По причине «ты»

Хенджин проснулся из-за движения парня рядом с ним. Тот буквально забился, сжимая пальцами простыню. Руку Хвана он давно отпустил. — Эй, ты чего? Парень слегка касается незнакомца и тот резко распахивает глаза. Хенджин вглядывается в эти карие глаза, которые были как будто не из этого мира, слишком много в них чистой и невинной искренности, вперемешку с большой болью и грустью, а парень тем временем пытался понять, где он находится. — Где… — очень тихо начинает он, говоря все это с болью — горло было сильно пересушено, — Я? — Ты у нас дома. Все хорошо, мы нашли тебя на берегу и принесли сюда. Не переживай, скажи нам свой адрес или телефон твоих родителей, и мы сразу же сообщим им о тебе… Сынмин морщится от этих слов, будто от пощечины. Приходить к отцу в таком виде — это последнее, что он бы хотел сделать. После этого его хотя бы маленькое уважение со стороны окружающих его людей полностью исчезнет. — Я… не помню. Это все, что придумывает парень, устало смотря на брюнета напротив. Чужие волосы были для Кима, на удивление, длинными, и, из-за беспорядка на голове, неряшливо закрывали лоб. — Вообще не помнишь? — Хван резко вскакивает с места и подбегает к столу, наливая в стакан воды, после чего возвращается назад, протягивая его парню, — А как зовут? — Сынмин… — Сынмин, значит… — Хенджин наблюдает, как парень делает жадные глотки живительной влаги, а после продолжает, — Меня Хенджин, Хван Хенджин. — Спасибо… Парень улыбается Сынмину, кивая в ответ, а после забирает стакан назад, крутя его пальцами. — У тебя что-то болит? Ким сжимает губы в легкой усмешкой и с иронией отвечает: — А сам как думаешь? Всё. Действительно, глупый вопрос. Хван сбрасывает с себя мимолетный позор и поворачивает голову к двери, услышав за ней звуки удара тростью. Спустя пару секунд она отворяется, пропуская внутрь старика, в теплом бежевом свитере. Он останавливается возле кровати и прислушивается. — Можешь не спрашивать его, знает ли он свой адрес или номер. Все, что я смог выудить это его имя. Остальное он говорит, что не помнит. — подает голос Хенджин, кладя руки поверх плечей дедушки и отводя его на стул, который пятнадцать минут назад служил ему кроватью, — Думаю, нам стоит подождать, пока его память вернется. — Я только хотел узнать, не давят ли ему повязки. — отвечает ему старик и хлопает Хвана по рукам, на что тот только промычал что-то. — Нет… Спасибо… — Так, как тебя тогда зовут, ребенок? — любопытствует дедушка, наклоняя голову набок. — Сынмин. — кажется, одно только имя отдавало какой-то неприятной болью в сердце, но парень старательно не показывал это, отыгрывая потерю воспоминаний. — А фамилия? —… Глаза старика уставились прямо на парня. Ким сглатывает неприятный ком в горле. Ощущение, что он раскусил парня буквально с первого предложения, а теперь смотрит на чужую ложь. — Не помнишь? — Нет… Резко в разговор влазит Хван, похлопывая дедушку по плечу. — Давай не будем доставать его, когда он только очнулся. Ты сам говорил, что нужен отдых. — парень помогает старику подняться и проводит к выходу, после чего машет рукой Сынмину и тоже скрывается в проходе, прикрывая дверь. Ким остается один на один со своими терзающими мыслями, полупустым стаканом воды и с ноющим телом, на которое, честно говоря, парню было даже страшно смотреть. «Стоит ли разыгрывать эту комедию дальше?» Навряд ли они не узнают потом его лицо, увидев в новостях или в газете. Ведь… его же будут искать? Или… нет? Сынмин не может быть уверен в том, что отец не посчитает его исчезновение удачным стечением обстоятельств и не объявит его мертвым через несколько дней, устроив пышные похороны для вида. К глазам снова подступили слезы, неприятно обжигая кожу. Недостаток влаги сказывается даже на этом. Парень переворачивается на неповрежденный бок и прикрывает глаза, тихо всхлипывая. Он уже уверен, что его не станут искать. Так есть ли ему смысл показывать то, что он еще жив? Что он не утонул в реке и продолжает дышать? Отец просто скажет: «Ты портишь кислород своим присутствием» Ким утыкается лицом в подушку, стараясь унять начинающуюся истерику, прикусывая губу. Он не станет рассказывать им, что сын мэра. Нет. Уж лучше быть дурачком без памяти, чем возвращаться домой. — Тебе не нужна помощь? Сынмин замирает, боясь поднять голову и посмотреть на Хвана, который зашел в комнату. — Я просто услышал странные звуки… — парень подходит к кровати, наклоняя голову набок, — Ты плакал? — Нет… — звучало очень неправдоподобно, Минни. Хенджин сводит брови вместе и снова садится на стул возле кровати, похлопывая парня по спине. Возможно, он вполне себе лезет не в свое дело, но наблюдать за тихим самоуничтожением другого человека — последнее, что ему хотелось бы. — Что случилось? —… Ким поворачивает голову навстречу чужому взгляду и вытирает щеки рукой, делая несколько глубоких вдохов. «Возможно стоит рассказать этому парню все, что у меня сейчас на душе?» Такая безумная мысль мелькает в сознании Сынмина и он даже набирает воздуха, чтобы начать свой длинный рассказ, как весь кислород из легких выбивает одна единственная мысль: «Он тоже будет меня презирать» Парень слегка закашливается, стараясь вернуть утраченный воздух назад, в то время как Хван тянется за стаканом воды и протягивает ее Киму. — Не говори, если считаешь, что не готов. Или если не хочешь, я совершенно на тебя не давлю, — мягко говорит парень, смотря, как тот делает аккуратные глотки, — Позови, если что-то понадобится. Или если станет скучно… Хван улыбается и слегка поглаживает чужую руку, и это действие заставляет Сынмина разбить свои прежние размышления. Наврядли он станет унижать Кима из-за того, что он не такой, как остальные. Что его постоянно избивают или портят вещи. Или что собственный отец желает ему поскорее умереть. Все же… стоит рассказать? Хенджин поднимается почти беззвучно, аккуратно отодвигая стул. И этот момент тянется для Мина как вечность. Вот парень напротив скользит по нему взглядом напоследок, а вот он уже начинает разворачиваться, чтобы обойти кровать. Делает первый шаг и прядка волос выпадает из-за уха, обрамляя лицо. Ким делает резкий рывок вперед и сразу жалеет об этом. Стон боли срывается с его уст, однако он цепляется рукой за чужой рукав, сжимая губы. — С тобой все хорошо? Боже, мог бы просто сказать, что случилось? — с испугом говорит Хван, осматривая повязку на торсе и чувствует пальцами, что где-то под ней снова открылась рана. — Ты… можешь остаться? Здесь… пожалуйста… Парень напротив хлопает глазами и пронзительная тишина давит на Сынмина. Наверное, он слишком себе вообразил, что кому-то может быть не плевать на него. Сейчас он откажется, и будет совершенно прав. Не стоит тратить свое время на него, тем более что они и так помогли ему, спасая от такой глупой смерти. Ким уже злится на себя за то, что возлаг ношу на бедных людей, и начинает отпускать руку, вместе с тем опуская лицо вниз. — Извини… — Да, конечно. — Что? — Я останусь с тобой. Хван садится на край и Сынмин чувствует, как кровать продавилась под чужим весом. Это ощущение было… настолько приятным и необычным для парня, что тот даже забыл, что знакомы они несколько часов. Он открывает рот, чтобы рассказать все, но слова застревают в горле из-за беззвучных всхлипов. Но, казалось, что Хенджину и не нужны никакие объяснения, он спокойно протягивает парню платок, вынутый из кармана, а после дает время успокоиться, посматривая в окно. — Не спеши, расскажешь, как станет лучше. Тебя никто не гонит. Ким кивает, откидываясь на подушку, и громко выдыхает. Почему с ним даже сейчас так много проблем? Полное собрание всех загонов и неудач собрались в одного парня, не отпуская его даже на секунду. Поэтому вместо «Спасибо» из его уст выходит какой-то непонятный звук и он закрывает глаза, пытаясь отгородиться от мира. Парень чувствует, как его накрывают сверху одеялом и приоткрывает один глаз, чтобы увидеть, как Хенджин поправляет ткань возле чужих ног, закрывая открытые участки кожи, а потом садится на стул, беря с полки какую-то книгу. Он облокачивается об спинку стула и закидывает ногу на ногу открывая первую страницу. Все это происходило с такой плавностью и мягкостью в движениях, что Ким погрузился в этот ритм, расслабляясь от чужих пальцев, перелистывающих странички. Постепенно его мозг стал уплывать, а очертания комнаты сливаться. Сынмин заснул.