Смотри мне в глаза!

Опять Лёша стоит перед дверью. Постучал тихо. Нервы сдают. Запустили. Зашёл быстро тенью. Без расспросов куда-то ведут. Он не смотрит вокруг, в мыслях занят. Сам не верит, что здесь, что пришёл. Пульс отчаянно так барабанит. Макс в одну из их комнат завёл, Лишь кивнул и оставил в раздумьях. Полумрак с красным светом. Горят Его щёки, как будто на у́глях. Здесь прохладно, но жаром объят. «Ты пришёл», - говорит Нур так тихо, Незаметно вошёл вслед за ним. Оглянулся блондин, мысль про выход Пронеслась в мозгу эхом глухим. Хочет Лёша ответить так едко, Чтобы хищный оскал в прах стереть. Только слов совсем нет. Незаметно Он пытается всё осмотреть. «Помнишь правила, что обсуждали?» «Не страдаю склерозом», - язвит, С замиранием видит детали, Все девайсы. Стул сбоку стоит Возле зеркала, Дальше там кресло, С потолка вниз подвесы. Сглотнул. Хоть ему это всё интересно, Страх секундный в груди промелькнул. Голос хриплый звучит резко, твёрдо: «Станет плохо, качни головой». «Я в спецназе служил», - звучит гордо. Усмехнулся лишь Нур за спиной. «А слова?» «Светофор тот еба́ный?» «Если сможешь сказать, говори, - В глазах карих уж бесы играют. – Дверь оставим открытой?» «Запри!» «Доверяешь мне?» - вновь прожигает Дыры взглядом на коже, насквозь. «Мы начнём блять?» - тот с темы съезжает. «Так не терпится? - новый вопрос. – Не спеши. Всё успеем», - подходит, Смотрит сверху. Блондин взгляд отвёл. Нур весь в чёрном, сейчас он прогло́тит Щербакова всего, целиком. Отошёл он от Лёши неспешно: «Ты готов?» Тот кивнул лишь в ответ. «Начинается сессия». Внешне Никаких изменений в нём нет, Но в глазах тех, бездонных и тёмных, В полумраке бездушных теней Бесов вид, кричащих и робких, Порывается выйти извне. Щербаков наблюдает, и нем он. Не сведёт Нур порывы на ноль. Доверяет, гласит эта тема: Безопасность и чёткий контроль. «Всё снимай сверху, джинсы оставишь. Сядь на стул перед зеркалом» «Блять!» «Сейчас здесь ты пиздеть перестанешь. Так давно хотел это сказать». Щербаков не торопится, медлит, Он не хочет увидеть себя. Нура этим немного он сердит. «Хочешь я помогу?» Не спеша, Задирает блондин вверх толстовку, За ней на пол футболка летит, Приближается к стулу, верёвку Рядом видит. Внутри всё кричит. Стул высокий - садится, не смотрит На себя, так боится смотреть. Он боится, что всё сам испортит, В глазах чёрных не хочет сгореть. Нур - эстет до деталей: запястья Он заводит за спину, тугой Узел стянет, придаст виду страсти Обездвиженный облик мужской. «Посмотри на себя! - за загривок Он хватает блондина рукой. - Тебе нравится эта картина?» Тот - ни звука, сидит, как влитой. «А теперь на меня!» - и проводит По макушке пшеничной, но саб Вдруг забегал глазами, уводит По возможности вниз, слабоват. Видит Нур, что закрылся, нет толку, Понял, что тот не может смотреть, Внутри воет взбесившимся волком, Отпускать он не хочет. «Терпеть!» Хочет он посмотреть на глаза те. «Не сейчас, подожди». Зубы сжал. «Я надену повязку», - наладил Он контакт, не об этом мечтал. Лёша рад, что не будет он видеть, Хотя страшно чуть-чуть быть во тьме. Он себя уже так ненавидит, Что пришёл сюда в здравом уме. Туго, плотно ложится повязка. Ничего он не видит, вдохнул. На лице появляется краска. В неизвестность он сразу шагнул. Нурлан тихо вокруг него ходит. Смотрит пристально, но не спешит, Понимает, что сильно заводит, Он не думал, что так возбудит. «Всегда тёлки на сессиях были. Чем задел тебя этот блондин? Ты ж не пидор, Нур? Вот и приплыли». Хочет он его, им одержим. «Погрузи его сильно. Ты можешь И без секса. Ты сможешь? Смогу! Своё эго ты так приумножишь. Позже выебешь. Приберегу!» Подошёл сзади, близко нагнулся: «Покраснел. Это из-за меня? Возбуждаю тебя? - ухмыльнулся. - Я бы выебал», - жара волна. «Знаешь ты, что здесь ищешь?» - сжигает Он дыханием мысли. Горит Всё нещадно в паху, всё пылает. «Ты красивый!» - опять говорит. «Перенравились вдруг тебе тёлки? На меня тогда сильно запал?» Внутри скалятся хищные волки. Отошёл: «Не сегодня», - пропал, Не подходит он близко, играет. Ощущает лишь кожей его. «Подчинишься?» - опять забирает Всё дыхание. Кру́жится всё. «Ты пришёл сюда сам. Ты же помнишь?» Помнит Лёша, хотел бы забыть. «Сделай вдох!» Тот вдыхает нескромно. «Глубже! Да!» Лёше хочется выть. «Хорошо!» - говорит он так сладко. Уже кру́жится чуть голова. «Выпью я тебя тут без остатка. Ещё вдох!» - пьянят сильно слова. Нурлан держит на привязи бесов, Хотят вырваться, Лёшу сожрать. «Не сейчас!» - сам себе путь отрезал, Так хотел бы его целовать. И не видит тот из-за повязки, Остальные все чувства за край. Так не хочется быстрой развязки, Хочет слушать Нурлана. «Вдыхай!» - Обволок его тембр тот низкий, Проникает под кожу и в мозг. Хочет он, чтоб совсем тот был близко. Слова жгут, как свечи жидкий воск. Грудь наполнена, лёгким касанием Будоражит его он рукой. «Резкий выдох! - грудь сильно сжимает. - До конца! Вдохни снова!» Шальной. Ведёт Лёшу, вцепился за стул он, Не дают передышки ему. «Растерзать я хочу твои губы. Я сейчас твоё горло сожму». Лёша чувствует – сильно сжимают Горло пальцы, а позади жар. Связь с реальностью быстро теряет. Жим ослабили. Пьяный угар. Повело его. Нур замечает: «Делай выдох!». Опять горло сжал. Диафрагма так больно сжимает, Изнутри всё горит - там пожар. «Почему разрешаешь всё это Делать мне с тобой? - нет в ответ слов. - Дышишь так - это лучше ответа. Буду первым я в списке грехов». Опять руку кладёт он на горло, За реакцией смотрит и ждёт - Связь с реальностью полностью стёрта. Погрузил хорошо, признаёт. Видит Нур, что сейчас упадёт тот, Сзади стал за спиной, придержал: «Мы закончили сессию, хватит!» - Лишь в макушку он поцеловал, Развязал глаза, руки. Не видит Щербаков, он не здесь, где-то там. Нура бесы его ненавидят, Что не выебал. «Вам не отдам!» Перенёс Лёшу в кресло и пледом Накрыл плечи и грудь: «Посиди». Вышел, быстро вернулся, а следом На подносе стакан принесли. «Тебе надо попить. Помогу, дай!» Щербаков взгляд неспешно подня́л - Поволокой он сильно окутан, Много чувств в нём намешано. Встрял, Под гипнозом, растерян, помехой Пелена пред глазами плывёт, Звуки все отдаются лишь эхом, Сон блондина в отключку влечёт. «Эй, не спи! Пока рано, - с заботой Смотрит сверху Нурлан на него. - Потерпи, это временно», - робко Гладит щёку, касаясь легко. Обострённы все чувства у Лёши До движения, Нура всего. Что ни сделает - по телу дрожью, И по коже бежит холодок. Закрываются веки, но хочет Посмотреть он на Дома глаза, Усмехается верхний, порочен: «Я старался. Слышишь? Нельзя». Жадно смотрит блондин, без стесненья, Гомофобные взгляды долой. А Нурлан не спешит, с наслажденьем: «Как прекрасен, когда ты такой». Растянуть бы на вечность мгновения Откровенности и чистоты, Проявления чувств и ведения, Воспитанья и даже любви. Щербаков чуть выходит из транса, Недосказанность зверски влечёт. «Дай дождаться, - не вслух, - мне сеанса. Я клянусь, и не так поведёт. Я тебя отвезу», - Нур доволен. Лёша слушает, но не поймёт. Он по-прежнему немногословен. «Меня слышишь? - кивнул. - Всё пройдёт». Через час домой вёз и ни слова, Каждый в мыслях. Признать не хотят. Не спросил он, придёт ли тот снова. Знают оба - вернётся назад.