о серьезности подготовки и всей важности результатов Ж.А.Б.А.       — Вот мы и пришли, — Малфой остановился у Портрета Полной Дамы. — Иди и хорошо выспись, Грейнджер.       Гермиона уже была готова попрощаться со своим парнем, как в её голову закралась заманчивая идея.       «Я хочу, чтобы ты спал со мной», — Гермиона ухмыльнулась.       «Да, Грейнджер. Сейчас твоя Полная Дама любезно откроет мне дверь, а весь Гриффиндор начнет обмениваться со мной любезностями, когда я появлюсь в вашей гостиной», — мысленно съязвил Драко.       «Просто примени к себе дезиллюминационные чары, а остальное предоставь мне.»       Гермиона повернулась к Портрету.       — Конфундус. Лабардан.       Дверь в гостиную отворилась и Гермиона ступила шаг, чувствуя, как Драко идет за ней по пятам. На диване перед камином сидели Гарри и Рон, играли в волшебные шахматы, на соседнем кресле расположилась Джинни, которая листала «Ежедневный пророк», Невилл что-то увлечено расписывал в своей тетрадке, а Симус о чем-то болтал с Дином.       — Гермиона! — Джинни бросилась обнимать подругу. — Как ты? Ты со своей библиотекой совсем из виду пропала.       — Думаю, что у Грейнджер теперь есть занятие поинтереснее, чем библиотека, — отозвался Рон, который больше не называл её по имени. — Слизеринский хорек явно отнимает у старосты больше времени, чем библиотека.       Гермионе не нужно было видеть Драко, чтобы почувствовать, как он потянулся за палочкой.       «Успокойся.»       — Все хорошо, Джинн, — улыбнулась она подруге, игнорируя едкое замечание бывшего друга. — Прости, я устала, хочу лечь сегодня пораньше.       — Неужели Малфой так выматывает тебя, Грейнджер? — Рон посмотрел прямо ей в глаза. — Или, может, дело в твоей неопытности? До него тебя же никто не трахал?       В гостиной повисла мертвая тишина. Дин и Симус тут же заткнулись, а Невилл оторвался от своего конспекта. На секунду показалось, что даже у Поттера челюсть отвисла. Гермиона услышала тяжелое и приглушенной дыхание за своей спиной.       «Не смей, Драко. Иначе ты не успеешь потянуться за палочкой, как я кину в тебя самого Авадой.» Она ступила шаг к дивану, сокращая дистанцию между ней и Уизли.       — С каких пор ты напрямую обращаешься ко мне, Рональд? — злобно протянула Гермиона.       В жилах забурлило что-то до потери пульса знакомое, магия начала разносить приятное тепло по телу Гермионы. Она так давно не давала воли своим силам и эмоциям, что уже начала забывать, какое приятное ощущения приносит её использование. После случая с Роном в Большом зале гриффиндорка практически не применяла магию, не считая мелочных использований палочки на уроках. И сейчас Рон опять её провоцирует, заставляя бесов ухмыльнуться в кровожадном оскале.       — Не льсти себе, — начал Рон. — Мне лишь искренне жаль Малфоя, что ему досталось такое недоразумение, как ты.       Секундная тишина и Гермиона взорвалась приступом смеха. Она не слышала в голосе Уизли ничего, кроме ядовитых уколов ревности. Их недоотношения так до сих пор и не отпустили его и не её вина, что она смогла любить Рона только как друга. Она пыталась дать их отношениям шанс, но это не протянулось и месяца, как Гермиона поставила жирную точку. Уизли не распалял в ней того тянущего низ живота желания, чувство бесконечного полета. И сейчас он выглядел жалким в своих попытках задеть.       — Рональд, ты выглядишь жалким, — смогла наконец-то произнести Гермиона, прекращая задыхаться от смеха. — Слава Мерлину, что Лаванде достался такой парень, как ты. Ей необычайно сильно повезло.       — Жалко тут выглядишь только ты, Грейнджер, — не отступал Рон. — Посмотри на себя. Самая умная ведьма столетия связалась с жалкими Пожирателями Смерти, не противно? С одним прям лучшими друзьями стала, а для второго подстилкой. Твои родители явно гордились бы тобой, если бы помнили тебя.       Это был удар ножом в спину и не одним. Последней фразой Рон выпустил сотню ножей, пропитанных смертоносным ядом. Глаза Гермионы залила кровь, тело пробила дрожь, а пальцы крепко сжали палочку. Рациональная часть мозга попросту отключилась, уступая эмоциям. Легким движением руки гриффиндорка выкинула палочку перед собой, направляя на Рона.       — Сектумсемпра, — практически беззвучно произнесла Гермиона. — Силенцио.       Она даже не раздумывая наложила на него второе заклятие, не давая возможности Рону закричать. Он рухнул у камина, а его одежда начала быстро пропитываться кровью. Джинни с Гарри подскочили к другу, а Симус с Дином подорвались со своих мест. Гермиона хищно улыбнулась и себе под нос произнесла очередное невербальное заклятие. Все вокруг замерли, кроме Рона, который продолжал истекать кровью.       — Драко, тебе лучше пройти в мою спальню, — пробормотала Гермиона, опускаясь на колени перед Роном. — Я хочу поговорить с другом наедине.       — Гермиона, я… — Малфой стоял посреди гостиной Гриффиндора уже без дезиллюминационных чар и наблюдал за действиями гриффиндорки.       — Иди. В мою. Спальню. Пожалуйста.       Только после того, как Драко исчез за дверями её комнаты, она вернула всё своё внимание Рону.       — Больно? — она театрально сжалилась над ним. — Я знаю, знаю. Это очень мерзопакостное проклятье. Но в нем есть один большой плюс, жертва довольно быстро умирает, просто истекает кровью и засыпает вечным сном.       Она упивалась тем видом, который открылся её взору. Немая молитва читалась в глазах бывшего друга, а каменные полы гостиной все больше окрашивались багровым цветом.       — Вулнера санентур, — прошептала Гермиона над телом Рона и кровь начала возвращаться в тело.       Еще один взмах палочкой и к нему вернулась речь, он попытался подскочить с каменного пола, как гриффиндорка снова направила на него палочку.       — Левикорпус, — скучающе протянула Гермиона, и тело Рона повисло перед ней верх ногами. — Мы не закончили, Рональд. Ты не сможешь причинить мне вред, слишком громко думаешь.       — Какого хрена, Грейнджер? — возмущено спросил Рон, пытаясь высвободиться.       — Я хочу предупредить тебя раз и навсегда, Рональд Билиус Уизли, — голос Гермионы звучал жестко и холодно. — Еще раз ты попытаешься хоть как-то меня задеть, заговорить со мной или хотя бы подумаешь плохо обо мне или Драко, или о Блейзе, а я об этом узнаю, то тебе будет больно. Я буду очень долго и методично причинять тебе боль. Я буду пытать тебя до полусмерти, исцелять, стирать тебя память и повторять все это по кругу. Ты меня услышал?       — Мерлин, да ты совсем поехала! — Уизли начал еще активнее крутиться.       — Инфлэтус, — буквально пропела Гермиона. — Это не очень приятное заклятие, Рон. Но ты бы это и сам знал, если бы больше уделял времени учебе, а не трусам Лаванды Браун.       Тело Рона начало медленно раздуваться, покрываясь алыми и фиолетовыми пятнами. В некоторых местах начали образовываться трещины, с которых постепенно сочилась кровь и гной. Чем активнее Уизли пытался выбраться из подвешенного состояния, тем заклятие быстрее распространялось по телу, доставляя адскую боль. Гермиона взмахнула палочкой, накладывая на гостиную заглушающие чары.       — Я могу с тобой тут так развлекаться хоть всю ночь, — хохотнула гриффиндорка. — Только вот ты через несколько минут умрешь, или от ран, или от болевого шока. А мне это не надо, мы ведь еще не договорили. Фините Инкантатем.       Гриффиндорец вернулся в прежнюю форму, издавая тяжелый вздох. Его руки трясло в судорогах, а голова покраснела от прилива крови.       — Я повторяю тебе последний раз, Рональд, — Гермиона говорила очень тихо. — Еще раз и ты пожалеешь об этом. И не дай Мерлин, ты хотя бы заикнёшься о моих родителях, хотя бы допустишь, что можешь думать о них, не то, чтобы говорить, и ты преждевременно узнаешь, что такое ад. Тебе понятно? Или ты все еще считаешь, что я поехавшая?       — Понятно, — сглотнул Рон.       — Чудесно, — Гермиона притворно улыбнулась. — Рада, что мы нашли с тобой общий язык. И да, никто из них, — она провела рукой по застывшим телам гриффиндорцев. — Не будет помнить, что тут произошло. Все это представление было специально для тебя, эксклюзив. Надеюсь, что тебе понравилось.       Легкое движение палочки и Рон оказался на диване, а гостиная опять ожила.       — Конечно, тебе нужно отдохнуть, — затараторила Джинни. — Тебе нужно поменьше проводить времени в библиотеке и побольше на свежем воздухе. Не забывай, что совсем скоро Святочный бал, тебе нужно набраться сил.       — Джинни, ты как всегда права, — Гермиона обняла подругу. — Я пойду. Спокойной ночи.       — Доброй ночи, милая.       Гермиона направилась к своей спальне с чувством полного удовлетворения внутри, бесы от бессилия рухнули с ног и уснули в мрачной чаще темного леса души. Кольцо на пальце было приятно теплым и разносило это тепло по всей коже гриффиндорки, заставляя улыбаться. Она приоткрыла дверь своей комнаты и аккуратно зашла внутрь. Драко стоял у окна и наблюдал за летящим снегом в лунном свете.       Гриффиндорка взмахнула последний раз палочкой, запирая комнату и накладывая заглушающие чары. Древко аккуратно упало на атласные простыни, а сама Гермиона подошла к Драко и обняла его.       — Что это было, Гермиона? — спросил Малфой и отстранился от неё.       — Он перешел черту, — начала объясняться девушка. — Не ты ли угрожал ему Авадой?       — Я угрожал, на то я и являюсь бывшим Пожирателем смерти, — Драко все дальше отходил от неё. — А с каких пор ты, Грейнджер, получаешь удовольствие от того, что пытаешь людей?       — Я не получаю удовольствие…       — Я читаю твои мысли, Грейнджер. Я чувствовал все то, что чувствовала ты, пока швыряла в Уизли заклятиями. И это было самое настоящее удовольствие, тебе нравилось проклинать его.       — Нет…       — Я не закончил, Грейнджер. Где ты этому научилась? Это не особо похоже на школьную программу. И в вашем Ордене Феникса тоже вряд ли обучают темным искусствам. Поттер победил Темного Лорда гребанным Экспеллиармусом, отрицая какое-либо из Непростительных. Так где же ты научилась этому, Грейнджер? Скажи мне правду, не заставляй меня копаться в твоей голове.       — Я сама научилась.       — Не лги мне, Гермиона, — зарычал Малфой, сжимая её запястье. — Скажи мне правду.       — Отпусти, мне больно, — Гермиона попыталась вырваться из напористого захвата, но тот только усилился. — Мне больно, Драко.       Бесы опять зарычали, а магия подступила к кончикам пальцев. Гермиона не успела заметить, как тело парня отлетело в противоположный конец комнаты, ударяясь со всей силы об стену. Бледное тело слизеринца сползло вниз по каменной кладке.       — Мерлин, — она подскочила к Драко. — Драко, прости, я не хотела. Как ты?       — Какого хуя, Грейнджер? — голос Драко был очень тихим и морозным. — Что за херня с тобой происходит?       На его платиновых волосах проступило алое пятно. Кровь. Чистая аристократическая кровь.       — Акцио, палочка, — Гермиона призвала палочку. — Сейчас будет немного больно.       Она дотронулась до места удара на затылке Малфоя и пробормотала невнятное заклинание, кровь тут же исчезла, а рана затянулась. Драко поднялся на ноги и потянулся рукой к её лицу, пальцы нежно провели по её подбородку и шее. Гермиона почувствовала, как тело отзывается на его прикосновения, но тупая головная боль отрезвляла. Он пытался проникнуть в её сознание глубже, чем было позволено. Стены тут же возросли перед книжными стеллажами, а свет в библиотеке погас.       — Что ты делаешь? — она отскочила от Малфоя. — Зачем ты это делаешь?       — Потому что сама ты мне не говоришь, Гермиона, — он сделал шаг к ней. — С тобой что-то происходит, и ты страдаешь от этого. Твои неконтролируемые всплески магии, твои наклонности к темной магии. Мерлин, да ты друга пытала двадцать минут назад и тебе это понравилось. Прежняя Гермиона Грейнджер так не поступила бы, как бы человек её не обидел. Расскажи мне, что с тобой, пожалуйста.       — Со мной все хорошо, Драко. Верь мне.       Он ничего ей не ответил, а просто притянул к себе, зарывшись носом в волосы. Гермиона знала, что не готова рассказать правду, а он не готов её услышать. Он слишком важный человек в её жизни и она не подвергнет его опасности, не пожертвует их счастьем.       — Поцелуй меня, Драко, — ее голос был полон мольбы. — Пожалуйста.       Парень наклонился к её губам. Гермиона заметно дрожала, прижимаясь к нему, когда их губы соединились в неторопливом дразнящем поцелуе. Запустив одну руку в волосы Драко, она поглаживала их, слегка потягивая за платиновые пряди, и не могла остановиться. Его волосы скользили сквозь пальцы, напоминая дорогой шелк. Его пальцы проникли под её свитер, блуждая по разгоряченной коже. Она отзывалась на эти прикосновения каждой клеточкой своего тела. Поцелуи Драко сместились на её шею и ключицы. Её глаза блаженно закатились. Ласковые губы парня сместились вниз, а руки освободили её от плотной ткани свитера. Он на секунду отстранился, а она непонимающе посмотрела на него.       — Я хочу увидеть тебя без одежды, — хрипло произнес Драко.       Тонкие пальцы Гермионы скользнули к пуговке на джинсах, ловко расстегивая её.       — Позволь, я тебе помогу, — произнес парень и опустился перед ней на колени.       Он бережно потянул за верх её штанов и стащил их. Гермиона оказалась перед ним в одном нижнем белье, от которого он тут же избавил её. Лицо Гермионы покраснело, а руки принялись закрывать наготу. Драко придержал её за запястье, а холодные губы коснулись внутренней стороны бедра. Гриффиндорке показалось, что по телу прошелся мощный электрический разряд и с губ сорвался тихий стон.       Драко поднялся, подхватил её на руки и отнес на постель. Он нагнулся над её телом, нежные поцелуи накрыли грудь, а когда он мягко втянул в рот сосок, разряды наслаждения прошли через все её тело, спустившись сверху-вниз, от макушки до кончиков пальцев ног. Гермиона сжала бедра до боли и почувствовала, что промежность стала влажной и теплой. Сладковатый мускусный запах желания наполнял комнату старосты, проникал в ноздри и затуманивал разум.       Гермиона почувствовала, как Драко дотронулся до её бедра своим твердым членом, который выпирал из-под брюк. Это заставило ещё одну волну дикого желания накрыть с головой. Руки потянулись к его черной рубашке и начали неторопливо расстегивать пуговицы, но с неожиданной для себя грубостью выдернули из брюк её края. Мягко надавив ему на грудь, Гермиона заглянула в бездонные серые глаза, которые горели страстью и похотью.       Драко приподнялся, давая ей возможность закончить начатое. Он сделал шаг назад, позволяя ей дотянуться к своим брюкам. Пальцы проворно расстегнули ремень и наконец-то добрались до молнии. Драко хрипло застонал, когда его член нашел долгожданное освобождение. Гриффиндорка смело потянулась прямо к белым трусам парня, поглаживая член через тонкую ткань, набухшая головка которого рельефно обрисовывалась через материю.       Желание Гермионы граничило между страстью и животной похотью. Она прежде не видела Драко без одежды, и его тело завораживало. Драко снова двинулся к ней, накрывая губы поцелуем. Настойчивые губы прокладывали дорожку от шеи к животу, а сильные руки гуляли по её мягкой коже. Драко зарычал, когда её тело выгнулось, а стоны заполнили спальню. Его дыхание обжигало тело, заставляя сходить с ума в диком желании.       — Я хочу тебя, Драко, — прошептала Гермиона, извиваясь под его руками. — Пожалуйста.       Его пальцы скользнули к промежности, заставляя её вздрогнуть. Ноги Гермионы раздвинулись в откровенном призыве к действию. Пальцы Драко аккуратно проникли в неё и медленно начали двигаться, изводя тело. Она издала взволнованный вздох и задвигалась в ритм с его рукой. Гермиона источала желание, и Драко оторвал руку от её влагалища. Пока девушка ещё не опомнилась, он навис над ней и страстно поцеловал, а через секунду одним рывком вошел в неё и замер, давая время привыкнуть к ощущениям. Гермиона издала протяжный стон и впилась ноготками в спину парня.       Драко начал медленно двигаться, покрывая лицо, шею и грудь поцелуями и оставляя темные отметины по всему телу. Через пару минут Гермиона начала активно отзываться на его движения и помахивать бедрами в такт. Она была настолько мокрой, что Драко слышал влажное хлюпанье, когда её движения ускорились.       — Я люблю тебя… — признание вырвалось из её уст в перемешку со стонами.       — Ты моя, Гермиона, только моя… — прохрипел Драко ей на ухо.       Ее мышцы сократились вокруг него, пульсируя и захватывая в свою власть, когда Гермиона хрипло закричала. Она широко распахнула глаза и словила момент полного самозабвения в глазах Драко. Он задрожал, и волна экстаза прокатилась по ним одновременно. Драко блаженствовал, пока её мышцы сдавливали и втягивали в себя его член, выжимая из него все до последней капли.       Выжатое, как лимон, тело Гермионы расслаблялось, пока она приходила в себя. Каждый сантиметр её тела был доведен до предельной усталости, а сознание выпало из реальности. Её пальцы блуждали по собственному телу, очерчивая все следы, оставленные Драко на коже. Малфой притянул её к себе и нежно поцеловал.       — Ты чертовски красивая, Грейнджер, — он снова принялся покрывать её шею и грудь поцелуями. — Тебе не было больно?       — Нет, — прочищая горло, ответила Гермиона. — Это была лучшая ночь в моей жизни, Драко.       — Я сделаю всё, чтобы все твои ночи были такими, — не отрываясь от шеи, ответил Малфой. — Я сделаю все для того, чтобы ты была счастливой, Гермиона Грейнджер.       — Я люблю тебя, Драко Малфой… — прошептала Гермиона ему на ухо и провалилась в царство Морфея.       — Я тоже люблю тебя, Гермиона…       Гермиона проснулась спустя несколько часов, укутанная в крепкие объятия своего парня. За окном было еще темно, а часы показывали начало пятого. Тело побаливало, а рука затекла под весом Драко. Она постаралась аккуратно высвободить свою руку, чтобы не разбудить его, но он открыл глаза и нежно улыбнулся.       — Прости, я не хотела тебя разбудить, — виновато произнесла Гермиона. — Спи, еще слишком рано.       — Ты такая красивая, Гермиона, — Драко поцеловал её в нос. — Невероятно красивая.       — Видимо, секс с девственницей оказывает побочные эффекты, — усмехнулась гриффиндорка. — Или ты все ещё спишь и начинаешь бредить.       — Ты мне не веришь? — Малфой взял её за руку и приложил к своей эрекции. — Мой член так моментально отзывается только на одну единственную волшебницу во всем мире, Грейнджер.       Гермиона залилась смехом и нежно поцеловала Драко в грудь. Нежное тепло тут же разлилось внизу живота Гермионы, а желание с новой силой ударило в голову и не только. Она на секунду отстранилась от Малфоя и прошептала невербальное заклятие. На глазах парня тут же появилась атласная изумрудная повязка.       — Ты решила со мной в игры играть, Грейнджер?       — Думаю, что такие игры в твоем вкусе, Малфой.       Рука Гермионы заскользила вдоль члена Драко, срывая с его уст глухой стон. Она поддразнивала кожицу на члене ноготками, заставляя его хотеть ещё сильнее. Спустя минуту она накрыла его член своими влажными губами и провела язычком от головки до самых яичек.       — Блять, Грейнджер…       Похотливая улыбка окрасила лицо Гермионы в тусклом свете потрескивающего огня камина. Она вновь наклонилась перед ним и поцеловала пульсирующую плоть. Лаская его языком, она старалась прикоснуться к каждому миллиметру, от чего член приятно подрагивал, заставляя улыбнуться уголками губ. Она сомкнула губы на головке члена и начала погружать его в свой рот, медленно и с удовольствием. Стоны Драко становились продолжительнее, а дыхание тяжелее. Она ускорилась, перебирая его яички руками.       — Твою мать! — с трудом выдавил он, и Гермиона почувствовала, как теплая струйка спермы стекает по её гортани.       Заметная улыбка заиграла на лице гриффиндорки, когда его сперма заполнила рот, а член ещё несколько раз содрогнулся. Она проглотила все до последней капли, ощущая сладковатое послевкусие на своем языке. Драко снял повязку с глаз, когда Гермиона облизнула губы.       — Должен отметить, что это самое фееричное пробуждение в моей жизни, Грейнджер, — замурлыкал Малфой. — Сколько же в тебе скрытых талантов?       — Достаточно.       Рука Малфоя скользнула к её промежности, но она остановила его и отрицательно замотала головой.       — Не надо. Мне больно. Просто обними меня.       Он протянул руки, и Гермиона нырнула в его объятия. Они лежали в полной тишине, слушая сердцебиение друг друга. Рука Малфоя вырисовывала непонятные узоры на её спине, а она время от времени целовала его в грудь и молилась всем известным богам, чтобы этот момент длился вечно. Ей было так хорошо тут, рядом с ним в кровати.       И только отдаленные мысли в голове сеяли панику. После Рождества она проведет ритуал по возвращению памяти родителям, пожертвовав свою душу. Гермиона не знала, что с ней случится после этого, сможет ли она так же беспрекословно любить его, признаваться в своих чувствах и испытывать такую легкость в его объятиях. Перед глазами сразу же возникал образ Волан-де-Морта, для которого такие чувства были неприемлемыми и незнакомыми. И это было с тем учетом, что он не был лишен души, она всего лишь была расколота на части.       А что же тогда происходит с человеком, который остается без души вовсе? В кого она превратится?       Будут ли её интересовать родители и их благополучие после того, как нутро будет опустошено? Можно ли будет её назвать человеком и в кого она превратится? Все эти мысли градом обрушились в её голове, вызывая слезы. Гермиона снова коснулась губами груди Малфоя и тихо всхлипнула, а горячая слеза скатилась на его холодную кожу.       — Ты чего? — Драко приподнял её подбородок и посмотрел ей в глаза. — Что случилось?       — Ничего, — пробубнила Гермиона. — Я просто так люблю тебя.       — Я тоже тебя люблю, Грейнджер, — поцелуи усыпали её лицо. — Не плачь, пожалуйста.       Она постаралась придушить слезы, но с мыслями такой финт не прошел и они продолжали душить. Она ещё крепче прижалась в телу Драко, стараясь раствориться в нем до последнего своего издыхания.       — Ты уже выбрала платье? — внезапно поинтересовался Драко.       — Какое платье?       — На Святочный бал, Грейнджер. Он послезавтра.       — Но я не иду на Святочный бал, поэтому нет, не выбрала.       Драко приподнялся на локте, убирая голову Гермионы со своей груди.       — В смысле, ты не идешь, Грейнджер? — голос моментом стал отстраненным и бесцветным.       — Меня никто не пригласил, поэтому у меня уже совершенно иные планы на этот вечер.       Малфой резко поднялся с кровати и потянулся за своей рубашкой.       — Ты уходишь? — спросила Гермиона, наблюдая за тем, как он ловко застёгивал пуговицы.       — Да, скоро рассвет. Думаю, что мне стоит вернуться в подземелья до того, как проснутся мои соседи.       Она ничего не ответила, откинувшись на подушки. Драко оделся за несколько минут, поцеловал в лоб, применил дезиллюминационные чары и скрылся из её спальни. А мысли Гермионы тут же вернулись всё к тем же размышлениям, разрешая слезам всё-таки умыть лицо.       На завтрак Гермиона заявилась полностью разбитой и без настроения. Большой зал был уже наполовину украшен, а большая елка красовалась возле преподавательского стола. Всё вокруг кричало о приближающихся Рождественских праздниках, что ещё больше пугало гриффиндорку. Она плюхнулась за стол, как мешок с картошкой, и уставилась в свою тарелку, ковыряя вилкой яичницу.       Гарри был увлечен разговором с Джинни, а Рон кинул испуганный взгляд на Гермиону и отвернулся. Судя по его внешнему виду, он плохо спал, если спал вообще. Трапеза подходила к концу, но она так и не притронулась к еде. Несколько раз она смотрела за стол Слизерина, но Драко там не было.       — Грейнджер! — радостный голос Блейза вырвал её из транса. — Мне кажется, что Малфой дурно влияет на тебя.       — С чего ты взял, Блейзи? — полюбопытствовала Гермиона, уступая Забини место возле себя.       — С тех пор, как этот чистокровный ублюдок привлек к себе твоё внимание, ты совсем забыла обо мне, — с наигранной обидой произнес Забини. — Я уже не помню, когда мы последний раз с тобой разговаривали.       — Прости меня, Блейз, — Гермиона положила руку на бедро друга. — Я так устаю в последнее время, конец семестра, ты же сам понимаешь.       — Ты такая задница, Грейнджер! — воскликнул Блейз. — Тебе это просто так с рук не сойдет.       — Чего ты хочешь?       — Мне нужно, чтобы ты помогла выбрать мне костюм к Святочному балу. У меня несколько вариантов, но я не могу определиться.       — Хорошо, без проблем. Когда будем смотреть?       — Если у тебя нет никаких планов, то можем хоть сейчас пойти к нам в гостиную.       — Гостиную Слизерина? — недоверчиво спросила Гермиона.       — Нет, Грейнджер, — Забини закатил глаза. — У меня есть особый фетиш, люблю переодеваться в гостиной Пуффендуя и пить чай с барсуками. Конечно, в гостиную Слизерина.       Улыбка заиграла на лице Гермионы, когда она представила Забини в гостиной Пуффендуя с чашкой чая и окружении маленьких барсуков.       — Даже не хочу знать, что вызвало у тебя такую улыбку, Грейнджер.       Забини ухватил её и потащил к подземельям. Гермиона не горела появляться средь белого дня в этом змеином кодле. Со всего Слизерина она находила приятными только двоих людей: Забини, который сейчас тянул её за руку, и Малфоя, по которому она успела очень сильно соскучиться, хотя не видела его всего лишь несколько часов. Пугало то, что она начала чувствовать такую острую зависимость в человеке, это слишком отвлекало и заставляло мозг напрягаться в два раза сильнее. Преодолев путь от Большого зала к подземельям всего за несколько минут, гриффиндорка уже оказалась в дверном проеме враждебного факультета.       Обитель Слизерина кишела людьми и была непривычно оживленной. Все разы, которые Гермиона имела удовольствие тут бывать, она встречала только несколько знакомых лиц, зато сейчас тут были все, начиная от первокурсников и заканчивая выпускниками.       — Какие люди пожаловали к нам, — раздался голос Теодора Нотта, который восседал на кресле. — Какими судьбами, грязнокровка?       — Нотт, будь добр завалиться, — вступился Забини, пропихивая Гермиону к двери своей спальни. — Не к тебе она пришла, этого должно быть достаточно.       — Забини, как грубо, — фыркнул Нотт и приблизился к Гермионе. — Так что, грязнокровка, какими судьбами?       — Держи дистанцию, Тео, — ответила Гермиона, отпихивая от себя слизеринца. — Мало ли, вдруг, грязная кровь заразная?       — Приятно слышать, что ты не отрицаешь очевидное, — рука Тео потянулась к лицу Грейнджер. — Странно, что в тебе совмещаются такие несовместимые вещи: грязная кровь и симпатичное личико. В тебе всё такое красивое? Малфой смог по-достоинству оценить все твои плюсы? — его рука скользнула ниже, останавливаясь на груди.       Звонкая пощечина оставила красное пятно на идеальном лице Тео, а рука Гермиона зазудила в желании влепить еще одну.       — Еще раз протянешь ко мне свои грабли, — прошипела Гермиона. — И останешься без них. Понял?       Кто-то глухо рассмеялся в гуще гостиной. Пальцы Нотта тут же оказались на шеё Гермионы и крепко сдавили, перекрывая путь к кислороду. Пока Блейз пытался утихомирить Нотта, Гермиона прохрипела невербальное заклятие и руки слизеринца начали покрываться гнойными фурункулами, а сам он отлетел от Гермионы на метр, вглубь гостиной.       — Сходи к мадам Помфри, — прочистила горло гриффиндорка. — А то твои прекрасные чистокровные руки не вызовут больше доверия у очередной подстилки, Нотт.       — Блядская сука, — завопил Нотт. — Ты — блядская сука, Грейнджер. Я уже обещал Малфою, а теперь и тебе обещаю — ты сдохнешь, я сам тебя прикончу.       — Удачи, Теодор! — воодушевленно пожелала Гермиона и направилась к двери Блейза.       Как только дверь закрылась, она смогла выдохнуть. Её трусило, а тело пробирал озноб. Гермиона чувствовала, что с каждым разом магия давалась ей проще, но взамен требовала больше. Всякий раз, когда она применяла свою силу, её бесы все сильнее жаждали крови.       А с каких пор ты, Грейнджер, получаешь удовольствие от того, что пытаешь людей?       Если бы гостиная не была под завязку наполнена людьми, то только Мерлину известно, что Гермиона сотворила с этим слизеринским выродком. Ей хотелось запустить в него несколько проклятий и смотреть, как он корчится от боли, умоляет сжалиться над ним. Гриффиндорку ужаснули мысли, что она нуждается в том, чтобы причинить кому-то боль, её так легко стало спровоцировать на агрессию. Достаточно было одного косого взгляда в её сторону, чтобы она потянулась за палочкой.       — Грейнджер, это же пиздец, — голос Забини звучал как-то по-новому или передавал те эмоции, которые она прежде в нем не видела.       — Ты о чем, Блейзи?       — О том, что ты сделала с Тео, — возмущенно ответил мулат. — Я понимаю, что засранец позволил себе лишнего, но ты вселяешь в меня куда больше страха своими действиями, чем Нотт словами. Ты понимаешь, что ты прокляла его на глазах у всего факультета?       — Пусть докажет это, — Гермиона постаралась улыбнуться. — Я не доставала свою палочку и не произносила вслух никаких проклятий.       — Да, — согласился с ней друг. — Но ведь это была ты, я знаю. Это была невербальная магия, Гермиона.       — Блейз, я пришла сюда, чтобы помочь тебе с костюмом, а не для констатации очевидных фактов, — парировала Гермиона. — Показывай свои костюмы, я хочу поскорее убраться отсюда.       Забини не стал с ней спорить и достал со шкафа несколько костюмов разных оттенков и фасонов. Гермиона не особо всматривалась в наряды друга, погружаясь в свои раздумья и покручивая кольцо на пальце, которое в последние дни всё время было горячим.       Спустя час они определились с праздничным прикидом для Забини и Гермиона упорхнула из подземелий. Она закрылась в женском туалете и посмотрела на своё отражение в зеркале. Холодная вода не помогала прийти в чувства и ни капли не отрезвляла разум.       — Моргана Ле Фэй.       Зеркало потемнело, и в нем появился образ рыжей ведьмы.       — Какого черта со мной происходит, Моргана? — Гермиона кричала, всматриваясь в зеркало. — Объясни мне, что со мной происходит, почему я теряю контроль над собой и своими силами?       — Ты не теряешь контроль, моя дорогая, — защебетала ведьма. — С тобой все в порядке.       — Со мной ничего не в порядке, будь ты проклята, — Гермионе хотелось разбить это зеркало, чтобы прогнать спокойствие из голоса ведьмы. — Я завожусь из полуоборота, готова убить каждого, кто посмотрит не так в мою сторону. Я вчера пытала своего друга, Моргана. Ты всё ещё думаешь, что со мной всё в порядке?       — Да, — ещё спокойнее отвела Моргана. — Что дурного в том, что ты можешь постоять за себя? Или тебе больше нравилось, когда в ответ на оскорбления ты могла лишь кинуть пару незначительных фраз? Просто признай в себе эту силу и перестань накручивать по пустякам.       Гермиона бессильно рухнула на пол и обхватила руками голову. Её так сильно пугало происходящее, что самым разумным сейчас казалось просто остаться в этом туалете до конца своих дней, чтобы больше никому не причинить вреда. Мысли потоком проносились в голове, заставляя гриффиндорку изводить себя еще сильнее. Образ ведьмы покинул пределы зеркала и предстал перед ней, заглядывая в глаза гриффиндорки, которые были полны безумия. Рука Морганы потянулась к ней и ласково погладила за щеку.       — Ох, детка, — она убрала руку и обеспокоено посмотрела на Гермиону. — Дело вовсе не в твоей силе или её избытке. Тут кое-что другое.       — Что? Ты о чем?       — Любовь, — палец Морганы ткнул в грудь Гермионе. — Ты влюблена, это чувство поселилось в твоём сердце.       — И что с этого?       — Это чувство отравляет тебя, — очень тихо ответила ведьма. — Любовь — слишком светлое чувство. Такому чувству не место в твоем сердце. Чем глубже оно пускает корни в тебе — тем быстрее яд распространяется. Любовь доведет тебя до того, что ты будешь жить только одной мыслью — кого бы еще убить.       — И что мне делать с этим? — слезы брызнули из глаз.       — Отказать от этой любви, если не хочешь в ней сгореть.       — Уходи! Проваливай! — Гермиона подскочила на ноги и начала руками прогонять образ рыжей ведьмы. — Я не хочу больше видеть тебя! Не хочу!       Кольцо на пальце вспыхнуло огнем, и зеркала в туалете задрожали. Гермиона взорвалась слезами и отчаянным криком в тот момент, когда они превратились в тысячи мелких осколков, разрезая на ней одежду и проникая под кожу. Краны прорвало, затапливая пол туалета, а деревянные кабинки превратились в труху. Бесы внутри её души водили задорные хороводы, бросая ненасытные взгляды и требуя очередную порцию крови.       Гермиона проплакала несколько часов, пропустив обед. Только когда запасы слез были исчерпаны, а горло запершило от боли и жажды, она немного успокоилась. Легкое движение палочки привело туалет в прежний вид, возвращая на место зеркала и кабинки и убирая воду из-под ног. Лицо Гермионы опухло от слез, а одежда была мокрой и пропитана кровью. Она ещё раз выдохнула, придав своей форме надлежащий вид, и распустила волосы, чтобы скрыть заплаканное лицо.       Прошмыгнув незамеченной через коридоры, она добралась к гостиной своего факультета, а с неё — в свою комнату. Ей хотелось поскорее лечь на кровать и свернуться клубочком, чтобы забыть этот день как страшный сон. Внимание Гермионы привлекла огромная серебристая коробка посреди кровати, что контрастировала с темно-красным покрывалом.       Гриффиндорка пробежалась пальцами по коробке без каких-либо опознавательных знаков и сняла с неё крышку. Только крышка отлетела в сторону, как из коробки плавно выплыло бальное платье. Это был темно-зеленый необычайно роскошный наряд с пышной длинной юбкой на кринолине до самого пола.       Дорогая ткань, которая переливалась изумрудным цветом в уходящих солнечных лучах, была украшена изысканной отделкой: кружевными вставками на спине, подол платья был расшит жемчугом, а корсет украшали драгоценные камни и серебристая шнуровка. Платье аккуратно висело в воздухе, очаровывая Гермиону. Вслед за платьями показались изящные туфли-лодочки в серебристом цвете, которые также были украшены драгоценными камнями.       На дне коробки лежала маленькая открытка с небольшим посланием, которое было выведено знакомым почерком.       «Хоть на минуту увидать вас, долго, долго посмотреть вам в глаза, обнять ваши колени и поцеловать край вашего платья.       Д.М.»       Гермиона прижала открытку к губам и снова заплакала.