Сын. Цена (не) сбывшейся мечты

      Pov Аня.       Приехав к детском саду, где находится мой Дима, я бегом помчалась на территорию, игнорируя недовольные возгласы охранника. Прибежав на площадку, я увидела именно тех людей, которых описал мне Пестель. Пётр Сергеевич и ещё трое человек, стоящие за его спиной, грозно смотрели на Сергея, который, в свою очередь, закрывал собой моего сына. — Серёжа, не глупи, — произнёс мой недосквёкор. — Отойди от мальчика. — Нет, — твёрдо стоял на своём шатен, прожигая недобрым взглядом своего родителя. — Я тебе уже сказал, чтобы ты не подходил к Диме. — Какого чёрта тут происходит? — крикнула я, привлекая к себе внимание. — Мама! — сын отлип от Трубецкого младшего и, побежав ко мне, обнял мои ноги. Я крепко обняла мальчика, боясь, что окружающие люди могут нанести ему вред. — Всё хорошо? Тебя не обижали? — чуть отстранив от себя Диму, спросила я. — Нет, мам, — замотал головой сын. — Дядя Серёжа не дал меня в обиду.       Отец Трубецкого вытаращил на моего сына глаза до такой степени, что они скоро из орбит выпадут. Шоку не было предела у всех взрослых. — Посторонние, покиньте территорию, иначе я вызову полицию, — к нам вышла директриса детского сада. — Мы ещё поквитаемся с вами, Анна Ивановна, — и отец семейства Трубецких, в сопровождении своих трёх шкафов, пошёл на выход. Остался только Сергей.       Мужчина сидел на бордюре и, оперевшись локтями о согнутые колени, зарылся пальцами в волосы. Я подошла к нему одна, так как Диму забрала директриса, чтобы его состояние проверил врач. Матери она, видите ли, не доверяет, стерва старая!       Сев рядом с Сергеем, я бросила на него взгляд, затем посмотрела на компанию детишек, которые только что вернулись с площадки и играли в «Классики». Моё сердце заныло от воспоминаний. Невольно в голове всплыло всё, что связывает меня и Трубецкого. Правду говорят, что первая любовь не забывается.       Мне хотелось обнять Сергея и забыть на несколько минут о своей сильной и независимой натуре. Стать тем молодым лейтенантом и окунуться в прекрасную сказку. Но нет, сказки не для меня. Мозгами я понимаю, что это именно Трубецкой, его уезд, сделал меня такой, совершенно холодной и саркастичной особой, смотрящую на мир в холодных тонах. — Ты меня спасаешь уже второй раз, — нарушила я тишину, воцарившуюся между нами. — Ты меня спасала много раз, — выдал Сергей, посмотрев на меня. — Огородить Диму от натиска своего отца — меньшее, что я могу сделать. — То, что ты сделал, для нас — большая помощь, — ответила я, тоже посмотрев в сторону мужчину. Сейчас у меня было время рассмотреть Сергея получше. Тогда, пережитый страх не давал мне сделать это.       От красивого шатена всегда веяло аристократичностью. Ещё эта щетина на лице, которая даже не старила Сергея… Я много раз пыталась понять, почему этот статный красавец, у которого денег немерено, выбрал именно меня, дочь отставного военного с буйным нравом? Чем я его зацепила? — Мама! — тишину между нами прервал голос Димы. Мальчик подбежал ко мне и едва не повалил меня на газон, расположенный за моей спиной. — Ты как, малец? — спросил сына Трубецкой. Я быстро провела сравнительный анализ в своей голове. Димка — точная копия Сергея, только цвет глаз унаследовал мой. — Дина Александровна сказала, что жить буду, — ответил маленькая копия шатена и тут же повернулся ко мне. — Мама, а почему она так сказала? Я могу и не жить? — Ну ты и выдумщик, — улыбнулась я и щёлкнула своего малыша по носу. — Это образное выражение. Я тебе объясню его смысл, но чуть позже.       Заметив, что к нам возвращается директриса садика, мы с Сергеем поднялись с бордюра. Мне руководитель этого заведения для детей не понравилась с самого первого дня знакомства. Этот садик выбрал Романов. Женщина сразу стала относиться ко мне холодно, показывая своим видом отвращение к матерям-одиночкам. — Дорогие родители, я понимаю, что вы хотите обезопасить своего ребёнка, — начала директриса. Короче, женщина, у меня отчёты горят! — Попрошу не присылать за ребёнком кого попало.       Это она на Пестеля намекает? Если так, то попробовала бы она встретиться с ним семь лет назад. Там невольно задрожишь под натиском отъявленного предводителя бандитской группировки, что держала в страхе всю Выборгскую сторону города. Это сейчас он более-менее спокойный. — Павел Пестель — друг нашей семьи, — похоже, что слова женщины, как и меня, задели Трубецкого. — Вы успели заметить, что дедушка Димы не всегда отдаёт отчёт своим действиям и мальчику требуется постоянные защита и контроль. Это наше совместное с Аней решение — попросить Павла присмотреть за Димой. — Но… — хотела возразить дома, но Сергей нагло перебил её. — Возражению это решение не подлежит, — его голос настолько источал холод, что я невольно съёжилась. — Павел продолжит наблюдать за ребёнком. В случае невыполнения нашего с моей очаровательной женой требования, нам придётся обратиться в соответствующие органы власти.       От такой речи Трубецкого я нервно сглотнула. Я бы вряд ли смогла дать отпор этой грымзе. Так что хорошо, что он оказался здесь вовремя. — Пойдёмте, — шатен вернулся ко мне с Димой, которые пребывали в шоке от произошедшего. — Подождите, но ребёнок должен остаться в саду, — наконец смогла что-то ответить директриса. — После всего того, что здесь произошло? — отойдя от шока, удивилась я и добавила уже на чуть повышенном тоне. — В отделении полиции Диме будет намного безопаснее, чем здесь. До свидания.       И мы направились на выход, оставаться здесь было невыносимым. Проходя мимо некоторых работников детского сада, я слышала перешёптывания, но было всё равно. Мой ребёнок не должен оставаться там, где есть угроза его жизни. — Дима, зайчик, иди в машину, — я присела перед сыном на корточки. — Мне с дядей Серёжей нужно поговорить. — Хорошо, мам, — и мальчик забрался в мою машину, закрыв за собой дверь. — Всё прошло хорошо, но последнее — ты перегиб палку, — произнесла я, повернувшись к Трубецкому лицом. — Мальчику не стоит знать, что ты — его отец. — Да почему? — возмутился мужчина, схватив меня за плечи и потряс. — Ты боишься, что наврежу нашему сыну? Боишься, что он исчезнет из твоей жизни так же, как и я? Чего ты так боишься, Аннет?       Я давно не слышала эту форму имени. После уезда Трубецкого, её пытался возродить Романов, но я пресекла все его попытки на корню. Только я слышала «Аннет» — сразу же вспоминала Сергея и впадала в такую злость, что хотелось придушить того, кто сказал это запретное слово. — Да, — ответила я, а Трубецкой перестал меня трясти. — Что «да»? — спросил сероглазый, пристально смотря мне в глаза. — Я боюсь потерять Диму, — произнесла я. — Все эти несколько лет он был единственным человеком, кому хотелось отдать своё сердце. Ты — его отец, но почему-то ты появился только тогда, когда узнал от своей сестрички о нём. Почему ты все эти годы даже ни единой строчки не написал? Почему ты так не сделал, если любишь меня? — Я мог уехать вместе с тобой, но тебе же Родина важнее, — я услышала в голосе собеседника злость. — Ты всегда задаёшь вопросы, ответы на которые невозможно найти, практически, сразу. Так же ты себя вела, тогда, семь лет назад. Ты меня спрашивала, почему я тебя полюбил. Разве, это так важно для любви?       Я чувствовала, что сейчас расплачусь. Всё это напоминало тот разговор, когда Муравьёв приехал выручать меня и Романова. Я, тогда, расплакалась, как маленькая девочка. Не хватало, чтобы это повторилось сейчас. Я ощутила, что обида и злость на Трубецкого, которые сидели во мне все эти годы, собираются вырваться наружу. — Я хочу тебя ненавидеть, но не могу, — дрогнул мой голос. Мужчина тут же крепко прижал меня к себе, обняв. — Боже, за маской холодной леди скрывается она, — начал шептать мне на ухо Сергей, одновременно гладя меня по голове, словно маленькую. — Моя маленькая и любимая Аннет. Не надо меня ненавидеть, мы с тобой достаточно настрадались.       Чуть отстранившись, я посмотрела на мужчину. Попыталась понять — мой ли это Трубецкой? Тот же самый, добрый, чуткий, всегда готовый придушить любого, кто посмеет даже подышать в мою сторону, и который постоянно бесился, когда я умничала или что-то шло не по его плану? Вроде, он… — Думаю, ещё увидимся, — как-то бесцветно произнёс шатен и зашагал прочь, а я стояла и смотрела ему вслед.       Я простояла так минут пять, скорее всего. В голове возникли вопросы «Почему не остановила его?», «Что значит «мы с тобой достаточно настрадались»?» и ряд других. От них я отмахнулась, как от назойливых мух. — Мама? — осторожно обратился ко мне сын, когда я вернулась в машину. — Да, Дим, — отозвалась я. — А дядя Серёжа знает моего папу или он есть мой папа? — вот кто задаёт вопросы, ответы на которые можно найти не сразу. Нет, ответ на этот вопрос есть, но ребёнка к нему надо подготовить. — Почему ты так решил, солнышко? — спросила я малыша, смотря на него в зеркало заднего вида. — Ну, злая тётя-директриса назвала тебя и его «родителями», — начал мальчик, немного замявшись. — Ещё, дядя Серёжа тебя своей женой назвал. И к тому же, тот злой дядя, который пытался меня забрать… Дядя Серёжа сказал, что он — мой дедушка.       Создавалось ощущение, что сын блуждает вокруг да около, словно пытаясь подтолкнуть меня к ответу на его вопросы. Такую черту я наблюдала у Трубецкого. Это был его любимый приём ведения разговора. — А ты бы хотел, чтобы у тебя был такой папа, как дядя Серёжа? — спросила я мальчика, наконец собравшись с мыслями. — Да, — энергично закивал головой Димка. — Дядя Серёжа хороший. — Да… Хороший… — протянула я, заводя машину. Не знаешь ты, сынок, через что пришлось твоей маме, прежде чем она тоже поняла, что Сергей Петрович Трубецкой — не тот человек, каким казался сначала.

***

      Работу по делу убитой девушки снова пришлось взять домой. Уже прошло несколько дней с момента убийства, а мы так и не сдвинулись с мёртвой точки.       В моём кабинете была куча исписанных бумаг, доска, что используется для решения дел, вся забита фотографиями и записками. Даже мой ноутбук уже чуть ли не плачет от такого обилия работы. — У меня сейчас голова взорвётся, — сняв очки и слегка сжав переносицу, произнесла я. — Это закономерность, что ли, такая — чем я старше становлюсь, тем дела более запутанные и неразрешимые?       От злости, что ничего не получается, меня отвлёк телефонный звонок. Взяв телефон в руки, я посмотрела на экран. Мне звонил Романов. Интересно, может, что-то случилось? — Алло, Дим? — ответила я на звонок. — Привет, Ань. Не поздно звоню? — голос офицера немного дрожал. Волнуется при разговоре со мной, что ли? Странно, я такого не замечала за ним раньше. — Нормально, всё равно не сплю, — ответила я. — У тебя что-то случилось? — С чего ты так решила? — спросил друг. — У меня сейчас два варианта расценки твоего ответа — либо ты невоспитанный, либо у тебя в роду были представители израильского контингента, — произнесла я. — Какой вариант мне выбрать? — Ладно, — вздохнул капитан. — Я хотел поговорить о том, что произошло между нами сегодня.       Я почему-то так и думала, что разговор пойдёт в этом русле. Но нужно расставить все точки над «i». У нас, у каждого, своя жизнь. У меня семья, которую нужно приводить в порядок и чем скорее тем лучше, а у Димы… — Дим, это не телефонный разговор, — вздохнула я. — Я понимаю, но другого момента поговорить на эту тему у нас не будет, — произнёс парень. Он перевёл дыхание и продолжил. — Я не могу сказать тебе «прости», так как это будет неприемлемым. Просто знай… — Что я должна знать, Дим? — спросила я, когда телефонный собеседник замолчал. — Что я всегда тебя любил, Ань, — выпалил Романов, а я впала в ступор. — А как же Феликс? — наконец пришла я в себя. — Ты же рядом с ним в щенка превращаешься, прости за сравнение. — А ты его измены в расчёт не берёшь? — я услышала, как голос парня дрогнул. — Он же ярый изменщик. — Дима, успокойся, пожалуйста, — попыталась я успокоить друга. — Я прекрасно тебя понимаю. Но лучше так, чем единственный любимый человек, который не давал о себе знать семь лет. — А я думаю, что наоборот лучше, — мне показалось или в голосе Димы проскочила усмешка. — Но твой взгляд в то время говорил о другом, — вспомнила я события, которые не хочется вспоминать. — Ты меня, явно, сравнил с Феликсом… — Нет, Ань, — стал отрицать Романов. — Ты была напугана в тот момент и не могла контролировать ситуацию. — Дим, — я поднялась с кресла и подошла к окну. — Давай не будем давить на больное. Тем более, уже пора спать. — Спокойной ночи, Ангел нашего отдела, — произнёс Дима. Могу поклясться, что слышала, как он улыбнулся. — И тебе спокойной ночи, — ответила я и отключилась.       Бросив дело так и незаконченным, я направилась в ванную. Приняв расслабляющий душ, я заглянула в комнату сына. Убедившись, что он спит, я зашла в свою и, упав на кровать, стала сверлить взглядом потолок. Почему у меня ничего не получается в последнее время? Потому что смешиваю личное и служебное — вот и весь ответ. Разбушевался старый пожар души.