Наклоняясь вперед, Эдвард прошептал: — Я всё про тебя знаю. У меня есть все ответы, Агата. Ведь тебе кажется, что ты знаешь, что произошло. Так и есть, верно? Или нет? Знаешь ли ты на самом деле, какие действия привели тебя сюда? Могла ли ты что-то изменить, убрать кого-то или... спасти кого-то?
Время замедлилось подобно сцене из какого-нибудь низкопробного боевика. Пистолет плясал в руке от неконтролируемой дрожи, где-то на краю сознания всё заметалось в нерешительности, но было уже поздно. Курок был спущен, унылую дождливую песнь пронзил оглушительный выстрел. — Нет, нет, я не хотела! Собственный голос казался чужим, вырываясь из гортани отдалённым испуганным хрипом. Агата с остервенением мотала головой, отрицая происходящее. В зелёных глазах Эдварда постепенно затихала ярость, сменяясь непонятной грустью, словно он так и не смог донести свои мысли. Падая на землю он продолжал смотреть девушке прямо в глаза, словно стараясь отпечататься в её памяти. Отбросив внезапно потяжелевший в ладони, и ставший неподъёмным, пистолет, Агата готова была броситься к нему, но ноги словно вросли в землю, заставляя застыть статуей на месте. — Эд… Эд! Эдвард! Эдвард, нет, нет, нет! Отчаянный крик Кристофера был таким пронзительным, что мгновенно откликнулся в душе девушки. Запоздавшие слёзы хлынули реками по холодным щекам, вынуждая судорожно всхлипывать от осознания. Она убила человека. Нет, не так. Она убила Эдварда. Того самого Эдварда, которого несколько дней назад радостно обнимала, когда мужчина спас её друзей от головорезов своего отца. Того самого Эдварда, отношение к которому она до конца так и не смогла понять. Она даже не успела разобраться, кто же именно из близнецов захватил все её мысли и желания, кто разбил её сердце? — Нет, нет, это не правда. Это всё сон. Я не могла! Злобный взгляд Кристофера пронзил до самых лопаток, леденящей волной пройдясь по каждой клеточке. Опустив уже бездыханное и полностью обмякшее тело, он стремительно поднялся, наставляя дуло в лицо Агаты. — Ты убила его! Ты убила моего брата! Зрачки расширились, но не от страха перед скорой смертью, а от удушающего чувства скорби, от подступившей к горлу тошноты, от охватившей голову паники. Только сейчас Агата поняла, что это был конец. Конец чужой жизни по её вине. И эта вина тугой веревкой легла на шею, удушая и утягивая в темную бездну. Когда холодный металл коснулся лба, девушка даже не шелохнулась. Она лишь подняла покорный взгляд, давая Кристоферу немое разрешение. Она это заслужила. Она этого хотела.****
Ваза разбилась с оглушающим треском, когда Агата швырнула её из-за всех сил в стену. Тяжело дыша, смахивая намокшие пряди со лба, она с ненавистью и отчаянием сверлила стену напротив. Босые ступни еле касались пола, но этого маленького контакта с реальностью было достаточно для того, чтобы понять, что она больше не спит. Ей снова снился тот день. В этот раз она застрелила Эдварда, а в прошлый раз это был Кристофер. Со временем она уже и сама стала путаться, когда пыталась вспомнить во время суда, как это было на самом деле. Временами казалось, что Агата убила в тот вечер обоих. Вероятно, так оно и было — пусть пуля пронзила только одно сердце, второе перестало биться в тот же миг, потеряв свою родственную душу. Тонкая исхудавшая кисть медленно ощупала столик возле кровати в поисках снотворного. Таблетки не спасали от кошмаров, но помогали засыпать хотя бы на полчаса-час. Без них пришлось бы совсем туго. Прошло две недели с того самого дня. Две невероятно длинные, мучительные недели. Агата пыталась справиться с ситуацией, удержать свою психику в пределах нормы, не зацикливаться на чувстве вины, но у неё это хреново получалось. Лишённая поддержки, вынужденная бороться со своими страхами и демонами в полном одиночестве, девушка чувствовала из-за дня в день, как силы покидают её. Сил на борьбу больше не оставалось. Да и не было смысла в этой борьбе. Хотелось сесть на холодный пол, обхватить руками колени и рыдать. Рыдать, не останавливаясь до скончания времён. Сказать, что она была сломлена было недостаточно. Девушка была потеряна, растоптана в грязи, порублена пополам. И она знала, чувствовала, что это больше никогда не изменится. Разбитое никогда не склеить обратно, трещины всё равно останутся. — Если бы я только могла вернуться… Осипший, тусклый голос прокатился по пустынным стенам. Безразличный холод номера пробрал до костей. Запив несколько таблеток, она рухнула обратно в постель бездумно нащупав смартфон под подушкой. Уже привычным движением открыла инстаграм с мазохисткой внимательностью изучая единственную интересную для себя страницу. Профиль Кристофера Кадогана в последний раз обновлялся ещё в начале месяца, когда он только приехал в Швецию. На фото он обаятельно улыбался салютуя бокалом шампанского в каком-то отеле. Красивый, счастливый и ещё не ведающий о том, какая утрата ждёт впереди. Ещё не знающий о планах отца и брата. До свидания с Агатой. Издав жалобный скулёж, девушка втянула воздух через плотно сжатые зубы силясь не заплакать. Опухшее от беспрестанных рыданий лицо сморщилось, превратив когда-то красивую и желанную Агату в безобразную старуху. — Крис… Эд… Если бы можно было всё изменить, клянусь, я бы это сделала. Она так и заснула, прижимая к сердцу телефон, на котором продолжала гореть последняя улыбка близнецов.****
По залу прошёлся удивлённый, местами озлобленный, шёпот. Как бы она ни старалась быть незаметной, всё внимание в одну минуту было приковано именно к её персоне. Скромно присев на самой последней скамье и старательно пытаясь спрятать лицо за чёрной вуалью, Агата присоединилась к поминальной службе. Она не планировала этого заранее, ведь это было бы странно. Но в какой-то момент ноги сами привели к церкви. Девушке до зуда под кожей хотелось проводить покойного в последний путь, взглянуть в его лицо ещё раз, даже если бы это окончательно её разбило. Какой-то невзрачный, сутулый и болезненный юноша вышел вперёд, чтобы сказать несколько слов об Эдварде. Агата с трудом сдержала в себе удивлённый возглас, когда узнала в этой немощной фигуре Кристофера. От былого величия и стати не осталось ни следа. Сейчас он напоминал побитого жизнью мальчишку, отчаявшегося что-либо изменить. От этих мыслей сердце отозвалось тоскливой жалостливой болью. — Эдвард был необычным человеком. В нём всегда жила душа авантюриста. Несмотря на то, что мы плохо ладили, я всегда любил брата и знал, что он любит меня… Надтреснувший иссохший голос грубо прорезался через горло, почти на физическом уровне расцарапав слуховой канал всех присутствующих. Агата сжалась в комок из оголённых нервов, пока в груди жгло состраданием и остатками любви. Кристофер продолжал что-то говорить, но девушка уже не вслушивалась. Хотелось встать и убежать, куда глаза глядят, лишь бы не видеть это ужасное зрелище. Этот разбитый мужчина напоминал Агате о том, что именно она была той, кто разрушил его жизнь. Одним выстрелом она сломала сразу три судьбы. И если себя уже было не жаль, то за братьев становилось настолько больно, что казалось сердце вот-вот разорвётся в груди не выдержав этого груза. Когда бегающие по залу изумрудные глаза выцепили её облик из толпы, лицо Кристофера прошлось заметной рябью. Он узнал её, в этом не было сомнений. Неизвестно каких титанических усилий ему стоило остаться на месте и не ринуться на убийцу брата, но он всё же выдержал этот момент. Собрав остатки воли в кулак, и доведя речь до конца ради Эдварда, мужчина спустился и широкими шагами за минуту одолел расстояние разделявшее их. Поспешно подскочив с места и обронив сумку, Агата испуганно уставилась на него. С ужасом затаив дыхание, она ждала дальнейших действий Кадогана словно жертва пред своим палачом. — Уходи. Вблизи Кристофер уже не казался таким же забитым и слабым, нет, он внушал твёрдую силу и решительность разобраться с ней, если потребуется. — В последний раз прошу. Прошу по-хорошему, Агата. — Взгляд стал колким и ядовитым, от чего девушка захлебнулась воздухом. — Уходи и никогда не попадайся мне на глаза. Иначе я за себя не ручаюсь. В голове тут же снова услужливо промелькнули отрывки того вечера, то, как Кристофер приставил пистолет к её лбу. Злой, безумный и потерявший надежду, он был готов безжалостно пристрелить её на месте. По крайней мере так казалось самой Агате. И она ждала этого. Более того, ей так хотелось, чтобы всё это закончилось. Она не была готова всю оставшуюся жизнь нести на себе этот тяжёлый крест. Понимала, что не справится, что прогнётся и сломается. Но второй выстрел так и не прозвучал. Грязно выругавшись, в попытках вылить всё, что накопилось, со слезами на глазах Кристофер швырнул пистолет в сторону. Как бы не хотелось отомстить за брата, какая бы ярость не затмевала разум, он просто не мог сделать этого. Не мог выстрелить в девушку, которую любил. И сейчас мужчина оставался таким же. Дело тут было не в благородстве и высоте чувств. Он просто был таким. Вот Эдвард на его месте выстрелил бы не задумываясь. — Я просто хотела… На последнем слове она осеклась, не зная как продолжить фразу. Агата и сама не знала, чего хотела и зачем пришла. В голове был белый шум, окружение вокруг растворилось. Осталась только боль, которая не давала спать по ночам. Боль, которая становилась сильнее с каждым разом. Она не была физической, но от этого не становилось легче. Кристофер медленно отступил назад, чтобы сбежать от продолжения разговора, уйти скорее прочь от этой невыносимой девушки. Каждая секунда рядом с Агатой отзывалась свежим рубцом на остатках сердца. Рядом с ней даже дышать становилось тяжелее, словно воздух скручивался в густой парализующий туман. Заторможено кивнув в ответ на манёвр мужчины, Агата стремительно развернулась и пулей вылетела за двери.****
Вся жизнь превратилась в один сплошной кошмар. Агата не могла заснуть ночами напролёт, а днём ловила жуткие галлюцинации, в которых её преследовали братья. Силы были на исходе. Она с трудом заставляла подняться себя с кровати, чтобы пойти на очередное слушание и просидеть там, кивая, на абсолютном автомате. Кажется, Александр и, особенно, сострадательная Рейчел пытались помочь, вытащить её из этой странной эмоциональной комы и растормошить. Но включив внутренний автопилот, она постаралась убедить их, что всё в порядке. Иногда даже выдавливала из себя натянутую лживую улыбку и, постепенно, ребята купились на эту актерскую игру. Тем временем в душе с каждым днём всё шире и темнее становилась глубокая дыра. Пустота и безразличие к тому, что происходило вокруг. И лишь ночами эта апатия сменялась давящей скорбью, прорезаясь наружу душераздирающими воплями. Агата обессиленно упала на пол после очередной истерики. Она не спала уже несколько дней подряд и, в глубине души, была уверена в том, что заслужила все эти страдания. Она даже как-то порывалась признать вину, чтобы сесть в тюрьму, но адвокаты Оливии не позволили такого отчаянного шага. Все вокруг продолжали твердить, что это была вынужденная оборона и в этом не было ничего страшного. Но сама Агата была совсем иного мнения. Вяло прокручивая в руках баночку с таблетками, Агата думала лишь о том, как сильно хочет уснуть. Чтобы никогда не просыпаться. На веки вечные. Внезапная идея, пронзившая мозг, показалась такой заманчивой и привлекательной, что девушка зацепилась за неё с жадным остервенением. Это казалось таким хорошим и красивым выходом из всего этого дерьма, из её персонального ада. Не откладывая дело в долгий ящик, чтобы не позволить себе передумать, она дёрнула на себя дверцу одного из шкафчиков, где хранились запасы снотворного. Сами по себе эти таблетки, конечно же, были абсолютно безопасны. Но если заставить себя выпить несколько упаковок, то был неплохой шанс добиться желаемого эффекта. Именно так Агата и поступила, в один присест опустошив всё, что только смогла найти. Со странной довольной улыбкой на губах она разблокировала телефон и снова открыла инстаграм. Кристофер всё так же оставался счастливым на этих страницах и теперь это приносило удовлетворение. Агата запомнит братьев именно такими — красивыми, молодыми, энергичными мужчинами, у которых была вся жизнь впереди. — Вы должны прожить долгую и радостную жизнь. С трудом пробормотав это, девушка откинулась назад, позволяя всему телу расслабиться и полностью погрузиться во мглу, которая звала к себе всё это время. А рядом всё также лежал смартфон, с экрана которого ей улыбались близнецы.