Май. Три недели до суда.
— Большое спасибо, что выделили для меня время, — Малфой коротко пожимает руку детективу. В большой прихожей пахнет чистотой и изысканностью. То, что так чуждо Снейпу. Его маленькая квартирка завалена книгами, ненужным хламом, и в ней стоит аромат усталости с примесью отчаяния. Под глазами мужчины можно увидеть большие чёрные круги, свидетельствующие о недосыпании. Он негромко кашляет, поправляя свой длинный чёрный пиджак. — У меня его не так много в запасе, так что попрошу сразу к делу, — холодно отчеканивает Северус Снейп. — Мистер Малфой-старший, — он уважительно обращается к мужчине, стоявшему возле входа, — репортёры, должно быть, вам уже поднадоели? Люциус недовольно кривится, даже не пытаясь скрыть своих эмоций, однако заметив в свою сторону повелительный взор Нарциссы, выпрямляется и сдержанно выдаёт: — Признаюсь, на работу отправляться крайне неудобно, но это пустяки, — Нарцисса холодно улыбается, но, по всей видимости, ответ ее устраивает. Она плавным движением руки указывает дорогу детективу и мягко ступает вперёд. Осанка женщины ровная, почти как игла, впрочем, по выражению лица можно сказать, что она измучилась и нуждается в отдыхе. — Толпа журналистов, для связанной со случившимся нашей фамилии, это цветочки, — уверенно замечает женщина, намекая на прошлогодний скандал, в котором был замешан её муж. Люциус косится на Драко и Северус изгибает темную бровь. — Будем надеяться, что не появятся ягодки, — холодно отвечает детектив. Миссис Малфой глядит на него со стеклянными глазами. — Но вы ведь поможете нам избежать этого, да? — она старается звучать бесстрашно, но срывающийся голос выдаёт её с потрохами. Нарцисса Малфой боится. Она боится услышать решение суда, которое может изменить судьбу её единственного сына. Сердце женщины разрывается от боли, когда она представляет себе сидящего в тюрьме Драко. Он всего лишь мальчик. Он не заслуживает всего этого. Она сжимает холодные пальцы в кулаки и умоляюще глядит в темные глаза, надеясь найти в них спасение для своего сына. Детектив Снейп молчит, не позволяя себе давать ложной надежды, но что-то в этом вымученном взоре заставляет мужчину коротко ответить: — Постараюсь. Нарцисса сдержанно кивает. В ее взгляде можно увидеть долю облегчения и благодарность. Драко отпирает массивную дверь в гостевую комнату, с вырезанной на внешней стороне букве «М», и они все вместе направляются внутрь, сопровождаемые звуками стучащей по полу обуви и прерывистым дыханием блондина. Северус шествует опасливо, излучая таинственность. Люциус замечает, как детектив лишь пару раз отвлекается на величественный интерьер их дома. Это заставляет его нехотя ухмыльнуться, словно в очередной раз ощущая собственное достоинство и важность. Подойдя ближе к обеденному столу, стоящему в центре комнаты, Снейп замечает на нем большую коробку, что сразу же вынуждает его поменяться в лице. Драко заметно напрягается, когда Люциус, и так немного шокированный тем, какие отношения на самом деле связывали его с Гермионой, протягивает руку к одной из фотографий, небрежно валяющейся на столе. По его лицу невозможно ничего сказать, но на одно мгновенье в глазах отца Драко видит разочарование и, не выдерживая, отводит взор. Северус молча изучает все содержимое коробки: заколки для волос, фотографии, клочки бумаг, которые, как понимает детектив, являются записками. Он, спрашивая разрешения одним лишь взглядом, смотрит на Драко, и тот согласно кивает. Северус разворачивает одну из записок и бегло проходит глазами по резкому почерку: «возможно ли хотеть тебя еще больше, чем сейчас? ты такая желанная в этом платье, хочется скорее сорвать его с тебя». Брови мужчины взлетают вверх и он сжимает губы в тонкую полоску. Драко знает, что в этих записках не будет ничего приличного, потому что, о каких вообще приличиях может идти речь, когда дело касается Малфоя? Блондин немного краснеет, сердцем не желая делиться с кем-то такими откровенными моментами своей жизни, но другого выхода нет. — Полагаю, вы надеетесь, что судья посчитает эти… огрызки достаточным доказательством для признания вашей невиновности? — он разворачивает следующий клочок бумаги и цокает языком, быстро убирая его в сторону. Взгляд Снейпа пронизывает до костей. Драко взволнованно вздыхает, ощущая, как мурашки бегут вдоль позвоночника, а его ладони предательски потеют. — Нет, не только… Есть ведь ещё фотографии, вот, — блондин хватает из коробки распечатанную карточку, на которой изображены он и Гермиона. Снейп прищурившись всматривается в лицо девушки: она сияет от радости, её непослушные кудри раскиданы на подушке, а по глазам можно сказать, что в то мгновение она была счастлива и… смущена, потому как губы Драко впились в её тонкую шею. Мужчина переводит бесстрастный взор на Малфоя из фотографии: одна его рука прижимает к себе шатенку ближе, а нога закинута на её бедро. Он прикрыт по пояс одеялом, светлые волосы небрежно спадают на лоб. Это могло бы стать идеальной фотографией для того, чтобы начать вести семейный альбом. От картинки веет теплом и легкостью, счастьем и, конечно же, любовью. Но это не то. Этого мало. — Боюсь, этого недостаточно, — голос мужчины суров, и это вынуждает Драко беспомощно опереться на стол и зажмуриться. — Судья может посчитать это всё предусмотренным вами ходом, ведь показания свидетелей сыграли большую роль, чтобы сделать вас виновным, — ему не хочется звучать так жестоко, однако Северус не может с собой ничего поделать. — Доволен?! Этого ты добивался? — шипит Люциус, но его прерывает Нарцисса, выставляя вперёд худощавую ладонь. — Даже не думай об этом, Люциус, не смей винить нашего сына за то, что у него есть сердце! И, спасибо Боже, оно не такое чёрствое, как у его отца, — практически сплёвывает яростно эти слова миссис Малфой. — Связаться с девчонкой-оборванкой и замарать нашу фамилию? О, я должен гордиться им?! — рычит остервенело мужчина. — Замолчи, — холодно отчеканивает Драко, заставляя три пары глаз поглядеть в его сторону. Парень прерывисто дышит, сжимая пальцы в кулак. Он выпрямляется и смотрит прямо на своего отца. — Даже не смей отзываться о ней так, ясно? — Ах, ты…! — Мистер Малфой, — обращается сдержанно Снейп к мужчине, вынуждая того умолкнуть, — вашему сыну сейчас нужна поддержка, — всего несколько слов, которые отрезвляюще действуют на главу семейства Малфоев. Люциус покорно, но не скрывая раздражения, решает не продолжать этот разговор. Мужчина старается утаить горечь во взгляде, но ему с трудом это удаётся. Северус понимает, в каком состоянии сейчас находится Малфой-старший: его сын обвиняется в преступлении, наказание за которое разрушит всю его жизнь и осквернит их аристократичный род, а если им удастся спасти Драко, не найдя настоящего убийцу, то половина Англии посчитает, что судья был куплен, а другая половина будет трубить о связи простой безродной студентки с сыном одной из самых влиятельных семей Великобритании. Блеск. — Почему мои показания не сочли пригодными для суда? — интересуется Нарцисса, меняя тему. Её печальные материнские глаза сочувственно направлены на сына, и Драко лишь одними уголками губ улыбается ей, стараясь не выглядеть таким подавленным. — Миссис Малфой, судья посчитал вас слишком… заинтересованным лицом, ваши слова не удастся подтвердить, — с некой грустью отвечает ей мужчина. — В самом деле? А как тогда верят другим? Будь у меня сыворотка правды или хотя бы что-то тому подобное, я бы смогла доказать непричастность Драко к случившемуся, но у меня этого нет, однако же другим свидетелям судья доверяет всецело? — не скрывая возмущения в своём голосе злится Нарцисса. — Мне очень жаль, но нам нужно хотя бы одно незаинтересованное лицо, человек, которому не будет необходимости врать или насильно пытаться засадить Малфоя в тюрьму, — задумывается Северус. — Есть ли такой человек в вашем кругу, мистер Малфой? Драко хмурит тёмные брови и пытается вспомнить хоть кого-то, кто бы сумел помочь в этой ситуации. Весь его курс не особо хорошо к нему относится после случившегося, но до этих событий он с трудом может вспомнить кого-то, кто бы не хотел придушить его своими руками. Возможно, Луна Лавгуд смогла бы… Но с чего ей помогать ему? Или кому-либо ещё? Это вынуждает парня начать дышать быстрее. Паника охватывает его тело. Драко ощущает подступающую к горлу тошноту. — Может быть… Поттер? Я-я не знаю, правда, или Джинни… — он растерянно озирается по сторонам, будто загнанное в ловушку животное. Никто не станет помогать ему. Никому неизвестно о настоящих чувствах Драко, это пустая трата времени. Пэнси и Блейза уже послушали, но их слова не приняли к сведению, да и Паркинсон всё обгадила, когда подумала, будто Малфой намеренно всё подстроил и изображал перед ними «хорошего мальчика», чтобы затащить к себе Гермиону и избавиться от неё, как последнее чудовище. Но он не мог винить Пэнси в этом, она ведь испугалась. Она сказала то, что подумала, потому что на неё надавили. Драко сам бы посчитал так же, окажись он на её месте: сначала видеть, как Малфой пытается убрать из университета Грейнджер, а потом вдруг резко меняется и клянётся, что не обидит её, лишь бы вернуть своих друзей… И под конец, как вишенка на торте, просит об услуге, чтобы заманить к себе несчастную девушку под предлогом «хочу извиниться за всё, что сделал» и расправиться… Драко трясёт головой. Всё хорошо, если бы не одно «но», которое напрягает всех, кто кричит о его виновности: Гермиона была найдена обнаженной в ванной. А это уже вызывает подозрения о том, какие отношения связывали её с ним. — Что насчёт того профессора? Он ведь может сказать, что в классе Драко вёл себя с ней довольно сдержанно? Лектора ведь очень наблюдательны, а он был ещё и куратором вашей группы, — вдруг воодушевлённо хрипит Люциус. Драко усмехается с некой горечью во рту. — Люпин? Ты думаешь, он станет хоть по какой-то причине защищать меня? Он в курсе того, что мы хотели сделать с Блейзом и Асторией, так что, наверное, он первым давал показания против, — блондин сжимает челюсти от осознания того, что его реально все ненавидят. Северус удивлённо приподнимает брови и негромко откашливается, привлекая к себе внимание. Драко переводит полный отчаяния взгляд на мужчину и видит, как тот немного неловко переминается с ноги на ногу. Детектив втягивает воздух через ноздри, а затем его слегка отчуждённый тон врезается в уши всем присутствующим: — На самом деле, профессор Люпин, о котором вы так отзываетесь, несколько дней назад решил дать свои показания в защиту мистера Малфоя, сказав, что Драко никогда бы не причинил кому-то вреда и он уверен, что виновником случившегося является совсем другой человек, — растягивая каждое слово, Снейп наблюдает за тем, как меняется в лице Драко. — Он правда так сказал? — не веря шепчет Малфой. — Абсолютно, — спокойно выдаёт мужчина, поражая блондина. — По его словам, вы не желали зла Гермионе Грейндежер и… — он обрывает себя, сжимая губы в тонкую линию, — и он сказал, что если суд признает вас виновным, то они допустят самую ужасную ошибку, лишая вас возможности жить дальше и совершить то, что покажет вашу «зрелость». Драко выпрямляется. Он вспоминает свой разговор с профессором и ему хочется взвыть от того, что этот мужчина уже во второй раз спасает его задницу. — Невероятно, — бормочет себе под нос парень, запуская пятерню в светлые волосы. Он с силой тянет себя за челку, прикрывая веки. Драко до сих пор не верит, что это происходит с ним. Хочется просто сорвать с себя шкуру от отчаяния и боли. Он хотел счастья, спокойствия. Он надеялся на то, что они с Гермионой смогут жить вместе, осуществлять все свои мечты вместе. Сейчас картина его будущего была такой расплывчатой и мрачной, что это пробирало его костей. Драко предполагает, что с ним будет, если его всё же посадят: он проведёт остаток дней в заключении, наверное, свихнётся окончательно в полном одиночестве и, если не умрёт от старости, то перережет себе глотку, желая всё закончить. Но если Драко спасётся… Ему кажется, что это ещё ужаснее, потому что неизвестность, которая ждёт его в жизни без Гермионы — пугает хуже смерти. — Мистер Малфой, я могу предложить один вариант, который, как мне кажется, сумеет многое прояснить, но для этого мне понадобится ваша помощь, — прерывая поток хаотичных мыслей, что кружат в голове парня, произносит сурово Снейп. Драко переводит на него напряжённый взгляд, ощущая, как перестаёт дышать его отец, ожидая продолжения от детектива. Нарцисса затуманенными глазами сверлит дыру в Северусе, про себя моля всех богов о том, чтобы эта идея сработала. У них должен быть шанс. — Я весь во внимании, — уверенно выдаёт блондин, с шумом отодвигая массивный стул и присаживаясь за стол. — Мне понадобится ваш актёрский талант, с которым вы убедили всех о своём «пренебрежительном отношении» к мисс Грейнджер, — Северус отодвигает коробку с личными вещами Малфоя, — и ещё мне нужна мисс Паркинсон. — Пэнси? — в один голос с Нарциссой удивлённо переспрашивает Драко. Северус щурится. В его глазах загорается хитрый блеск и уверенность, что вынуждает всех довериться мужчине. — Именно. Пэнси Паркинсон сделает всё, что нужно, — он загадочно переводит взор на фотографию Гермионы, лежащую на столе. На одно мгновение Малфою кажется, будто у мужчины перед глазами стоит лицо настоящего виновника событий. Драко хмурит свои брови. Зачем ему понадобилась Пэнси?.. Что ж, он это выяснит.***
Октябрь.
Гермиона ерзает на ступеньке, пытаясь удобно сесть, но как бы она не старалась, ей это не удаётся. Сбоку раздаётся раздражённое бормотание Пэнси, которая силится изо всех сил не отвлекаться и писать задание. Грейнджер поправляет пальто, которое сложила в три слоя, и, пыхтя ругательства, принимается читать одну и ту же строчку уже в десятый раз. — Ну что такое? — не выдерживает Паркинсон, направляя усталый взгляд на шатенку. — Ты сама спросишь или из тебя насильно всё нужно вытаскивать? — Почему Драко попросил Нотта не создавать проблем? Что такое? — наконец вздыхает Гермиона, прикусывая губу. Пэнси недовольно цокает языком, не желая поднимать эту тему. — Прости, но я точно не собираюсь болтать с тобой о Нотте и его отце, — сердито выдаёт девушка, исследуя зелёными очами написанный текст. Сочинение, которое задал им Люпин, едва ли можно назвать трудным, но когда профессор приказал им работать вместе, то задача сосредоточиться и изложить мысли стала практически невозможной. Пэнси постоянно отвлекается на то, как Теодор кашляет, как он присаживается поближе к Гермионе, как он говорит ей, что она выглядит сегодня свежо и красиво. Паркинсон пытается утопить в себе это ревностное чувство, которое давит на неё слишком сильно. Он никогда не замечал того, как красиво выгляжу я, думает про себя брюнетка. — Но ты знаешь, о чём именно шла речь? — не успокаивается Грейнджер, пытливо рассматривая лицо Пэнси своими шоколадного оттенка шарами. Паркинсон пропускает вопрос, лишь про себя отмечая, что Гермиона действительно красива, а если нацепить на неё дорогущие шмотки и намалевать, как это делают другие студентки, так она вообще сможет затмить половину девчонок своей внешностью. Есть что-то в этих кофейных блестящих глазах и простой улыбке. — А? — она мотает головой, придя в себя. — Гермиона, почему тебя это так волнует? — Это обычный интерес, — она отводит взгляд. — Ага, конечно, — фыркает Пэнси, но затем, пожав плечами, выдаёт: — если у Нотта будут проблемы, то это помешает деятельности его отца, — её тон спокойный. — Деятельности? — не понимает Гермиона, вынуждая Паркинсон закатить глаза. — Ты новости не смотришь? Александр Нотт-старший намеревается стать новым министром Великобритании, любая выходка его сына может быть использована против него, а после случившегося в июле скандала с Малфоем люди и так неблагоприятно относятся к обеим семьям, — Пэнси прикусывает губу. — И к моей тоже. — Отец Тео тот самый политик Нотт? Ого… Мой папа собирается давать ему голос, — удивлённо бормочет Гермиона. — А что за скандал? — Боже мой, ты всё лето спала или что? — Я всё лето готовилась к тому, чтобы перевестись из старого училища сюда и написать эссе, достойное королевского университета, — огрызается Грейнджер, — так что прости, что кому-то было не до просмотра новостей и обсуждения сплетен. Ну конечно же… Конечно же Грейнджер всё лето усердно пыталась доказать всем, что ей место здесь. Что она сумеет выбиться в свет и станет равной тем, кто с рождения зачислен сюда автоматически. Паркинсон даже в какой-то степени завидует тому, что ей всё так легко достаётся. Пэнси не знает вкуса борьбы за что-то. Её жизнь уже спланирована всеми вокруг. Она усмехается. — Отец Драко, Люциус, крупнейший бизнесмен, инвестирует в разные проекты, а так же их семейство внесено в список основателей королевского университета и они поколениями отсюда выпускаются, помимо этого, он числится в одной из парламентских палат, только вот в какой — не уточняется, дабы всегда иметь поддержку народа, ну, знаешь, — она закатывает глаза, вызывая понимающую улыбку на губах Гермионы, — так вот, Нотт предложил ему совместный с моим отцом проект, но для этого нужны были вложения людей, что-то типа благотворительности, но партнёр из штатов подставил их и кинул на крупную сумму денег, а люди подумали, что их ограбили наши папаши, — она сжимает губы в тонкую полоску. Гермиона впервые задумывается о том, с кем она учится. Дети политиков, бизнесменов, крупных предпринимателей… Ей довелось попасть в сливки общества. Она смотрит на Пэнси замечая, как та неприятно ёжится. Для остальных студентов она Пэнси Паркинсон, но для половины простой Англии — дочь вора. — И как же тогда Нотт собирается выиграть на выборах? — переводит тему Грейндженр. — А где ты видела честные выборы? — Пэнси нагло ухмыляется, вынуждая Гермиону возмущённо скривиться. — Половина будет подкуплена, кто-то действительно сделает свой выбор в его пользу, а до остальных никому нет дела, хотя, если честно, Александр толковый политик, он многим симпатизирует, но после случившегося большое количество людей засомневалось в нём, а если Теодор сотворит какую-то хрень, то любой, кому будет выгодно, использует это против его отца. Паркинсон смотрит на Гермиону «теперь понимаешь, кто мы такие?» взглядом, её зелёные глаза наполнены властью. — Вау, я, похоже, связалась с детьми самых влиятельных людей Англии, — она хихикает, но замечает, как огонёк в глазах Пэнси гаснет. — Прости, я сказала что-то не то? — Нет, ты сказала только правду, — с желчью выдавливает из себя Паркинсон. — Мы все просто дети влиятельных людей. — Ты не можешь быть недовольной этим, — поражается Грейнджер. — У тебя ведь может быть всё, чего ты пожелаешь. — Думаешь? — Пэнси откладывает в сторону тетрадь и гневно косится на Гермиону. — Это поспешный вывод, Грейнджер, — её спокойный голос звучит немного пугающе. — Возможно, — студентка быстро проводит языком по обветренным губам. Её выжидающий и требовательный взгляд направлен на Пэнси, из-за чего брюнетка вздыхает. — Мы же с тобой не подруги? — напоминает ей Паркинсон. — Ха, ещё чего, — фыркает Гермиона, но пытается скрыть свою улыбку. Пэнси кусает изнутри щёки, когда понимает, что в компании девушки ей действительно приятно, вот только гордость не позволяет этого признать вслух. Она даже может потерпеть эту противную погоду и посидеть на ступеньках университета, потому что в глазах Гермионы видит честность и поддержку. То, чего так ей так, порой, не хватает. — Я могу иметь красивые вещи, ходить в дорогие рестораны и тратить деньги налево и направо, я даже могу наплевать на учёбу, потому что всё равно получу диплом, это всё не имеет смысла, — она старательно пытается упрятать горечь в своём голосе, но у неё это плохо выходит. — Я учусь ради того, чтобы однажды, наконец, стать не просто «дочерью Эдриана Паркинсона третьего», — девушка с ненавистью сжимает пальцы в кулак. — Но что в этом плохого? — откровенно не понимает Гермиона. — То, что «меня» не существует, — она поднимает лицо и Грейнджер видит в хризолитах стоящие слёзы. — Я лишь тень, которой суждено выполнить требования отца, без своего мнения, без своей жизни… Ты знаешь, что у меня уже есть избранник? — она откашливается, пытаясь не дать этому проклятому комку в горле вытолкнуть её чувства наружу. — Нет… — ужасается Грейнджер, сочувственно глядя на девушку. — Браки по расчёту не утратили свою актуальность? — догадывается Гермиона, получая кивок от Пэнси. — Это просто чудовищно! — Да, Грегори Гойл, — шипит его имя, как кобра, Пэнси, — всё ничего, вот только никому не интересен тот факт, что он не по девушкам вообще, и что ты думаешь? — ядовитая улыбка рисуется на её губах, — нам придётся изображать любовь и рожать детишек, потому что наших отцов интересуют только деньги, которые они могут поиметь друг от друга, а чтобы ничего не потерять, они готовы свести собственных детей вместе, ведь потом ни один не станет делить доход. Гермиона поражается тому, что слышит. Она и представить себе не могла, через что приходится проходить Пэнси. — А тот парень… Эм… Как он относится к этому? — Грег? Да нормально, мы это обсуждали, — вздыхает Паркинсон, — его отец ужасный гомофоб, поэтому, он попросил меня пойти навстречу, а в ответ сумеет помочь переехать в штаты, где за мной не будет тотального контроля со стороны отца, — она будто прокручивает в своей голове тот разговор с Гойлом и её глаза загораются безумством. Гермиона ощущает себя неуютно; ей кажется, что это всё какой-то вымысел, ведь не может быть, чтобы отец так относился ко своей родной дочери? Она прикрывает веки, чувствуя, будто её облили вязкой грязью. — Ты согласна вот так просто разрушить свою жизнь? — бормочет тихо Грейнджер. — Родить ненужных никому детей? Ты даже не собираешься бороться? — Нет смысла, Гермиона! — задыхается Пэнси. — Это ты можешь решать и бороться, ты можешь хотеть перейти с одного училища в другое, а можешь вообще послать нас всех к чёрту, у тебя есть выбор, — она ощущает, как её сердце наливается чернотой от чувства зависти. Пэнси противна самой себе. Она буквально не может дышать, ощущая, как лёгкие саднят от боли. Она пытается вдохнуть кислород, но её горло будто сжали чьи-то сильные руки. Кожа покрывается мурашками, а внутренности почти что выворачивает наизнанку. Гермиона виновато потупляет взгляд, желая прикусить свой длинный язык. — И… — стыдливо шепчет Грейнджер, — только тебе уже уготовлен суженый? — она вопросительно изгибает бровь. Паркинсон тут же резко переводит глаза на девушку. — Ах, тебя интересует Тео? — она усмехается, — нет, отцу Теодора плевать на того, кого он выберет, лишь бы тот перед выборами не накосячил, — отмахивается Паркинсон. Гермиона прикусывает губу и молча кивает. — А вот Гринграсс… Её отец все никак не подкатит к Люциусу, — насмешливо протягивает девушка. — Малфою? Астория хочет выйти замуж за Драко? — от удивления голос Гермионы подскакивает на несколько тонов, вынуждая поморщиться от этого. — Конечно, есть кто-то, кто не хочет Малфоя? — хохочет Пэнси, вызывая у Грейнджер смущённый румянец на щеках. — У отца Астории винодельня во Франции, а Люциусу от жены достались виноградники в Италии, получится идеальный союз, — раздражённо пыхтит Паркинсон. — И что же тогда не устраивает Малфоя-старшего? — заправляет за ухо выбившуюся прядь волос Грейнджер, пытаясь звучать не слишком заинтересованно. — Хер его знает, — угрюмо отвечает ей девушка, выудив из своей сумочки пачку сигарет. — Возможно, он пока присматривается, будешь? — она предлагает ей тонкую никотиновую палочку. Гермиона мотает головой. — Нет, спасибо. — Поверь, Грейнджер, я бы всё отдала, чтобы… — она хочет сказать «чтобы быть на твоём месте», но не может. И это душит ей горло. Кажется, Гермиона всё понимает, потому что она убирает книгу на холодную плитку и подсаживается ближе к Пэнси. Брюнетка напряжённо сводит чёрные брови на переносице и, вот уж точно, не ожидает объятия. Пэнси застывает, выпрямляясь иголкой, не зная, что ей делать. Она чувствует тепло исходящее от тела Гермионы, и это ощущение доброты и дома обволакивает её с ног до головы. Грейнджер пахнет уютом и сладостями. Паркинсон готова отдать почку, уверенная в том, что это домашнее печенье, которое испекла её мать. Ведь это так типично и нормально — когда твоя мама готовит дома, когда отец приходит с работы и вы вместе ужинаете за одним столом, а на фоне мяукает жирный кот или лает херов пёс, требующий кусочек чего-то вкусного. По телевизору какая-то нудная передача, но никто её не смотрит, потому что все поглощены обсуждением того, как прошёл день и как у всех дела. То, что чуждо для Пэнси. Семья. И это заставляет стены рухнуть, а губы предательски задрожать. Комок в горле всё же вырывается наружу, что вынуждает маленьким прозрачным бусинкам скатиться по щекам девушки. Она всхлипывает и принимает объятия от той, что неровня ей. И в этот момент это чертовски правильно. — Да, более жалкого зрелища я не ожидал сегодня увидеть, — раздаётся позади насмешливый голос, и Пэнси резко вздрагивает, когда узнаёт кому он принадлежит. Она неохотно отодвигается от Гермионы, словно её застукали за чем-то постыдным, и ей хочется врезать самой себе в этот момент. — Чего тебе, Малфой? — в секунду раздражается Гермиона, глядя на парня снизу вверх. Она осматривает его, почему-то отмечая про себя, как хорошо тот выглядит. — Что, теперь плачешься в жилетку новой подружке? — игнорирует он полностью вопрос Грейнджер, смотря только на Пэнси. — Тебя это не касается, Драко, — устало пожимает плечами Пэнси. Малфой сжимает челюсти, начиная злиться из-за того, что Паркинсон позволяет себе общение с Гермионой. Эта девчонка словно плющ обвивается вокруг его лучших друзей, а они даже не пытаются с этим что-то сделать. — «Ты должен был бороться со злом, а не примкнуть к нему», — наигранно вздыхает блондин, не скрывая в голосе насмешки. Гермиона приподнимает брови. Это она-то зло? Так и хочется что-то сказать ему, но Грейнджер не собирается даже секундочку уделять этому болвану. — Отвали, Малфой, — рявкает на него Пэнси, испепеляя ненавистным взглядом. — Какая ты жалкая, честное слово, — он знает, что эти слова оставят на её сердце шрам, но ничего не может с собой поделать, они сами слетают с его губ. Драко ещё несколько секунд глядит на девушку, но когда понимает, что та не будет ничего отвечать, победно разворачивается, направляясь к машине, дожидающейся его у ворот университета. Он лишь раз позволяет себе обернуться, чтобы посмотреть на Грейнджер, которая приоткрывает рот и разочарованно пялится ему вслед, став невольной свидетельницей того, как парень оскорбил Пэнси. «Не надо смотреть на меня так, Грейнджер, оставь свои взгляды для Нотта», шипяще думает про себя Малфой. Паркинсон старается не подавать вида, что её задели слова друга. Да, друга. Она всё ещё считала их с Драко друзьями. — Я правда жалкая, — выпаливает она, — тень своего отца. Никчемная Паркинсон. — Даже не смей так думать! — горячо произносит Гермиона, хватая девушку за холодные руки, — ты сильная, ты искренняя, и ты не обязана быть такой, какой хочет тебя видеть твой отец. — Ты не понимаешь, Гермиона, потому что ты свободна, — грустно улыбается ей Пэнси, стараясь снова не расплакаться. Хватит разводить тут воду, думает про себя девушка. — В такой семье, как моя, женщина не имеет права голоса, её судьба предрешена заранее. Моего отца волнуют деньги и власть, а не мое счастье. Грейнджер не находит в себе сил что-либо ответить. Она лишь тяжело вздыхает, не отпуская из своей ладони пальцы Паркинсон. Прикусывая губу, девушка косится на машину, в которую запрыгивает Малфой и даёт себе обещание посадить того на место. — Он такой болван, знаешь ли, — выдавливает из себя Гермиона. — Будь у Малфоя столько же мозгов, сколько денег, то жизнь его была бы проще, — фыркает Грейнджер. Пэнси не выдерживает и начинает хихикать, а через пару мгновений они обе смеются в голос и брюнетка чувствует себя живой. Не просто «Паркинсон». Не просто «Дочь Эдриана». Она ощущает себя самой собой. Той Пэнси, которую ей приходится прятать. И это самое прекрасное чувство в мире.