Несколько слов о разном (однострочники)

Это невероятно. На Флорана с необрезанного полотна совершенно точно смотрел Тициан — коричнево-голубая гамма и морщинки прожитых в частной коллекции веков. Флоран бы отсалютовал ему и попросил прощения за подозрения, если бы не одно но: оригинал он своими глазами видел в Эдинбурге. — Любуетесь? — усмешка в спину выбила из рук инструменты. Кажется, нужно тщательнее проверять дом на отсутствие его хозяев. В следующий раз. — Руки подними, — в затылок мягко ткнулся пистолет. Лувр окатывал холодом былого Средневековья, и несомненно подлинные римляне возлагали на Христа терновую корону. Локонте за плечом Флорана хмыкнул: то ли был недоволен почестями древностей, то ли прикидывал, какую краску нужно подобрать, чтобы Тиберий вышел в характере. Флоран заговорил первым: — Я бы поблагодарил тебя за мою жизнь, но как-то неловко перед Тицианом, которого ты подделываешь. — Да брось, Тициан сам пристрелил бы тебя, залезь ты к нему в мастерскую. — Знал, что нельзя писать для собственного удовольствия! — Я бы и так тебя раскусил, — улыбнулся Флоран, наблюдая за бросающимся из угла в угол Локонте. На миг тот остановился. — И почему я все еще на свободе? — подозрения в глазах не было, скорее любопытство. — Из уважения к мастерству, преемственности в имени, Микеланджело, — Локонте дернулся на протяжной «а», но промолчал. Флоран протянул ему кофе: — И у нас вроде как свидание. — Нужно уехать: в Америке имитаторы совсем обнаглели — выставляют «потерянного» Малевича. — И что мне делать одному? — Постарайся ничего не подделать. В первое же утро в отеле Флорана разбудил стук в дверь. Шесть часов — рановато для завтрака. Чертыхаясь, он все-таки впустил визитера — курьера, скрывшегося за большой плоской коробкой. — Я не заказывал пиццу, — пробормотал Флоран. — Посылка, сэр. Уже вечером он развернул упаковку, и из нее, поблескивая свежей краской, показался тициановский «Ревнивый муж», украшенный витиеватой подписью — «Michele».