Death machine: resurgence (Машина смерти: возрождение)

      Игла вышла из тела, оставляя за собой расползающееся онемение под кожей.       — Тебе повезло, Данте, — управляющая выверенными движениями обрабатывала инструмент. — В этом чипе нет маячка.       — А мог быть? — Джек нервничал. Одно дело — хирурги и оборудованный кабинет. Совсем другое — безопасники и его собственное рабочее место. И две с половиной железки с банкой спирта вместо нормального инструментария.       — Мог. Отец настаивал, но его… Разубедили. Тут чуешь?       — Скорее нет, чем да, но… Больше у меня анальгетиков нет, — безопасники переглянулись. — Эй-эй, только не говорите, что собираетесь… — Освальд протянул взятую с коробок футболку. Кажется, голос разума у них все-таки проснулся — резать наживую его не собирались.       — Зажми в зубах. Иначе можешь остаться без них. Да и в целом полегче перенесется, — или собирались. — Не дрейфь, Ботан. Это будет быстро.       Данте успел только вскочить, опрокинув стул, но против троих сразу шансов у него было примерно столько же, сколько у первоклашки против своры питбулей. Его уже через пару секунд уложили мордой в пол без особых церемоний и держали так, что получалось только забористо материть весь их дуболомный отдел вдоль и поперек. Впрочем, недолго: перед лицом в какой-то момент возникла его же собственная футболка, скрученная жгутом в качестве импровизированного кляпа, которую резким движением затянули и завязали в узел на затылке, дергая попутно за волосы. Сверху на поясницу приземлилось чужое тяжелое тело. А над ухом раздалось злое шипение.       — Только дернись — и в следующий раз я просто оставлю все, как есть, сукин ты сын. Никто не будет ни тебя выгораживать, ни подчищать твои феерические косяки, ни укрывать твои сраные подпольные поделки с мокрухой. Понял? — жесткая рука надавила на плечо, придавливая его к ледяному полу. — Держите его.       Металл с влажным треском вспорол тонкий шрам под лопаткой одновременно с заглушенным тканью ором. Оказался ли анестетик слишком слабым, было ли его слишком мало — ни один из этих вариантов Данте сейчас не волновал. Его волновало только разрывающее болью копошение в спине и отвратительно липкая испарина, стекающая по коже вместе с кровью. И невозможность сделать в ответ хоть что-то.       — Вот он, родимый. Ч-черт, тут так просто не подцепить, еще и приросло… Нужна еще железка. Ричи, приподними руку, — Кёрк уверенным движением вытянула нож из подставленного чехла. Он был явно не по руке, но сейчас другого варианта не было. — Держись, парень. Вот сейчас будет реально больно. Фиксируйте плечо.       Стерва не наврала. Когда еще мокрое от спирта лезвие вошло под мышцу, в попытке подцепить чип, Данте смог только захрипеть. Это было не «реально», это было охрененно больно. Настолько, что перед глазами плыли черные круги, а в висках стучало.       — Ну, сука, давай же… — тихий лязг железяк оглушал, а каждое движение чужих рук было пыткой. И маячащая впереди свобода уже казалась той гребаной морковкой перед ослиной мордой, которая существует только ради видимости. — Есть! А вот ща вы, пацаны, не дергаетесь, иначе я зацеплю сосуды. Никто из вас. Данте, ты меня слышишь? Блядь… Он там вообще в сознании? — это должно было быть что-то явно малоцензурное, но разобрать не получилось в силу обстоятельств. — Отлично. Вытаскиваю, — микросхема, зажатая между лезвиями вышла наружу с отвратительным чваканьем, влажно поблескивая красным в скудном освещении мониторов. А скользкие от крови пальцы распутывали узел на затылке.       — Самое стремное позади. Штопку переживешь или тебя еще подержать? — инженер с отвращением выплюнул пропитавшуюся слюной тряпку и почти успешно сфокусировал взгляд на склонившемся над ним лице.       — Я. Тебя. Ненавижу, — сорванный голос чеканил слова в перерыве между хриплыми вдохами.       — Это нормально, — тонкие губы дернулись в мимолетной усмешке. — Так тебя еще держать или как?       — Не надо. Я… Потерплю, — безопасники молча помогли ему подняться и взгромоздиться на поднятый стул. Лопатка горела и пульсировала в такт вискам. Конечности ныли после захвата. Саднило бровь и скулу от удара об пол. Произошедшее было с одной стороны унизительно. А с другой… На пыльном полу ртутью поблескивали кровавые пятна. И посреди одного из них лежал его отмененный смертный приговор.       Кёрк меняла перчатки, пока в остатках спирта отмокали хирургическая нить и дугообразная игла, каким-то чертом завалявшиеся в аптечке. А дуболомы периодически кидали на него одобрительные взгляды, готовые, тем не менее, в любой момент опять скрутить.       — Готов?       — Нет. С-су-у-ука… — пальцы судорожно вцепились в спинку стула. Это было не настолько адово, как ковыряние двумя железками почти под костью, но все равно… Неприятно. Весьма.       — Один есть, еще два, — Данте сцепил зубы и только негромко застонал, когда игла во второй раз пробила спину. Было сложно определиться, какое из ощущений было более мерзким: сквозной прокол или протягивание нити через него. — Хорошо держишься. Даже по нашим меркам.       — Да пошла ты!.. Ч-черт! Чтоб тебя!.. Себе такую херню вшей, а потом выковыривай! — над плечом раздался смешок. А парни просто заржали. — Нихера смешного!       — Да мы все через это прошли. А из нее уже четыре таких, как ты изящно выразился, выковыряли, — Рик пригладил светлые волосы. — И сейчас обходим защиту пятого. Потому что у Снежки эта дрянь таки с маячками.       — Твою ж мать! — вата с клятым спиртом, стирающая остатки крови, окончательно вернула в реальность. Джек окончательно осознал происходящее: безопасники тихой сапой клали трехметровый болт на высшее начальство, организовав сраный анклав. В который и его теперь затащили. А вот что было весьма интересно… — А у тебя то с какого хрена?..       — Потому что любой магнат — сраный параноик, — Кёрк пригладила края пластыря и выудила из кармана брюк пачку сигарет. — А я — человек, который знает и может столько же, а временами еще и чуточку больше. А еще у меня под жопой несколько взводов хорошо подготовленных бойцов — читай, полноценная армия. — женщина привычным жестом щелкнула зажигалкой, и через секунду к потолку взмыло облачко сизоватого дыма. — А еще, в качестве вишенки на торте, в единоличной собственности самый крутой производственный комплекс, уже, в принципе, готовый к расконсервации. Сам понимаешь, такого человека из-под контроля выпускать нельзя.       — Ладно, допустим, — обожженные пальцы зарылись в спутанные волосы. Удивляться не получалось. Видимо, просто стоило принять как данность тот факт, что Кёрк — это шкатулка Пандоры. — А Снежка почему? — в ответ снова раздался смех. А глава СБ страдальчески закатила глаза.       — Потому что Анна — местная милая Белоснежка. А мы все — ее гномы. Так что учти, обидишь прекрасную принцессу — и мы тебя закопаем в ближайшей шахте, — физиономия Освальда лучилась добродушием, за которым сквозила абсолютная готовность исполнить угрозу. И неважно, кого придется закапывать. Ричард обошелся кривой ухмылкой с тем же посылом.       — Я до аптечки. А то наш великий светоч больно бледный вид имеет, — Кёрк затушила выкуренную в несколько затяжек сигарету и покинула десятую лабораторию быстрым шагом, оставив за собой угрюмое молчание.       — Не обижайся на нее, Ботан. Девочке хорошо досталось, вот и слетела слегка с катушек, — Ричард тоже закурил, пользуясь спокойствием обстановки. — В целом, она неплохая.       — Ага, когда спит зубами к стенке, — в сиплом голосе сквозил скепсис. — Все остальное время она почему-то жуткая стерва, — безопасники, однако, не обиделись. Только обменялись странными взглядами, а потом Рик задал самый неожиданный за этот день вопрос.       — Скажи, тебе знакомо понятие «допрос третьей степени»? — Джек на секунду задумался и кивнул. — Что, по-твоему, останется от человека после пары суток такого?       — Хотите сказать, что вот она?..       — Именно, — Освальд чуть поморщился от неприятных воспоминаний. — Мы их слишком поздно нашли. До госпиталя тащили уже скорее тело, чем человека. Там было…       — Месиво там было. Сукины дети, — Ричард со злостью выдохнул дым. — Три сустава и половина внутрянки под замену, пластины в спине и голове, штифты в костях. Ожоги, порезы, проколы… Проще перечислить то, что осталось целым. Там все было как в мясницкой. Ни до, ни после не видел такого отборного дерьма, а за свои сорок пять повидал я его немало. Она до последнего оставалась в сознании. До самого нашего прихода. И успела назвать имена, которые запомнила, — худощавое смуглое лицо чуть дернулось в болезненной гримасе. — Просто прикинь, Ботан, к тебе в отряд в один прекрасный день приволакивают тощую соплю пятнадцати лет от роду и говорят: «У вас, мудаков, есть шесть лет, чтобы вот из этого вылепить нового главу СБ». Маразм, ебись он в рот. Но ты не можешь послать начальство на хуй, потому что у тебя в спине сраная бомба. Такая же, как вот эта, которая тут валяется. А у тебя в подчинении разношерстная толпа от ветеранов до вчерашней шпаны. И тут вот это недоразумение…       А это недоразумение — херак — и решает одну из главных проблем. Сначала временно, взламывая и деактивируя это говно. Но нам тогда и этого хватило в качестве доказательства полезности: взялись мы тогда за эту соплячку серьезно. Получилось… Ну, что получилось — то и получилось. А потом вы с парнями собственноручно тащите полумертвое тело одновременно ученика и командира, ширяя его периодически стимуляторами и молясь всем богам, лишь бы довезти. Потому что другого такого главы уже не будет.       — Почему вы мне это рассказываете? — холодные серо-голубые глаза изучающе скользили по двум глыбам в черной форме. — Я, как уже говорил, человек ненадежный…       — Рик уже говорил, что босс после того случая съехала. Только не уточнил. Дело в том, что она стала… Как бы это поточнее…       — Функция. Человек-функция. Эмоций минимум, и те не особо яркие.       — Да, пожалуй, — Грейвуд продолжил. — Как только мы перебрались сюда — она стала напоминать себя прежнюю. Особенно после столкновения с твоими очередными выкрутасами. Короче, Ботан, если благодаря тебе вернется прежняя Анна…       — …То вся подконтрольная ей часть СБ на твоей стороне.