Чужаки

      Стена проливного дождя и мерцание полицейских мигалок в полумраке городских задворок навевало ту самую атмосферу типичного детектива, которая была знакома каждому. Мужчина в длинном сером пальто, держа в одной руке стаканчик дешевого кофе и зонт в другой, миновал желтую заградительную ленту и подошел к очерченному мелом телу. На мерзлом асфальте, задубев благодаря морозу поздней осени, на спине лежал человек в темно-синей клетчатой, исполосованной орудием убийства, рубахе. Бледные костяшки пальцев, покрытые синяками, намекали на произошедшую между жертвой и преступником потасовку. — Документы были при себе? — детектив делает глоток горького напитка, обращаясь к темноволосой напарнице. Та хмуро закуривает, укрываясь от стихии под зонтом коллеги. — Уже успели пробить по базе. Работал в этой забегаловке, — кивком указывает она на массивную металлическую дверь, служившую черным ходом. — Не так давно был пойман на мелкой краже, но в остальном чист как белый лист, — густой едкий дым растворяется в крупных каплях, заставляя напарника морщить нос. — Еще один бедолага, — изрекает детектив, опустошая стаканчик и сминая его в ладони. Приседает подле трупа, не без сожаления осматривает многочисленные колотые раны, кровь с которых уже изрядно подразмыло дождем. — Тридцать два. Кому же мог насолить среднестатистический работник общепита на краю города? — Видимо, тому же, кто расправился с ранними жертвами из этого района, — подытожила женщина, бросая окурок в стоящий рядом мусорный бак. — Почерк абсолютно разный, Кассандра, — детектив встает со вздохом и, последовав примеру коллеги, бросает скомканный стаканчик в ту же урну. — Но, быть может, нас хотят поводить за нос. — Мы в этом разберемся, Каллен. Завтра на столе будут лежать отчеты, а пока езжай домой, — абсолютно по-дружески брюнетка хлопает коллегу по плечу. — Тебе необходимо отдохнуть.       Молча признав правоту женщины, детектив покидает место преступления, мельком поймав себя на мысли, что специфика работы однажды может пристрастить к сигаретам и его. Голова Каллена, потяжелевшая благодаря многодневной работе в стенах кабинета и битком набитая красочными иллюстрациями последних рабочих дней, явно хотела наконец отключиться и заполучить желанный восьмичасовой сон.       С комфортом устроившись на водительском сидении старенького Chevrolet Bel Air, мужчина не сразу вспоминает о девушке на соседнем сидении. Блондинка, чуть моложе детектива, задумчиво делала зарисовки в потрепанном блокноте. — Что, у вас все-таки завелся маньяк? — без особого энтузиазма задает вопрос девушка, не отвлекаясь от своего занятия. — Все может быть, — Каллен, прикрывает глаза и, опустив голову на руль, массирует виски. — Кассандра тоже думает, что убийства связаны, но, — он тяжело вздыхает, поворачиваясь к художнице, — этого закололи. Причем так, будто он изрядно насолил убийце. — М. Насколько я помню, до этого у тебя была бабушка из реки с камнем на ногах, парень с простреленным лбом, — девушка загибала пальцы, перечисляя. — Кто еще… А! Девчонка с пробитыми легкими и мужик в петле? — И все без отпечатков убийцы на месте преступления, — Каллен отчетливо понимал, что не хочет мусолить страшные подробности в ее компании, но и держать все в себе тоже не мог. — Это единственное, что объединяет убийства. И постоянно хренов дождь… — Дождь, действительно, хренов, — подытоживает блондинка, убирая художественные принадлежности в бардачок. — Поехали домой, завтра со всем разберешься, — договаривает она и достает пачку сигарет из кармана.       Еще одна курящая девушка в его компании была как никогда права.       Весь путь до дома пара молчала, занятая слежением за дорогой и разглядыванием безвкусных неоновых вывесок. Каллен все никак не мог отделаться от размышлений о связи между жертвами, а его спутница, Эллана Лавеллан, понимала, что в этот самый момент лучше не наседать другу на мозги.       Вплоть до дверей квартиры детектив был погружен в невеселые мысли, пока не скинул вымокшую одежду на плечики и не уселся на диван в гостиной. Отправив Эллану в ванную, Каллен немного посидел, уставившись в потолок, потом проследовал на кухню и устроился за столом, поставив предварительно чайник. Место в голове уже занимала лишь абсолютная пустота, и только звуки квартиры напоминали мужчине о том, где он находится. Спину слегка тянуло. — … хватит уже. Эу! — он моргнул, заметив щелчок пальцами перед носом. — Что, прости? — отозвался он, фокусируя взгляд. Лавеллан, чьи волосы были обернуты полотенцем, а тело едва прикрывал старый шелковый халат, отчего-то хмурилась. Детектив тут же перевел взгляд на вскипевший чайник. — Кофе пить уже хватит, говорю, — соседка опустилась на стул рядом и принялась разливать кипяток по кружкам. Как оказалось, она успела их достать из шкафа вместе с чайными пакетиками, пока он пребывал в прострации. — Голова уже отказала, скоро и сердце за ней отправится, — и, закончив нравоучения, поджала правую ногу к груди, приняв удобное для себя положение. — Или скажешь, я не права, Кудряшка?       Кудряшке очень хотелось сказать, куда давным-давно отправилось и его сердце, и голова, но он лишь старательно вперился взглядом куда-то в стол.       Если на работе его напрягали обстоятельства последних убийств, то, по приходу домой, главной проблемой становилась Эллана. Девушка значилась давней, очень давней подругой Каллена — еще со школьной скамьи. Вернее, другом его всегда считала сама Лавеллан, а он же рассматривал ее как свою первую любовь. То ли из застенчивости, то ли по ряду других причин, Кудряшка, позднее получивший это прозвище от их общего друга, так и не признался блондинке в чувствах. Затем он и Эллана разошлись по разным колледжам и, естественно, начали общаться реже. Наконец, в какой-то момент связь между бывшими одноклассниками и вовсе прервалась. Каллен начал понимать, что другие кандидатки (а они были) не очень-то его и интересуют, и с головой ушел в работу. Он мог бы забыть вечно улыбающуюся Лавеллан и вовсе, пока она каким-то образом не очутилась возле его дверей — с маленькой походной сумкой за плечом, побитая и смотрящая перед собой таким пустым взглядом, какого мужчина не видел даже у трупов. С тех пор девушка жила у старого друга на безвозмездной основе, помогая по хозяйству и принося копеечку с продажи картин. С тех же пор Каллен понял, что чувства, зародившиеся в школе, никуда так и не ушли. Однако той самой подруги больше не было.       Эллану словно подменили. В ее речи то и дело сквозила пассивная агрессия, а искренняя улыбка сменилась враждебным оскалом. В голосе чувствовалась постоянная усталость и нежелание подолгу трепаться, а также исчезли те хитроумные шутки и блеск в некогда так сияющих голубых глазах. Девушка сменила гардероб на более откровенный, совершенно не гнушаясь ходить по квартире полуобнаженной. Она словно желала поиздеваться над детективом, то принимая излишне откровенные позы на том же диване, то без разговоров ложась в постель к нему под бок. Друг прекрасно понимал, что она страдает и, вероятно, своим поведением неумышленно также пытается заставить страдать и единственного человека поблизости. Все, что ему оставалось — держать себя в руках и обнимать ее время от времени в надежде, что таким образом он сумеет хоть чем-то помочь. — Все думаешь о работе? — Да, — он нагло врал, и ей не нужно было работать в полиции, чтобы это понять. — Слушай, да отправь ты к херам эту работу хотя бы дома!       Каллен усмехнулся. Как всегда она попадала в самую точку.       Отставив полупустую кружку в сторону и неодобрительно взглянув на его нетронутый чай, Лавеллан подвинулась ближе. Взяв шершавые ладони мужчины в свои ледяные, девушка, едва их сжав, опустила к себе на бедра. — Я знаю, ты расколешь это дело как орех, — она ухватила небритый мужской подбородок пальцами, заставляя его посмотреть себе в глаза. В её такие пустые глаза. — Ты же детектив Каллен. У тебя всегда все получается, — сказав это, Эллана пересела на его колени, крепко обняв за плечи.       Растерянно пропустив вдох, Каллен не сразу понял, что вцепился в женские бедра мертвой хваткой. Должно быть, Лавеллан было больно от таких прикосновений, однако она не издала ни звука, положив голову на мужское плечо.       «Что ты, твою мать, творишь?» — кричал мысленно детектив, пока сам на деле жадно вдыхал аромат лавандового шампуня. — Я… — он хотел было сказать, как же невыносимы ее издевательства. — Спасибо, — но лишь произнёс это неуверенным и дрожащим полушепотом в темной комнате. — Всегда пожалуйста, — и уверенный поцелуй в шею как спусковой крючок.