***
Через час Наруто покидает резиденцию. Собрание вот вот начнется, а ощущать в здании его чакру Узумаки просто не готов. Ни в коем случае не избегает, просто сегодня нет желания. Следуя по привычному маршруту в лесу, он идет неспеша. Под ногами слышится хруст редких веток, прятаться нет нужды. Пока идет, признается сам себе, что выглядит как побег. Трусливый побег из собственного кабинета. Просто Наруто не хочет говорить со стариками вот и все. Он достигает камня, когда уже удалось себя убедить. Тут как всегда тихо и спокойно. Наруто усаживается на землю, откинув плащ, и всматривается в кандзи. Тут падает с плеч весь этот скопившийся груз с последнего раза. Узумаки жмурится до рези в глазах. Ему будто бы опять тринадцать, на плечах никакого плаща. Ничего не существует больше. Тут дышится немного легче, тут не хочется надевать на себя маски. — Привет, старик, — Узумаки чуть улыбается и скользит пальцами по налетевшей пыли. Ему спокойно, — Знаешь, я сегодня сбежал с собрания старейшин. Уверен, ты жаждешь увидеть их лица, когда они узнают, — в груди что-то сжимается в ком, но Наруто все еще говорит спокойно, — У меня все хорошо, я же Хокаге, — слова звучат чуть громче, чуть увереннее по старой привычке, отточенной годами, вбитой ему в зубы. — Работы что-то прибавилось правда. Ну это из-за нового набора в академию, столько бумаг. Ты знал, сколько они требует моих подписей? Ну конечно же знал, ты же поэтому и не согласился. Как только бабуля Цунаде все это разгребала? Мне кажется, она просто скидывала это на Шизуне. Уверен, что да. Жаль, что Шикамару не согласится на такое. Его сын кстати подружился с Мираи, мне кажется это радует Нара. Наследие, — Наруто говорит все быстрее, словно просто боится остановиться, словно сделай он лишний вдох и что-то взорвется в груди. Как будто распахнется еще одна клетка, только внутри уже не Курама, а нечто более страшное, — Учиху тоже вызвали на собрание. Тоже будут промывать ему мозг, что нужно соответствовать статусу. Да и его точно заставят плодить детей. Куда же Коноха без детей своих героев, тем более если они будут с шаринганом. Он согласится, конечно же согласится, куда ему деваться? Он точно хочет возродить клан. Вон уже пару недель даже из деревни не уходит. Как думаешь, он все понял? Догадался уже? Узумаки останавливается и молчит какое-то время. Речь прерывается так спешно, что дыхания не хватает даже. Он опускает голову, всматриваясь в зеленую траву под собой и представляет, как старик сейчас закатывает глаза и говорит заткнуться. Новый вдох рваный, наполненный горечью. Клетка внутри приоткрывается. Наруто ощущает, как затопляет все внутри. Его накрывает усталостью, недосказанностью и самым страшным — иллюзиями о том, что не случилось. Это по особенному мучает. Рисовать в своей голове все это, расчерчивать до мелких деталей: сколько всего они могли бы ещё сделать; сколько всего хочется рассказать, ещё больше услышать. Сколько всего еще хочется рассказать, сколько услышать. — У меня все в порядке, правда. Я даже не устаю. Обязательно разберу все заявления от академии завтра. Отдохну только немного, — Наруто касается пальцами бумажных цветов. Техника оберегает их от дождя, ветра и пыли, — Может на источники смотаться? Что думаешь? — новый надлом. Узумаки опускает голову ниже, сжимая губы. Клетка уже на полную распахнута. Он тонет в сожалении, в представлении о непрожитых моментах. Сидит снова молча. Ему бы сейчас не помешал ответ. Много ответов, а лучше стук гэта рядом и уговоры зайти в деревню для поиска вдохновения. Отчаянно не хватает голоса за спиной, сказавшего что-то совершенно дурацкое и обещающего отвлечь от навалившего. Саске был прав, это еще больнее, терять то, что ты помнишь. Потерять и знать, что могло бы сложиться иначе, окажись он в нужном месте. Да какой он герой, если не смог спасти того, кто должен был быть рядом. Наблюдать немного со стороны и всегда позвать на горячие источники в самый нужный момент, тот самый, когда не остается никаких сил. — Ну я пойду, — он даже не понимает, сколько прошло времени. Чувствует, как глаза накрывает мутная пелена. Узумаки вытирает глаза рукавом, почти расслышав усмешку старика где-то рядом. Нелепый и детский жест, по другому просто не получается. С губ срывается тихий вздох: «Мне так тебя не хватает, извращенец» — Эй, щенок, — голос Курамы доносится сквозь спазм в глотке, застрявший там с того самого дня. Наруто не отзывается, — Щенок, поднимай свою задницу, попрощался уже.***
— Если честно, я не уверена, что ему стоит сейчас брать меньше нагрузки в АНБУ, Иноджину нужно больше внимания, иногда он слишком прямолинеен, — Ино говорит легко, свободно, но Сакура отчетливо понимает, что это свысока. У нее сын, муж и всегда есть множество дел связанных с ними. Харуно чувствует себя опустошенной после разговора с ней, ей нечего сказать в ответ. И если бы они все еще соревновались, она была бы вынуждена признать: Яманака победила ее безоговорочно. — Ну не все так радикально, — старается не казаться равнодушной Сакура. Мысленно ей все равно на семью Ино, потому что та как будто теперь в другой жизни, наполненной новыми событиями и проблемами, а Харуно никуда не сдвинулась, — Хината? — девушка появляется так неожиданно из-за поворота, что они неловко тормозят. В руках Хьюги букет из нежно-синих цветов, но на лице и ни капли радости. Она приветливо улыбается, но снова как будто потухает. — Ох, у тебя появился поклонник? — Ино сразу тянется к цветам, пока как Сакура все еще всматривается в Хинату. В ее тоске есть что-то знакомое, понятное. Неуловимое чувство дежавю. — Это Хоки, он подарил и я, — она сдержанно смотрит на цветы, хотя очевидно, что кроме как приятного комплимента для нее они ничего не несут. — Хоки? Кажется это не первый знак внимания от него, — Ино как будто не улавливает настроения Хьюги, — Сходишь с ним куда-то? — Нет, наверное нет, я еще не знаю, — Хината растеряна и Сакуре хочется увести ее от непонимающей Ино. Защитить ее растерянность и невозможность высказаться. Уберечь Хинату от этого взгляда. Только Хинату ли? — Почему же? Он отличный парень и явно не равнодушен к тебе, — Яманака говорит с таким напором, что Харуно все же меняет свое мнение. Может как раз понимает? Как раз понимает и просто хочет помочь? — Я подумаю, — снова эта вышколенная сдержанность, — Просто он. — Не Наруто? — слова Сакуры звучат неприятно жестко. От них воздух даже становится острее, режет мелко по коже. Ино едва не шикает на нее. Точно понимает. Хината смущенно отводит взгляд. — Хокаге занят, у него много дел, — наконец находит нейтральный ответ Хьюга. Сакуру это злит. — Наруто есть Наруто, надо уже открыть ему глаза, — она едва не закатывает свои. Прямо как в детстве. Узумаки такой глупый и слепой, совсем не видит очевидного. Сколько раз уже после войны Хината сама к нему подходила? Сколько звала на ужин? Сколько смущенно заглядывала в глаза? Сакура отлично понимает ее чувства. Так хочется просто взять и встряхнуть, просто заставить уже увидеть. Он должен ответить ей взаимностью. Как же иначе? Хьюга же с академии по нему сохнет. Не может же быть Наруто настолько идиотом, — Поговорю с ним. — Не нужно, — тут же едва не испуганно говорит Хината, но Сакура уже приняла решение. Она не может помочь себе, но уж ей то сможет. И раз уж Харуно приняла решение, то отступать она не намерена. Прямо после недолгого разговора и направилась в резиденцию. Над головой сверкает солнце, со скалы смотрят каменные Хокаге и она уверена, что у нее точно получится. Уже взрослые люди, нельзя же вечно себя так вести. Это отвратительно по отношению к Хинате, столько лет игнорировать чужие чувства. И кто, Узумаки, который носится годами с проблемами других и по наитию переносит на себя чужое горе. Длинный коридор и дверь. Она так давно сюда не заходила. «Не было нужды», оправдывает сама себя Сакура. На самом деле сама же знает, что это все лишь ложь, сотканная для угрызений совести. — Наруто, бесчувственный ты чурбан, сколько можно. — решение вот так с порога заявить свое недовольство быстро тухнет. Прямо в кабинете она встречается не только с удивленным взглядом синих глаз, но и обжигающе черных. Запал тут же заканчивается. Харуно теряется, мнется, — Саске. — Сакура, — в его тоне как обычно ничего нельзя прочитать. Он смотрит теперь на нее и в коленях отдается предательская дрожь, — Обращайся к Хокаге как положено, — он говорит так презрительно, что Сакура отводит взгляд. Прямо как раньше, будто бы и не было всех этих лет, будто бы она не стала сильнее, не доказала сама себе. Ей становится неприятно. Хочется сбежать от этого взгляда, который заставляет ее обесценить всю проделанную работу над собой. — Я и не знала, что ты вернулся, Саске, — выдыхает она наконец. Куда уж тут до чувств Хьюги, когда собственное сердце бешено бьется. — Тебе и не следовало, — от его слов становится холодно, но Сакура кажется даже привыкла. Это нормально для Саске. Он не умеет по другому. Она оправдывает его, ищет объяснения для каждого слова, каждого жеста и взгляда. Иногда ей кажется, что скоро закончится этот бесконечный поток попыток, но только кажется. Как бы она не старалась, слова задевают. И Узумаки это отлично видит, он точно все понимает и Харуно даже не знает насколько. — Сакура, ты что-то хотела? — его голос звучит спокойно, покровительственно. Ему сейчас не хочется копаться в чувствах Харуно. Что мог Наруто и так сделал, а остальное его не касалось. Большего он сделать просто не в состоянии, куда уж ему лезть в чужие чувства, когда в своих собственных такой бардак. — Поговорить, но в другой раз, — она просто развернулась и вышла. Саске как ни в чем не бывало, продолжил свой доклад о находках. Ничего такого в его словах не было. Сухое перечисление: что видел, кто следил, кого встречал, на что обратил внимание. Узумаки слушал, но особенно не вникал. Это все формальность и не более того, а потому и раздражает. Ему не хочется слушать доклад. Лучшие уж врезать сейчас по роже Учихи, чтобы прекратил говорить с ним таким бесчувственным тоном. Пусть сожжет все тут катоном, но прекратит. Когда Учиха замолкает, то они остаются в тишине. Никаких уточнений, никаких вопросов, никто не бьет никого по роже. Ничего лишнего. Наруто просто смотрит на него, Саске очевидно ждет кивка, чтобы уйти. Он ведет себя так, словно ничего не было. Просто Наруто Хокаге, а Саске просто делает свою работу, которую умудрился сам себе назначить. Самостоятельный Учиха. Сам себе придумал столько проблем, что тонет уже в искуплении и отчаянно отказывается принимать помощь. У Наруто ее столько, этой нерастраченной помощи, что хватило бы с лихвой. Вот только Саске не нужно, а Узумаки устал предлагать сам. — Ты снова уйдешь? — это просто вопрос. Нандайме ищет какой-то отблеск эмоций. «Поговори со мной, Саске. Просто поговори. Просто черт возьми поговори!» — Нет, пока нет, — Саске на мгновение, кажется, смягчается. Может быть, это просто свет так падает? — Тебя вчера вызывали на совет, — Наруто говорит быстрее, чем думает. Вроде бы повзрослел, вроде бы научился читать ответы между строк, но вот вырывается вот так вот в лоб. — Да, — Учиха просто подтверждает. И никаких тебе развернутых ответов. Эта недосказанность тяготит. Они вообще когда то говорили прямо? Вот чтобы без этой всей тишины в сказанном? Хотя бы раз Саске говорил все без остатка? Что теперь мешает открыться? Наруто же сделал все, все что он мог. Сейчас смотря на эту непробиваемость Учихи на мгновение кажется, что зря. Только на мгновение. Узумаки отлично знает, что сделал бы все еще раз и не подумал ни на секунду. Сделал бы сотни раз, даже если Учиха будет закрываться непробиваемостью. — Говорили, что ты не можешь стать последним обладателем шарингана и что обязан возродить клан ради деревни? — Наруто даже слегка улыбнулся. Он что то подобное уже часто слышит, к счастью, он шаринганом не обременен. — Да, — снова сухо и по факту. Остается только поджать губы. Правда Учиха отводит взгляд и в этом что-то есть, что-то незримо цепляет, заставляет всматриваться лучше. — Что думаешь об этом? — вот она тема для обсуждения без ледяного игнора. Они оба в этом отвратном положении, почему бы не обсудить, как старики надоели. Хотя бы что-то. Им столько всего нужно сказать друг другу. Наруто нужно столько всего сказать ему, а приходится жалко цепляться за такую ерунду. — Они правы, — Саске на мгновение становится таким уставшим в ярком освещении. Будто бы смертельно устал искупать вину, устал быть всем должным. Наруто очень хочет сказать, что не должен, что не для этого же возвращал. Совсем не для искупления так боролся. Да он сам все искупил сотни раз, ничего Учиха не должен. Вот только ему же не вбить в голову. Кто как не Узумаки об этом знает? Что-то неумолимо трескалось с окончания войны. Они не разговаривали, порой не виделись многие месяцы и редко смотрели друг другу в глаза. Саске никак больше не комментировал случившееся, ничего не желал обсуждать. Когда как сам Узумаки хотел разложить все по полкам, разобраться, в ответ ему была стена ледяного игнора. Ни-че-го. Саске просто принял как факт — теперь он в Конохе и все. Ему не нужен протез, ему не нужны миссии, одобрения и разрешения тоже. Говорят, что нужно возродить клан и он просто соглашается, словно покорная овечка. Наруто это бесит, бесконечно бесит, но он не лезет к нему. Кажется итак слишком глубоко влез и теперь не зашить уже, не исправить, не починить. Молчание висит в воздухе, доставай кунай и режь на куски. Саске не смотрит на него. Наруто же пялится во все глаза. Он пытается рассмотреть, увидеть в нем протест. Учиха не покорная овечка на поводу стариков. Почему он ничего не говорит? Снова неумолимо хочется ударить. Хватит уже. Хватит. — Я могу идти? — Учиха наконец возвращает напряженный взгляд и смотрит так, что Узумаки даже не понимает, кто тут Хокаге. — Конечно, — он сдается и кивает. Саске в следующую секунду нет в кабинете. Наруто кажется, что стало тяжелее в воздухе, хотя казалось — куда уж хуже.