Позволь мне спасти тебя

      Бет провалилась в болото по колено, поскользнувшись на первой же кочке.       — Твою мать! — Вскрикнула она, в последний момент успев ухватиться за колючие ветви елок.       Штаны моментально промокли насквозь, обдав кожу невыносимым холодом, а руку обожгло противной болью от десятков крошечных уколов. Потянувшись наверх, девушка сумела высвободить ногу. Слава Богу, ботинок остался на месте. Не зря туго шнуровала перед выходом. Но теперь при каждом шаге под ногой хлюпало и чавкало. Вся конспирация коту под хвост. Хотя, может, так даже лучше? Не придется волноваться о том, чтобы получить шальную пулю в лоб от снайперов. Теперь её приближение слышно за пол километра.       Обойдя болото по правому краю, как и говорил Карл, девушка всё-таки уселась на поваленное дерево и стянула ботинок, вылив оттуда кучу мутной, дурно пахнущей жижи. Ничего, военные подождут пару минут, она всё равно опаздывает. Вытащив из сумки одну из футболок, Бет порвала её. Ткань лопнула с сочным треском, резко разрубив тишину ночи. Девушка тут же упала с дерева и прижалась спиной к земле. Пролежала ещё несколько минут и поднялась, наскоро обматывая ногу тряпкой вместо насквозь промокшего носка.       В голове Бет безостановочно крутились мысли о Карле, о ребенке, о Миранде с её экспериментами, о маме и отце. Особенно об отце. Вспоминая его, девушка сжимала зубы и тихо рычала от злости и колючей обиды. Она боялась быть похожей на него. Боялась до чертиков, что однажды поднимет руку на своего ребенка. От мыслей этих мурашки бежали по рукам и тело передергивало, словно от электрического разряда.       — Черта с два, — шипела девушка упрямо, надевая ботинок обратно. — Сукин сын, что б тебе перьями в горле поросло, где бы ты сейчас не горел.       Попрыгав на месте, утрясая и ботинок, и злость на прошлое, Бет побежала дальше. Впереди уже маячила едва различимая в темноте самодельная радиовышка, собранная Гейзенбергом из дерьма и палок. Но не успела Бет сделать и пары шагов, как впереди мелькнула вспышка света и грохотнул выстрел. Девушка среагировала моментально. Оказавшись наедине с опасностью, все инстинкты вернулись без промедления. Бет рухнула на землю за секунду до того, как ствол дерева рядом с ней взорвался сотней острых щепок. Пуля угодила в толщу древесины.       — Какого хрена?! — Прошептала девушка, ощущая, как заводится и бешено разгоняется сердце.       Ответом ей был дикий человеческий крик. Бьющий по ушам, словно кувалда. Бет выхватила из кармана пистолет и крадучись побежала вперед, держа оружие наизготовку. Во мраке ночи не было видно ничего. Зато звуки разлетались с поразительной скоростью. Впереди кричали, сперва один человек, затем несколько. Слышался рык, треск костей, судорожные выстрелы. Всякий раз, когда мелькала вспышка, Бет пригибалась к земле. Она уже почти вышла на место встречи, где происходило нечто ужасное, когда прямо в глаза ударил ослепительный луч света. Девушка вскрикнула, закрыла лицо и едва успела спрятаться за ствол могучего дерева и остаться незамеченной.       Включились фары автомобиля. Дальний свет разорвал темноту ночного леса. Вырвал из тени ужасающую картину, от которой кровь в жилах девушки застыла, словно лед. На группу военных напало огромное существо, походившее на кошмарного волка из самых жутких человеческих фантазий. Покрытое клочковатой шерстью, с изломанными, неестественными пропорциями тела. Тварь с бешеным рёвом кидалась на военных, раскусывая крупных мужчин на куски за считанные секунды. Швыряя их, словно тряпичных кукол. В воздухе повис удушающий запах свежей крови. От криков голова пошла кругов.       Сидя за деревом, Бет зажимала рот руками и из последних сил пыталась взять себя в руки. Страх внутри накатывал волнами, заставляя дрожать, словно перепуганного ребенка.       В голове сквозь крики стучала лишь одна мысль — если бы не чертово болото, если бы она не провалилась, то могла бы сейчас находиться там, в куче переломанного мяса, которое когда-то было людьми. В свете фар мелькали тени с бешеной быстротой, то погружаясь во тьму, то снова высвечивая его.       Неожиданно в дерево, за которым девушка пряталась, ударился человек. С омерзительным треском переломился его позвоночник. Бет вздрогнула всем телом. Судорожно вздохнула и лишь тогда поняла, что всё стихло. Крики, выстрелы — все оборвалось, будто закончилась пленка в кассете магнитофона. Лишь грозное рычание доносилось из-за спины.       Бет прикусила язык так сильно, что рот наполнился кровью. Она не видела эту тварь раньше. На зов Карла та не поддалась, как простые ликаны. Эта тварь была другой, сильнее или даже умнее. Справиться с ней будет нереально. А уйти незамеченной? Вокруг ног девушки валялись сухие ветки, листья, над головой шелестели от легкого дуновения еловые ветки. Одно неверное движение и ей конец.       Живот скрутило тупой болью. Зашипев сквозь зубы, Бет подтянула ноги к себе и свернулась узлом. Все пошло наперекосяк. Она знала, что не должна была уходить! Черт, она понятия не имела, что теперь делать!       Тварь утробно зарычала. Тяжелой поступью начала приближаться к укрытию Бет. Задирая куртку, девушка бесшумно сползла на землю по стволу дерева. Виски пульсировали разогнавшейся от адреналина кровью. Сердце стучало так быстро и громко, что, казалось, ещё немного, и волк услышит. Закрыв глаза, Бет призывала себя успокоиться.       Возьми себя в руки, черт тебя дери! Ты гребаный солдат. Вот и веди себя, как солдат       Прокручивая мантру в голове, Бет с ужасом понимала, что та перестала работать. Как прежде боевой дух не поднялся, силы из неоткуда не появились. Она осознала себя всё той же напуганной женщиной, прячущейся в замерзшей листве.       Раздался треск экипировки. Тело солдата подбросило в воздух. В тенях на свету Бет видела, как тварь замотала того из стороны в сторону. И тут от тела отлетело оружие — матерый военный автомат. Заскользил по корням и приземлился в нескольких метрах на линии света.       — Сука, — голос дрожал, будто от тяжелой простуды. — Что б тебя нахрен!       Слишком опасно. Нервно сглотнув, Бет вытерла глаза, влажные от пота, катившегося со лба. Она вспомнила о ракетнице, о Карле с его обещанием мгновенной помощи. Вот только тварь порвет её на куски раньше, чем мужчина увидит алый свет в небе. Раньше, чем успеет прийти на помощь.       Время стремительно уходило. Бет смотрела на автомат, словно загипнотизированная. Внутри неё сцепились в ярой схватке два противоречия, каждое из которых могло окончится фатально. Ждать, пока тварь не отыщет её? Пока не почует свежее тело, сочащееся страхом? Словно кролик, пытавшийся спрятаться от грозного хищника за бумажной занавеской. Или дать отпор? Вполне в её прежнем стиле. Никакого ощущения страха, только холодный расчет.       Не выдержав напряжения, Бет печально усмехнулась. Холодный разум? Последние месяцы она только и делала, что расслаблялась и расслаблялась. Физические тренировки не в счет, девушка могла противостоять любому человеку. Но потусторонней твари…       Когда волк притих и начал принюхиваться, Бет поняла, что времени не осталось. Она сжала пистолет в правой руке. Перекатилась на корточки как можно тише. Не спуская напряженного взгляда с тени чудовища ждала, когда то отклонится в сторону. Волк сделал пару шагов назад, направляясь к другому телу. И тут Бет решилась. Рванула в линию света. Схватила автомат, кувырком перекатилась на ноги и тут же взяла тварь на мушку. Волк успел только обернуться на шум. Не раздумывая, Бет трижды спустила курок, всадив все пули в грудь чудовищного противника.       Лес огласил душераздирающий вой. Тварь рухнула грудью на окровавленную землю. Бешено забилась в конвульсиях. Перепрыгнув разорванное тело солдата, Бет бросилась к автомобилю. Но тут тварь резко подпрыгнула на все четыре лапы и кинулась на девушку. Вскрикнув, Бет в последний момент прыгнула в сторону. Громадная туша пролетела над ней, окропляя черной кровью из полученных ран. Взрывая землю громадными когтями, тварь попыталась затормозить. Не рассчитав скорости, врезалась со всего размаха в дерево. Сверху посыпались тысячи игл.       Поднявшись на дрожащие ноги, Бет прыгнула в машину. Адреналин бурлил в крови, словно кипяток. В глазах всё плыло от поглощающего душу страха. Девушка машинально кинулась было к ключу. пальцы схватили пустоту, и внутри Бет с треском оборвалась последняя надежда. Ключей не было!       Обернувшись, девушка закричала и едва успела захлопнуть дверь. Громадная тварь с разбегу врезалась в машину. Разбив изуродованной мордой стекло. Осколки хлынули в кабину. Бет зажмурилась и выстрелила из пистолета вслепую. Отпрянув, тварь зарычала. Казалось, ранения совсем её не останавливают. Бет перепрыгнула на соседнее сидение. Вовремя. Гигантская лапа пробила стекло и когти твари разорвали обивку сидения в клочья.       Время шло на секунды. Бет пыталась придумать, что делать, а в голове стучало только одно — бежать! Как можно скорее, как можно дальше и быстрее. Навалившись на дверь, Бет выпала наружу. Ударилась спиной о чье-то покалеченное тело. Внезапно труп судорожно вздохнул и заорал от ужасной, нестерпимой боли. Вслед за ним заорала Бет. Будто обожженная кинулась в сторону, пока тварь, не очень-то умная, пыталась пролезть сквозь машину за ней.       — Гр… гр… гра…       Военного скрутило пополам, словно бумажного. Перекрутило позвоночник. Едва шевелясь, он тыкался рукой гуда-то в грудь, отчаянно пытаясь сказать что-то. Бешено дыша, теряясь от паники и страха, Бет едва не бросила его, кинувшись наутек. В последний миг заметила знакомый красный ярлычок. Пометку на чеке гранаты.       Граната!       Тварь изогнула крышу машины и почти выбралась наружу. Рыча, брызгая окровавленной слюной. Сцепив зубы, Бет сорвала с груди солдата гранату. Выдрала чеку и швырнула прямо под тварь. пять секунд показались вечностью. Девушка вскочила на ноги. Кинулась прочь, за деревья, по скользкой от крови земле. Уже было спряталась, когда прогремел мощный взрыв. Уши перехватило острейшей болью. Вторя вою твари, Бет закричала, рухнув боком на один из стволов. А затем, по цепной реакции, воспламенился бензин и огромная бронированная машина взлетела на воздух. Бешеное пламя охватило все вокруг. Поглотило бьющуюся в агонии тварь. Взрывная волна отшвырнула Бет прочь. Жаром обожгло лицо. Спина ударилась о что-то твердое. Вспышка боли и собственного крика утонула во мраке.       Тьма сомкнулась слишком быстро. Не дав понять, что случилось. Не дам возможности прийти в себя. Бет отключилась.

***

      Карл вздрогнул, словно от разряда электричества, пропущенного по телу. Остановился как вкопанный посреди длинного коридора шахты, ведущей в Пещерный зал и резко обернулся. Внутри него неожиданно загорелось нехорошее предчувствие. Хмурясь все сильнее, он изучал глазами пустоту за спиной, силясь понять, что случилось. Но кроме воя ликанов мужчина ничего не слышал. Сбежавшиеся на его зов, те наводнили шахту, словно назойливая мошкара. Один из них выскочил из темноты, заметил Гейзенберга и остановился. Долго всматривался в Лорда, а затем, недовольно зарычав, бросился наутек.       Карл усмехнулся. Все-таки мозги у этих тварей ещё работают. Знаю, от кого лучше держаться подальше. Забросив огромный молот на плечи, вальяжно расставив руки, поддерживая его, Карл пошел дальше и вскоре вышел в просторный пещерный зал. Все Лорды уже собрались, но Миранды не было видно на привычном пьедестале.       — Явился, — констатировала Альсина, бегло смерив Гейзенберга презрительным взглядом. — Мы было решили, что ты не придешь.       — Не дождешься, сучья кукла, — ухмыльнувшись, Карл небрежно швырнул молот рядом со скамьей, а сам уселся напротив Димитреску, закинув ногу на ногу и расслабленно откинувшись на спинку. — А где маманя-то? Собрала нас, а сама не приперлась…       Его прервал испуганный полустон-полуписк Моро, топтавшегося за скамьей. Карл резко к нему развернулся, и урод отпрыгнул назад, испугавшийся тяжелого, ненавидящего взгляда названного брата. Кулаки сжались, губы искривились в оскале. Сдерживая холодную ярость, Карл заставил себя отвернуться. Херов урод. Если бы не манда Миранда с её пропагандой чертовых «семейных» ценностей, давным-давно свернул бы толстую склизкую шею!       Глядя на них, Альсина громко хмыкнула. Усмешка, хлестнувшая Карла по нервам, будто стек. В миг чертова сучка выбесила его до белого каления, словно только того и ждала. Высокомерная тварь, возомнившая себя чуть ли не богиней. Да у него сил раз в десять больше! Щелчок пальца, и от тупой уродливой башки останется только шляпа.       — Че ты ржешь? — Прошипел Карл, подавшись вперед и опершись руками на колени. Нервы у него и так ни к черту, на краю сознания всё ещё маячит непонятная тревога. Будет ли он выслушивать нотации от этой кровососущей твари? Да хера с два! — Зубов многовато? Так давай подправим, это я в момент. Только повод дай!       — Пустые слова, — Димитреску медленно, словно нарочно выводя Карла из себя, затянулась из сигареты на длинной трубке. Чуть откинув голову, неспешно выпустила в воздух дым. — Слишком много бахвальства для деревенского мальчишки. Да только толка нет.       Шекспир. Знакомые слова, прозвучавшие из уст Альсины, будто пощечина. Отрезвляющая пощечина. Подавившись собственным гневом, Карл закрыл глаза и несколько раз тяжело вздохнул. Спокойно. Скоро все они подохнут. Может, он и не увидит этого сладкого зрелища, но точно будет безмерно рад.       Карл открыл глаза и дернулся. У его ног, клоня голову то влево, то вправо, стояла уродливая кукла Донны. Мерзко потирая ручки, она пялила на него тусклые деревянные глаза. От взгляда её неожиданно стало не по себе. Будто сквозь душу смотрела, дьявольское отродье. Аж мурашки по коже пошли.       — Затих, затих, затих, — пищала та, подпрыгивая на месте. — Затих!       — Пошла нахуй отсюда! — Крикнула Карл и со всей дури пнул куклу, заставив её отлететь на приличное расстояние.       Донна болезненно застонала, когда её драгоценное творение покатилось к ногам Альсины. Недовольно фыркнув, вампирша брезгливо одернула платье. Но через секунду кукла, как ни в чем не бывало, уже прыгала, слегка прихрамывая, к своей создательнице. Карл проводил её обжигающим взглядом. Как же сильно он ненавидел их всех! Как осточертел ему запах протухшей рыбы, этот бесконечный отвратительный писк живой игрушки. Хмыканье Димитреску с её вечным нытьем ни о чем. Убюдские твари, он прикончил бы каждого из них, не задумываясь.       Сжав зубы до боли, ощутив во рту металлический привкус крови, Карл резко откинулся на спинку скамьи. Откинул голову и протяжно застонал.       — Как же вы меня бесите, — процедил он сквозь зубы, дрожа от злости. Превратившись в комок оголенных нервов.       Он беспокоился за Бет. Постоянно, без остановки, прокручивал в голове мысли о ней. Пришли ли военные? Смогли ли её увезти? Вообще, в безопасности ли она сейчас? Он не увидел в небе ни одной вспышки ракетницы. Значит, все должно быть хорошо. Или нет? Или все настолько плохо, что она попросту не успела… Всё это просто с ума своди! Он не должен торчать здесь, прибежав, как последний идиот, на зов Миранды. Он должен был пойти с Лизой, убедиться, что та выбралась. Идиот, почему он этого не сделал?!       — Ха, как будто ты для нас — приятная компания, — вторила ему Альсина, чем добила просто окончательно.       Полыхнув от ярости, Карл вскочил на ноги и кинулся было к ней. Молот подлетел с земли в его руку, полыхая голубыми разрядами. Но тут ликаны опасливо притихли. Карл остановился, повернул голову и увидел, как из-за арки на пьедестал выходит Миранда. Под торжествующий взгляд Альсины, он вернулся на свою скамью. Молот поставил рядом, сжимая рукоятку так сильно, что металл едва не прогнулся под его пальцами.       — Повезло, — бросил он и харкнул под ноги Альсины.       Вампирша тихо зарычала. В глазах её полыхнули искры ярости. Карл лишь издевательски улыбнулся, нарочно расставив широко ноги, демонстрируя свою полную беззащитность, с которой чертова сучка ничего не сможет сделать. Не сможет ни напасть, ни навредить ему. Гигантским усилием воли Альсина отвела от него глаза. Хмыкнув презрительно, Карл повернулся в сторону импровизированной сцены для Миранды и только тогда заметил, что та держала на руках темный сверток. Неотрывно смотрела на него и не переставала улыбаться ни на секунду. Бледное лицо Матери застыло в выражении безграничной радости.       Неуклюже переминаясь с ноги на ногу, к ней подбежал Моро. Едва волоча громадную, скользкую тушу, он забрался на сцену и опасливо подобрался поближе к Миранде. Кукла спрыгнула с рук Донны и тоже запрыгала у её ног, пытаясь увидеть драгоценную ношу.       — М-мамочка, — запищал Моро, потянувшись руками было к Миранде, но одернув их от неуверенности и опаски. — Это… это она? Р-ребенок?       Миранда взглянула на Моро с широкой, непередаваемо ликующей улыбкой и кивнула. Не сговариваясь, Карл и Альсина переглянулись. Обменялись, вопреки привычной вражде, непонимающими взглядами. Они не стали радостно скакать, как младшенькие. Оба остались достаточно умны, чтобы понимать происходящее и чувствовать, как их положение ухудшается. Глядя, как каменеет лицо гигантской вампирши, Карл вдруг вспомнил о её ненаглядных дочурках. Тварях, сотканных из мух и плесени. И неожиданно в голове его мелькнула острая, как бритва, мысль, что Альсине тоже есть, что терять. Он не думал об этом прежде. Быть может, на фоне последних событий стал чувствовать немного больше обычного. Что было за душой у Моро? У Донны? Из всех присутствующих Альсина была единственной, кто так же, как он, Гейзенберг, готов был биться за свою положение до последнего вздоха. Она за дочерей, он за Элизабет.       Наваждение быстро спало, но осадок некого понимания остался. Карл почувствовал, что они с Альсиной находятся в равном положении. И Димитреску, без сомнения, почувствовала то же самое. Все читалось в её взгляде. Взволнованном, напряженном и даже немного испуганном. Внешне спокойная, но глаза выдали всё, что творилось у неё на душе. Карл сжал челюсть и едва заметно кивнул, безмолвно соглашаясь с тяжелыми мыслями Димитреску.       Миранда отыскала сосуд для Евы. Теперь все они находились в смертельной опасности.       — Взгляните, дети мои! — Торжественно воскликнула Миранда и протянула сверток вперед, призывая всех присутствующих любоваться и восхищаться им.       Моро и кукла радостно захлопали в ладоши. Карл и Альсина хранили напряженное молчание.       — Какое прекрасное создание, — прошептала Миранда, вновь прижимая к груди ребенка. — Маленькое, хрупкое и такое беззащитное. Она… очаровательна.       И тут Карл неожиданно понял, что за ребенок сейчас мирно спал на руках у Миранды. Роза Уинтерс! Та самая девчонка, за семьей которой он наблюдал столько времени. За которыми следил шеф со своими ребятами. Нервно сглотнув, Карл опустил глаза. По виску медленно скатилась крупная капля пота. Все тело напряглось, и когда раздался голос Альсины, мужчина вздрогнул.       — Поздравляю вас, Матерь Миранда, — Димитреску постаралась изобразить искренность, но дрожь сквозила в её голосе. Повезло, подумал Карл, что Миранда слишком увлечена ребенком и не замечает ничего вокруг.       — Ребенок! Ребенок! — Верещала кукла Донны, прыгая, словно заведенная. Кружа в каком-то диком танце, взмахивая оборванными грязными тряпками, в которые превратилось платье. — Ребенок!       У Карла начала болеть голова. Он так и не сказал ни слова, боясь ляпнуть что-нибудь не то. Выдать с потрохами своё напряжение. Перед Мирандой нельзя показывать слабость. Но как же неестественно было видеть на руках этой твари юную жизнь. Здесь, в Пещерном зале, в окружении мутантов и ликанов, скачущих на верхних ярусах сооружения, ребенок казался лишним. Нехорошее предчувствие усилилось. Карл не знал, что будет делать Миранда, но не ожидал от неё ничего хорошего.       — Разве вы не рады, мои дорогие? — Матерь обвела взглядом каждого из присутствующих. — Взгляните на неё. — Она — наше главное сокровище. Маленкьая Роза. Порождение моих сил. Апофеоз прекрасного начала!       — Она т-такая… т-такая красивая, Мамочка! — Лепетал Моро и потянул было руки к Розе.       Миранда прижала ребенка к себе покрепче и отошла от урода на шаг. Карл поймал себя на мысли, что прежде никогда не видел Матерь настолько… счастливой? Почему-то радость совсем её не украшала. Даже наоборот, искажала идеальные черты, лишая их всяческой человечности. Улыбка была слишком широка, непропорционально пересекала лицо. Глаза раскрыты через чур широко. В них сквозила безмерная любовь, но безумная, нечеловеческая. По спине у Карла пробежал липкий холодок. Дьявольская Матерь, давным-давно лишившаяся всего милосердного в душе. Пропитанная насквозь горькой чернотой и плесенью. Мертвая Мать, желающая воскресить дух давно погибшего ребенка. Оживить гниющее в могиле тело. Воскресить то, что было предано земле, в единственном живом создании. Карл думал об этом, и внутри него нарастало острое ощущение неестественности того, чего желает Миранда. Воскрешение трупов, все их эксперименты — Миранды, его и остальных — ко всему Карл почувствовал отвращение и опустил голову, пряча скривившееся лицо под тенью шляпы.       Все они омерзительны. Все они, без исключения, заслуживают сдохнуть.       — Нравится, очень нравится! — Взвизгнула кукла и прыгнула обратно на колени Донны.       — Ну, ребенок, подумаешь, — заговорил-таки Карл, слишком отрывисто пожав плечами. — Что нам с неё, Матерь?       Выслушав сына, Миранда снисходительно прикрыла глаза. Беззвучно усмехнулась и покачала головой.       — О, Гейзенберг, — воскликнула она, будто сама себе призналась, что мужчина никогда не изменится.       Ожидала ли она более оживленной реакции с его стороны? Или же знала, что Карл ощетинится, будто старший ребенок, почувствовавший ревность к малышу? В любом случае, Карл был рад, что Миранда восприняла его поведение по-своему, не придав значения ни взволнованности его тона, ни явной тревоге, отраженной на лице.       Когда Миранда неожиданно пронзила его острым, сверкающим взглядом, Карл оцепенел. Перехватив ребенка одной рукой, свободной Матерь поманила его к себе. Мужчина стиснул зубы, пытаясь обуздать волнение. Что ещё она задумала?       — Подойди ко мне, Карл, — ласково пролепетала Миранда. Улыбка её стала хитрее, и тому почудилась едва уловимая издевка. Карл медлил. Женщина ждала терпеливо, а после снова зазывающе взмахнула рукой. — Ну же, подойди.       В Пещерном зале повисла давящая тишина. Карл слышал, как бешено колотится сердце. Он не доверял Миранде ни секунды. Знал, та задумала что-то нехорошее и пыталась втянуть его. Почему именно его, черт возьми?! Или стоило тоже, как Альсина, наступить себе на горло и поздравить с прибавлением в семье? Блять, надо было!       Выдавив улыбку, Карл поднялся на дрожащие ноги. Нехотя разжал пальцы, отпуская рукоятку молота и в три быстрых прыжка подошел с пьедесталу. Рывком запрыгнул на него, не дав себе сомневаться ни секунды. Близ Миранды он ощущал себя беззащитным. Нутром чувствовал её силу, гигантское превосходство и мощь, струящуюся внутри хрупкого женского тела. Она смотрела на него, не отрываясь. Тяжелый взгляд, прожигающий насквозь, словно раскаленный металл. Карл сжал пальцы в кулаки до хруста суставов, удержавшись от навязчивого желания схватить висящие на груди амулеты. Словно те могли защитить его.       Улыбка Миранды неожиданно стала мягче. Положив руку Карлу на плечо, она встала рядом с ним и приподняла ребенка. Так, чтобы мужчина видел крошечное лицо. Роза спала. Так мирно и крепко. Она казалась такой беззащитной, что у Карла невольно душу защемило.       Ведь это мог быть его ребенок. Здесь, в Пещерном зале, на руках этой дьявольской твари. Внутри все перевернулось. Карл застыл на месте, словно каменная статуя. Огромным усилием воли он заставил себя вздохнуть. Но так и не сумел расслабиться. А когда Миранда протянула ребенка ему, вообще растерялся, испуганно дернувшись назад.       — Я от детей как-то не в особом восторге, — затараторил Карл, нервно почесывая затылок. — Может, Донне лучше отдадите или этой… хотя, не, Димитреску лучше не давайте, сожрет ещё ненароком.       — Матерь Миранда! — Воскликнула Альсина так громко, что заложило уши.       Не поддавшись на провокацию, Миранда, не колеблясь, бережно вложила Розу в неожиданно ослабевшие руки Карла. Тот не почувствовал совершенно никакого веса. Крошка была такой маленькой и невесомой! Под пристальным взглядом Матери, мужчина прижимал к себе этот теплый комочек жизни и пытался вычленить из бури хлынувших на него эмоций хоть что-то конкретное. Пытался думать, хоть получалось с величайшим трудом, зачем Миранда это сделала. Он не заметил, как тихо стало в Пещерном зале. Даже Моро с его вечным бурчанием затих, подавившись горечью несправедливости и жгучей завистью. Снова его названного брата ненаглядная мамочка выделила из всех остальных. Снова предпочла его.       Осторожно, боясь пошевелиться неудачно и причинить крошечному созданию боль, Карл повернул Розу личиком к себе. Вся его прожженная мужицкая натура неожиданно встрепенулась, всколыхнувшись отвращением. Черт возьми, да не годится он в няньки! Да и в отцы тоже, по хорошему.       Карл с нежностью подумал о Бет. Подумал о своём ребенке и неосознанно губы дрогнули в слабой, едва заметной улыбке. Пальцы, затянутые туго в кожаную перчатку, чуть сильнее сжались. Коснулись розовой щечки Розы, и по руке тут же прокатился странный разряд. Он-то и привел Карла в чувство. Заставил повернуться к Миранде и окаменеть от её пристального взгляда. Она изучала его реакцию. Будто лабораторный ученый смотрела на крысу, парализованную мощным ударом тока. Но пугала Карла больше всего эта хитрая улыбка на тонких, бледных губах Матери.       — Прекрасно, правда? — Прошептала она.       — Просто супер, — процедил Карл сквозь зубы.       Она всё знает. Знает о Бет, о их ребенке. Знает, быть может, намного больше, только вида не подает. Хмуро усмехнувшись, не собираясь совершенно ничего отрицать, Карл собирался передать ребенка Миранде. Та резко отстранилась и прошла под тень стены. Туда, где громоздился массивный алтарь, сооруженный на упавшем бетонном блоке.       — Мне необходимо её подготовить, — голосу Матери вернулась прежняя торжественность. — Вы все поможете мне в этом. Идем.       Карл сделал было шаг вперед, когда прямо перед его носом пробежал Моро. Едва не потеряв равновесие, мужчина грязно выругался, неосознанно прижав к себе Розу и сразу же опасливо взглянув на Миранду. Та не увидела, стояла к нему спиной. Поклявшись всё-таки врезать болотному уроду разок-другой, Карл пошел вслед за Матерью, набросив на себя привычный расслабленный вид, немного равнодушный ко всему происходящему.       Ликаны засуетились, начали прыгать вниз, окружая собравшихся на пьедестале. Любопытные, почуявшие живую кровь и жаждущие её, будто воздуха. Они рычали, резко подавались вперед, скаля острые зубы. Под их ликующий вой Миранда остановилась за алтарем и высоко вскинула руки.       — Сегодня свершится то, чего мы все так долго ждали! Услышаны мои мольбы. Труды рук моих дали первые всходы!       Карл пинком отодвинул куклу Донны, маячившую перед носом. Ситуация дико раздражала. Слишком наигранная торжественность, хотя всё это яйца выеденного не стоит.       — Карл, — Миранда опустила руки и погладила алтарь металлическими когтями, высекая искры. — Положи Розу.       — Зачем? — Спросил Карл слишком быстро и не успел себя остановить.       Тут же прикусил язык, понимая, как глупо только что ошибся. В единственном слове просквозило такое недоверие и опаска, что все его эмоции вывалились перед Мирандой. Чертов идиот! Матерь сощурилась, радость на её лице на мгновение сменилось любопытством. Затем медленно поползла на губах противная, острая улыбка, пробравшая Карла до мозга костей. Он буквально физически ощутил, как её острые когти пробираются к нему в душу и нащупывают тонкую нить слабости. Дьявольская сучка.       Пытаясь выпутаться, Карл торопливо и нарочно небрежно положил ребенка на алтарь. Отошел на шаг и скрестил руки на груди, пытаясь хоть как-то, хоть немного, отгородиться от них ото всех. От Альсины, стоявшей рядом, от воняющего рыбой Моро и веющей смертью Донны. Как же сильно он устал от них! Находиться в постоянном напряжении, прятать внутри тревогу и страх. Все свои слабости скрывать. Будь проклят этот ребенок! Сейчас самое неподходящее время. Последние мгновения, когда необходимо собраться и действовать максимально осторожно. А он позволил себе расклеиться. Все, Бет уехала, пора брать себя в руки. Возвращаться к тому, с чего всё началось.       К сладкой, долгожданной мести!       В душе разгорелась знакомая ярость, придавшая Карлу сил, так сейчас необходимых. Он осторожно дотянулся до крошечного компаса. Нежно погладил его и прикрыл глаза. Во тьме воспоминаний мелькнул образ сестры. За ним пришла боль. Забытая за вуалью новых чувств и радости рядом с Элизабет. То, что таилось глубоко внутри и ждало своего часа, чтобы вырваться наружу — страшная боль, пережитое унижение и сильнейшее, до зубного скрежета, желание свернуть шею Миранде.       Не открывая глаз, Карл вспоминал всё, что позволил себе забыть. Улыбку матери, раскатистый смех отца. Хруст костей, когда брату безжалостно сломали руку. Его крик, застывший в голове. Карл дернулся от пронзивших мысли воспоминаний. Все, что Бет помогла оставить в прошлом, вернулось снова. Кошмары, являвшиеся в каждом сне, каждую херову ночь, стоило ему ненадолго прикрыть глаза.       Он вспомнил лабораторию. Запах, стоявший в спертом воздухе. Вспомнил клетки, в которых держали его родных. Искалеченного Рика, стонавшего до последнего своего вздоха от непереносимой физической боли. Его Миранда убила первым. Решила, что мальчишка долго не протянет из-за перелома и большой потери крови. И она оказалась права.       К алтарю медленно тянулись щупальца плесени. Мегамицелий рвался к спящему ребенку. Оплетал его, поглощая в свои удушающие объятия.       Рик погиб на операционном столе. Единственный, кому Миранда дала наркоз и просчиталась. Брат не пережил операцию. Карл вспомнил отчетливо искаженное отчаянием лицо матери. Её руку, тянущуюся из-за ржавой решетки. Крик, от которого душа застыла навсегда, а страх разбил крошечное детское сердце. Карл помнил, как безвольно соскользнула рука Рика с носилок, когда тело его вывозили из лаборатории. Старший брат погиб. Такой сильный, такой любимый!       Щупальца продолжали поглощать Розу. Почувствовав неладное, та проснулась, выпучила изумленные глазки на собравшихся вокруг. Но не заплакала. Не проронила ни звука. Миранда накрыла ладонью её голову. Она не видела в Розе ничего, кроме сосуда для своего ребенка. Радость на её лице сменилась безжалостным торжеством.       Миранда больше никому не давала наркоз. Ни Матису, кричавшему так громко, что бесконечные колбы в лаборатории дрожали, противно звеня. Миранда вживила паразита в его грудь. Успела зашить и отошла, наблюдая, как Матис корчится, привязанный к операционному столу. Как извиваются в конвульсиях руки, ноги, как голова бьется затылком о металлическую поверхность. Карл пытался зажать уши, но всё равно слышал дикий, нечеловеческий крик. Слышал, как мама умоляла Миранду остановиться. Охрипшим, надломленным голосом. Крик оборвался внезапно. Тело брата раздулось, вены почернели, и неожиданно из всех отверстий тела хлынула почерневшая кровь. Попала на руку Карла и обожгла, будто кипяток.       — Как красиво, Мамочка! — Выдохнул Моро в восхищении.       Миранда отняла руку, и черная плесень поглотила ребенка. Обвила огромным черным клубком копошащихся корней. Но Карл не видел этого. Он был там, далеко в прошлом. В воспоминаниях, рвавших душу на куски. Уничтожавших его, выжигавших из сердца все человечность.       Следующей была мама. Миранда решила, что дети слишком слабы и не переживут операции. Взрослый — другое дело. Ослабевшая, мамочка почти не сопротивлялась. Лишь умоляла Миранду отпустить её детей. Его и Анушку, сидевших рядом, прильнувших друг к другу через решетку. Карл сжимал маленькие ручки сестры. Гладил её и шептал, что всё будет хорошо. Он врал.       Едва клетку матери открыли, та вырвалась наружу, словно фурия. Извернулась из рук помощников Миранды. Схватила со стола скальпель и рванулась к ней. Миранда не успела среагировать. Не успела увернуться, и лезвие вонзилось в её плечо. Раз, второй и третий. Два женских крика слились, зазвучали в унисон. Мама сопротивлялась до последнего. Даже когда её оттащили, кусала за руки деревенских мужиков. Даже когда те избили её до полусмерти… когда насиловали по приказу разъяренной Миранды на глазах собственных детей.       — Как же долго я ждала тебя, моя дорогая, — шептала Матерь, склонившись над коконом корней, склизких от влажной плесени. С нежностью гладила его, призывая расти, расти ещё больше.       Операция прошла успешно. Паразит прижился в теле сильной женщины. Посаженная на цепь, мама мутировала несколько дней. Её тело менялось, искажалось до неузнаваемости. Кожа покрывалась язвами, источавшими зловонный запах гнили. Слазила пластами, с мерзким звуком шлёпаясь на пол. Карл не смотрел на неё последние часы. Боялся так сильно, что терял сознание всякий раз, стоило матери позвать его искаженным до неузнаваемости голосом. Низким и утробным, поистине звериным. Анушка ослабла так сильно, что почти не приходила в сознание. Лежала, свернувшись калачиком на ледяном дне клетки.       Когда Миранда заметила, что тело матери рассыпается, было уже слишком поздно. Деревенские соскребали с пола то, что от неё осталось. Куски гниющего мяса. В тот миг, когда один из них пнул голову матери, и та покатилась прочь, внутри Карла сломалось что-то важное. И после многих дней мучений от жажды, холода и страха, он ощутил полнейшее равнодушие. Прильнув к решетке, следил глазами за Мирандой. Неотрывно наблюдал, как та делает записи в дневниках. Отказался от воды, когда та решила проявить милосердие. Карл помнил, как их взгляды встретились. Миранда замерла, прищурилась с любопытством, как делала это многие годы после. Она увидела внутри Карла то, благодаря чему он сумел выжить. Силу, родившуюся из разбитого сердца и сожженной заживо души.       Ликаны завыли в унисон. Оживились, когда клубок сросшихся вместе корней начал пульсировать. Медленно, затем всё быстрее и быстрее. Миранда отступила на шаг. Развела руки, откинула голову и словно впитывала в себя невероятную силу происходящей перед ней метаморфозы. Все отступили. Кроме Карла. Он стоял, сжимая в пальцах маленький компас.       — Братик, — прошептала Анушка на последнем издыхании. Слабенькая ручка коснулась груди Карла, лежавшего на полу клетки. — Братик…       Она тяжело закашлялась. Карл накрыл ладонью её холодные пальцы. Повернулся, взглянул на сестру и словно не узнал её. Лицо осунулось и словно постарело. Воспаленные смотрели на него, но будто не видели.       — У тебя… серебряные… волосы… так красиво…       В лаборатории стоял желтоватый полумрак. Горела единственная тусклая лампа на рабочем столе. Глаза резала острая вонь от кучи гниющего мяса, собранного в пакеты. Периодически там шевелилось что-то, пластик шуршал.       Карл огромным усилием воли пододвинулся ближе к сестре. Сквозь прутья их лбы соприкоснулись. Холодные, влажные от лихорадки. Анушка почти не дышала. Карл смотрел на неё и понимал, что видит живой в последний раз. Ребенок не должен этого видеть! Не должен знать, что такое смерть! Его волосы не должна покрывать седина.       Анушка поджала губы и тихо заплакала. Слёзы беззвучно катились по бледным щекам. Тогда Карл чувствовал что-то в последний раз. Жалость, сострадание и ужасную несправедливость. В последний раз в сердце его загорелся крошечный огонек, вскоре угасший вместе с жизнью сестры.       Едва шевелясь, Анушка потянулась к собственной шее. Многого времени стоило ей последние усилие. Последний поистине взрослый поступок. Коснувшись руки брата, она вложила в его ладонь маленький компас. Тот самый, который Карл нашел для неё в куче игрушек. Мальчишка сжал его так сильно, что едва не треснуло стекло.       — Братик, — шептала Анушка так слабо, что Карл едва слышал её. — Вернись… домой…       Сестренка вздрогнула раз, другой, и обмякла. Глаза Карла распахнулись от ужаса. Он неожиданно понял, что произошло. Вскочил на колени и затряс сестру в отчаянии, словно та вовсе не умерла, а заснула. Он плакал, кричал, бил решетку так сильно, что острой болью пронзило несколько пальцев. Пока в кровь не разбил руки. Пока не потерял сознание от страха и сокрушительного осознания — он остался один.       Карл резко раскрыл глаза. В тот же миг клубок корней распался, разорвав тело Розы на части. Облепив черной жижей, не дав упасть ни капле крови. Миранда судорожно вздохнула в приступе экстаза. Развела руки и куски крошечного тела поползли к ней. Карл не мог отвести глаз от женщины. На короткий миг к нему вернулось все некогда утраченное. Он смотрел на неё глазами сломленного, убитого горем ребенка. Смотрел, как она собирает тело Розы в колбы и заливает желтоватым раствором. Как подписывает каждую и нежно гладит. Карл искренне не понимал, зачем всё это. Зачем, черт возьми?!       Он видел в образе Миранды чудовище. Безжалостную тварь, спрятавшуюся за обликом убитой горем матери. Взгляд её холоден, улыбка ликующая. Она получает удовольствие от каждой смерти в своих руках. Каждая отнятая жизнь делает её сильнее.       Карл разжал кулаки. Плечи его опустились. Он смотрел в пол и не видел ничего вокруг. Ощущал внутри пустоту, медленно заполнявшуюся болью, будто свинцом. Тяжелой и горячей. Словно всё произошедшее с ним, с его родными, случилось только вчера. Будто ночью он сидел напротив тела сестры, а сейчас стоит перед Мирандой и наблюдает, как та вручает колбы с частичками Розы своем «детям». Изуродованному Моро, свихнувшемуся от гниения заживо и невыносимой боли, обреченного любить свою создательницу, ибо только так он мог сохранить частички рассудка. Бедной Донне, которая так и осталась загадкой для него. Альсине Димитреску, боявшейся за жизнь собственных дочерей больше, чем он за Элизабет. Сломленной, некогда гордой женщине.       Карл молча наблюдал, как Миранда подходит к нему. Как тяжелеет рука под весом страшной колбы. Карл сцепил зубы. Как же сильно ему хотелось закричать и прикончить её прямо сейчас. Бить так сильно, как только может. Пока кости не захрустят под кулаками. Пока дух её не будет выбит из покалеченного тела. Карл смотрел на неё и вспоминал родных. Их лица, улыбки и смех. Всё лучшее застыло, словно старая кинопленка. Застыло от крика, пронесшегося в голове. Его крика, когда руки Миранды вживляли паразита ему в грудь. Когда тело мутировало, выворачивалось наизнанку от боли.       Внезапно образ мальчишки, столько раз являвшийся к нему в тенях фабрики, обрел четкость. Карл увидел собственное лицо. Призрак прошлого, следовавший за ним попятам. Взглянув за спину Миранды, Карл увидел, как мелькнул в тени знакомый детский силуэт. Мелькнул, и навсегда покинул его, растворившись в пустоте. В вое ликанов, в россыпи благодарности от Моро за оказанную честь. В крике бешеной куклы.       По щеке скатилась крупная слеза и растворилась в клочковатой бороде. Сжав колбу, Карл вновь взглянул на Миранду. Та стояла к своим детям спиной. Касалась алтаря, тихо напевая себе под нос. Внутри мужчины закипала ярость. Медленно превращаясь в сокрушительную волну. Застилая глаза черной пеленой. Он хотел убить её! Больше всего на свете! Плевать, если умрет сам. К черту всё! Армию, планы и прочую чушь. Карл оскалился, потянулся к ножу на поясе. Ещё никогда он так сильно не желал смерти дьявольской сучки. Убить за то, что она сделала с ним, с его семьей. Ради Лизы, ради её безопасности.       Карл сделал было шаг к Матери Миранде, выхватив нож. Мощная рука легла ему на плечо, заставила остановиться. Резко обернувшись, Карл запрокинул голову и с я холодной яростью взглянул на Альсину.       — Нет, — прошептала вампирша одними губами, но Карл прекрасно её понял. — Не сейчас.       Порыв оборвался так же резко, как появился. Дыхание сорвалось. Рывком отшвырнув руку Альсины, Карл сунул колбу в карман плаща, схватил молот и кинулся прочь из Пещерного зала. Его трясло, так сильно, что ноги едва держали. Карл сорвался на бешеный бег. Всё быстрее и быстрее, пока бесконечные тоннели не остались позади. Пока легкие не обожгло ледяным воздухом. Бежал, не разбирая дороги. Дальше и дальше от шахты, сквозь пролесок, сквозь лес. Выскочил на поле и оступился, едва не рухнул на землю.       — Блять! — Закричал Карл в отчаянии и упал на колени.       Ярость поглощала его, словно вирус. Кипела внутри, заставляя бешено дышать. Он вцепился в землю руками. Стиснул пальцами холодную грязь. Тот час поле содрогнулось. По поверхности его прокатились голубоватые магнитные волны. Сотни, тысячи металлических осколков вырвались из-под земли. Взмыли в воздух брошенные машины, части комбайнов, инструменты. Воздух завибрировал от напряжения.       Зажмурившись, Карл не выдержал и закричал, что было сил. Так громко, что горло перехватило болью. В тот же миг все поднятые в воздух машины и инструменты задрожали и с оглушительных хлопком взорвались над полем, осыпав землю металлической пылью.       Карл почувствовал ужасную слабость. Обхватил руками дрожащую грудь, повалился на бок и сжался в комок. Словно ребенок, сжавшийся в углу тесной клетки. Его трясло от невыносимой боли, от паники и гнева, который он не мог больше контролировать. Не мог прятать внутри. Неожиданно Гейзенберг осознал, что Бет он больше никогда не увидит. Всё закончилось. Он снова остался один.       Хватаясь руками за голову, цепляясь за волосы так сильно, как мог, Карл шипел сквозь стиснутые зубы. Он не хотел умирать! Господи, ещё никогда он так сильно не хотел сбежать. Догнать Бет, забыть всё, что случилось в этой дьявольской деревне. Всю боль, все, что пришлось пережить. Но он не мог! Господи, он не мог этого сделать. Миранда всегда его находила, сколько бы раз он не убегал. Возвращала сюда, снова и снова истязала. Мучила, добивала, оставляя шрамы на теле. Ломала его, пока не сломала, превратив в такую же тварь, как она.       Закрыв лицо руками, Карл снова закричал. Сквозь боль и душившие его слёзы. Он понял, что умрёт здесь, в деревне. С Альсиной, Моро и Донной сгинет, как чокнутый ученый, безумный пьяница и безжалостный садист. Прихвостень Миранды.       Её сын.       Сквозь сознание пронесся раскатом звонкий смех Бет. Карл застыл, дрожа всем телом. Закрыл глаза и попытался вспомнить её. За считанные секунды в голове его пронеслось всё, что с ними произошло. От ярой ненависти до понимания. От взаимного желания прикончить друг друга до первого поцелуя в Рождественское утро. Лежа на земле, глядя в звездное небо, постепенно закрываемое тучами, Карл медленно успокаивался. Закрывал глаза и видел перед собой любимое лицо. Радостную улыбку, пушистые рыжие волосы, сверкающие синие глаза. Она была единственным, чем он гордился. Его женщина, сильная, бесстрашная. Любимая. Его мечта.       Рвано вздохнув, Карл нервно рассмеялся. Закашлялся и с трудом поднялся с земли. Ноги едва его держали. Вскинув голову, Гейзенберг засмеялся ещё громче. Пока сами звезды не начали дрожать. Вот, ради чего стоило ещё сражаться. Мертвые лежат в могилах, но Бет… у неё есть шанс. Будет, как только Миранда отправится в Ад.       — Вот же дерьмо! — Крикнул Карл, зачесывая волосы, покрытые металлической пылью, назад. — Лиз, если бы ты знала. Если бы знала…       Он осекся, тяжело вздохнул. Кивнул собственным мыслям, развернулся и пошел прочь с поля. Высоко поднял руку, ловя летящий в неё молот.       Он не собирается сдаваться. Бля буду, он ещё повоюет нахер! Миранда пожалеет, что вообще с ним связалась. Даже если ему придется отправиться в Ад вместе с ней. Даже если всю Румынию придется выжечь до основания.       Даже если само проведение будет против него, Гейзенберг прикончит эту сучью тварь!