Птичьи голоса

За окном мелькали фонарные столбы, деревья и тусклые окошки редких поселений. Отсчитывая их нестройный ритм, стучали колёса поезда, звенела ложечка в стакане. Под эти звуки хотелось затянуть какую-нибудь народную, заунывную песню, чтобы выплеснуть хоть немного накатившей тоски. Соседи по купе уже давно спали. Если бы Саша мог запеть, он наверное разбудил бы их, но прошло уже полгода, как он не мог даже заговорить. Рядом со стаканом недопитого чая лежали исписанный блокнот и ручка, посредством которых он теперь был вынужден общаться. Попутчиков с ним было всего трое. Двое парней и девушка, которая и предложила составить ей компанию для поездки в какой-то чудотворный монастырь в Подмосковье. Настя с первого взгляда показалась Саше своей в доску, как только улыбнулась ему на перроне. Такая яркая, с кучей браслетов на руках, в больших этнических серёжках с бирюзой и нитками цветастых бус на шее. Как будто давно её знал или видел раньше, хотя в блоге она не постила своих фото, а на аватарке у неё был какой-то мультяшный персонаж. Когда они знакомились, она сразу засыпала информацией о себе. Что её зовут Настя, что ей неловко, и она никогда на такие авантюры не пускалась, но не смогла встретиться с подругами, у тех в последний момент поменялись планы. Что ехать одной страшно, и она не придумала ничего лучше, чем позвать с собой ещё троих незнакомцев из подписчиков своего блога. Что на самом деле она и не надеялась, что вообще хоть кто-то откликнется. И вот только сейчас поняла, насколько это кажется стрёмным. Если бы Саша мог говорить, то обязательно уверил бы девушку, что всё в порядке и не стоит так переживать, что он тоже волнуется, но всё обязательно пройдёт хорошо. Вместо него это сделал Женя — третий попутчик. Студент в красной спортивной ветровке. Он показался Саше самым обычным. Просто парень из его школы, из его двора. Любой парень стоящий на остановке, переходящий дорогу по зебре, бредущий мимо магазина. Разве что Женёк казался малость напряжённым, всё время кого-то высматривал в толпе и смотрел на часы, что не было странным, потому что они ждали последнего откликнувшегося на зов Насти — Кирилла. Кирилл не понравился Саше. Он выглядел вызывающе в жёлто-чёрном не то спортивном костюме, не то пижаме, в золоте на шее и даже во рту. Золотой мальчик широко скалился, разглядывал их пёструю компанию, как экспонаты в музее и сыпал подколами, постоянно повторяя — Да чё ты, я же шучу. Всё-всё. Проехали! — а через минуту начинал по новой. И всё же от Саши не укрылось, как боязливо Кирилл оглянулся на платформу, когда забирался в вагон. Точно так же он сам долгое время оглядывался, ощущая за спиной чей-то недобрый взгляд. Было совсем немного приятно знать, что и этот расфуфыренный мажор чего-то боится настолько, что от этого его не могут спасти даже деньги. Настя всю дорогу щебетала о грядущей поездке в монастырь, рассказывала, какие там красивые заповедные места, уникальная архитектура, но более всего Сашу зацепило то, что в том монастыре могли совершить любое чудо, даже воскрешать мёртвых. Нет-нет. Саше вовсе не нужно было никого воскрешать, да и не верил он в подобное, а вот вернуть голос, пусть не певческий, а хотя бы возможность просто снова заговорить, хотелось до смерти. Немота убивала Сашу. Он долго пытался научиться языку жестов. Без толку. Да и с кем на нём говорить, если ни продавщица в магазине, ни собственная девушка его всё равно не учили и не понимали. С безразличной тёткой-соцработницей? Увольте. Найти работу без голоса оказалось ещё сложнее. Кроме пения Саша почти ничего не умел. Режиссёр позволил остаться в театре, копошиться на заднем плане в массовке, но платил за это копейки. Хорошо, что Вика не прогнала его, и хотя бы о крыше над головой можно было не переживать. Но долго так продолжаться не могло. В театре появился новенький исполнитель, и Вика всё чаще засматривалась на него. Хотя то, что она всё меньше замечала самого Сашу, беспокоило куда больше. Ему нужно было вернуть голос. Иначе и жить больше не стоило. Хорошо, что они ехали в монастырь. Саша надеялся, что рядом со святым местом нечисть крутиться не станет, и Шишимора, доселе посещавшая его только в кошмарах, не дотянет до него свои корявые руки-ветви. Сон не шёл. Мысли снова возвращались в прошлое, перемалывая события в бессмысленную мешанину, в которой он пытался найти точку невозврата, когда ещё можно что-то исправить. Бесполезная мука. Саша нацепил на шею шнурок с блокнотом, как в детстве носил ключи от дома, и вышел в тамбур, чтобы покурить. Крепкое курево, к которому он успел пристраститься в Лесу, помогало немного унять тоску. От табака немел изрезанный рыболовными крючками язык. В больнице, куда его привезли без сознания, с залитым кровью лицом, зашили все повреждения, даже восстановили связки. По всем показаниям, ничто не мешало ему говорить, но только набирая лёгкими воздух, чтобы издать хотя бы звук, невидимые лезвия и крючки впивались в горло по новой, не давая издать ничего, громче сдавленного хрипа. — Поделишься сигаретой? Саша вздрогнул, заметив рядом девушку. Наверное, ехала в купе по соседству. На ней была голубая застиранная футболка и трусы. Светлые волосы незнакомки были распущены по плечам. Будь она в белой сорочке, то сошла бы за призрак из какого-нибудь готического романа. Она не смотрела на Сашу, большие влажные глаза пассажирки были направлены на проносившиеся за окном виды полей и рощиц. Она больше ничего не сказала, поэтому Саша просто молча открыл перед ней портсигар с папиросами, купленными на рынке у старика, который громче всех нахваливал свой самосад. Не всматриваясь, она взяла одну самокрутку и приняла огонёк от зажигалки. — Куда путь держите? Забывшись, Саша открыл рот, но горло изнутри снова ощетинилось шипами. Писать в блокноте не хотелось, и он положил на шею ладонь, пытаясь объяснить, что не может ответить. — А, поняла. Не в монастырь ли? — сразу догадалась она, а заметив удивление на лице Саши, объяснила. — Этим поездом часто в монастырь ездят. Чуда ищут. И ты верно за чудом едешь. Голос вернуть хочешь, да? Саша кивнул, снова затягиваясь горьким дымом. — Не надо туда ехать, — снова заговорила незнакомка, сверкнув большими иконописными глазами. — Голос, может, и вернёшь, только обратно выбраться не сможешь. Не отпустит. Откуда знаю? — снова ответила она на немой вопрос. — Так я была там. Я… до сих пор там. Знаешь, иногда, как будто за деревьями монастырь тот вижу. И сестра моя старшая рукой мне машет. К себе зовёт. Я отмолила её. С того света вернула. А теперь она меня держит, не отпустит никак… Саша снова затянулся, стараясь не смотреть на блаженную. — Не веришь? — капелью зазвенел разочарованный голос незнакомки. — Это плохо. Там без веры нельзя. Если не верить, и голос не вернёшь, и сам сгинешь. Поэтому не выходи на станции. Брось этих людей. Ты им никто. Они тебе никто. Может, выйдешь в лучшем месте, чем это… Езжай дальше, Сашенька. Саша вздрогнул от безумно знакомой интонации Кикиморы, которая продрала до загривка, и проснулся, лёжа в купе под крики бортпроводницы, что они приехали. Незнакомка ли, Кикимора, предупреждала его об опасности, Саша не собирался её слушать. Он точно помнил, как выходил ночью покурить, но как явь превратилась в сон так и не понял. Приснилась ему девица или была настоящей, в любом случае она могла оказаться чокнутой, а злопамятной Кикиморе и вовсе не было резона ему помогать. Ранним утром он вышел на безымянной станции вместе со всеми и через высокие травы направился к ожидавшему их автобусу. У старенького бело-голубого пазика их встречал мужчина, одетый как типичный водила — в кепи и потёртую кожанку. Лицо было ровным и безразличным, гладко выбритым и каким-то ненастоящим. — Опаздываете, — смерил он их компанию раздражённым взглядом. — Только вас ждём. — А что, приятель, остальные на вертолёте прилетели? — Кирилл оскалил кривые зубы в золотых грилзах. — Архангелы принесли. Залезайте, — водила затоптал бычок в раскисшую от дождей землю и запрыгнул в салон, где уже было полно народу. Вся компания тоже разместились в автобусе на свободные места, первые четыре сидения справа от прохода. Затарахтел мотор, пазик сделал круг и выехал на дорогу в сторону леса. Шофёр вёз их по кривой грунтовой дороге всё дальше от станции. Автобус сильно кренило на яминах. Настя охала и взвизгивала, хватаясь за Сашу. Кирилл шутил про американские горки, а Женёк просил водилу ехать ровнее. Саша тоскливо всматривался в лес, который слишком сильно напоминал ему тот Лес, где он полгода назад бросил Федю. Не к добру. Что за монастырь их ждёт в этой глуши? — Долго ещё? — измучено спросил Женёк, утирая со лба пот и стискивая, стоящую на коленях сумку-холодильник. — Да нет. Будем скоро, — отозвался водитель. — Там вас экскурсовод встретит… — А ни у кого не будет водички попить? — перегнулась через сидения Настя. — Может, минералка? Очень пить хочется. Жень, что у тебя в сумке? Пиво? Женя помотал головой и прежде чем, Настя спросила, что же там ещё могло быть, какая-то старушка, сидевшая за ними, тронула Настю за плечо. — Водичка, — эхом повторила она. — Водички нет, дочка. Есть чай в термосе. На травках. — На травках? — оскалился Кирилл. — Да, касатик, на травках, будешь? Старушка зашуршала сумками, вытаскивая небольшой китайский термос в поржавленном корпусе, который тут же сцапал Кирилл. Брезгливо налив в алюминиевую крышку, мажор принюхался и отпил. — Как будто заварили старый веник, — поморщился он. — Насть, ты точно это будешь? — Буду. У меня такой сушняк, что я из лужи напьюсь. Давай сюда. — Главное, чтобы там отпечатка козьего копытца не было, — крикнул водитель. — Или овечьего… Настя показала водителю язык и, залпом опустошив крышку, протянула, чтобы налили ещё. — Жень, будешь? — спросила она, протягивая импровизированный стакан. — Нет, спасибо. Я перед остановкой выпил чаю. — А ты? Саша тоже отрицательно покачал головой. — Нет, вкус конечно на любителя, — начала рассуждать Настя, но Саша больше не слушал дурацкий трёп о чае. Они ехали всё глубже в лес. Все остальные пассажиры, кроме Насти, отчего-то помалкивали. Они мало походили на туристов. Больше на местных, что возвращались домой с работы или каких-нибудь дачников. Автобус болтало всё больше. Пару раз Саша чуть не ударился виском и стекло. На верстовом столбе он даже не успел прочитать название посёлка, когда пазик снова крутануло. Водитель, вывернул руль, пытаясь избежать столкновения, но с чем? Саша мог поклясться, что на дорогу перед этим вышел медведь. Здоровый, бурый и чертовски знакомый. Он так и стоял, глядя им вслед, пока автобус летела с обрыва. Всё произошло быстро, но для Саши время растянулось мучительным видением. Его выдернуло с места под потолок и отбросила в конец салона. Он видел, как точно так же подкинуло Кирилла, и от взорвавшегося мотора в белобрысую голову полетела волна пламени. Но страшнее всего было видеть, как лобовое стекло проламывает острый обломок обшивки и как масло отсекает голову Жени и распарывает горло, сидящей за ним Насте. Автобус продолжал вращаться как нутро бетономешалки, пока всё не прекратил бесшумный удар. *** Саша очнулся, лёжа лицом в какой-то луже и практически сразу закашлялся, наглотавшись тухлой воды. Голова гудела, будто её сдавило прессом. Ветер шумел в ветвях, а перед глазами мельтешили мошку, и на секунду Сашу прошило страхом, что он снова оказался на заимке Кулика, где он сам так неосмотрительно заигрывал с Кикиморой. Он приподнялся, осматриваясь по сторонам и понимая, что это совсем другое место. Их автобус, по видимому, выкинуло на берег реки. Он как раз лежал перевёрнутый кверху колёсами, но никаких следов взрыва, как запомнилось Саше, на нём не было видно. Только разбитые окна и погнутая обшивка. Настя лежала на песке у разбитого окна и на секунду Саше показалось, что она мертва, что у неё перерезано горло и по шее стекает тёмно-красная кровь, но присмотревшись, понял, что это всего лишь затейливое украшение — чёрная полоска чокера, с подвесками из красных стеклянных бусин. Он не видел его раньше, но на Насте и без того было много яркой бижутерии, чтобы не запомнить. — Где я? — спросила Настя, поморщившись от боли, когда попыталась подняться. Саша пожал плечами, потому что и сам не знал. Женька нигде не было, как и других пассажиров, вместе с водителем. Только Кирилл возмущаясь, расхаживал по берегу, подняв над головой телефон, и на его голове не было даже синяков. Да какая-то незнакомая девушка из автобуса отстранёно бродила по пляжу и иногда приседала, дотрагиваясь до камней и коряг, будто не могла в них поверить. — Сраная дыра, — ругался Кирилл, тщетно пытаясь найти сигнал. — Вообще не ловит. Ни одной палки! — What happened? — спросила его незнакомка, держа в ладони большой белый камень, даже на вид тёплый, нагретый на солнце. — Да хер его знает, — по-русски ответил Кирилл. — До монастыря этого ёбаного точно не доехали. Под колёса какая-то девчонка выбежала. Из-за неё слетели с дороги. Нас почему-то бросили… Саша хотел сказать, что это была не девочка, а медведь, но увидел Женька, по кромке воды бредущего к ним навстречу. — Ну, что скажешь, следопыт? — спросил Кирилл. — Куда они ушли? — Не знаю. Я вообще не очень в следах… Но я нашёл рыбака, он вроде перевозит, — Женёк указал рукой за реку. — На той стороне видно деревню. Так вроде даже короче будет. Можно будет пешком дойти. Ну и где-то там по соседству монастырь. — Where are the rest of the passengers? — снова спросила иностранка, с сомнением переводя взгляд с Женька на Кирилла. — Fuck passengers, — ответил Кирилл. — Они нас кинули, пока мы в отключке тут валялись и упёрлись, хуй знает куда. Скоро стемнеет, вообще никуда не выберемся. Будешь до утра помощи ждать? — Не, а чо, — поддержал Кирилла Женёк. — Если честно, мне тут торчать не улыбается. Валим-валим. Саш, ты с нами? Саша кивнул и, подобрав рюкзак, пошёл с остальными. Женёк с Кириллом, потащили под руки контуженную Настю. Иностранка так и осталась ждать на берегу. За кустами их ждала лодка, а в ней рыбак в засаленном бежевом плаще. Ближе к берегу он не подплывал даже, когда Кирилл уверил, что деньги у них есть, так что пришлось замочить ноги. Лицо у перевозчика было неприятным. Паскудно улыбнувшись пассажирам и больше ничего не сказав, он налёг на вёсла. Саша ожидал, что рыбак начнёт о чём-нибудь расспрашивать, потому что вид у него был именно такой, заинтересованный и голодный, но до противоположного берега он так ничего и не сказал, а на прощание только махнул рукой, поправив ворот растянутого свитера. Может, был так же нем, как Саша? Другой берег оказался топким и болотистым, но ноги и без того были промокшими. Не нравилось Саше, как началось это путешествие. Это была организованная поездка. Их должны были привезти в монастырь, передать с рук на руки экскурсоводу, показать всё, организовать жильё, а после так же организованно собрать и отвезти обратно на станцию. А вместо этого они брели через топи в какую-то забытую всеми деревню, которая, несмотря на то, что виднелась на горизонте, ближе не становилась. Как заколдованная, как морок. Наверное, их снова Леший морочил. Саша в который раз одёрнул себя, пытаясь отделаться от воспоминаний о заимке. Не было здесь никаких леших, русалок и кикимор. Не было. Вон она, деревня, можно различить розовые отсветы заката на окнах. «Если бы здесь был Федя», — тоскливо подумал Саша, бредя по щиколотки в воде, мимо поросших косматым лишайником деревьев. Над головой, смеясь, заухала ночная птица. Солнце уже село, когда они вышли на лесную дорогу. Деревню пропала из виду совсем, будто там не было ни единого фонаря, и ни одной лампы в доме не горело. Трясясь от холода, они выливали из кроссовок воду. Кирилл без остановки ругался на каждую соринку и мошку. Ныл, что натёр ногу и больше в жизни не сунется в эти ебеня. Вся их заплутавшая группа уже не знала, куда идти, когда перед ними притормозил милицейский уазик. Из открытой двери выглянул его владелец — усатый мент и посветил в лица фонариком. — Ну и куда мы собрались такой хорошей компанией? — тоскливо поинтересовался он. — Мы в монастырь приехали, гражданин начальник, — стал объяснять Женёк, выйдя чуть вперёд. — С экскурсией. Наш автобус чуть на старика не наехал… — Старика? — переспросил мент. — Не уверен, — поморщился Женёк. — Может, и не старик. А какой-нибудь зверь. Типа медведь. Это не важно. Мы в аварию попали. Наш водитель исчез вместе со всеми пассажирами, а мы остались. Вы их видели? Мент поджал губу, будто пытался вспомнить, попадалось ли что-то похожее в его более чем бедные на события дни и отрицательно качнул головой. — Тогда, может, до деревни нас подкинете? — устало вздохнул Женёк, поудобней перехватив под плечо едва стоящую на ногах Настю. — Нас там экскурсовод должен был встретить. Насть, как твоего экскурсовода звали? — Не помню… Екатерина Ивановна или Илона Артуровна, — замучено ответила девушка. Полицейский снова хмыкнул, глядя куда-то в сторону. — Подождите, не так быстро. Вы сказали, что старика сбили. Или медведя. — Да не мы! — рявкнул Кирилл. — Это он нас сбил! — И на чём медведь вас сбил? На джипе, небось? — откровенно веселился мент. — Товарищ мент, давай забудем про медведя хотя бы до завтра, а? — Кирилл вытащил пятитысячную и сунул в нагрудный карман форменной куртки полицейского. Мент равнодушно проследил щедрый жест и на секунду широко улыбнулся, как болванчик из автомата предсказаний. Выглядело жутковато. — Ну как же до завтра? — не согласился он, то ли придуриваясь, то ли на самом деле считая аварию с медведем настолько важной. — Нужно зафиксировать происшествие, а до завтра тело кто-нибудь утащит. И пойди, докажи, что ты не медведь… — он снова устало окинул компанию, задержав взгляд на Насте. — Залезайте в машину, туристы. Съездим к вашему медведю, а потом, так и быть, отвезу вас в деревню. Бедолаги. Уже в салоне Женёк вспомнил, что у автобуса осталась иностранка и не важно, что там хотел расследовать мент, её действительно нужно было забрать, а то, как она там ночью, совсем одна на пустом берегу? Их снова везли по ухабистой дороге, той самой, которой они и должны были проехать до монастыря, только обратно. За разговором они познакомились с полицейским. Узнали, что он тут отвечает за закон и порядок, зовут его капитан Козлов и лучше с ним дружить. Саша так и не увидел живого или мёртвого медведя, старика или девочку. Он уснул прямо в трясущейся кабине, а проснулся, когда его пыталась растолкать иностранка. — Wake up. We arrived. Козлов уехал, предоставив самим искать пристанище. Кирилл снова жаловался на хуёвый сервис и свою мозоль. Но делать было нечего, они побрели по деревенской улочке, стуча по очереди во все дома, откуда никто не подавал голоса. Уже начало казаться, что деревня вымерла, когда в последнем доме на отшибе им не ответили: — Открыто! Саша толкнул дверь, заходя первым. Внутри, будто справляли поминки, стояла гнетущая атмосфера тишины и полумрака. За накрытым столом сидели старухи в чёрных платках. Горели свечи, стеклянные дверцы шкафов и зеркало у входа было завешаны. С приходом гостей плакальщицы молчаливо засобирались. — Эт чо счас было? — ошарашено спросил Женёк, провожая взглядом чёрную вереницу плакальщиц. — Посиделки у нас, — объяснил оставшийся в доме старик, по видимому, хозяин дома. — Засиделись уже. А вы, кто будете? — А нам нужны апартаменты, дед, — Кирилл достал из бумажника пару красный бумажек и протянул старику. — Это чего? — спросил он, подслеповато поглядывая то на купюру, то на Кирилла. — Это на хлеб с чаем, — опередил Кирилла Женёк, пока тот не сказанул ещё чего, за что их могли погнать на улицу. — Пусти нас на ночлег, дедушка, а? Шуметь не будем. Честное пионерское. — Отчего ж не пустить гостей. Пущу. Жаль, поздно уже. Баню не растопил. Ну, ничего. С утреца вымоетесь. Присаживайтесь пока, перекусите с дороги, а я пока устрою вас… Пока гости без особого аппетита ели кутью, дед постелил им в кухне на полу у печки, заняв пятью продавленными матрасами и постельными комплектами почти весь пол. Пререкаться из-за слишком близкого соседства не было сил даже у неуживчивого Кирилла. Саша разделся, и едва коснувшись головой подушки, сразу вырубился. Ночью ему снова снилась Шишимора. Снова мёртвые ласточки тянули из него крючки, цепляясь за горло, а из темноты на него с укоризной смотрел Федя. — А что ты врал-то, что немой? — сказал ему на утро Кирилл. — Ночью орал, как бешеный. Кулика какого-то звал. Всю спину мне испинал. Что молчишь, кудрявый? Снова под немого косишь? Саша потёр заспанное лицо и помотал головой. — Мне статья про это какая-то попадалась, — заговорил Женёк. — Это типа психосоматическое. Вот. Типа на деле ничего не болит, но в мозгах что-то мешает. — Каких мозгах? — прыснул Кирилл. — Он просто дурика включает. Девушек рядом не было. На вопрос начирканный в блокноте, Женёк ответил, что те сейчас в бане, а они пойдут следом. Саша хотел отказаться, потому что плохо переносил парной жар, но старик обмолвился, что негоже идти в храм в таком виде. — Тело надо обмыть от болотной грязи. После бани их усадили за стол и накормили завтраком, за которым они наконец познакомились с иностранкой. Её звали Наташей, и она вернулась на родину предков, откуда уехала в штаты, когда была ещё совсем юной, кажется сто лет назад. Она знала русский, но когда заговорила на нём, получилось с настолько жутким акцентом, что Кирилл сразу усомнился, что она вообще когда-то говорила по-русски. — Да не заливай нам тут! Скажи сразу, что шпионка! — Раск-рыл. Йа — шпиёнка, — улыбнулась Наташа, совершенно не расстроившись. Женёк почти не ел, больше пил чай и расспрашивал про монастырь. Старик что-то темнил, всё нахваливал свою фирменную настойку на травах, да предлагал вместо монастыря, помочь ему с починкой какого-то сарая. А уж он потом отведёт, куда нужно. Но чинить сараи из них умела только Наташа, переходя с английского на плохой русский, давала указания остальным, что ей подать, куда отнести и где придержать. Но даже с её стараниями забитые новыми досками дыры в сарае казались новыми кусочками обоев на картонной коробке. Когда работа была почти сделана, приехал капитан, чтобы сообщить своё пренеприятнейшее известие. — В общем, я узнал про вашу тур-поездку, что смог. Авария на самом деле была, самых тяжёлых ещё вчера увезли. — Как увезли? — офигел Женёк. — На вертолёте, — хмыкнул Козлов. — Как ещё-то. Дороги развезло после половодья… — А почему нас не забрали? — не меньше его офигел Кирилл. — А мне откуда знать? Может, за мёртвых посчитали. — И что нам делать теперь? — понаделся Женёк на служителя правопорядка, у которого должен был на этот счёт иметься какой-то план. — Не знаю, — усмехнулся Козлов. — Можете подождать следующий автобус с экскурсией. Если свободные места найдутся. — И когда будет этот, следующий? — Понятия не имею. Хочешь, в справочную позвони. Если бы в этой деревне была связь. — Ну охуеть, — возмутился Кирилл. — Я не собирался тут дауншифтером оставаться. Э, капитан, может до станции нас довезёшь? За бензин накину. — У меня казенного запаса едва на месяц хватает. Не повезу, мажорчик… Бывайте, в общем. Капитан уехал. — What do we do now? — повторил вопрос Женька Наташа. — Ну, давайте хоть в монастырь этот сходим? — предложила Настя, хотя было видно, что ни ей, ни остальным этот монастырь уже не особенно интересен. Саша тоже почувствовал себя в комнате с сокровищем, из которой не было выхода. Сокровище пугало, а невозможность уехать прямо сейчас пугала не меньше. Но других идей не было. Они попытались отыскать старика, чтобы он отвёл их в монастырь, но тот куда-то пропал и они пошли наугад, в ту сторону, куда им вчера показывал Козлов. Саша плёлся, уже зная, что приехал зря. Незнакомка в поезде была права. Нет здесь никакого чуда, хоть монастырь и был. Вернее то, что от него осталось. — И это тот самый охуенный образец древнеславянского зодчества? — Усомнился Кирилл. — На том сайте точно про этот монастырь говорилось? — Не уверена, — проговорила Настя, которую будто подменили. По крайней мере, Саша её не узнавал. Она больше не тараторила без умолку, не пыталась неловко шутить и подбадривать. Саша списал эту странную перемену на последствия аварии и в целом — безвыходное положение. Наверное, у всех был их предел энергии. — There's someone in there? — спросила Наташа высматривая что-то в тёмных окнах. — Надо проверить. Женёк направился внутрь. — А он не развалится? — последовал за ним Кирилл, включая на телефоне фонарик. В монастыре все разбрелись кто куда, потому что внутри очутились в запутанном лабиринте с кучей тёмных коридоров, комнатушек и лестниц. Женёк пошёл с Сашей, чтобы вдвоём было не так страшно. — Ты мой рюкзак не видел? — спросил он, за обследованием жутковатой кельи, исписанной граффити. Саша покачал головой. Он вообще не очень помнил, у кого какой багаж был с собой. — А сумку-холодильник нигде не замечал? Такую… тёмно-синюю, — Женёк показал руками примерные габариты сумки, но и её Саша тоже не видел. — Плохо, — пробормотал Женя. Они снова продолжили поиски хоть каких-то обитателей монастыря, если они вообще здесь были. То тут, то там Саше казалось, что за ними кто-то следит. Какая-то тень мелькала где-то на периферии, ускользая каждый раз, когда он поворачивал голову. Длинный коридор привёл их в тупик. Делать там было нечего, и они уже развернулись, чтобы уйти, когда Женёк испуганно уставился куда-то за спину Саши. — А это ещё что за.? Саша обернулся, но увидел только кучу сваленной одежды. Что было дальше, он не запомнил, только проснулся, лёжа на тех самых тряпках. Женька нигде не было, а вместо него на корточках рядом сидела ещё одна незнакомка, на этот раз в косухе, листая его блокнот. — Отоспался, красавчик? Будешь много спать — никогда не проснёшься. Саша попытался отобрать блокнот, но девушка, прежде чем его вернуть, вырвала один из листков, запрыгав с ним над Сашей, как будто дразнила собаку. Саша и не пытался его отобрать. Он только успел заметить, что запись на том листке была сделана чужой рукой. Он не мог бы так ровно на весу и в спешке, как обычно приходилось записывать, чтобы успеть ответить или что-то спросить. «Кто ты?» — открыл он уже однажды записанный вопрос. — Меня Лиза зовут. А тебя? «Саша» — открыл он надпись на обложке блокнота, которую девица наверняка уже видела. — Саша, — заулыбалась Лиза, снова рассматривая его, как он сам порой разглядывал девушек, чтобы дать понять, что заинтересован. — Сашенька. Сегодня он был не заинтересован. Во всём теле чувствовалась жуткая слабость, кости ломило и он никак не мог вспомнить, почему оказался здесь. Он вроде бы говорил с Женьком, который что-то потерял. Сумку какую-то. Дальше воспоминания обрывались. Может, на него кто-то напал, а Женька похитили? — Зачем ты здесь, Саша? Голосок вернуть хочешь? — спросила Лиза. — Или кого-то близкого? Саша снова зашуршал блокнотом, ища чистую страничку, чтобы написать ответ. Он хотел расспросить её про монастырь, но не успел написать и двух слов. — Эй, ты чего здесь разлёгся? — окликнул его Кирилл. — Вшей нацепляешь, на улице будешь спать. Саша бросил начатое и хотел написать про Лизу, но та тоже куда-то пропала и он повесил блокнот обратно на шею. Ему только было интересно, что написала девушка из поезда своей отмоленной сестре. Они уходили из монастыря ни с чем. Там не было ничего и никого. На весь храм стояла одна единственная почерневшая от времени икона, и не нашлось ни одного батюшки или хоть какого-то сторожа. Только разруха да чей-то брошенный хлам, как будто раньше там жили беженцы или находился склад вещей, которые не прошли отбор в секонд-хенд. Про Лизу Саша так и не отважился рассказать. Он и сам не был уверен, не привиделась ли она ему. Да и какая разница, если монастырь оказался обманом, в котором давно поселилась своя нечисть. Сашу знобило. Женёк заботливо накинул ему на плечи свою красную куртку и протянул какую-то таблетку от головной боли. Кирилл предлагал остаться на ночь, а следующим утром идти на станцию и валить из этой дыры. Настя просто брела, пиная попавшие под ноги камешки. Наташа поглядывала в заросли деревьев. Рядом притормозил некогда дорогой, но довольно побитый и заляпанный грязью крузак. — Ух-ты, новые лица. Заблудились? — из салона выглянул светлокудрый высокий парень, при виде которого Кирилл почему-то шарахнулся в сторону, и спрятался за Наташу. Женёк сбивчиво пересказал их неудачное путешествие и его итог и представил друзей. Новый знакомец назвался Максом Кольцовым. — Только вы в старом монастыре были, — заулыбался он, будто был рад их незнанию. — Совсем немного не дошли. За рощицей новый храм построили. Сам директор комбината на него денег отвалил. Чтобы местным старушкам было, где пенсию жертвовать. Подкинуть? — Да, — согласился Женя. — Но уже не сегодня. Сашка приболел. — Дохлый у вас какой-то друг. Ножки промочил, и сразу болеть. *** Следующим утром Саша проснулся в доме один. Постели ребят были собраны, но ни их самих, ни хозяина не было. Саша оделся и вышел на улицу, растерянно осматривая узкую улочку с покосившимися домами и оградами. Позвать он не смог, поэтому заглядывал в тёмные окна и стучал в стекла, но никто не отзывался. Завернув за угол, он заметил Настю, и побежал за ней. Она не услышала его шагов, только быстро забежала в какое-то аляповатое кирпичное строение, над входом в который висела облупившаяся табличка «КЛУБ». Саша поспешил за девушкой, но внутри снова потерял. В конце захламлённого коридора слышались знакомые звуки оркестровой музыки, и Саша направился туда, чтобы, открыв облезлую синюю дверь, оказаться в зрительном зале театра. Он показался Саше ужасно знакомым, но все провинциальные театры были похожи друг на друга потёртыми сидениями и красным плюшевым занавесом. Его только смутило, что этот огромный зал смог уместиться в крохотную развалюху сельского клуба. В партере он заметил своих попутчиков. Женёк, Кирилл и Настя сидели рядом. Чуть в стороне от них сидел старик. У них за спиной сидели ещё какие-то люди, молодые и старики, среди которых Саша узнал только мента и журналиста. В проходе на школьном стульчике, несмотря на то, что было полно пустующих мест, сидел рыбак. На тёмную сцену упал луч прожектора и Саша оглянулся, будто ожидал увидеть в осветительной Федю, но там оказалась только центральный балкон — так называемое место для важных гостей. Там кто-то сидел, но было темно, и Саша видел только лежащие на деревянных перильцах руки. Прозвенел звонок. Саша сел рядом с Женей на свободное кресло. Он ещё раз огляделся, и хотел спросить Женька, где Наташа, но свет погас, из динамиков грянул оркестр, а красный занавес поднялся. За ним в стойках стояли белые девушки, тоненькие балерины. Они танцевали па-де-де из Лебединого озера. Саша знал этот балет, потому что однажды вместо его мультиков по телевизору весь день показывали именно этот балет. Танцовщицам было не больше шестнадцати, но их юные лица были так густо загримированы, что их едва удавалось отличить друг от друга, и всё же одна из балерин показалась Саше знакомой. Она походила на Наташу, если бы та вернулась назад во времени, в свои шестнадцать лет. Она отличалась от других танцовщиц. Её движения были резче, раскованнее и как будто смертоноснее. Саше было отчего-то тревожно следить за её танцем. Музыка стихала. Балерины забавно покачивая пачками, убегали за кулисы. Наташа оглянувшись на сцену, помахала им рукой и проговорила, — было не слышно, но Саша сумел прочитать по губам: — Мы только на минутку. Но только она скрылась, а невидимый оркестр затянул другую мелодию, откуда-то прогремел взрыв. Сверху на сцену грохнулась балка и посыпались куски бетона. Саша успел прикрыть руками лицо, когда прогремел второй взрыв и он проснулся от собственного крика.