Нерешаемое

— Хагрид захворал. И какое неудачное совпадение — сразу после его визита к кентаврам! Они в последнее время... немного не в себе. Предлагаю проведать бедолагу. Что думаешь, Гермиона? Гермиона упорно прожигала взглядом лежащую на столе в библиотеке книгу и думала исключительно о словах, сказанных накануне вечером профессором, нагло завладевшим её рассудком. Голос Рона звучал где-то на фоне, изредка перекликаясь с поддакиваниями Гарри, а после прерываясь злостным шипением мадам Пинс, и Грейнджер не обращала на друзей совершенно никакого внимания. Впервые, находясь в библиотеке, она не наслаждалась временем, проведённым здесь. Ей однозначно хотелось снова очутиться в тёмном сыром подземелье... в его покоях... в пьянящей близости к властному и устрашающему мужчине. «Ты спрашиваешь, хочу ли я, чтобы у тебя были проблемы?» «Конечно, я этого хочу». В своей привычной манере яростно анализируя все, что в ту ночь было сказано Снейпом, Гермиона не могла определить — радоваться ей или бояться. Впрочем, безрассудная гриффиндорская натура отчаянно отторгала последнее, даже несмотря на возрастающее с каждым мгновением беспокойство. Но, Мерлина ради, что он имел в виду? В его глазах, действиях и даже голосе не проскользнул ни один намёк на взаимность её отчаянных лихорадочных чувств. Скорее, заинтригованность, основанная на недоверии попытка выяснить её истинные мотивы, желание проучить наглую ведьму... или что похуже, о чем Гермиона не решалась даже думать. Вовсе не потому, что ей было страшно. Причина крылась в другом... чем-то глубоком и тёмном, что хватало её за руку и силком утаскивало в омут фантазий, связанных с профессором Снейпом, фантазий, с каждым днем обретающих все более яркие порочные сюжеты. А вчерашние события только подтолкнули её к грани, заставляя шатко балансировать над пропастью. После того, как Северус резко изменился в лице и выставил Гермиону за дверь, она, ошеломленная и совершенно сбитая с толку, сломя голову побежала в Гриффиндорскую башню. Она не боялась столкнуться с кем-либо из преподавателей во время уже начавшихся уроков — в висках пульсировало отчаянное желание стереть себя с лица Земли. Однако, в конце концов, все, что могла сделать Грейнджер — забраться в свою постель, уткнуться в учебник по Трансфигурации и посвятить остаток дня жалким попыткам отделаться от навязчивых мыслей о профессоре. Он снился ей вплоть до сегодняшнего утра. В самых греховных сценах, будоражащих диалогах и молчаливых мгновениях, когда его чёрные глаза прожигали Гермиону насквозь. Она видела его поджарое обнажённое тело, испещренное десятками шрамов, нависающее над её — трепещущим, извивающимся в постели с зелёными шелковыми простынями. Снейп брал свою студентку во всех позах, на которые только могло решиться её доведенное до неистовства сознание, он шептал ей грязные слова, грубо целовал и оставалял свои отметины на тонкой шее девушки, а в следующее мгновения события уже переносились в его кабинет, где она стояла, задрав юбку и оперевшись руками об учительский стол, пока один за другим шлепки сотрясали её ягодицы. Грейнджер проснулась в холодном поту, с бешено колотящимся сердцем и горячей влажностью между ног. Она схватилась за голову, и вопросы о том, как вообще её мозг мог сгенерировать такие порочные фантазии, вытеснил жаркие воспоминания. Даже несмотря на то, что Гермиона не была девственницей, их сексуальная жизнь с Роном была довольно скудной и однообразной. Они лишили друг друга невинности с неловкостью и без единого намёка на удовольствие, а каждый их последующий секс был ещё более быстрым и пресным, чем предыдущий. В конце концов, оргазм Грейнджер могла получить только от своих собственных пальцев и застрявшего в голове образа профессора Зелий, нависающего над ней со зловещим оскалом. Интересно, продолжил бы Рональд так же яростно настаивать на продолжении их дружбы после расставания, если бы узнал, что каждый раз во время секса с ним Гермиона представляла искусно трахающего её Снейпа? — Эй! Гермиона! Ты вообще слышишь меня? Гермиона дернулась, почувствовав, как что-то пихнуло её в бок. Это оказался локоть Рона. — О чем задумалась? — поймав, наконец, сфокусированный взгляд подруги, с усмешкой спросил Гарри. В отличие от Рона, Поттер был абсолютно уверен в том, что Гермиона не поделится с ними истинной причиной своего невероятно странного поведения. Возможно, в этот раз она придумает что-то более конкретное... Но всё пошло по ещё более предсказуемому сценарию. Растянув губы в неправдоподобной улыбке, Гермиона продемонстрировала друзьям учебник по Зельям. — Ох! — Рон неожиданно стукнул себя по лбу. Мадам Пинс снова угрожающе зашипела на гриффиндорца, так что продолжил он уже шёпотом: — Чёрт, Гарри, ты-то почему не напомнил? Гарри удивлённо вытаращился на лучшего друга. — О чем, позволь спросить? — О том, что этот мерзавец поставил Гермионе отработку за вчерашнее пропущенное занятие. Если бы Гермиона не сидела на лавке, её ноги наверняка тотчас подкосились бы, и она бы мешком упала на пол от такого шокирующего заявления. Сердце неистово забилось в горле, а на лбу выступила испарина, притягивая удивлённые взгляды Гарри и Рона. — Что с тобой, Гермиона? Только не говори, что испугалась отработки. По-моему, тебе это только в радость, — съязвил Рон, тыкая пальцем в учебник по Зельям. Ей пришлось прочистить горло, чтобы ответить: — Во сколько... кхм, во сколько он поставил отработку? Почесав затылок, Рон повернулся в Гарри. — Что ты смотришь на меня, Рон? Очевидно, в тот момент, когда он говорил тебе это, я искал нужные зелья в кладовке. — Значит, после занятий? — предположил Уизли, нахмурившись. — После занятий? Сегодня день самостоятельной работы, Рон! О, Мерлин, я попрошу профессора Снейпа придумать заклинание, которое поможет залатать дыру в твоей голове! — Гермиона вспыхнула, рывком поднялась с лавки и, сбросив свои учебники в сумку, помчалась прочь из библиотеки, попутно закатывая глаза на очередную порцию угроз мадам Пинс. Гарри и Рон переглянулись, пожали плечами и уставились в свои учебники. Гермиона вела себя чрезвычайно странно, однако близились выпускные экзамены, и, вероятно, по этой причине она нервничала, ёрзала и огрызалась чаще обычного. Завернув за угол и резко затормозив, Гермиона прижалась спиной к стене. Кровь все ещё шумела в ушах, а где-то внизу живота в трепетном волнении начал стягиваться тугой узел. Тем не менее, несмотря на широкую улыбку, играющую на её губах, она пыталась мыслить здраво. Вчера Грейнджер действительно пропустила Зельеварение, а Снейп никогда не отличался великодушием и при любой возможности оставлял студентов на отработки. Они вручную мыли котлы и склянки, писали строчки, создавали зелье с пропущенного урока и становились единственной мишенью его унижений, насмешек и замечаний. С другой стороны... Гермиона направлялась к нему не только как студентка, пропустившая занятие. Накануне он застал её в нетрезвом виде, она призналась ему в любви и поцеловала... Грейнджер мысленно захныкала, вспоминая тепло его неотзывчивых губ. Он сказал, что хочет, чтобы у неё были проблемы. Что бы это могло значить? — Профессор? — спустившись в подземелья и три раза постучав в дверь класса Зельеварения, Гермиона нервно сглотнула. Ей ответила гнетущая тишина. И ничего кроме Толкнув тяжёлую дверь, она вздохнула и вошла, окидывая взглядом пустой класс. Здесь ещё витал терпкий запах полыни с прошлых занятий, и Гермиона настороженно огляделась по сторонам, прежде чем пройти к первой парте и сесть, ожидая профессора. Она тотчас же унеслась в размышления. О каких проблемах говорил Снейп? Разумеется, это логично — чувства к своему преподавателю сами по себе были проблемой, а если вспомнить о том, что этим преподавателем был сам Северус Снейп — жестокий, холодный и пугающий мужчина, то проблема плавно перетекала в катастрофу. И все же, почему он не оттолкнул её в своей привычной манере, а сперва... будто... будто проявил интерес. А затем ещё и спрятал бутылку, оставленную ей в подземелье, не применил Люмос, когда вёл её в свои покои... в конце концов, он мог просто оттащить ведьму к Макгонагалл, заставив декана Гриффиндора разбираться с нерадивой студенткой. Но он этого не сделал — почему? Гермиона не могла даже посягнуть на мысль о взаимности её чувств. Определённо, он замечал и чувствовал на себе все взгляды, обращенные к нему на протяжении этого года. Возможно, даже смел предположить, что мисс Грейнджер заинтересовалась им не как искусным мастером Зелий... чего только стоил тот день, когда она нарочно забыла палочку, заставив Снейпа провозиться с ней почти все занятие. Это было совершенно неправдоподобно, ведь как такая ответственная студентка могла забыть свою палочку? Однако ей поверили все, кроме Снейпа. Она никогда не забудет его сверлящий подозрением взгляд. С тех пор большая часть занятий проходила с минимальным использованием волшебной палочки. «На всякий случай», — однажды признался он. Дожидаясь профессора, Грейнджер вспоминала, каких титанических усилий ей стоило признаться себе в чувствах к Снейпу. С самого детства она тайно восхищалась талантливым профессором, и восхищение это с каждым годом росло, обретая большую глубину и страсть. Возможно, первые звоночки появились во время Святочного Бала, но тогда Гермиона, увлеченная Виктором Крамом, быстро отогнала нежелательные мысли, да и в целом не поняла их природу. Но был момент, когда она не могла оторвать от него взгляд... он стоял, не облаченный в свою мантию, в углу зала и сверлил своим хищным взглядом ледяные скульптуры. Ей стало до зуда интересно забраться в его голову и прочитать его мысли, но Крам закружил её в танце, заставив позабыть обо всем на свете. Ненадолго. В конце концов, спустя долгие годы отрицания, бессонных ночей и подробного исследования своих чувств, Гермиона решилась принять сокрушительную правду. Такая талантливая и не по годам развитая ведьма просто не могла влюбиться в одного из своих незаурядных и легкомысленных сверстников. — Да где же он? — прошептала себе под нос Грейнджер и обернулась, блуждая взволнованным взглядом по рядам парт. Только спустя несколько мгновений она позволила себе взглянуть на учительский стол. Кровь мгновенно хлынула к щекам, а внизу живота разлилось знакомое тепло. События одного из многочисленных снов порочными картинками замелькали перед глазами. — Ты хочешь знать, о каких проблемах я предупреждал тебя, маленькая ведьма? Казалось, голос Снейпа проникал под кожу, оставляя там глубокие рубцы и шрамы, сгладить которые могли только его прикосновения. Он сидел на стуле, расставив ноги в стороны, а она стояла перед ним на коленях, с предвкушением глядя на внушительную выпуклость на шерстяных брюках. Ей с трудом удавалось держать себя в руках. — Прикоснись к нему, — потребовал он и усмехнулся вспыхнувшему в глазах Гермионы восторгу. — Смелее, мисс Грейнджер. — Да, профессор, — она покорно опустила взгляд и подползла ближе, накрывая ладонями твёрдый член. Ей непременно захотелось ощутить больше. Освободив Снейпа от всех элементов одежды, скрывающих его возбужденную плоть, она восхищённо вздохнула и склонила голову, слизывая с блестящей головки каплю смазки. Его член был восхитительным —  невероятно нежная кожа, испещренная паутинками вен, внушительный размер, заставляющий клитор пульсировать в предвкушении, и пьянящий мускусный вкус... почувствовав его ладонь на своей голове, Гермиона приняла это как сигнал к дальнейшим действиям, а потому обхватила губами головку, скользя по ней языком, и продвинулась дальше, погружая в рот добрую половину члена профессора. Ей хотелось доставить ему немыслимое удовольствие, но сама таяла в наслаждении, когда слышала его тихие, но глубокие стоны. А в следующее мгновение мимо Гермионы и Северуса волной пронёсся туман, и вот Грейнджер уже увидела себя лежащей обнажённой на его столе. Снейп возвышался над студенткой, разведя её длинные ноги в стороны, и раз за разом в неё вторгался. Гермиона стонала, умирая от удовольствия, пронзившего всё её тело, рассудок туманился, а с губ слетали громкие гортанные стоны. Ощущения, которыми он одаривал её, были поистине невероятными, граничащими с безумием... — Я буду трахать тебя при любом удобном случае, Грейнджер — вот, с какой проблемой тебе придётся столкнуться... Выпутавшись из жарких воспоминаний, Гермиона вдруг почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд. Она задрожала, увидев профессора за тем самым столом — он был одет и крайне недоволен. Воздуха в просторном кабинете заметно поубавилось. — Профессор... — начала Гермиона. — На сегодняшней отработке вы будете варить особенное зелье, — его холодный голос прервал её, сотнями колючих льдин впиваясь в душу. — Подойдите сюда, мисс Грейнджер. Она с трудом встала, замечая разложенные на его столе склянки, учебник, котёл и ёмкости с ингредиентами. Ей стало не по себе, но она сдержала очередь вопросов, поднимая на Снейпа взгляд. — Благодаря вашей выходке я наконец более подробно окунулся в вопрос качества любовных зелий, который до последнего откладывал. Гермиона бросила взгляд на ярко-голубые, розовые и жёлтые жидкости в стеклянных сосудах и обречённо вздохнула. Он все ещё верен своей идее о том, что кто-то накачал её любовным зельем. — И я пришёл к выводу о том, что это всё-таки Амортенция. Но прокачанная, с лошадиной дозой мирта и лотоса. Поскольку противоядие от обычной Амортенции не подействовало, я разработал особенное зелье, способное подавить действие любовного нектара. Ей пришлось изо всех сил сдержаться, чтобы не закатить глаза. Он просто... невыносим, упрям и... черт возьми, как же талантлив! Он разработал новое зелье всего за одну ночь? Пока она извивалась в постели, страдая от эротических снов с его участием, Снейп пытался придумать способ уничтожить её чувства? Что ж, в таком случае, у неё для него плохие новости! Противоядие не подействует, если в ней нет и унции яда. Тогда на смену обиде пришло яростное желание доказать Снейпу правдивость собственных чувств. Когда он велел ей приступать, а сам ушёл в кладовку, она почти с остервенелым рвением принялась за приготовление зелья. Гермиона замерла лишь на секунду, коснувшись кончиками пальцев пергамента, хранящего в себе остроту и изящность почерка профессора. Разве у неё был другой выбор, кроме как влюбиться в него? Он был исключительно талантлив, умен и привлекателен. Никакие сверстники Гермионы не сравнятся с этим грозным мужчиной. Он был... исключительным. Даже в своей неправоте. Закончив с зельем в рекордные сроки, Грейнджер оглянулась по сторонам. Она так увлеклась приготовлением противоядия, что не заметила, как он ушёл. Ей пришлось несколько раз позвать его, прежде чем небольшая дверь в конце кабинета открылась, и Снейп вышел оттуда с гримасой глубокой задумчивости. — Вы закончили? — спросил он, изогнув бровь. В руках Гермиона держала флакон с готовым зельем. Девушка кивнула, и когда он одним жестом предложил ей выпить его, она незамедлительно опустошила сосуд, морщась от горького вкуса противоядия. Сверля свою студентку серьёзным и, как ей показалось, взволнованным взглядом, он подошёл ближе и остановился всего в шаге от неё. Гермиона вытерла губы тыльной стороной ладони и улыбнулась. — Что вы чувствуете, мисс Грейнджер? — понизив голос, спросил он. Она могла бы с лёгкостью показать ему, что чувствует, всего лишь сократив между ними расстояние, поднявшись на носки и, обхватив его за шею, крепко поцеловав. Ей не составило бы никакого труда и совершенно не смутило бы, если бы она взяла его за руку и положила большую мужскую ладонь на свою грудь, заставляя почувствовать бешено грохочущее сердце. Но вместо этого Гермиона резко развернулась и последовала к своему столу, чтобы взять сумку с учебниками и направиться прочь из кабинета. Его плечи опустились, а с губ слетел облегчённый вздох. До тех пор, пока Грейнджер не схватилась рукой за ручку двери и, повернувшись к нему, не бросила с уверенностью сокрушительное: — Я чувствую, что влюблена в вас, профессор. И, сдаётся мне, теперь проблемы у нас обоих.