Позволь мне спасти тебя

Карл не испытывал ничего, кроме раздражения. Думать о ком-либо, кроме себя, о совершенно другом человеке, было непривычно. И бесило просто до дрожи. Он пытался работать, прилаживая новый станок к блоку питания. Устанавливал панель управления, а перед глазами стояло искаженное злостью лицо Бет. Злая, уверенная в себе, упрямая, как баран. Было бы ради чего стараться. Смысла жертвовать собой ради кучки мерзких деревенщин Карл не видел совершенно. Зато окончательно убедился, что и сама Бет прекрасно понимает абсурдность собственного поведения. Но, блять, упрямо прет грудью под пули! Чокнутая баба. Станок отказывался работать. Как бы Карл не подключал его, как бы ни зачищал проржавевшие провода, проклятая машина не желала выполнять его распоряжений. Включалась с пол пинка, пресс заедало. Выходили не ровные детали, а покореженные куски металла. Потерпев в очередной раз неудачу, Карл не выдержал. Волна ярости пламенем прокатилась по мертвым венам, выжигая тело изнутри. В глазах потемнело от злости. Схватив покореженную пластину, мужчина со всей дури швырнул её в стену. Острый край звонко стукнулся о бетон, стесав кусок стены. Рывком сняв очки, Карл закрыл глаза и с силой сжал пальцами переносицу. Ничерта не получалось. Всё валилось из рук. Поддавшись порыву, мужчина стиснул зубы и ударил кулаком по многотонной конструкции станка. Раздался гулкий звон и треск костей. Но Карл не почувствовал боли. Только легкий холод, когда тонкие нити переданного Мирандой проклятия восстанавливали раздробленные пальцы. День выдался пасмурный. Тучи натянуло из-за гор, пригнал прохладный осенний ветер. А ведь когда-то здешние места были по-настоящему красивы. Густой лес ранней осенью превращался в пестрый ковер из алых и золотистых лоскутков. Наполнялся звуками зверья, запахами сырой земли, грибов, прелой листвы. Карл ещё помнил, как рыбачил в кристально-прозрачной заводи. Помнил голоса старших братьев, их смех. Только лица стерлись из памяти. Время не пощадило дорогие сердцу воспоминания. Откинувшись расслабленно на груде металла, некогда бывшем танке, Карл неспешно курил и смотрел невидящим взглядом далеко в прошлое. Где все проблемы решались легко и просто, стоило лишь окликнуть отца. Карл знал, что совершенно на него не похож. Ни внешностью, ни характером. Глядя в зеркало он видел мать. Её глаза, темные волосы. Каждая черта повторяла её простое лицо. Его Карл помнил лучше всего. Потому что видел последним. Миранда убила всех, кто был ему дорог. Безжалостно, без сожалений. Пустила в расход ради собственной выгоды. Пальцы Карла сильнее сжали сигару. Скривившись от болезненных воспоминаний, он сплюнул на землю и сделал глубокую затяжку горьким дымом. Миранда превратила его — единственного, кто сумел перенести жестокие эксперименты — в подобие человека, влекущего жалкое существование ради… чего? Ради чего, черт побери?! Стать сосудом сдохшего давным-давно ребенка? Фанатизм, с которым Миранда пыталась вернуть дочь, временами веселил Карла. Потому что это полный бред. Не материнская любовь, не привязанность и даже не акт милосердия. Это навязчивая идея, превратившаяся в манию. Господи, она убила его семью ради какого-то дохлого ребенка! Вот, что такое безумие. И Карл чувствовал, что был близок к тонкой грани, за которой таится пугающая пустота. Мрак, затянувший Миранду, протянул к нему свои когтистые лапы и готов был вот-вот сомкнутся вокруг шеи. Там нет ничего, лишь боль, пустота и могильный холод. Когда в сознании раздавался отчаянный крик, сводивший с ума, Карл чувствовал — безумие уже близко. Один шаг, и он превратится в существо, подобное Миранде — испытывающее лишь ненависть и желание отомстить. Только потерявшее цель, и убивающее всё на своём пути. Людей из деревни, оборотней, тварей, созданных Мирандой… и даже Бет? Стоило представить, как упрямые глаза девушки стекленеют, и Карла обжигала изнутри праведная ярость. Рот нервно дергался, губы плотнее сжимали сигару. Все, кто жил здесь, давным-давно прокляты. Но только не она. В Бет ещё сохранилась жизнь. Настоящая, не пустая имитация. И Карл неосознанно тянулся к ней. Как вампир из готических романов стремится к юному телу в поисках жизненной силы, необходимой ему для того, чтобы выжить. Скрип ворот выдрал Карла из размышлений так резко, что мужчина едва не вздрогнул. Вытянул шею, рассматривая гостей, и скривился от отвращения. Повеяло тухлятиной и болотом. — Сукин хрен, — сделав последнюю затяжку, Карл отшвырнул окурок и тяжело спрыгнул на землю. Моро отшатнулся от него, пряча искаженную мутацией физиономию под плащом. Жалкое зрелище. Его страх только сильнее раздражал Карла. Манера прятать крошечные крысиные глазки, ковырять пальцы с воспаленными царапинами, размазывая зеленый гной. От урода смердило залежавшимся в болоте трупом. — Какого хера ты здесь забыл? — Прорычал мужчина, скрестив руки на груди. — Разве я разрешал тебе сюда соваться? Что-то не припомню. — М-мне н-надо поговорить с т-тобой, — пролепетал Моро, сильно заикаясь. То, что Гейзенберга он боится, было видно невооружённым взглядом. — Н-на счет девочки… Неприятное предчувствие заставило Карла прикусить язык. Их последняя встреча с Бет закончилась не самым удачным образом. Не то, чтобы ему было сильно жаль, просто чертовы американские горки по эмоциям откровенно заколебали. — Какое мне до неё дело, — пренебрежительно бросил Карл. — Это твоя игрушка, сам и разбирайся… — Т-ты её сильно расстроил, — неожиданно перебил Моро, немного повысив голос. Видно, вовремя сообразил, чем это грозит и отпрыгнул на несколько шагов от изумленного Гейзенберга. Карл пожал плечами, растянул губы в неприятной ухмылочке. — Честно говоря, — сказал он и быстро подошел к уроду. Схватил за вязкий горб, от чего Моро сдавленно пискнул. Карл наклонился к его изуродованной физиономии. — Мне на неё насрать. — Н-но она же… — Повторяю, — Карл сильнее сдавил горб, заставляя Моро согнуться от боли. — Плевать я хотел на её проблемы… Цепкий взгляд неожиданно наткнулся на светлый кусок бумаги, торчавший из кармана урода. Не спрашивая разрешения, Карл выхватил его и рывком развернул, повернув к свету. От удивления пальцы сжали бумагу чуть сильнее. Нервный смешок вырвался из груди. Его творение пользовалось популярностью. Кто бы знал, что простой карандашный набросок, портрет девушки, вызовет такой ажиотаж. Моро неожиданно вывернулся из крепкой хватки названного братца. Попытался выхватить рисунок. Карл поднял руку высоко над головой и засмеялся, глядя, как пыжится болотный уродец, пытаясь подпрыгнуть и выхватить портрет. — Карл, отдай мне его! — Пролепетал Моро с противными писклявыми нотками. — Это моё… — Да неужели? — Ехидно сказал мужчина. — Так ты у нас, оказывается, поздний Пикассо? Карл грубо толкнул урода, и Моро едва устоял на ногах. Смерив названного братца презрительным взглядом, Карл назло ему скомкал портрет Бет и швырнул куда-то в металлолом. От этого рисунка одни проблемы. Моро ринулся было за своей драгоценностью, но мужчина жестко схватил его за загривок, ущипнув склизкую кожу. Не обращая внимания на попытки отмахнуться, Карл наклонился к морде урода и прошипел, глядя в крошечные глазки. — Слушай сюда, приятель, — последнее слово мужчина выдавил с плохо скрываемым отвращением. Отпустил урода и похлопал по искривленной спине. — Тебе ведь нравится эта девка, правильно? Моро неуверенно кивнул. — И ты сделаешь что угодно, чтобы она копыта не протянула в ближайшее время? — Я… — Моро осекся. Он достаточно хорошо знал Карла, и понимал, когда тому что-то требовалось. Но на сей раз чуткость уступила место слепому доверию. — Я бы не хотел, чтобы Элизабет умерла… — Верно, приятель, — Карл заставил себя улыбнутся. — И ты, — он ткнул уроду в грудь пальцем, — сможешь помочь ей. Глаза Моро вдохновленно сверкнули. Как раз то, что надо Карлу. Долгие размышления натолкнули на вполне логичную мысль — ведь вся проблема заключалась в деревне. Вот он, краеугольный камень. Если уничтожить деревеньку со всеми жителями, то девчонка перестанет психовать и успокоится, наконец. К тому же Карл вот-вот запустит массовое производство солдат, а для них нужны свежие трупы. Натравив оборотней на деревню он убьет сразу двух зайцев — решит проблему со своей армией и приведет в чувство девку. Быть может, тогда она станет вменяемой и способной на… на что? Моро в нетерпении ждал продолжения разговора, но Карл игнорировал его. Молча забрался обратно на покореженный танк, вытащил из внутреннего кармана сигару, но не закурил. В голове его крутился вопрос, ответ на который всё время ускользал. Зачем ему девчонка? По крайней мере, живой. Из неё вышел бы неплохой солдат. Крепкое, молодое тело отлично перенесет внедрение паразита. Карл снабдил бы её мощнейшим оружием, лучшими пушками, что у него были. Получился бы настоящий шедевр, лучшая работа гения инженерной мысли. Тогда почему, стоит лишь подумать о бездыханном теле Бет на операционном столе, и навязчивое чувство вины начинает подгрызать изнутри? Нет, Карл вовсе не хотел её смерти. Девушка была первым и пока единственным человеком, которого хотелось оставить в живых. Зачем? Да банально для развлечения. Прожить столько лет в одиночку и найти, наконец, человека, от которого не воротило — вот настоящая удача. Но если Бет узнает, что он уничтожил эту блядскую деревеньку, то возненавидит его. Не лучшая перспектива. Карл знал, как решить эту проблему. Моро был как раз тем, кто нужен для ненависти девчонки. Козел отпущения. Осталось только подговорить болотную тварь на сотрудничество. Так, чтобы он ни о чем не догадался. Цепкий взгляд Карла упал на Моро. Урод смотрел преданно, в нетерпении потирая руки. Ну и мерзкое же зрелище! Из чуть приоткрытого рта капала густая слюна, зловонное дыхание с хрипами вырывалось из легких. Черные глазки сверкали похотливым огнем. Карл отчетливо представил, как грязные пальцы стаскивают с бессознательной девушки одежду и боязливо ощупывают обмякшее тело. Зрелище настолько потрясло, что Карл ощутил дикое желание врезать уроду как следует. Ярость полыхнула в животе, заставляя мужчину рывком спрыгнул на землю. Схватить испугавшегося Моро за загривок и приподнять, ощущая с наслаждением, как трескается лопнувшая под плащом кожа. Как пахнуло теплой гнилью от изуродованного тела. — Прикажи своим волкам напасть на деревню, — прошептал Карл, словно у самой земли были уши. — Сегодня ночью. — Н-на деревню? — Не понял Моро, забегав глазками. — Но Бет говорила, это её дом… — О, тогда отпусти её! — Язвительно предложил Карл. — Посмотрим вместе, как она сдохнет. Или ты забыл, что приказала Миранда? Пустишь её на эксперимент, превратишь в одну из безмозглых тварей. Проще простого! Моро причмокнул губами от неуверенности и внутренних метаний. Поставить выбор между девкой и матерью, довольно интересная затея. Карл прекрасно понимал, что Моро не пойдет против решения Миранды. Слишком сильна его проклятая вера в «идеальную семью». — Бет не помешает мне работать, — рассуждал урод, ковыряя пальцы. Карл старался не смотреть на его нарывающие раны. — Я не отпущу её. Я объясню… — И она, конечно же, послушается, — воскликнул Карл. — Не рассказывай мне сказки. Думаешь, девкам есть дело до твоего внутреннего мира? Блять, Моро, ты вообще в зеркало себя видел? Тот потупился, неуверенно качая головой. — Девка сбежит при первой же возможности, — добивал Карл, и лукавые нотки заиграли в его голосе. — Только если ей будет, куда бежать. Медленно, но затея мужчины начала доходить до Моро. Лишившись дома, Бет некуда будет стремиться. И она сможет успокоиться. У Карла был примерно тот же расчет. — Она ужасно расстроится… — Плевать, зато останется жива, — бросил Карл в сердцах и осекся, торопливо договаривая. — Ты ведь этого хочешь, правда? Уродец отчаянно закивал, роняя слюни. Какой же он, всё-таки омерзительный. Карл наклонился к нему, по-дружески похлопав по вздутой спине. — Отдай собачкам приказ, — произнес он лукаво, будто соблазнял Моро на грех. — А я приведу Бет в деревню и покажу, что происходит. — З-зачем? — Моро мгновенно перепугался. — Н-не надо… — Иначе она не поверит, — Карл резко развел руками. — Ей будет плохо, — мямлил уродец, всё ещё сомневаясь. — Я не могу с ней так поступить, Карл. Она… так мила со мной. Как же сильно он бесил Карла! Скрипя зубами от злости, мужчина едва сдерживался, чтобы не ударить эту кучу болотного мусора. Сжал кулаки, но заставил себя расслабиться. Спокойствие, он нужен, чтобы девчонка нашла, кого ненавидеть. Моро продолжал ломаться, и Карл не выдержал. Рявкнул так, что Моро едва не умер от страха. — Ты сделаешь, или нет?! — Голос громыхнул над пересохшим полем. Подавив последние сомнения, Моро кивнул. — Вот и отлично, — уже без наигранной вежливости бросил Карл. Двинулся обратно к фабрике, грубо отпихнув уродца. — Я приду вечером. Только не вздумай проболтаться, иначе сам знаешь, что я сделаю с тобой. Моро поёжился, неосознанно ощущая всю ту боль, которую Карл мог причинить. Рука потянулась к голове, где сочилась белесой жидкостью старая рана, так и не затянувшаяся до конца. Разумеется, Моро ощущал угрозу и понимал, что Карл нежничает с ним не просто так. Но здравые подозрения не могли пробиться сквозь желание помочь единственному человеку, который от него не отвернулся. Бет была добра к нему, и Моро наивно поверил, что уничтожение деревни поможет ей освободиться. Карл сумел его убедить.

***

Бет и не помнила, когда в последний раз грызла ногти. Нервы ни к черту, не осталось никакой выдержки. За последние дни привычный мир перевернулся с ног на голову и завертелся. Голова шла кругом, но в одном девушка была уверена — ей надо выбраться из заводи и вернуться домой. Не хочется, а именно надо. Может, тогда всё встанет на свои места? Может, станет немного легче и слова Гейзенберга не будут похожи на правду? — Блять, — выругалась Бет и одернула пальцы ото рта. Слишком сильно прикусила заусенец и едва не отодрала половину пальца. Сегодня она ничего не ела. Консервы закончились, а рассчитывать на визит хозяина фабрики не приходилось. Девушка бродила по комнате, из угла в угол, обдумывая, как бы улизнуть. Без обуви она долго не протянет. Попытка выпросить у Моро ботинки успехом не увенчалась. Хитрый чудик, ничего не скажешь. За маской стеснительного ребенка скрывается острый и расчетливый ум. Сумерки опускались на заводь, погружая комнату в темноту. За стенами дома, где ещё недавно шумели оборотни, постепенно наступила полная тишина. Решив, что ничего сегодня не произойдет, Бет забралась на кровать и отвернулась к стене. Но тут дверь комнаты распахнулась, заставив девушку подорваться. Бет вскочила так резко, что голова невольно закружилась. Рядом с её ногами упало что-то тяжелое. Когда глаза адаптировались к полумраку, Бет смогла рассмотреть в темном проеме высокую фигуру Гейзенберга. А на полу, прямо перед ней, лежала пара ботинок. — Одевайся, — отдал мужчина жесткий приказ. Стекла очков блеснули от тусклого света, льющегося снаружи. Кто-то зажег фонарь? — Живее. — Зачем? — Тут же поинтересовалась Бет, опасливо покосившись на гостя. — Заткнись и одевайся, пока я не передумал, — рявкнул Гейзенберг. Однако решил-таки объяснить, без особого удовольствия. — Перекантуешься у меня какое-то время. Бет уселась на пол и начала спешно натягивать ботинки, ни на секунду не выпуская мужчину из вида. Его предложение мало привлекало. Но Бет понимала, что это — отличный шанс удрать. Другого может и не представиться. — С чего бы вдруг такое благородство? — Спросила она уже в коридоре, едва поспевая за быстро идущим Гейзенбергом. Мужчина резко остановился. Бет едва не врезалась в него, затормозила в последний момент. Даже в полумраке коридора она видела злобный блеск в глубине темных глаз. — Если хочешь подохнуть — оставайся, — прошипел мужчина, дыхнув в лицо девушки горьким запахом крепких сигар. Бет отшатнулась, ощутив неприятное волнение пустого желудка. — Я не альтруист. — Я просто не понимаю, — проговорила девушка, стараясь сохранять спокойствие. Но Гейзенберг не ответил, лишь смерил Бет презрительным взглядом и ускорил шаг. В ботинках на несколько размеров больше поспевать за ним было тяжело. Если бы не тугая шнуровка, обувь и вовсе соскользнула бы с ног. Мужчина вывел её к мостам и уверенно двинулся в сторону. Перепрыгнул через перила и скрылся за углом. Бет последовала за ним, неуклюже перебираясь через металлические перила. Заходящее солнце окрасило заводь в красные тона. Стоячая вода лениво колыхалась, словно огромный водоём темной крови. Неприятное сравнение заставило Бет поторопиться и догнать ушедшего достаточно далеко мужчину. Она и не знала, что можно выбраться из дома другим путем, а не через хлипкие мосты. За хлипким зданием оказался веревочный мост, тянувшийся прямиком к лесу. Ощутив под ногами твердую, каменистую почву, Бет вздохнула с облегчением. Молчание Гейзенберга казалось подозрительным. Девушка следовала за ним, осматриваясь и прикидывая шансы на побег. Бегала она достаточно быстро, могла резко стартовать с места и скрыться. Например, скатиться с холма. Быстро? Быстро. Но где гарантия, что Гейзенберг не последует за ней? Глядя ему в спину, Бет испытывала легкую тревогу, и одновременно глупо себя чувствовала от ярого противоречия. Мужчина подарил ей возможность почувствовать себя в безопасности, при этом источая угрозу. Настолько неоднозначное ощущение, что Бет невольно терялась в собственных чувствах. Ведь она понятия не имеет, кто он. И всё равно продолжает покорно плестись следом. Неизвестно куда, непонятно зачем. Глупое состояние, бесившее до дрожи. Издали донесся отчетливый звук выстрела, выбивающий Бет из мысленных метаний. Громкий хлопок эхом отразился от стен ущелья, по которому шел Гейзенберг. Девушка обернулась на звук, остановилась. Нехорошее предчувствие начало грызть душу. Рука потянулась к поясу. — Шевелись, — рявкнул хозяин фабрики, убежавший далеко вперед. — Мне показалось, — начала Бет, но не договорила из-за неуверенности. Возможно, просто показалось. Тряхнув головой, девушка догнала Гейзенберга. Его молчание настораживало. Так же, как полнейшая тишина. В прошлый раз, когда она шла по ущелью с Юлианом, горы просто пестрили всевозможными звуками. Дикари бегали над головой, выли, скребли камни когтями, рычали и скалились. Сейчас ущелье опустело. Пропало ощущение, словно за тобой пристально наблюдают каждую секунду. И Бет не могла заставить себя расслабиться. Нервы постоянно были на пределе, тело напряжено. Гейзенберг вел её знакомой дорогой и не говорил ни слова. Изредка оборачивался, проверяя, следует ли за ним спутница. Бет ловила его взгляд и отворачивалась, кривя губы. От мужчины можно было ожидать чего угодно, от хитрой улыбочки до удара ножом в грудь. Резко меняющееся настроение не оставляло места для доверия, и Бет находилась в постоянном напряжении. Когда из-за скал вновь донесся шум выстрелов, Бет не выдержала и остановилась. Гейзенберг как раз снимал массивную цепь с ворот. Толстые звенья не уступали по толщине запястью девушки. — Что это было? — Взволнованно спросила Бет, взглядом устремляясь за лес. Туда, где уже темнели вечерние сумерки и мелькали алые отсветы заходящего солнца. Молчание мужчины заставило сердце полыхнуть от злости. — Гейзенберг! Тот обернулся с изумленным видом. Лицо вытянулось, даже сквозь темные очки отчетливо чувствовался острый взгляд, неприятно коловший лицо. Но меньше всего Бет заботила сейчас его реакция. Картинка в голове начала складываться, но ответ, какого черта здесь приходит, никак не находился. — Где все оборотни? — Голос предательски задрожал, неприятно защекотав горло. Гейзенберг нахмурился от раздражения. Резко махнул рукой, заставляя Бет нервно дернутся. Девушка мысленно выругалась. Ещё не хватало показать, что она боится. — Бля, детка, ты серьезно думаешь, что я тебе отвечу? — Произнес он ядовитым тоном. — Просто… — Лучше закрой пасть и топай молча, — перебил её Гейзенберг, поворачиваясь спиной. Он, в отличие от Бет, не боялся схлопотать удар в спину. Раз даже пуля в голову не стала помехой. — Пока я не передумал. Девушка резко замерла. Острое предчувствие неприятностей парализовало ноги и лишило всякой возможности идти дальше. — Не передумал делать что? — Спросила она настороженно, нахмурив брови. В груди что-то надломилось. — Всё-таки решил убить меня? — Не кипишуй раньше времени, — рявкнул мужчина. — Не беси меня. Он сделал несколько шагов и тоже остановился. Понял, что никто следом не идет и даже не собирается. Под суровым взглядом, обжигающим кожу сквозь одежду, Бет начала мелко подрагивать. Скорее, нервно, нежели от страха. Девушка упрямо скрестила руки на груди и вскинула подбородок. — Я не вернусь на фабрику, — твердо заявила она. — Делай, что хочешь, но я лучше сдохну, чем снова окажусь в твоей тюрьме. До её ушей донеслось едва уловимое рычание. Гейзенберг подошел двумя широкими шагами, оказавшись непозволительно близко. Навис над ней, пытаясь задавить громадой тела. Силой, которую Бет неосознанно ощущала. Стоило больших усилий оставаться на месте и делать вид, будто ни капельки не страшно. — Знала бы ты, как легко я могу это устроить, — угрожающе заговорил Гейзенберг, наклоняясь к бледному лицу. — Лучше не провоцируй меня, детка. — Я тебе не детка, — парировала Бет, с шипением пропуская злобу сквозь зубы. — К тому же, — мужчина неожиданно вскинул брови и улыбнулся, будто совершенно не был раздражен. — Благодаря тебе от тюрьмы теперь мало что осталось. Бет смотрела на небритое мужское лицо, на хитрую ухмылочку и боролась с желанием влепить пощёчину по наглой физиономии. Спутанная отросшая борода, сальная кожа, не видевшая мыла и зубы, позабывшие, что такое щетка. Но всё равно Гейзенберг притягивал её взгляд. На некоем интуитивном уровне, который Бет никак не могла объяснить. Ведь бывало, что начинает тянуть к совершенно незнакомому человеку. Просто так, без причины, хоть и испытываешь желание прибить его нахрен. Далекий взрыв заставил Бет нервно подпрыгнуть и обернуться к лесу. Там, за деревьями, поднимался черный дым. Сердце защемило от дурного предчувствия. — Стреляют в деревне? — Девушка обернулась к Гейзенбергу, и едва не столкнулась с ним нос к носу. Отпрянула, ощутив жесткий удар сердца о ребра. — Какая тебе разница, — равнодушно пожал плечами тот. Девушка зарычала от злости, скрежетнув зубами. С силой сжала кулаки, ощущая, как злость гремучей смесью прокатывается по венам. — Черт подери, хватит водить меня за нос! — Закричала Бет, не контролируя себя. — Ты знаешь, что это важно для меня, и всё равно продолжаешь играть?! — А ты не думала, что мне просто наплевать? — В ответ зарычал мужчина, брызжа слюной. — Нет? Так подумай своей тупой башкой хотя бы раз и прикинь, как сильно мне посрать на твои проблемы. Мы с тобой не друзья, чтобы трепаться о прошлом и жалеть друг друга. О-о, бедная деревня! — Наигранно капризно завыл Гейзенберг, доводя Бет до точки кипения. Не сдержавшись, Бет размахнулась и собиралась отвесить наглецу хороший удар. Гейзенберг перехватил её руку в полете. Пальцы в кожаной перчатке с силой сдавили запястье. Но Бет даже не вскрикнула, с силой рванула руку и сумела освободиться. Гнев клокотал в груди, сжимая легкие. — Тогда на кой хрен ты меня спасал?! — Знала бы ты, как сильно я об этом жалею! — Заорал Гейзенберг ей в лицо. Было видно, с каким трудом он подавляет желание продолжить спор. Сжал кулаки, закусил губы. Вместо ожидаемого скандала он решил поступить разумнее. Примирительно поднял руки и отмахнулся. — Всё, заканчивай. Закрыла пасть и молча пошла за мной. Пока я тебе шею не свернул. Бет раскрыла было рот, но прикусила язык. В памяти вновь нарисовалась красочно картина с разбитой головой твари. Гейзенбергу даже оружие не понадобилось. Здравый смысл докричался до девушки сквозь истерику и гнев. Хватит. Ты знаешь, что он прав. — Скотина, — только и прошипела Бет в спину мужчины. Гейзенберг ухмыльнулся. — Взаимно, детка. Он дошел до раздвижной двери фабрики и остановился. Рука замерла на массивной металлической ручке. Бет остановилась в метре, опасаясь подходить ближе. Зная Гейзенберга, девушка ожидала чего угодно. Кроме смешка, разрубившего натянутый от напряжения воздух. Гейзенберг стянул очки и медленно обернулся. Навалился спиной на стену и медленно начал протирать стекла. Губы тронула полуулыбка, в которой Бет увидела нечто печальное. Совершенно не свойственная мужчине эмоций. — Знаешь, а ведь на долю секунды мне показалось, что ты неплохая девка, — сказал Гейзенберг, глядя на Бет из-под полуопущенных век. Агрессия совершенно пропала из его облика. Рвано дернув плечом, мужчина опустил улыбку. — Хер его знает, почему я так решил. — Мы не друзья, — отозвалась Бет, и не сумела скрыть крошечное зерно сожаления. Может, в другое время, при других обстоятельствах… но к чему теперь об этом думать. — Забыл? Нам жалость друг к другу не положена. Гейзенберг пристально посмотрел на неё, сохраняя непривычное серьезное выражение. Строгость и сосредоточенность была ему к лицу. Намного лучше, чем абсурдная бравада сурового мужика. Рука скользнула за плащ. Жест, заставивший Бет по привычке насторожиться. — Верно, — кивнул мужчина и резким движением наставил на Бет пистолет. Её пистолет. — И что меня тогда остановит? Ни симпатия, ни уважение, ни даже жалость. Сердце пропустило удар. Бет смотрела мужчине в глаза и щурилась, тщетно пытаясь уловить мелькавшие в нём эмоции. Он не выстрелит. Не сможет. Или сделает это? Бет не привыкла испытывать страх, но сейчас, стоя на мушке собственного оружия, ощутила, как холодок пробегает по спине. Девушка даже дышать стала осторожнее, двигалась интуитивно медленно, без резких движений. Только разум, упрямый и гордый, не желал сотрудничать с телом. Вскинув подбородок, Бет тряхнула головой. Отбросила волосы с лица, оголяя шею. Если Гейзенберг собирается стрелять, то пускай. Она не станет падать на колени и молить о жизни. Не в её характере умолять. — Я не умею чувствовать, — продолжал мужчина. На лицо его легла тень прошлого, отпечаток печали. — Разучился, как ни прискорбно. — Потому что ты эксперимент, — осторожно заговорила Бет. Горло хрипело, голос слегка вибрировал. Медленно, практически незаметно, она подошла к мужчине на пол шага. — Моро рассказал мне о Миранде. О том, что она сделала с вами. Во что вас превратила. Сделала вас своими детьми… — Она мне не мать! — Закричал Гейзенберг, слишком остро реагируя. — Все это сопливый бред, а Моро — сентиментальный ушлепок, жалкая пародия на нормального человека. — А ты? — Весьма дерзко перебила Бет, приковывая к себе внимательный взгляд. Разум боролся с эмоциями, кипевшими в груди. Но напрасно. — Разве ты другой? Только и способен ненавидеть всех вокруг и угрожать расправой. Потому что даже близко не можешь понять, каково это — любить что-то или кого-то больше, чем себя! — Твоя преданность этому месту — не любовь! — Кричал Гейзенберг в ответ, не замечая нападки в свою сторону. — И ты, детка, прекрасно это знаешь, хоть и кишка тонка признаться. Щеки Бет полыхнули от ярости. Тело налилось жаром. — Не смей лезть ко мне в голову! Ты нихера обо мне не знаешь. — Но я готов был узнать, — выпалил Гейзенберг и тут же прикусил язык. Поздно. По лицу Бет уже скользнуло изумленное выражение. Отступать было поздно. — Признаю, ты меня заинтересовала. Упрямая девка, готовая так нелепо сдохнуть от собственной глупости. — Мне не нужна твоя жалость, — Бет подошла ещё на шаг, оказавшись в опасной близости к выставленному оружию. — Правильно — тебе нужны мозги! — Мужчина крепче перехватил пистолет. Рука его не дрожала. Сомнений не было — он выстрелит и не станет жалеть. — Мозги и хороший урок, который всё нахрен расставит по своим местам. Ещё один шаг, и ствол пистолета уткнулся Элизабет в грудь. Она убеждала себя, что не боится. Старалась казаться смелой, даже в собственных глазах. Не смела отступать, смело смотрела Гейзенбергу в глаза. Ловила каждое изменение на мужском лице, и видела отражение собственного упрямства. Может, Гейзенберг тоже идет на принцип? Только какой? Пальцы сдавили пистолет, и тело Бет предательски дрогнуло. Когда скрипнула кожаная перчатка, по рукам волной пробежали колючие мурашки. Но девушка не позволила себе сдаться. — Ну, давай, — с вызовом бросила она, в любой момент ожидая выстрела. — Чего ты ждешь? Гейзенберг слегка прищурился, словно пытался пробраться к девушке в голову. Что он ищет в её глазах? Что пытается увидеть? — Ты правда готова умереть за деревенских? — Спросил он, сохраняя серьезность. Всякая игривость и злоба пропала из его голоса. — Хорошенько подумай, детка. Ты вынесла немало херни и так глупо сдохнешь из-за одного только упрямства? Девушка понимала, что не может отступить. Точка невозврата была давным-давно пройдена. Закрыв глаза, она тяжело вздохнула. — Я солдат, — сказала Бет, глядя Карлу в глаза. — И никогда не отступлю от собственных убеждений. — Даже если это ошибка? — Да, — ответила Бет без сомнения. В глубине глаз Гейзенберга запылали алые искры. В миг лицо его преобразилось, потеряло былое уродство и жесткость. Бет думала, что его лицо — последнее, что она видит в своей жизни. И неосознанно заметила, как притягательны его черты. В строгости Гейзенберга пряталась особенная, извращенная красота. Миг промедления, и Карл резко перевернул пистолет. Бет, напряженная и готовая к выстрелу, невольно отшатнулась. Глаза её округлились от шока, когда мужчина протянул ей рукоятку оружия. Она смотрела то на пистолет, то на Гейзенберга и отчаянно пыталась понять — что происходит? Мужчина дернул кистью, призывая девушку принять его великодушный дар. В других обстоятельствах Бет отказалась бы, пойдя у гордости на поводу. Но не сейчас. Она выхватила пистолет и направила на мужчину, не задумываясь. Карл ожидал этого и не двинулся с места. Не дрогнул ни один мускул сосредоточенного лица. Понимает, что не умрет. Вспомнив, Бет опустила оружие. Что происходит? Почему он не убил её? Ответом стал оглушительный взрыв, хлопнувший за лесом. Бет резко обернулась, увидев, как дым, в дали, сияет на фоне темнеющего неба огонь. Сердце рухнуло в груди, закованное в камень настоящей паники. Деревня! — Моро приказал оборотням уничтожить деревню, — сказал Гейзенберг. Когда Бет обернулась, то увидела, как мужчина отпирает тяжелую дверь фабрики. — Тебе придется поспешить, если надеешься спасти кого-нибудь из этих отбросов. Сперва жгучая ярость от сказанных слов обуяла девушкой. Кожа полыхнула изнутри, пальцы сжались в кулак. По спине прокатилась волна жара, поднимая волосы на затылке дыбом. Как Моро мог так с ней поступить?! Ведь он казался таким безобидным! Черт, она даже жалела его, прикасалась к нему, она… Внезапно Бет застыла, как вкопанная. Ноги парализовало. До неё, наконец, дошел смысл сказанных слов. — Ты… отпускаешь меня?! — Ошарашенно прошептала Бет, не поверив собственным ушам. Она совершенно растерялась. Глаза превратились в два огромных блюдца, неотрывно наблюдавшие за совершенно спокойным Гейзенбергом. Махнув рукой, он привычно раздраженно бросил: — Разве это не очевидно? — Но почему? — Не понимала Бет. В её понимании не укладывалось, что такой, как Гейзенберг, способен на благородство. Нет, это же полнейший берд! — Я… я не понимаю, зачем тебе… — Просто я так, блять, решил! — Вскрикнул он, выводя девушку из ступора. — Не лезь ко мне в голову, не ищи причину. — Он отвернулся и прошептал так тихо, что Бет не услышала. — Самому бы ещё разобраться. За миг до того, как Гейзенберг скроется на фабрике, Бет окликнула его. — Карл! — Девушка впервые произнесла его имя, ощущая, как стремительно разливается тепло в груди от неожиданно рухнувшей на неё радости и бесконечного чувства благодарности. Мужчина обернулся. — Спасибо, — прошептала Бет сквозь улыбку. Гейзенберг только нахмурился. Резко отмахнулся, вновь искажая черты лица за маской отвращения ко всему происходящему. — Ты всё ещё здесь?! — Воскликнул он с недоумением. — Давай, катись отсюда. Чокнутая девчонка. Бет засмеялась, едва сдерживая слёзы облегчения. Она и правда свободна? Нет, девушка просто не могла поверить! Но это было действительно так. Резко развернувшись, Бет стремительно кинулась к лесу. Туда, где грохотали выстрелы и взрывы. Где люди, которых Карл так сильно ненавидит, пытаются выжить. И она поможет им. Сумеет помочь! Карл не понимает, что Бет это необходимо. Спасти тех, кто так дорог отцу. Нужно, как воздух, чтобы дышать. Знать, что она сумела справиться. Бет уже скрылась в темном лесу, когда с грохотом захлопнулись ворота фабрики. Перекинув молот через плечи, Гейзенберг пошел за ней следом. Девушка понятия не имела, что была втянута в его игру. Всё сработало именно так, как рассчитывал мужчина. Но он должен был проследить, чтобы девчонку никто не пришил в пылу сражения. Обидно будет проделать напрасно столько работы и остаться ни с чем. Карл совершенно точно хотел, чтобы Бет досталась ему. Не важно, что Моро нажалуется Миранде. Плевать мужчина хотел на её запреты! Бет должна остаться на фабрике. Карл не осознавал до конца, зачем, но он хотел вытащить её оттуда. Не хотел, чтобы девчонка прошла по его стопам и превратилась в безликое создание, способное лишь ненавидеть всех вокруг и испытывать боль. К тому же, ему необходимо немного развеяться. Впереди много утомительной работы. А что может быть лучше хорошей драки?