По причине «ты»

— Знаешь, что… Хан подползает к Минхо ближе и тот отмахивается от чужого лица, но это не помогает. — Да нет, послушай меня… Джисон, наконец, преодолевает препятствие в виде нескольких сантиметров и устало падает на подушку Ли, пытаясь разлепить глаза. — Слушаю, — Хо касается пальцами своих ушей, имитируя наушники, вспоминая фильмы про шпионов, — Докладывай. — Ты…— Хан прерывается на попытки собрать свой язык в орган речи, а не в запутанный комок, — Вчера приходил ко мне? — Мы весь вечер были в одной комнате… дурак что-ли. — Нет, я не за этооо, — тянет парень и причмокивает, — Потом. Минхо хмурится и смотрит на то, как Хан медленно сползает куда-то вниз. Он не знает, кто из них более пьян и кому следует остерегаться, чтобы не оказаться на полу. — Я просто проснулся, когда что-то грохнулось. Я думал наорать на кошку, но для кошки это было что-то слишком крупное… и с твоим силуэтом. Хо открывает рот, чтобы сказать что-то в свое оправдание и в итоге просто закрывает его, ибо в мозг не приходит ничего, кроме «я заблудился». Даже сейчас он понимает, что это очень тупая попытка уйти от правды. — Яя… эээ… тебе приснилось. — Нет, снились мне жабки, прыгающие на мой доклад по истории, а не ты. — Знаешь, это звучало довольно обидно… Хан окончательно сползает вбок и теряет равновесие, падая на пол с небольшим шлепком. Минхо наклоняется над парнем и протягивает руку, чтобы затащить это бедствие назад, но он не рассчитал, что алкоголь в крови дизориентирует. Поэтому он, при попытке вытянуться немного вперед понимает, что его тело решило уйти полностью вперед, так что, пытаясь защитить свое лицо от встречи с полом, выставляет руки вперед и зажмуривается. Приземлился он мягко. И слышал под собой болезненный стон. Когда открыл глаза и оценил ситуацию, понял, что руками приземлился четко на парня, в районе груди и живота. — Ой… В попытке слезть, он не понимает, где его ноги. Пока Хан не шипит и не толкает чужие руки — под весом Минхо он чувствовал, что если сейчас не сломается, то его точно вырвет, ибо так сильно жать под ребра было плохой идеей. Оказалось, что его ноги все еще были на краю кровати, свисая коленями вниз, так что когда он теряет опоры в виде рук, он шлепается лицом на парня, кряхтя. Джисон снова издает болезненный стон. — ДА НЕ СТОНИ ТЫ МНЕ И ТАК ПЛОХО — неожиданно выдает громко Хо и выравнивается, пытаясь сесть. — Ты на меня сел, слеееезь. Минхо опускает глаза и думает о том, какой же он дурак. Поза оставляла желать лучшего. Или большего. Предательски покраснев, он, путаясь в ногах, уваливается на бок и прячет лицо в полу. — Ты как? — бурчит Хо, когда слышит шорох рядом — Хан облокотился об стену и, кажется, протрезвел — его глаза вдруг довольно разумно посмотрели на Минхо. — Сойдет, но от твоих пальцев будут синяки. — Прости, я не хотел… — Ты так и не ответил мне на кровати. —… Джисон обреченно прикрывает глаза и вздыхает. Ли ловит этот вздох глазами и ему становится не по себе. Кажется, что он совершенно не знает этого парня, хотя прожили они вместе практически столько же, сколько Хану лет. Он знает, какой у него любимый чай, из-за чего он смеется или плачет, как часто падал, сдирая кожу на коленях, в какую игру он готов играть и днем и ночью, что выберет в магазине или что попросит на день рождения. Но он совершенно не знает, что сейчас твориться у него в душе. Его лицо показывало лишь то, что он справляется с внутренней болью и, кажется, срывается в обрыв — смирившись и уже даже не пытаясь хоть что-то сделать. — Через полтора месяца я улетаю. Наверное, так быстро Хо еще никогда не трезвел. В сердце что-то ухнуло вниз и теперь оно замедлилось, а дыхание прекратилось. — Пришло? — Сегодня утром. Хан смотрел на Хо без эмоций, будто просто пытаясь за что-то зацепиться глазами. Ли не может смотреть на него, чтобы не показать отчаяние. Он поворачивает голову и прикусывает губу. Что он раньше говорил о том, что лучше любить вдали и не видеть парня рядом? Сплошная ложь. Сейчас Минхо даже представить себе не может, что однажды он проснется утром и не наткнется рукой на чужую, а Джисон не пожалуется на очередное раннее пробуждение. Что когда-то он не наткнется на чужую кофту на полу и не отругает парня, который будет смотреть на него, опустив голову и слегка надувая губы. Что он не накинется на его шею и не завалит его, укладываясь под боком и щекоча дыханием кожу. Наверное, Минхо сошел с ума. — Извини… — За что? — Хан слегка приподнимает бровь и Хо встает на колени, оказываясь перед парнем. — За это. Ли слегка сжимает двумя ладонями чужое лицо и придвигает к себе, касаясь губами чужих и чувствует, как по его собственной щеке стекает слеза, делая этот поцелуй соленым на вкус. Джисон не знает, что делать, он лишь слегка приоткрывает рот и прикрывает глаза, опуская руки на пол, сжимая ладони в кулаки. Минхо перестает себя контролировать. Его руки быстро оказываются на чужой голове и парень сжимает непослушные пряди волос, тяня наверх и заставляя Хана приподнять голову, чтобы углубить поцелуй. Теперь он смог попробовать эти губы на вкус. Они отдают легким вкусом клубники и молочного шоколада, заполняя разум Минхо. Он кусает нижнюю губу и довольно грубо натягивает волосы, отчего Хан издает легкий вскрик, который тонет в поцелуе. — Мне больно, хен… — Джисон упирается ладонями в чужую грудь, но, кажется, что его не слышат. Ли сдергивает с себя руки и прижимает их к стене, удерживая одной рукой все попытки парня освободиться. Второй он упирается об чужую ногу, снова втягивая младшего в поцелуй. Тот испуганно прикрывает глаза и слегка подрагивает. Минхо прокусывает чужую губу и чувствует привкус крови на языке. Джисон болезненно стонет, но Минхо не останавливается, задевая губами ранку. Он будто пытается навсегда запомнить чужие губы, ощутить на себе и оставить на парне след. Что он не может принадлежать никому, кроме него. А потом соленые слезы Хана попадают на чужой язык. Неожиданно туман в голове растворяется. Он отпускает руки Хана и ужасается сам себе. Он просто сорвался. Ужасно сорвался. Он навредил Джисону. Парень опускает голову и несколько слезинок падают на пол, пока тот бессильно сидит на полу и пытается не смотреть на Хо. Старший пытается коснуться чужой спины и хоть в слезах, но умолять его простить, но как только его пальцы касаются чужой кожи, Хан вздрагивает, сжимаясь. Только что Ли получил то, чего давно хотел и разрушил все, к чему он стремился. — Извини… пожалуйста… я не хотел, я правда не хотел… я уйду… — подрагивающим голосом говорит Хо и сжимает губы, чтобы сдержать себя и не дать самому себе по лицу, смотря как Хан сейчас глотает слезы, — Прости меня. Минхо встает и его ноги слегка подкашиваются. Джисон немного приподнимает голову и парень видит покрасневшие влажные глаза, мокрые ресницы и дорожку из слез. Кровь на губе, которая медленно стекала ниже, окрашивая нижнюю в яркий красный цвет, синяки на чужих кистях, оставленные пальцами Хо. Кажется, он сделал все, чтобы сейчас пойти и утопиться. От одного вида на все это ему становится страшно. За то, что если бы не чужие слезы, он бы не остановился. Парень выскальзывает за дверь и сжимает пальцами рубашку. Темнота коридора позволяла Хо незаметно проскользнуть к двери на улицу и, нащупав свои кроссовки, поспешно выйти, обдувая лицо ночным ветром. Звезды ярко светились над чужой головой и парень касается ладонью своего лба, беззвучно опускаясь на корточки и сдерживая в себе крик. Он не хочет возвращаться. Феликс просыпается от хлопка двери и сонно потирает глаза. Алкоголь в голове отдавал тяжестью и начинающейся болью в висках, отчего совершенно не хотелось хоть как-то двигаться, пытаясь понять, кому нужно было выйти так поздно. А потом Ли понимает кое-что. Чанбин почему-то оказался совершенно не на полу. Он спал рядом, упираясь лбом в чужое плечо, размеренно поднимая и опуская грудь от дыхания. — Ты че, блин. Ликс отодвигает от себя эту тушку и Бин недовольно приоткрывает один глаз. — Я не спущусь на пол, нет-нет. Там холодно и твердо. И тебя нет. Не-не, спасибо. — сонно бубнит он и двигается обратно, натыкаясь на чужие ладони, которые сдерживали его за лоб. — Отодвинься. — Нет. — Да. — Нет. — Да. Чанбин поднимает глаза на Ли и касается чужой руки на своем лбу, оплетая кисть. — Что? Парень не отвечает, лишь отводит руку и переворачивает ее тыльной стороной, касаясь губами нежной кожи. — Нет. Феликс не то, что покраснел. Он бы, наверное, сгорел, если бы темнота не скрывала это все и Чанбин мог бы увидеть румянец на щеках. Ему впервые целуют руку и делает это Бин. Отвал мозга. Ликс вырывает свою ладонь и отворачивается от парня, накидывая на себя одеяло. — Спокойной ночи. Бин придвигается и кладет руку на чужую талию, касаясь лбом чужой шеи. — Спокойной. — Так, тихо. Дай я помогу тебе снять рубашку, не будешь же ты в ней спать. — Буду, — упрямо говорит Ким и снова отползает от Хенджина на другой конец кровати, — Она удобная. — На улице двадцать девять градусов тепла было, ты в ней умрешь от жары, дурачок. — Нормальнооо. Хван бессильно раздвигает руки и падает спиной на кровать. Спорить с Сынмином было также бессмысленно, как кидать горох об стену, надеясь ее пробить. Так что парень лишь помогает снять с Кима джинсы и надеть бриджи, снова невольно краснея от того, как покладисто сидел Сынмин и смотрел на него, слегка наклонив голову набок. — Может и рубашку поменяем? — в последний раз спрашивает Хван, распуская волосы на ночь, — Бриджи с рубашкой выглядят странновато. — Бубубу… окей, я сам. — Давай. Ким несколько раз пытается попасть пальцами по пуговице, съезжая набок, потом с трудом цепляется за нее и тащит вниз, пытаясь продеть через дырку. Упорный труд был вознагражден — через две минуты первая пуговица была повергнута. Осталось еще семь. — Точно не нужна помощь? — Я сам! — Сынмин вытягивает вперед руку и показывает пальцем наверх. Хенджин сдерживает смех, наблюдая за этой картиной. Последняя пуговица далась ему легче всего — он просто дернул рубашку и она вылетела. Хенджин приносит ему майку и парень пытается стянуть с себя прилипшие к коже рукава, при этом труся кистями рук. Хван не выдерживает и все же тянется пальцами к чужому воротнику, аккуратно снимая с тела. Ким отводит руки назад и облегченно вздыхает, когда рубашка оказывается в чужих руках. Он водит плечом по кругу и прижмуривается, а Хенджин засматривается на парня. На то, как от движений у него очень ярко виднеется лопатка, пробивающая через чужую худобу. Как руки сжимаются в кулачки в попытке расслабить мышцы после их раскрытия, и как непослушная прядь выбивается из общей массы волос, делая на голове маленькую антенку. Кажется, он правда любит этого парня. — Не хочешь воды или еще чего-то? — спрашивает Хенджин, приходя в себя, когда Ким натягивает майку, застревая в горловине и кряхтя что-то. — Неаа. — Тогда спать? — Угу. Хван выключает свет и залазит на кровать, слыша, как Сынмин укрывается одеялом и падает на подушку. — Добрых снов. — А поцелуйчик на ночь? — Ого, какие мы… Ким поднимает глаза на парня и тот, честно, уже не может сдерживать смех. Может, иногда ему все же стоит давать напиваться. — Хорошо. Хван приподнимается на локте и тянется второй рукой к чужой голове, заправляя волосы за ушко. А потом наклоняется и касается губами лба, оставляя мягкий поцелуй на коже. Сынмин кладет руку на чужую, которая осталась на его щеке, и поглаживает ее пальцем, все еще не разрывая зрительный контакт. — Что? — ласково спрашивает Хенджин, опускаясь на подушку и переплетая ноги. — Спасибо… Хван поднимает уголки губ и кивает, прикрывая глаза. Сынмин опускает его руку себе на талию и утыкается лбом в чужую грудь, греясь в ласке. Мир кажется таким маленьким и спокойным, размеренно идущим вперед, что думать о чем-то большем он не хочет