L+H+E?

***

— Мне нужно в общежитие, — резко говорит Эрвин, чем привлекает взгляды Леви и Ханджи за столом. — Что? — непонимающе уставился Аккерман. — Мы же договорились, что ты останешься с нами, — начала протестовать Зоэ. Смит неловко поджал губы. Он поддался эмоциям после замечательной пробежки от Лувра до набережной, где его новые друзья уговорили остаться с ними. Эрвин согласился. На самом деле он не хотел уходить, но было нужно отлучиться. — Мне нужна зарядка для моего телефона, — неловко начинает гость, — мои личные вещи… Я же не могу ходить постоянно в этой рубашке и- — Но ты вернешься? — перебивает его Ханджи, обеспокоенно поднимая брови. — Д-да, — кивает Эрвин. Он действительно думал о том, чтобы жить у них эти две недели, пока не будет профессора Аккермана, — но мне все равно нужно вернуться и забрать кое-какие вещи. — Я могу отвезти тебя, — говорит Леви, делая глоток кофе. Смит недоуменно поднимает брови: — У тебя есть машина? Леви открывает гараж, поднимая дверь вверх, и тут же стряхивает пыль со своих ладоней, пока Эрвин любуется на автомобиль. «Кадиллак Девиль» 1959 года во втором поколении ярко красного цвета. Наблюдать сейчас эту красную ласточку в гараже Аккермана, который откинул верх, превращая его в кабриолет было из ряда вон выходящим. Машина абсолютно новая. Смит смотрит на яркую краску на бампере, подмечая, что на ней нет ни царапины, словно ей пользуются очень редко. Или не пользуются. — Садись, — Аккерман кивает головой на пассажирское сиденье, а блондин неуверенно кивает и обходит машину, дрожащими пальцами хватаясь за ручку, дергая ее и садясь на белое кожаное кресло. Леви садится за руль, громко хлопая дверью и доставая из кармана черных джинс ключи и пачку сигарет. Белые кожаные сиденья, аккуратная панель, где не были ни пылинки. Леви так за ней ухаживал? Драил после каждой поездки? В чём секрет того, что она такая чистая? — Откуда? — наконец решается спросить Эрвин, поворачивая голову к Леви, который вставил сигарету в рот: — Подарок на День Рождения от Кенни, — отвечает Леви, вставляя ключи, и заводя двигатель, — не удивляйся, я на нем никуда не езжу, поэтому он такой чистый. — Почему? — не понимал Смит. — Возможно, потому, что мне жалко, — признается Леви, обхватив руль руками, — она стоит кучу денег, а этот старик потратился на то, чтобы подарить её мне, зная, что я ненавижу водить машину. — Но ты согласился отвезти меня? — хмурится Эрвин. — До твоего общежития ехать на метро целый час, несколько минут на автобусе, а потом нужно пройти пешком около трех километров. На это уйдет весь день, — начинает причитать Леви, и поворачивается к Смиту, — поэтому крепче пристегнись, и мы успеем сделать все это за полчаса. — Полчаса? — удивляется блондин, хватая черный ремень, — это невозможно. Леви его не слушает и хитро улыбается, схватившись за руль, а машина резко срывается со своего места, выезжая из гаража прямо на дорожную полосу. Эрвин хватается за ручку двери и гневно смотрит на парня за рулем. Наверное, прежде, чем садиться с ним за руль, надо было попросить его показать водительское удостоверение. Они выезжают на главную дорогу, покидая бульвар Дю Тампль, и мчат по трассе со скоростью около ста километров. Теплый ветер дует им в лицо, сдувая волосы, а Смит морщится от яркого солнца. Леви держит левой рукой руль и наклоняется к Эрвину, опираясь локтем о его коленку, открывая дверцу внизу панели, доставая солнцезащитные очки. — Может, ты будешь смотреть на дорогу? — кричит Эрвин сквозь резкие потоки ветра, пока Леви закрывает ящичек и тут же выпрямляется: — Не учи меня водить — так же громко отвечает ему Леви, надевая очки с красными стеклами и тут же поправляя их на переносице. Им сигналит сзади какой-то «Пежо», тут же обгоняя на соседней полосе, отчего Аккерман показывает ему средний палец, а Смит тяжело вздыхает. — Когда ты получил права? — спрашивает Эрвин. — В восемнадцать, — сразу же отвечает Леви, останавливаясь на светофоре, — это было прихотью Кенни, он хотел, чтобы я вырос взрослым и самостоятельным человеком. — Почему ты не водишь машину? — продолжает спрашивать Эрвин. — Не хочу, — тут же отвечает Леви. — Секунду, — резко поворачивается блондин, — значит, ты мог отвезти меня домой тем вечером, когда я первый раз пришел к вам на ужин? Когда я остался у вас. — Это когда? — непонимающе смотрит на него Аккерман, отчего его красные очки спадают к кончику носа. — Леви, это было два дня назад, — отвечает Смит. — Два дня назад, — брюнет отворачивает голову от гостя, что недоуменно смотрел на водителя, который еще крепче схватил руль руками и напрягся. Смит видит его потерянный взгляд, наблюдает за тем, как он сглатывает слюну, поджимая губы. Им начинают сигналить машины сзади, светофор уже несколько секунд показывает зеленый, но Леви не трогается с места. Почему он так напрягся? Он будто пытался вспомнить тот вечер подробно, но у него не получалось. Он забыл? — Леви, зеленый, — повышает голос Эрвин и Аккерман резко меняет передачу и снова едет по дороге, игнорируя на этот раз все ругательства со стороны водителей. Наступает тишина, которую Смит не хотел прерывать. Он обдумывал действия Леви. Теперь его водитель смотрел только на дорогу. Почему он занервничал? Для Эрвина это оставалось загадкой, но и спрашивать так сразу он не хотел, думая, что это разозлит Аккермана еще больше. Сам брюнет тянется к пачке «Голуаз», что лежала рядом с коробкой передач и трясущимися пальцами достает одну, тут же вставляя её в губы. Снова не закуривает. В такой тишине они едут до общежития Эрвина, который забирает свои вещи и после кидает их на заднее сиденье машины, пока Леви прогуливался возле неё. Удачно совершив задуманное, они решают вернуться на бульвар Дю Тампль, где, скорее всего, их уже ждала Ханджи. — Так вот, где работает Кенни, — говорит Леви, смотря на огромное здание прямо напротив общежития. — Ты ни разу здесь не был? — удивляется Эрвин, садясь на переднее сиденье, пока брюнет бросает так и незажженную сигарету в мусорку и садится за руль. — Нет, не был, — отвечает Аккерман, оглядываясь назад и оценивая багаж Смита, — и ради этого мы обогнули весь Париж? Пара футболок, штаны, длинный провод и макбук? — Мы потратили всего полчаса, вместо целого дня, — улыбается Эрвин. — Вот видишь, — Леви тыкает в него пальцем, оказываясь слишком близко к лицу блондина, — я же говорил, что это будет быстро. Блондин замирает на несколько секунд, понимая, что ощущает дыхание Леви на своих губах. Сам Аккерман нервно сглатывает слюну и тут же отстраняется, словно этого момента между ними не было, а Эрвин отворачивается, начиная смущенно чесать затылок. До бульвара Дю Тампль они ехали в полной тишине, наслаждаясь звуками города, а Эрвин смущенно улыбался, каждый раз, когда в боковое зеркало видел, как то и дело на него смотрел Леви. *** — Шахматы или нарды? — звонко спрашивает Ханджи. — Шахматы, — отвечает Эрвин, пока Леви сидит, читая «Красное и Черное». — Робер Оссейн или Венсан Кассель? — Кассель. — О-о-о, — разочарованно говорит Ханджи, падая на кровать, — ты предал меня. «Мужчина жесток, когда он не любит больше. В особенности, если он любит другую». Эрвин непонимающе смотрит на девушку, что выдавливала из себя все актерские навыки. Она нарочно закинула голову и прикрыла глаза, изображая скорбь, а Смит посмотрел на Леви в надежде найти ответы на такое поведение Ханджи. — Робер Оссейн играл Жоффрея де Пирак в серии фильмов про «Анжелику», — говорит Леви и смотрит на Ханджи, что продолжала трагично лежать на кровати, приложив ладонь ко лбу, — Ханджи, поверить не могу, что ты читала такие второсортные романы! — «Я умею так же хорошо молчать, когда со мной справедливы, как и отвечать, когда меня оскорбляют», * — не унималась Зоэ, продолжая лежать и цитировать «Анжелику», прикладываясь тыльной стороной ладони ко лбу, закрыв глаза. Эрвина это смешит, а она тут же вскакивает, выпрямляется в спине, и смотрит на Леви, что убрал наушники и уставился на нее. — И это сказал мне человек, признающий только «Красное и черное»**, — Ханджи сощурила глаза, на что Аккерман цокнул языком и откинулся на стену, скрестив руки на груди, пока я наблюдал за их перепалкой — Жюльен трахнул де Риналь и сделал себе карьеру у аббата Пирара. — Он любил её! — парирует Леви, повышая голос. — Она обманула его — не унималась Ханджи, пока Аккерман скрипел зубами от злости, что Ханджи затронула тему про любимый роман, — сначала она заводит интриги, потом обвиняет его, что он сделал карьеру, обманывает его, из-за чего он попадает в тюрьму. — Странно, — замечает Леви, — я не думал, что живу с Деей. — «Ростом он был невысок, но казался долговязым. Он горбился и был всегда задумчив», *** — процитировала Ханджи, — не знала, что Гюго писал и про тебя. — Ах ты! — взбесился Леви, резко вставая с кровати, но Ханджи была проворливее, она подпрыгнула и рванула в коридор, стуча босыми пятками по деревянным доскам. Леви рванул за ней. Смит с шоком смотрел, как Аккерман бросился в погоню за Зоэ, что громко смеялась от попыток брюнета ее догнать. Эрвин слышал громкие шаги, ругательства Леви на французском и решил узнать, чем закончится этот спор. Парень вышел в коридор и направился на источник шума. Он вышел на балкон, с которого открывался вид на маленький двор и открытое окно в другом строении дома. Внизу Эрвин увидел их соседку, что вешала белье на веревки, а сам Смит увидел, как буквально напротив него в проеме окна появилась Ханджи, которую догнал Леви. Девушка противилась и разочарованно стонала, приговаривая, чтобы ее отпустили. Смит улыбнулся, думая, что вышла забавная погоня, а Леви на глазах Эрвина, что опирался на балкон, схватил Зоэ за плечи и поцеловал. Это был очень красивый пейзаж: открытое окно, двое влюбленных людей, что утопали в объятиях друг друга, даря страстные поцелуи. Эрвин все еще улыбался. Отпрянув от окна, он вернулся в гостиную, и сел на диван, начиная много думать о том, что происходит. Как так вышло, что он в один момент забыл об учебе, престижном университете, забыл об отце в Бостоне и окунулся в эту типичную французскую жизнь? Шёл только третий день его знакомства с этой бешеной парочкой, а он уже забыл о том, для чего приехал в эту страну. И точно не для участия в этом любовном треугольнике. Хотя Эрвин не считал, что он его часть. Им двоим хорошо друг с другом. Они живут в роскошной огромной квартире, в Париже, занимаются сексом. У них все здорово. Что Эрвин забыл здесь? Почему он продолжает быть с ними все это время? От раздумий его отвлекает звонок телефона в кармане. — Привет, пап, — Смит сразу же отвечает на звонок отца, и морщится, предвкушая длинные лекции на тему его отсутствия. — Эрвин, — грубый голос мужчины раздается в динамике, — почему твой телефон выключен уже второй день? — Извини, возникли некоторые сложности, — парень чешет затылок. — Ты ходишь на лекции? — обеспокоенно спрашивает отец, на что Эрвин быстро заверяет его: — Конечно. Просто очень много домашней работы. — Ох, — грустно вздыхает мужчина, на что Смит поджимает губы, — я надеюсь, у тебя все хорошо. — Да, пап, все нормально, — отвечает парень, — я тут завел друзей. — О, это здорово, — радостно говорит Смит-старший, — как их зовут? Эрвин оборачивается и видит, как над ним стоят Леви и Ханджи, которая приложила палец к губам, намекая, что они не будут шуметь, чтобы не мешать его разговору. Аккерман прикусил нижнюю губу и издал смешок в кулак, смотря на то, как девушка что-то жестикулировала перед Эрвином, которому очень хотелось засмеяться. — Леви и Ханджи, — отвечает блондин и отворачивается, а Ханджи нападает на Леви, обнимая за плечи, который чуть ли не падает, но сбивает со стола железный поднос, что с грохотом падает на пол. Девушка не выдерживает и начинает громко смеяться. — Эрвин? — удивляется мужчина на другом конце провода, — все в порядке? — Пап, я перезвоню тебе позже, — говорит Смит, смотря на испуганного Леви, и отключается от звонка, сразу же повышая голос: — какого чёрта? — Так значит, мы твои друзья? — искусно улыбается девушка, садясь рядом со Смитом, чем заставляет его густо покраснеть и отвернуть голову, — разве друзья целуются? Леви, ты знал, что друзья целуются? Аккерман поднимает поднос и уходит на кухню, мотнув головой, так и ничего не ответив Ханджи, что заулыбалась во все зубы. — Почему ты поцеловала меня? — нервничает Эрвин, решая повернуться к Ханджи, дабы выяснить все здесь и сейчас. — Потому что мне захотелось, — жмет плечами девушка, — я и сейчас хочу тебя поцеловать. — Правда? — голос Смита дрожит, а Ханджи начинает довольно кивать, а после, закинув ногу на диван, привстает и пододвигается к Эрвину, который прикрыл глаза, когда губы девушки накрыли его в считанные секунды. Все было как тем вечером. Её нежные губы, легкий поцелуй, но сегодня парень позволяет себе чуть больше и обхватывает её лицо руками, притягивая к себе. Ему хотелось пойти дальше, но голос Леви, заходящего в комнату, заставляет его отпрянуть и отвернуться. — Я что вам помешал? — усмехается Аккерман, ставя три бутылки красного вина на стол. — Он боится, — отвечает девушка. — Меня? — усмехается Леви, начиная открывать одну из бутылок штопором. — Этой ситуации, — решает признаться Эрвин, опустив глаза, — это так странно. — Эрвин, мы просто хотим быть вместе, — признается Ханджи. — Со мной? — неловко спрашивает блондин, и тут же смотрит на Леви, добавляя: — оба? — А что со мной не так? — хмурится Аккерман, разливая вино по бокалам. — Я думал, ты меня ненавидишь, — говорит Эрвин, отчего Ханджи начинает смеяться: — Леви? Ненавидит тебя? Мой хороший, Леви ненавидит, наверное, всех. — Хороший тост, — Аккерман берет свой бокал с вином. Так и не получив ответа, все трое чокаются, после делая несколько глотков вина. Леви садится на стул рядом со старым диваном, а девушка встает, громко извещая: — Пора танцевать! — Только не это, Ханджи, — тут же скулит Леви, но Зоэ игнорирует его, подходя к шкафу с пластинками. — Эрвин, какая твоя любимая песня? — спрашивает Ханджи, начиная перебирать пластинки, а Смит теряется. Он не думает, что среди них завалялся один из альбомов Викенда, чтобы включить его на проигрывателе, — я обожаю Мирей Матьё. — О нет, она же сейчас опять ее включит, — начинается жаловаться Леви Эрвину, который непонимающе смотрел на Ханджи, что с довольной улыбкой ставила пластинку. — Это плохо? — удивляется Эрвин, который думает про себя, что, скорее всего, никогда не слышал песен Мирей Матьё. — Если она включает ее по шесть раз на дню, то даже не знаю, — жмет плечами Аккерман. — Заткнись, Леви, — процедила девушка, настраивая грамофонную иглу. Диск начинается вращаться, а все помещение заполняет музыка, от которой оба парня замирают, наблюдая, как девушка прикрывает глаза, начиная растворяться в сладком голосе Мирей Матьё. Смит знал эту песню. Он часто слышал ее во французских фильмах. «Pardonne moi ce caprice denfant», что переводилось как: «Прости мне этот детский каприз», об этом он узнает позже, а пока он смотрел на неё. Эрвин с восторгом наблюдал, как Ханджи начала медленно жестикулировать в такт музыки, потом кружиться по комнате, будто никого в ней нет, полностью отдаваясь танцу. Леви расслабился и тоже не отрывал взгляд от девушки, что ступала босыми пятками на деревянные выцветшие доски. Казалось, что Зоэ жила в этой песне, чувствовала ее каждой клеточкой тела, желая передать это настроение двум парням, что сидели напротив нее, пока она двигала бедрами и читала текс губами. Эрвин признавал, что это было красиво. Танцующая Ханджи под звонкий и трагичный временами голос Мирей его успокаивала. Он ощущал себя как никогда расслабленным и спокойным от танца девушки. Парень взглянул на рядом сидящего Леви, что, кажется, видел такие танцы Ханджи каждый день и улыбнулся тому, как он смотрел на девушку с легкой улыбкой на лице. Смит что-то видел в его взгляде на нее. Возможно, он увидел себя, потому что осознал, что выглядит таким же, когда смотрит на Ханджи. Неужели Леви чувствовал то же самое? — Эрвин! — прерывается Ханджи от своих медленных движений, смотря на блондина, что сразу же отвел взгляд от Аккермана, который решает налить себе вина, — Эрвин, давай потанцуем? — Что? — удивляется Смит, но Зоэ не даёт ему договорить. Девушка подходит к Эрвину, хватает его за кисть и тянет к себе, пока Леви поднимает взгляд, смотря, как неуверенный гость пятится за Зоэ в центр комнаты. Его смешит реакция парня, и он решает понаблюдать за Смитом, что терялся и не знал, что делать. Его застали врасплох. — Ханджи, я не… — Ничего не слышу, — отвечает звонко девушка, ставя грамофонную иглу снова на пластинку, отчего песня начинается заново. Эрвин хотел сказать, что он не умеет танцевать, но Ханджи уже схватила его левую руку, подняв вверх и переплетя с ней пальцы, что обескуражило Смита, который посмотрел на длинные пальцы девушки, что обвивали его ладонь и неловко опустил вторую руку на ее голую талию, борясь с желанием не спуститься ниже. Его начинал очень смущать внешний вид Ханджи, что носила сегодня один вязаный сиреневый топ на бретельках вокруг шеи и черные трусики. Странно, что это никак не смущало Леви, который предпочитал ходить в чёрных футболках и коротких шортах. Мысли о внешнем виде его партнерши по танцу мгновенно улетучиваются, когда он смотрит на нее, натыкаясь на карие игривые глаза и яркую улыбку. Ханджи светилась от счастья. В одно мгновение она положила руку на крепкое плечо Эрвина, намекая, что готова идти с ним под голос Мирей Матьё, а Смит улыбается ей в ответ, желая идти вместе с ней. Леви залпом выпивает бокал вина, не сводя взгляд с этих двоих, что так и не решались начать двигаться, а только любовались друг другом. Что случилось? Леви? Ты ревнуешь? Смит бросает взгляд на нервничающего Аккермана, который пожал плечами, делая вид, что им все равно, чем они тут занимаются. Ханджи начинает их танец под медленную мелодию, делая шаг назад. Эрвин делает шаг вперед, пытаясь сохранять между ними дистанцию. Танцевать у него получалось отвратительно. Он импровизировал, а Зоэ мастерски вела его по маленькой комнате, держа свою ладонь на крепком мужском плече. Эрвин смотрит в ее глаза, улыбаясь и иногда смотря под ноги, дабы не перепутать шаги, но у него это плохо выходит. Он смеется со своей неуклюжести, она то и дело пытается исправить ситуацию. И вот оба входят во вкус, отдаваясь танцу и не обращая внимания на Леви, что уже смотрел на них со спокойствием, попивая вино. Он был доволен. Этот неуклюжий Эрвин, и эта улыбающаяся Ханджи, что отдалась танцу. Леви столько раз танцевал с ней под эту песню, что даже был не против того, чтобы Смит станцевал с ней разок. Во всяком случае, он хотя бы отдохнет от этого некоторое время. На высокой ноте Мирьён Эрвин притягивает Ханджи к себе, заключая в свои объятия, а она отталкивается от него и крутится, отчего они вытягивают руки, начиная довольно улыбаться, и смотреть друг друга, понимая, что это был самый глупый танец. И вот Эрвин тянет Ханджи к себе, думая закончить это самым ужасным «па», наклонив ее в воздухе, придерживая за талию, но девушка рушит его план. Оказавшись перед ним, она встает на носочки, вырывается из крепких рук, берет его лицо в свои руки и целует в губы, пока Смит недоуменно раскрывает глаза от столь неожиданного поворота событий и краем уха слышит, как песня заканчивается, а Ханджи все продолжала его целовать. Леви поджал губы, когда стал свидетелем такого спектакля и снова налил себе вина. Эрвин отвечает на поцелуй слишком поздно. Зоэ отстраняется, а он понимает, что так и не поцеловал её как следует, и что это вышло очень несуразно и глупо. Смит, понимая абсурд ситуации, сразу же смотрит на Аккермана. Тот с непроницаемым выражением лица делал глоток вина. Смит подумал о том, что его не удивило это, как будто ему было все равно или может, он хорошо скрывал свои эмоции. Эрвин хотел бы узнать, но побоялся спрашивать, а Ханджи тем временем также непринужденно меняла пластинки и вот звучит новая песня. Ее Смит тоже знал. «Ne me laisse pas laimer» от знаменитой Бриджит Бардо. Эрвин удивился таким отсылкам, Ханджи, это месть? Но Ханджи, кажется, даже не думала об этом, она начала весело покачивать плечами в такт голосу Бриджит Бардо, снова заряжая атмосферу в этой маленькой комнате. — Леви, — обращается Зоэ, в танце подходя к парню, что поднял на неё голову, — давай танцевать. Эрвин не был уверен, что после такого Аккерман согласится танцевать с ней, но парень скептически повел бровью, намекая, что он не настроен на танец, а Зоэ скорчила милую мордашку, думая, что это заставит Леви поднять свою попу со стула. Смит под шумок садится на диван, беря бокал с вином, и все еще стесняясь того, что произошло несколько секунд назад. Его пугало то, как спокойно все отнеслись к этому, как будто в этой квартире такое бывает каждый день, и посматривал то на Ханджи, то на Леви. — Ханджи, я не настроен сегодня танцевать, — признается Леви, — тем более ты уже танцевала с Эрвином, разве мало? — Я хочу с тобой, — настаивала девушка, хватая брюнета за рукав рубашки, что недовольно нахмурил брови, но попятился за ней, совсем не полный энтузиазма, — давай, покажи, как ты танцуешь под Бриджит Бардо! Давай, Леви! Эрвина это рассмешило. Неужели Леви действительно тот человек, что танцует под такие веселые песни? Аккерман следует за Ханджи с бокалом вина в руке, пока девушка двигала бедрами и вскидывала руки. Веселый ритм напоминал Эрвину какую-то песню из рекламы или фильма, отчего он сам качал головой, а наблюдать за Леви, который просто стоял и пил вино, пока Зоэ танцевала, что есть сил, было увлекательно. Он даже забыл на мгновение о том, что Ханджи целовала его. — Ну! Леви! — требовала Зоэ, все еще двигаясь в танце. На ее просьбу Леви начал глупо танцевать, отчего Смит начал громко смеяться вместе с Ханджи, что согнулась пополам от смеха, а Аккерман недовольно поджал губы и остановился. — Что смеешься? — нахмурился брюнет, смотря, как Эрвин смеется, но тут же перестал, услышав строгий голос парня, — можешь лучше? Так покажи! — Давайте вы станцуете оба! — разводит руками Ханджи, на что оба парня сразу же смотрят на девушку, что тут же подбежала менять пластинку, — я даже знаю, что вам включить. — Ханджи, это глупо, — начинает противиться Леви. — Боишься? — ухмыляется Смит, отставив бокал. — Тебя? — усмехается Аккерман, тут же делая глоток вина, — еще чего! Вставай! Эрвин усмехается, но послушно встаёт и подходит к Леви, вставая к нему почти вплотную. Брюнет смотрит на него сверху вниз, подмечая то, какой же этот американец высокий, но дотягивается ладонью до его крепкого плеча и кладет свою левую ладонь. Смит неловко касается запястья парня, который держал в руке вино. — Итак! — громко извещает девушка, — ваша задача: танцевать вальс, не разлив и капли вина. Проигравшего ждет наказание. — Ханджи, это глупо, потому что все равно проиграю я, ведь бокал в моей руке — начинает твердить Леви, повернувшись к Зоэ, что настраивала граммофонную иглу: — Я не слышу тебя, Леви. Звучит очень знакомая песня. Эрвин сразу же узнает её, но не может вспомнить название. Она часто звучит во всяких фильмах или сериалах с эффектами слоу-мо, а сейчас играла в огромной гостиной в центре Парижа. Смит кладет ладонь на талию Леви, который смущенно отвернулся и делает первый шаг вперед. Брюнет смотрел на широкую мужскую грудь, всем сердцем ненавидя то, что если он захочет посмотреть на Эрвина, ему придется поднять голову. Медленно двигаясь по комнате, они держали ритм, а красное вино всё еще было в бокале. Не уронив ни капли оба вошли во вкус, будто было какое-то соревнование. На деле Эрвин наслаждался тем, что в танце с Леви не выглядел таким неудачником, как с Ханджи. Его грубая ладонь держала Аккермана за талию, который в свою очередь держался за плечо Смита, боясь, что красное вино выльется из бокала. Он то и дело поглядывал, как он плещется в стеклянных стенках. — Ты отвратительно танцуешь, — бубнит Леви, замечая, как Ханджи стоит возле граммофона, покачивая весело головой. — Как и ты, — отвечает Эрвин, решая не скрывать правду, на что брюнет сразу же поднимает на него свою голову, хмуря брови: — Ты сейчас довыпендриваешься. — Завалил три шага, — вздыхает Смит, — а если бы смотрел под ноги, то танцевал бы лучше. — Как ты меня достал! Леви отстраняется, прерывая танец, и выливает бокал вина на белую рубашку Эрвина в тот самый момент, когда Эдит Пиаф начинает свою партию на самой трагичной песне, известной каждому. «Non, je ne regrette rien» звучит в этой маленькой комнате, пока Леви выбрасывает бокал и хватает пальцами ворот рубашки Смита. Он поднимается на носочки и целует блондина в губы, по лицу которого стекали капли красной жидкости. Аккерман хватает пальцами его лицо, пробует пухлые губы со вкусом вина и жадно тянет к себе, как будто он все это время мечтал так его целовать и сейчас его мечта исполнилась. Эрвин стоит, наклонившись к Леви, пока Эдит пела о том, что она ни о чем не жалеет, и Эрвин не жалел тоже. Страстный поцелуй углублялся, потому что Аккерман хотел большего, он обнимал парня, прижимаясь к нему всем телом, а Смит поддается желанию, обнимая брюнета за плечи. За этой столь трагичной сценой, напоминающей поцелуй Ноя и Элли под дождём из «Дневника памяти» наблюдала Ханджи. Она была уверена, что Эрвин и Леви очень похожи на них, даже сейчас, когда целовались под голос Эдит Пиаф. Ной ждал Элли семь лет, но Леви ждал Эрвина два дня, хотя по их касаниям и поцелуям, которые они дарили друг другу, Ханджи была уверена, что прошло семь лет. Или может больше? — Леви проиграл! — громко кричит девушка, прерывая их поцелуй, отчего они оба ошарашенные смотрят друг на друга, но Леви сразу же приходит в себя, бросив: — Мы не играли! — Проиграл! Проиграл! Проиграл! — скандировала Зоэ, на что Леви разозлился, но тут же посмотрел на Эрвина, который потерянно смотрел по сторонам. Тот лишь пожал плечами, понимая, что бессилен против скандирующей девушки. Сам Смит довольно улыбнулся. Во-первых, он избежал наказания, а во-вторых, наказание получил Леви, и ему не терпелось узнать, как Ханджи собиралась его наказывать. Зоэ ехидно потирает ладони, неужели она что-то придумала? — И как ты накажешь Леви? — спрашивает Эрвин, а девушка вешается Смиту на шею, после опираясь локтем о его плечо, поправляя очки на переносице: — Моим самым любимым наказанием. — Нет! — тут же кричит Аккерман. Он знал, что это будет, — нет! Нет! Ни за что! Ханджи, я тебе этого не прощу! Серьёзно! Это же детский сад. Я не буду этим заниматься! — Будешь! — Ханджи поправила очки на переносице и засмеялась. Леви разочарованно выдохнул, понимая, что с ней бесполезно спорить, а Эрвин переводил взгляд то на девушку, то на парня. Всё это происходит между ними не первый раз: наказание, игры, танцы. Эти двое сидели круглыми сутками дома и пытались развеселить себя, как могли. Смит в какой-то степени им завидовал. У них будто не было больше никаких развлечений, кроме как обсуждать книги, танцевать и пить вино, в перерывах играя в «Дженгу». Они не учатся, не работают, зависят от Кенни, что пропадает в командировках. Его впервые за всё время охватывает страх и паника. Что с ними не так? *** Тем же вечером они сидят за столом. Танцы окончились для Леви наказанием, в которое не собиралась посвящать Эрвина. Сам Смит считал это детской забавой, и не считал, что пролитый бокал вина на его белую рубашку был достоин наказания, но Ханджи сама затеяла эту игру и поэтому она твёрдо стояла на своём. Леви скрипел зубами каждый раз, когда Ханджи мечтала о том, чтобы наступило завтра. Аккерман от злости кинул в неё оливку, которая попала Ханджи в шею. Девушка смеётся и в ответ кидает в него поджаренные маслины. Они летят мимо, а Зоэ обиженно показывает ему язык. Эрвин смеётся, наблюдая за тем, как они издеваются друг над другом. С каждым мгновением, проведённым вместе он не сомневался, что они родственные души. Леви и Ханджи были очень близки, они поддерживали друг друга, смеялись, разговаривали о многом и даже вместе занимались сексом. Они не были родственниками или любовниками. Друзьями их тоже сложно было назвать в виду некоторых обстоятельств. Эти двое стали открытием для Эрвина. Между ними не было секретов. Они знали друг о друге всё, начиная от эрогенных зон друг друга до предпочтениях в еде. Словно они одно единое целое. Не вписываясь ни в какие рамки, руша границы любовников и друзей, но в то же время соблюдая дистанцию, когда доходит до семьи. Он восхищался этим и однажды желал бы стать частью их идиллии, которой они достигли благодаря таким отношениям. Эрвин делает глоток вина, пока Ханджи увлеченно рассказывает парням о том, как начала читать новую книгу. На ней белый бра. Кружевное белье обтягивало ее грудь. Эрвин постоянно смотрел на неё, иногда даже слишком долго, за что ему становилось стыдно и он отводил взгляд. На женской шее красовался маленький кулон с сиреневым камушком, а в ушах были серёжки такого же цвета. Она потом расскажет, что это подарок от Леви на её двадцатилетие. Аккуратные пальцы поправляют очки на переносице, на губах розовая помада, на ресницах жирная тушь, что отпечаталась на нижних веках, русые волосы распущены. На ней были чёрные хлопковые трусики, хотя казалось, будь ее воля, она бы ходила перед ними голой. Ему нравилось, что за несколько часов после бешеных танцев, все трое перешли этот барьер стеснения и ничего не скрывали друг от друга. Скрестив ноги, Ханджи положила их на стол, среди тарелок с закусками и фруктами, а сама звонко смеялась, попивая вино. Леви как обычно держал сигарету в губах, не собираясь закуривать. Он был раздет по пояс, оголив свой торс, а Эрвин видел много шрамов у него на груди. Ему было страшно спрашивать откуда они. Аккерман тоже пил вино и даже поднимал вместе со всеми свой фужер, чокаясь за какой-то новый дурацкий тост от Ханджи, по типу: ‘За огромные скидки в «Фурле» отчего парни смеялись, но чокались вместе с ней. Тусклый свет на маленькой кухне падал на молодых людей, что забыли о времени и беседовали обо всём. Эрвин рассказывал про Америку: про штат, где он родился и вырос, рассказывал про своего отца и работу барменом. Ханджи раскрывала рот отк каждой фразы парня, которая казалась ей дикой, а Леви тихо слушал, подперев подбородок ладонью. В какой-то момент все стали очень пьяны. Щеки залились румянцем, а количество пустых бутылок на столе в разы увеличилось после того, как Леви принёс несколько из местного винного погреба. Корзина фруктов опустела: на белом блюдце лежало пару бананов и разбросанный виноград с персиком и горсть ежевики. Еда из ресторана, которую заказал тоже Леви еще несколько часов охладела. Откуда у него столько денег? Рататуй, к которому Ханджи даже не притронулась, выглядел уже не так аппетитно, когда его привезли. По всему столу были разбросаны окурки «Голуаз». Ханджи очень много курила. Ей пришлось даже взять пачку у Кенни в комнате. Леви на протяжении всего вечера постоянно держал одну сигарету в губах, даже не притрагиваясь к зажигалке. Эрвин подумал, что все трое достигли той самой кондиции и доверия, когда можно спросить всё, что угодно, и он решил не упускать этот момент. — Леви, — голос Эрвина прерывает их весёлую беседу. Парень смотрит на гостя напротив, — почему ты держишь сигарету в губах, но никогда не закуриваешь? — Я не умею, — жмет плечами Аккерман. — Чего? — усмехается Смит, — а я думал, ты как тот герой из романа Джона Грина. Ханджи и Леви переглядываются друг с другом, совершенно не понимая, о чём говорит гость. — Вы не читали Джона Грина? — удивляется Эрвин, в ответ всё еще тишина — ну типа, метафора! «Ты держишь в губах смертоносную дрянь, но не даёшь ей возможности выполнить своё смертоносное предназначение»**** — Господи, а я думал у Ханджи отвратительный вкус в книгах, — хмурится Леви, на что девушка тут же пинает его ногой под столом, а Смит смеётся. Ханджи меняет тему. Она закидывает ноги на колени Эрвина, начиная рассказывать про неудачное общение с продавцом «Ебэя», а Эрвин кладёт свою ладонь на ее щиколотки, поглаживая их. Он боролся с демонами внутри, что толкали его поднять руку выше, к бёдрам, но старался сохранять самообладание. Слушая рассказ в полу уха он смотрел, как вздымается ее грудь в белом бра и не мог отвести взгляд. Леви внимательно слушал Зоэ, но иногда смотрел на Смита, что нервно крутил бокал на столе. В какой-то момент правая нога девушки поднимается и опускается на плечо Смита. Ханджи и Леви смеются. Левой ногой она касается его паха, тут же округляя глаза и начиная заливисто смеяться, восклицая: — Он возбуждён! — Что? — удивился Аккерман. — Это неправда! — пытался возразить Эрвин, на что Ханджи надавила на его член пяткой и он громко выдохнул. — Ты врешь! — смеётся подвыпившая девушка, а Леви ухмыляется с его реакции. Смит краснеет, ощущая себя неуютно, но спихивать женскую ногу не хочет. Зоэ прикусывает губу, потому что ей нравилось управлять эмоциями их гостя. Она держала левую ногу на его члене, начиная медленно водить ею вверх-вниз, чем вызывала у Эрвина томный вздох от которого он тут же прикусил губу, словно ничего не было. — Не сдерживай себя, — говорит Леви, чем повергает Смита в шок. Он что просто будет наблюдать за этим? Эрвин слушается его и касается ладонью ноги Ханджи, что была на его плече. Он чмокает белую кожу, а она расплывается в улыбке, продолжая массировать член Эрвина под тяжелой тканью брюк. Ханджи смотрит на Леви, который пожимает плечами и продолжает смотреть на то, как девушка делает глоток вина, ехидно улыбается и убирает ноги, приближаясь к Эрвину и целуя его в губы. Смит сразу же отвечает ей, схватив за затылок и притягивает к себе, не в силах сдерживаться. Ханджи стонет в поцелуй, кладя руки на его голые плечи. Леви ухмыляется и всячески отводит взгляд, будто его тут нет, но он не считает нужным покинуть кухню. Он думал, что нужен здесь. Девушка отрывается от губ Эрвина, игриво улыбается, подглаживая его щеки большими пальцами. Смит видит её сумасшедший взгляд, словно она задумала что-то невероятное. Он не собирался ей препятствовать. Зоэ встаёт со своего места и садится перед ним на стол, прежде отодвинув блюдце с потофе. Наплевав на все приличия, Ханджи находит на спине застежку своего лифчика, а Леви перед собой наблюдает, как аккуратные женские пальцы расстегивают кружевной бра, оголяя спину. Эрвин смотрит на неё с предвкушением, ожидая, когда эта белая ткань спадет. Это действительно сейчас происходит? Мужские пальцы нервно поглаживают ее коленки. Он борется с желанием не сразу ее трахнуть, а соблюдать все прелюдия. Перед ним была Ханджи и ему хотелось показать ей, на что он способен. Он мечтал об этом и сейчас не мог допустить, чтобы его мечта рухнула или что-то пошло не так. Наконец, белый кружевной лифчик падает на пол между ног Эрвина, а его ладони сразу же накрывают сочную грудь, вызывая у девушки приятный стон. Она вцепилась пальцами в края стола от нахлынувших эмоций и прикрыла глаза. Парень хотел терпеть, но не мог. Касаясь губами ее сосков, он вызвал новый женский стон. Обводя губами ареолы он снова припадал к ним, кусая и теребя их языком, отчего Ханджи снова и снова стонала, положив руки на крепкие плечи Эрвина. Ему не хотелось отпускать ее. Прижимая к себе, он целовал ее грудь, впадинку меж грудей, опускался ниже, пока она держала его за голову, наслаждаясь ласками. Оба забыли о том, что у них был зритель. Леви отпил вина из фужера, нервно наблюдая за тем, как мужские рыки смыкаются на женской талии. Он прогоняет вино меж зубов, будто это был не алкоголь, а ополаскиватель и сглатывает, после выпивая залпом. Аккерман уверял себя, что нервничать не стоит. Это просто секс. После этого он трахнет Ханджи сколько захочет. А пока им обоим не помешало бы внести немного разнообразия в их жизнь. Ханджи будет первой. Ей нужно было расслабиться и не думать о проблемах. которые преследовали её уже два года, а Эрвин хорошая кандидатура. Пока Леви мысленно себя успокаивал, наливая в фужер вина, двое целующихся молодых людей перед ним не могли себя сдерживать. — Ханджи, — шепчет Эрвин, поднимая к ней голову, а она пальцами хватает его за подбородок, начиная тянуть на себя. Смит встаёт и сразу же целует ее. Ноги девушки обвивают его талию, прижимая к себе, а руки утыкаются в соусницы, пачкая пальцы. Леви хватает полную бутылку вина и придвигает к себе. Мало ли что они сломают в порыве страсти. Ханджи обнимает Эрвина. Кетчуп остаётся на светлых волосах, а тягучая горчица на затылке парня, что продолжал настойчиво целовать девушку. Она целует Эрвина, водя пальцами по его шее размазывая остатки соуса. Мужские пальцы попадают в малиновое желе, которое спустя секунду оказывается на груди девушки. Пальцы выделывают странные узоры на белой коже, запах кетчупа смешивается с запахом корицы, которым веяло от девушки. Эрвин не замечает всего этого, как и Леви, который продолжал за ними наблюдать. Мужские пальцы следуют ниже, поддевая черные женские трусики и тянут вниз. Невозможно было терпеть. Они отстраняются друг от друга. Девушка опирается на локти, что утопают в тарелке с рататуем. Черное нижнее белье летит на пол. Эрвин снова наклоняется над ней прежде подняв взгляд на Аккермана, что не сводил с них глаз. Что-то заставляет его остановиться и обдумать то, что они делают. Почему он просто смотрит? Ему весело? Ему нравится смотреть на секс? Ханджи замечает, что Эрвин отвлёкся и желает вернуть его к делу. Чмокнув парня в шею, она поднимается губами вверх, натыкаясь на пухлые губы в малиновом желе и страстно целует. Мужская рука упирается в ладонь с горстью ежевики. Остатки ягод остаются на руке, а уже потом на талии Ханди, оставляя на коже ярко-красные пятна. Снова они целуются, утопая в блюдах французской кухни, фруктах и пустых бутылках вина по краям стола. Смит проталкивает свой язык в рот девушки, что стонет, обхватывая ногами широкую мужскую спину. Она сплетает с ним язык, отстраняется, дабы набрать в грудь побольше воздуха и снова встречается с пухлыми губами. Эрвин не может больше ждать. Он наклонившись на девушкой, пальцами пытается расстегнуть ширинку на своих бежевых брюках. У него не получается с первого раза. Он нервничает, боится оплошать. Ханджи привстает и помогает ему, оставляя сальные следы на ткани от рататуя в который она упиралась руками. Девушка чмокает его в щеку, а Эрвин не теряет духа и уверенно снимает брюки, вместе с нижним бельем. Зоэ снова ложится на спину, широко раздвинув ноги, пока ее русые волосы попадают в тарелку с супом потофе, который ел Леви. Сам Аккерман продолжал сидеть на своём месте и ухмыляться с того, как их гость поддался искушению. — Эрвин, — нежно обращается к нему Ханджи, касаясь ладонью его лица, заставляя посмотреть на неё, а Смит наклоняет голову, решая наплевать на Аккермана спереди и целует ее в губы. Девушка обхватывает его плечи руками стонет меж поцелуями, намекая, что она хочет его прямо сейчас. Смит позволяет себе коснуться ее талии, пальцами пробираясь выше и сжимая ее соски меж пальцами, чем вызывает у Ханджи томный стон. Леви сначала наблюдает за этим спектаклем, все ещё держа в губах сигарету. Он не закуривает ее, хотя мысленно он уже выкурил всю пачку. Наблюдать, как чужие мужские руки оказываются на груди Ханджи, пока она целует не его было странно. Аккерман не думал, что это стыдно, но быть участником со стороны ему нравилось. Ханджи потягивается на столе, выгибаясь в спине, горя от нетерпения. Леви все ещё смотрит. Он в один момент поджимая губы и напополам сгиная сигарету. Как его это возбуждало. Ханджи прикрывает глаза, пребывая в блаженстве и готовясь принять Эрвина. Аккерман смотрит на неё, думая о том, что она так стонет не от него. Секундой позже он видит ее глаза, полные надежды. Он хмурится. Не уверен, что получится даже сейчас. Эрвин не особенный. Смит медленно вводит свой член во влагалище, придерживая Ханджи за бёдра, а она открывает рот в немом стоне. Блондин громко выдыхает. Аккерман отворачивает голову, дабы не смотреть на это, но краем глаза наблюдает, как дергается Ханджи от первого толчка. Как это сексуально. Он завидовал ей? Если только немного. Эрвин и Ханджи смотрят друг на друга, пока тусклый свет лампы падал на их обнажённые тела, испачканные в остатках еды. На животе Ханджи были остатки ежевики, кое-где были чуть ли не целые ягоды, на сосках малиновое желе, к шее прилипли оливки, а волосы стали мокрыми от куриного бульона, на локтях были кабачки от рататуя, щеки в кетчупе, а на коленках у нее был заварной крем от эклеров. Подумать только, у них на столе оказывается были эклеры. Пресс Эрвин был в горчице, а на груди следы от размазанной ежевики, светлые волосы испачканы в горчице, возле губ были остатки крема от эклеров. Они выглядели сейчас глупо, но на самом деле их так возбуждало это. Ханджи подмечает, что никогда не делала такого с Леви. Смит наклоняется к ней, снова делая легкий толчок, а Зож слизывает языком заварной крем с уголков его губ, мыча под нос. Он целует её в губы. Женские руки обхватывают его шею, а стоны становятся громче с каждым толчком. Идиллию нарушает дзыньканье бутылок на столе и громкое дыхание Леви. Аккерман схватился ладонью за свой член, усмехаясь тому, что его возбудила эта вырезанная сцена из «Мастер Шеф». Эрвин двигал бедрами, а Ханджи стонала. В какой-то момент её стоны начали заглушать звон бокалов на столе и скрип стола. Леви видел, как ей хорошо. Он цокнул языком и резко встал, подойдя к плите. Парень под стоны девушки открыл шкаф, где стояли в контейнерах какие-то сыпучие смеси и приправы. Нашел яйца и достав ячейку громко кинул на тумбу, словно её стук заглушит довольные крики: «Эрвин!» на кухне. Аккерман находит сковороду и спички, а после зажигает плиту, так и не притрагиваясь к своей сигарете. Смит крепко держал в руках бедра Ханджи, что стонала от каждого толчка. Она повернула голову к Леви, что стоял к ним спиной, но тут же отвернулась, желая в этот момент смотреть на Эрвина. Он нахмурился и был больше сосредоточен на девушке, что кусала нижнюю губу. Леви наливает на поверхность слишком много масла и не дожидаясь, когда оно закипит начинает бить в сковороду яйца. Ему нужно было отвлечься. Яйца падают в кипящее масло, что начало заглушать стоны влюбленных. Аккерман был доволен.Одно яйцо, два, три, четыре, пять, шесть, семья, восемь. Ячейка опустела. Он снова цокает языком и схватив огромную ложку начинает перемешивать яйца. — О да, Эрвин! Да! Я хочу тебя! Быстрее! Еще! О да! Леви отбрасывает ложку. Шлепки голых тел громче, чем его омлет. Не выдержав громких стонов девушки, Аккерман бросает на сковороде свой недоделанный завтрак и покидает кухню. Ханджи и Эрвин остаются наедине. Смит учащает темп, двигая бедрами. Он поднимает глаза, но не обнаруживает Леви. Он ушёл? Так даже лучше. Не сдерживая себя, парень громко стонет, прикрыв глаза, а Ханджи выгибается в спине от глубоких толчков внутри. что с каждым разом вели её к настоящему блаженству. Бутылка вина падает на кафель. Темные осколки стекла летят в разные стороны, а алая жидкость разливается по полу. На пол летят люда, тот несчастный персик, бананы, столовые приборы. Землетрясения не выдерживает исуп Леви, который тоже летит вниз. Стол шатается туда-сюда, издавая скрип на всю кухню, что смешался с тресканьем яиц на работающей сковороде. Эрвин кончает внутрь Ханджи, склонившись на девушкой, что прижала его к себе, обвив ногами его талию. Сама девушка от финала не доходит, но блаженно улыбается, когда ощущает, как теплая жидкость заполняет её внизу. Зоэ гладит Эрвина по спине и голове, пока тот склонился над ней в оргазменных судорогах. Он не до конца осознает, что только что натворил. Осознание приходит чуть позже. Смит медленно отстраняется, смотря испуганным взглядом на счастливую Ханджи. Почему она улыбается? Зоэ чмокает его в губы, а Эрвин недоуменно смотрит вниз, понимая, что поддался страсти, забыв о том, что нужно было остановиться в нужный момент. Его член всё еще пульсировал внутри влагалища, наполненного спермой. Девушка ничего не говорила, а неё не было сил. Она обмякла на столе среди пустой посуды и окурков сигарет, прикрыв глаза и наслаждаясь тем, что случилось. Эрвин медленно поднимается, вынимает свой член. Вот чёрт! И чем он думал, когда кончал в неё? Смит ругает себя, поджимая губы, прикидывая какими способами можно прервать её беременность. От потока мыслей его отвлекает работающая сковорода, из которой шел дым, а весь омлет покрылся черной корочкой. Где Леви? Смит отходит от стола, подтягивая штаны, подходит к плите, выключая газ, и оглядывается. Ханджи всё еще лежала на столе и не собиралась вставать. Парень хочет найти Леви. Нужно было что-то делать! Будто после глубокого сна Эрвин выходит в длинный коридор, что погрузился во тьму. Смит идёт вперед и находит Аккермана на балконе, который сидел на кушетке, смотря на ночное небо. — Леви, -тихо зовёт Эрвин, сглатывая слюну. — О! — радостно говорит Аккерман поворачиваясь к гостю, — вы уже закончили? — Почему? — спрашивает Смит, стоя перед парнем, что зажа между губ сигарету, — почему ты ушел? Почему ты не остановил меня? Ханджи… Я виноват, Леви. Голос Смита дрожал, когда он присел рядом с ним на стул, но Аккерман продолжал смотреть куда-то вперед. — Леви ответь мне! Ты хоть понимаешь, что происходит? Ханджи! Ханджи забе- — Ханджи не может иметь детей, Эрвин, — перебивает его Аккерман, поворачивая голову к Смиту, что раскрыл рот. Девушка все еще лежала на столе, раздвинув ноги и ощущая внизу живота странное чувство. Ей было хорошо с Эрвином, ей понравилось целовать его и ощущать внутри. Ханджи нравился Эрвин. Она думала, что возможно у них с ним все могло бы получиться, а потом она закидывает голову, убирает трясущимися пальцами очки с переносицы, и начинает плакать. Слезы против ее воли катятся вниз по щекам, а она хнычет, убирая соленые капли запястьями рук.