И вовсе не холодный.

      С того самого дня Син Цю и был сам не свой. Фантомное ощущение чужих прикосновений сводили с ума поздними вечерами. Он словно бы вновь ощущал то живое светлое тепло, исходящие от кожи Чун Юня. Самому себе было стыдно признаться, что он желал вновь его ощутить. Прикоснуться к горячей щеке, провести медленно кончиками пальцев по ладони. Забыться не помогали даже книги. И даже наоборот, лишь усугубляли положение. Со временем юноша плавно перешёл с обожаемых рыцарских на эротические романы. Сначала ему было даже прикасаться к ним стыдно, но уже чуть позже он мог спокойно читать такие книги даже сидя за одним столом с семьёй. Выдать его мог лишь предательский румянец, который то и дело окрашивал щеки мечника на особо «вкусных» моментах.       Чун Юнь же тоже изменился. Он бесконечно винил себя за то, что подверг друга опасности. Но для окружающих он так и остался вечно спокойным юношей с холодными глазами. Лишь рядом с Син Цю он мог позволить себе показать беспокойство. Тон его речи оставался прежним, но обладатель водной стихии видел все по глазам. Пока заживали его раны, двуручник приходил к нему чуть ли не каждый день, спрашивал о самочувствии и угощал любимыми кристальными баоцзы, конечно же не добавляя в них морковь, а иногда и мороженым, которое они потом съедали вместе, разговаривая обо всем на свете. И только после того, как экзорцист убедился в полном выздоровлении друга, позволил себе уделять время тренировкам и новым поискам демонической активности, не забывая при этом о визитах к Син Цю.       Каких трудов стоило мечнику сдерживать желание прижаться к чужому телу, обнимая его крепко-крепко, вдыхать запах его кожи и сидеть так долго-долго. Он словно бы стал зависим от этого тепла. Но он рыцарь, а рыцарям свойственно иметь выдержку и силу воли, потому он успешно держал себя в руках, хоть с каждым днем это становилось все сложнее.       Однажды засидевшись допоздна за очередной книгой, юноша с удивлением отметил, что вместо героев произведения визуализировал в воображении себя и Чун Юня. В полной мере осознал он это, когда дошел до самого пика повествования и… возбудился. Эта мысль словно током прошила все тело, лишь после пришли смущение и стыд, заставив покраснеть синеволосого до кончиков ушей. Самое непонятное в этой ситуации для него было то, что он действительно хотел этого. Почему? Что случилось особенного в тот день, когда он впервые смог коснуться друга и ощутить жар его кожи. Но… просто ли друга теперь? Ведь между друзьями не может быть таких чувств, это неправильно. Книга была немедленно отложена в сторону, но красочные картинки тех или иных действий, главными героями в которых были они двое, никак не уходили из головы. Напряжение только возрастало, и противиться этому уже не было сил. Вновь открыв книгу, юноша продолжил читать. Дыхание его сбивалось, губы становились ярче от постоянных закусываний. Одной рукой переворачивать страницы и держать произведение в дрожащих пальцах было, конечно, неудобно, но другого выхода у него не было, ведь вторая рука была занята совершенно другим, и помочь никак не могла.       Спал Син Цю той ночью отлично, даже сновидения не докучали собой, просто дав парню хорошо отдохнуть. Но вот утром, когда сонная нега спала, накрыл стыд. Как же ему теперь смотреть в глаза Чун Юню, если он сотворил с ним в мыслях такое, отчего дыхание вновь перехватывало. Как же стыдно!       К вечеру парень успел успокоиться, обдумать все свое поведение и даже построить примерную схему общения с другом. Только вот он не мог предвидеть того, что тот решит прийти в гости. И ведь какой неподходящий момент выбрал! Резко растворившаяся дверь испугала мечника, учебник выпал из его рук. Прям дежавю какое-то. Тихо выругавшись, он поднял книгу с пола и взглянул на Чун Юня.       — На завтра не планируй ничего, мы с тобой пойдем на склон Уван, — голубоглазый не спрашивал юношу, нет. Он просто поставил его перед фактом, отчего Син цю опешил.       — Но… Чун… — парень вздохнул, потирая глаза. От долгого чтения они немного устали. — Ты выследил очередного духа? — спокойно спросил синеволосый, на что получил кивок в ответ.       — Я позабочусь о твоей безопасности, как в прошлый раз не будет. Я обещаю тебе, — поспешил заверить его двуручник, делая шаг вперёд.       — Хорошо, я пойду с тобой, — никогда не умевший отказать другу в этой просьбе Син Цю не смог сделать это и сейчас. Он сильный, он сможет не думать о непозволительном. Сможет…       Вылазка их началась по уже стандартной схеме: экзорцист пришел утром к мечнику, и уже оттуда они отправились в путь. Не несущие никакой смысловой нагрузки разговоры разбавляли напряжение синеволосого. Но как только голоса их смолкали, голова его наполнялась самыми разными мыслями. Главной среди них была «прикоснись!», но пока что он мог подавлять приказ собственного мозга. Если позволит себе сделать это, то не остановится на такой мелочи. Цепочка размышлений вновь привела его к разыгравшейся ночной фантазии. Очень больших сил ему стоило не взвыть от бессилия, но от слишком шумного выдоха его это не спасло.       — Тебя что-то тревожит? — обеспокоенно взглянул на него Чун Юнь, подходя чуть ближе.       —Н-нет. Все в норме, — тут же отвел взгляд юноша, молясь о том, чтобы голубоглазый не начал спрашивать его снова. И тот лишь долгим тяжёлым взглядом уставился на него, а затем выдохнул и отвернулся, вновь глядя на дорогу, чуть нахмурившись. Конечно он ему не поверил.       Большую часть оставшегося пути они шли молча, пару раз наткнулись на хиличурлов, но быстро разобрались с ними. Небо над склоном Уван всегда было темным, зловещим, хоть и невероятно красивым. Разрушенная деревня с остатками покосившихся домов и полуразвалившиеся колодцы, вечно мокрая темная трава создавали свою неповторимую атмосферу. И лишь голубые висящие в воздухе огоньки, о природе происхождения которых никто не знал, дарили временное чувство безопасности. Величавые деревья тянулись высоко вверх, словно хотели вырваться из этого мрака, но тем самым делали это место еще более жутким. Не удивительно что именно здесь чаще всего рождались слухи об опасных демонах и злых призраках. Но слухи это всего лишь слухи, ничего больше. Ни один из них так и не подтвердился.       — Он сильно опасный? — первым нарушил тишину Син Цю. Его съедали собственные мысли, давящая атмосфера этого места и слишком серьёзный даже для себя попутчик. Если бы он этого не сделал, то сошёл бы с ума.       — Не особо, но навредить все же может, поэтому будь осторожнее, — в привычной манере ответил ему двуручник и пожал плечами. И от этого действия синеволосый поёжился. От него словно бы отмахнулись. Это неприятно резануло и так измученную душу.       — Чун Юнь? — получив на обращение вопросительное «М?», мечник продолжил: — Я хочу быть рядом с тобой. Ну… когда ты будешь изгонять демона. Можно?       Экзорцист остановился, повернул голову в сторону друга и задумался. Он не мог не заметить заминку в словах, уже прикидывая несколько вариантов причин такого нетипичного поведения Син Цю. Это было не похоже на то, как он вел себя несколько месяцев назад, когда его ранили. Это было нечто совершенно другое. Но что? Ответа на этот вопрос он пока не нашёл. Хотя в последние недели три он замечал похожее состояние, когда приходил в его дом. Словно бы тот что-то скрывал. Достаточно измучив парня ожиданием ответа, он вздохнул и вновь сделал шаг.       — Можно. Но в случае чего сразу беги. Я не хочу, что бы ты снова пострадал из-за меня. Ты понял меня? — мечник на это лишь кивнул.       Спустя какое-то время они наконец добрались до храма. Именно здесь, по его же словам, Чун Юнь заметил злого духа. Несколько минут Син Цю спокойно сидел на траве небольшого выступа у воды и наблюдал, как экзорцист выслеживал следы демона. Но синеволосому быстро это надоело, а потому он присоединился к занятию друга. Он все еще был слишком задумчив, хмурился и устало вздыхал, понимая, что сам себя же и подставил, но правда старался помочь. Только вот по прошествии пары часов они так и не смогли ничего отыскать. Видимо, энергия Ян вновь сделала всё за голубоглазого.       Двуручник расстроенно вздохнул, направляясь к величественному подземелью, за ним потянулся и Син Цю. Когда обладатель ледяной стихии обернулся к мечнику, чтобы что-то спросить, то тут же забыл, что именно. Его друг выглядел очень расстроенным и напряжённым, даже больше самого экзорциста. Мысль, что эта печаль была вызвана очередной неудачей Чун Юня, показалась наиболее логичной.       — Ну чего ты? Все ведь хорошо. Не переживай насчет этого. Ты ведь сам сказал, что когда-нибудь я обязательно изгоню демона сам. И если в это веришь ты, то верю и я, — горячие пальцы коснулись чужой ладони в надежде немного подбодрить. Подушечка большого пальца бережно поглаживала руку мечника, невероятно нежную для того, кто тренируется почти каждый день в течение нескольких часов.       Но Син Цю сделал резкий шаг назад, уходя от прикосновения. Нельзя поддаваться приятной волне мурашек, пробежавшей по спине и вызвавший рваный выдох. Нельзя поддаваться... Но как же объяснить все Чун Юню? Чем оправдать свой поступок? Непонимание на лице двуручника давило еще сильнее.       — Что с тобой происходит? — вопрос с беспокойством в голосе стал последней каплей. Больше терпеть было невозможно.       — Я не знаю, понятно тебе?! — взорвался синеволосый, прикрикнув на друга. И адекватной частью себя понимал, что нужно извиниться и закрыть свой рот, но просто не мог этого сделать, эмоции были сильнее. — Я не понимаю, что со мной не так! Все резко изменилось после той вылазки в руины. И даже не смей снова извиняться за то, чего не делал. Я сам виноват в том, что меня ранили. Я спасал тебя, хорошо обдумав свое решение, твоей вины здесь нет и никогда не было!       От волнения, обиды на самого себя и раздражения он кричал, просто выплескивая всё, что копилось в его душе все эти месяцы… Он ходил туда сюда, приминая ногами влажную траву, фыркая и ярко жестикулируя. Одна лишь разумная мысль крутилась в его голове: «Заткнись!». Но ее заглушали тысячи эмоций, льющиеся через слова наружу.       — Я не понимаю… О чем ты говоришь? — теперь раздражаться начал и экзорцист.       — Ты думаешь легко мне сдерживаться каждый раз, когда ты находишься рядом? Одергивать себя, когда так хочется вновь коснуться тебя, чтобы вновь ощутить тепло, когда думаю о тебе, когда представляю тебя одним из героев своих книг… — он явно не понимал, что сейчас говорил, но это помогало успокоиться, а потому с каждым новым словом его голос становился более тихим, а из агрессивного превращался в виноватый. В нем даже появилась слабая дрожь. — Это неправильно. Друзья не чувствуют такое друг к другу, а тем более парень к парню. Я неправильный, Чун Юнь, потому что я хочу быть для тебя больше, чем друг.       Легкий ветер покачнул тяжелые лапы могучих пихт, пробежался легкой рябью по воде, в которой отражались двое парней, пощекотал прохладой шею мечника, а после улетел ввысь. Вместе с этим потоком воздуха весь запал исчез, и на глазах уже появилась влага, отчего зрение потеряло чёткость. Он сказал. Сказал все, что чувствовал, о чем думал и чего желал. И всего этого Чун Юнь не должен был узнать. Никогда.       Молчание было слишком долгим, но поднимать взгляд Син Цю боялся. Что теперь его ждет? Ненависть? Безразличие? Постоянные насмешки и унижения? Он не знал, и ожидание было ужасной пыткой. Тишина продолжала давить, усиливая страх. Сколько еще так будет продолжаться? Как долго еще он будет умирать от волнения и неведения?       — Скажи уже что-нибудь! — вновь вскрикнул мечник, но головы так и не поднял, лишь сжал покрепче кулаки, не желая показывать дрожание рук, а потому слишком поздно заметил движение в свою сторону и оказался прижат к холодному камню древнего дворца.       — Хватит орать на меня! — тихо рыкнул двуручник, сжимая запястья юноши в своих пальцах чуть не до синяков, заведя руки наверх. Он тяжело дышал, а Син Цю со страхом ожидал, что будет дальше. — Ты вроде очень умный, читал столько книг, но в вопросах чувств ты полный идиот, — с доброй издевкой усмехнулся голубоглазый. Но смысл сказанного доносился будто сквозь толщу воды, ведь долгожданное светлое тепло вновь коснулось его. Мечник удивлённо поднял глаза, запоздало поняв, что ему говорилось, но не успел произнести ни слова в ответ, так как его губы накрыли чужие. Невероятно горячие, как и весь Чун Юнь.       Словно ток прошел по телу Син Цю, воздуха перестало хватать уже через несколько секунд. Парень растерялся под диким напором, все смешалось в его голове, но как только ситуация немного прояснилась, он начал отвечать на поцелуй. Жаркий, немного грубый, невероятно страстный. На этом экзорцист не остановился. Он высвободил из захвата чужие руки, позволяя себе ладоням касаться плеч, укрытых нежной тканью, и бледной шеи, не скрытой сейчас высоким воротником. Пламя чужих прикосновений лишь ласкало, дразнясь, но не обжигало. Жадно впитывалось каждой клеточкой, наполняя душу светом. Слишком приятно. Настолько, что тихий стон растворился в этой безумной ласке, и в следующую же секунду синеволосый оттолкнул парня, безумно смутившись своей реакции. А на лице Чун Юня красовалась победная улыбка.