Never too late

      «Просто когда я вижу как ты страдаешь, мне больно», — фраза крутится в голове как будто кем-то запущенная на вечный повтор. Автоматически ставятся печати, подписи. Наруто даже не думает толком ни о чем другом. Стоило бы попытаться хотя бы прочесть, изучить, но Узумаки просто не в состоянии. Такие дни сливаются в один, ничего не происходит. Бумаги никогда не заканчиваются. Бесконечные отчеты, финансовые сводки, доклады АНБУ, списки, результаты. Наруто не думает, просто выполняет все, что от него требуется.       Стоило бы протестовать. Ради этого он хотел стать Хокаге? Вот этого он так старательно добивался? В монотонном потоке даже смена дней не чувствуется. Наруто мог бы с тем же успехом посадить сюда клона и ничего не изменится. Узумаки чувствует себя бесполезным в такие моменты. Глупые подписи. Никакой настоящей ответственности. Все как будто бы кем-то расписанная роль, он ничего не решает толком, просто сидит и упорно делает вид. Наруто вынужден делать то, чего ненавидит больше всего в жизни: притворятся кем-то другим. Ему всегда хотелось спросить у Гаары: ты тоже чувствуешь это? Ощущаешь, что пока в нас не нуждается деревня, нам суждено просто играть роль каге? Вести себя так, как от нас этого ждут?       Если слишком долго сидеть и однообразно перекладывать бумаги, сознание погружается в воспоминания. Наруто не любит вспоминать, но этот процесс происходит неизбежно. Он погружается в крики чидори, усталое дыхание, шипение чакры Курамы. Порой за этой ретроспективой проходит целый день. Хокаге кивает головой генинам, улыбается и желает удачи, снова кивает головой и подбадривающе хлопает по плечу. Вот только мыслями он совсем не тут, его разум погружен в прокручивание картинок из прошлого. Проживает одно и тоже раз за разом, потому что в том дне осталось что-то настоящее, не сыгранное и не придуманное. Только для них двоих.       Он и сам отлично понимает, что нужно обратить больше внимания. Наруто не должен ничего упускать из виду, никого пропустить. Ничего не должно повторяться, он должен знать о каждом ребенке, успеть рассмотреть в глазах, если понадобится. Это его на себя возложенная миссия. Новая обязанность и он исполнит ее, чего бы это не стоило. Но последние несколько недель все летит из рук, Узумаки не может сосредоточиться. Шикамару видит это отлично, так что сам контролирует все, что делает Хокаге. Нара молчит, но различает все оттенки настроения. Шикамару прекрасно проводит логические параллели. Да и гением тут не нужно быть, чтобы заметить, как сильно изменился Нандайме с того дня, как Учиха пересек границу.       Ему не хочется вмешиваться, хоть и по Наруто не так уж и сложно понять, в каком он состоянии. Очевидно, что сейчас не время. Порой людям нужно самим разобраться в себе, Нара понимает, что Узумаки просто необходимо именно это. Он не послушает, даже если вся Коноха ему скажет, что делать. Остается только ждать. Шикамару смотрит, как Наруто поднимает один из листков и почти ставит на нем подпись «ознакомлен».       — Хокаге сама, — рука Наруто замирает прямо с этими словами и он поднимает глаза на Шикамару, всматриваясь. Выглядит так, словно и правда очень погружен в работу. Только это лишь для тех, кто не знаком с Узумаки лично. Тем самым Узумаки, который каждый отчет будет сопровождать комментариями, вздохами и причитанием. Сидящий сейчас Нандайме плевать хотел на все эти бумажки, у него в голове что-то другое. Ему не до чтения деталей. — Вам лучше ознакомиться с отчетом. Он из полиции, — Шикамару не очень то хотелось намекать, что Хокаге не внимателен в своей работе. Наруто опускает глаза в лист и читает. По мере изучения синие глаза мутнеют, ощущается, как он злится. Гнев такой живой, что Нара мог бы разглядеть его в комнате. Ничего удивительного, что Узумаки сразу нашелся в стихии ветра. Его эмоции также можно чувствовать кожей.       — Да какого черта? — Узумаки хлопает по столу и в эту самую секунду распахивается дверь. Перед ними оказывается никто иной как Учиха, но Хокаге сейчас не до него. Наруто лишь на мгновение задерживает взгляд, но потом переключается, поднимаясь со своего кресла.       — Хокаге сама, — Учиха приветственно склоняет голову, — Я бы хотел обратиться.       — Потом, — у Наруто глаза горят праведным гневом, ему совсем не до Саске. И это настолько редкий момент, что Шикамару очень хочется его запечатлеть и сохранить на память. Нара думает, что видит в черных глазах растерянность. Он проскальзывает прямо мимо Учихи и оставляет их двоих в гулкой тишине кабинета. Мгновение и белого плаща Хокаге как не бывало. Нара всматривается в Учиху, который не моргая пялится на кресло. У Саске где-то в башке уже заточено, что стоит ему появиться на горизонте Узумаки и все внимание последнего будет сконцентрировано в одной точке. Потому сейчас и стоит как генин, не понимая, как это сейчас воспринимать.       — Заходи позже, Учиха, — Шикамару чувствует себя обязанным вывести его из ступора. Правда по Саске и не поймешь, в какой именно момент это случилось. Вот он пялится в кресло Каге, а затем уже смотрит так, словно все это время просто ждал, пока до Нара дойдет что-то очевидное. Чертов Учиха. Шикамару очень хочется, чтобы он снова ушёл на месяц другой, потому что смотреть на разбивающегося на части Наруто просто невозможно.       — Куда он ушел? — вопрос настолько грубо звучит, будто Учиха не получил отчет о передвижениях Узумаки и теперь пришел убивать за это подчиненных. Шикамару понимает, что это ужасно проблематично. Видел бы это Узумаки, может все стало бы в разы проще? Почему они оба просто не могут все вот это вывалить в присутствии друг друга. Почему именно Нара вынужден выдерживать ледяной гнев требовательного Учихи и разрушающую все на своем пути тоску Узумаки? Может им обоим на пару месяцев стоит уйти?       — По делам, очевидно, — Нара пожал только плечами, понимая, что это выглядит и правда проблематично. Наруто вообще в курсе? Жаль, что он действительно не может сохранить данный момент на память.       — Я спросил: куда ушел Узумаки? — с нажимом уже повторил Учиха почти по слогам. Шикамару хотел было его послать, но почему бы просто не позволить ситуации случится. Узумаки утащил отчет с собой. Жаль, придется рассказывать.       — Думаю, что в полицию, поздороваться с Инзукой, — ни капли заинтересованности в тоне. Будь тут Темари, она бы уже подкинула столько в горящий костер, что Учиха спалил бы все вокруг. Нетерпеливая женщина.       — Зачем? — кто вообще называет Саске бесчувственным? Шикамару уверен, что эмоциональный спектр Учихи даже глубже Хокаге, а ведь именно их Нандайме может проникнуться сочувствуем к нукенинам.       — Ну они старые друзья. Друзья иногда так делают, общаются друг с другом, — Шикамару очень нравится смотреть, как лицо Учихи, обычно похожее на маску АНБУ, идет трещинами от напряжения. Кто-то говорил, что Саске способен составить ему конкуренцию в стратегии и даже в шоги, но Шикамару уверен, что точно не в такой простой штуке, как провокация.       — По какому вопросу, Нара? — Саске пытается держаться, но его сдает голос. Требовательный, властный тон.        — Вчера пропала маленькая девочка. Отчет Инзуки содержит мысль, что полиция ничего не нашла и бессильна, — Нара не успевает договорить, Учихи в кабинете уже нет.

***

      В участке как всегда немного шумно. Наруто уже отвык от такого, пока его дни проходят в тишине резиденции. Тут много людей, тут постоянно много голосов. Это отдает чем-то приятным, немного забытым, как мальчик в зеркале, чья оранжевая куртка сильно потерлась. Вот только Узумаки совсем не намерен вдаваться в воспоминания. Он уверенным шагом идет прямо через всех, не замечая, как голоса умолкают по мере его погружения к центру.       Инзука находится за дверью. Кабинет наполнен какими-то безделушками, фотографиями, резиновыми мячиками. Пахнет собачьим кормом. Киба сидит закинув свои ноги на стол и играется с Акамару. Узумаки мечтает врезать ему. Пока он тут безмятежно сидит, в Конохе пропадают дети. Наруто желает тряхнуть его как следует. С каких пор Киба стал тем, кто может просто вот так сидеть? С каких пор они перестали делать все что в их силах? Когда все они превратились в тех, кто просто исполняет обязанности? А может и он сам?       — Хокаге-сама, — Киба совсем не ожидал его увидеть. От того на лице такой спектр эмоций сразу. Ноги со стола убирает, встает даже. Это вышколенная привычка. Старший по званию вошел, так положено. Наруто теперь не друг, он Нандайме, он главнокомандующий. Он теперь за непробиваемой от них стеной. Пока Киба возвращается домой и решает, что будет на ужин, Наруто сидит в резиденции и принимает важные решения. Все перевернулось так сильно.       — Ты издеваешься? — Наруто вообще не до формальностей, он бросает листок прямо на стол. Дурацкая отписка. Ничего не нашли. Плохо искали значит, дети просто так не пропадают. Киба только опускает глаза на отчет, чтобы понять, в чем именно дело. Но ответить на риторический вопрос Хокаге он точно не успеет, потому что прервать Наруто сложно. Хоть что-то как прежде. — Что это вообще такое? В каком смысле ничего не нашли? Зашли, не увидели ничего и ушли? Что ты сделал, чтобы найти? Дети сами собой не пропадают! — Наруто было наплевать, что дверь открыта, что многие слышат, о чем он говорит, — Запаха не нашел, а что еще пробовал? Ты хотя бы к Хинате сходил? Ты хоть что-то сделал?!       — Хокаге-сама, — Инзука бесится, понимая, что все слова обвиняют его в безучастности. Вот только он до утра искал, он все перерыл и проверил, он отлично знает свою работу и не нужно его сейчас учить, что делать, — Назначать шиноби ваша работа, я не уполномочен.       — Ты думаешь я не знаю, в чем состоит моя работа? — Наруто прерывает его и тыкает в листок пальцем, — Это твоя работа и ты ее не выполнил, ты не справился и пишешь мне какую то ерунду. Ты…ты, да ты даже сам не пришел! Почему лично не доложил?! Почему о пропаже ребенка я узнаю из отчета?! Какого черта ты делал, Киба? — и Узумаки это ужасно бесит. Когда они стали настолько далеки друг от друга? Киба должен был разбудить посреди ночи и доложить, да хоть вытащить самого Наруто на поиски. И он не понимает, почему такие простые вещи вынужден объяснять.       — Девочка скорее всего заблудилась где-нибудь. Направьте генинов проверить лес, думаю, что все в порядке, — Киба предпочел не искать причин такого взрыва эмоций от Наруто. Ну пропала девочка, так ведь рядовой случай, дети часто уходят куда-то из любопытства, что же ему каждый раз бежать к Хокаге, стирая ноги?       — Думаешь? Ах ты думаешь? Что же ты раньше не подумал! — Узумаки было уже наплевать. Он буквально цеплялся за каждое сказанное слово. Все на пределе. Эмоции, чувства, рефлексы. Пальцы снова хватает слабая судорога, но он даже не замечает. Так не должно было случиться.       — Да прекрати орать! — Киба все еще не понимал, в чем причина такого всплеска, — Просто отправь людей проверить лес. Я искал всю ночь, но запахи путаются, ничего не найти. Все в отчете.       — Может я сам разберусь, что мне делать? — Наруто даже не пытался сбавить накал. Мандраж в пальцах повторяется снова, но это никак не помешает врезать непробиваемому Инзуке в морду.       — Так иди уже и разберись! При чем тут полиция? У нас и без тебя работы хватает. Пока ты заперся в кабинете, люди продолжают работать, Наруто. Так что иди и просто сделай то, что ты должен, мы здесь не отчеты писать сидим, — слова Кибы звучат обвинительно.       Узумаки так резко замолчал, что даже сам потерялся. Это он заперся в кабинете? Так вот что думают о нем близкие? Что он просто так там сидит? Это зацепило. Все время после войны мысли были только в направлении Учихи. Такой сильный и всепоглощающий вектор, что он и не заметил, как изменилось все вокруг. Наруто будто бы окатило. Теперь ему кажется, что это и правда его вина, что он недостаточно участлив, недостаточно делает. Он даже делает полшага назад, словно резкие слова вонзились куда-то в грудь.       — У тебя какие то претензии к работе Хокаге? — голос звучит как будто из-под воды. Требуется время, чтобы «вынырнуть», вдохнуть и понять, что на окне появился Учиха. Сидит в расслабленной позе на подоконнике, будто бы это его дом. Его выдает взгляд, прикованный к Инзуке и не желающий слышать никакого ответа на свой вопрос.       — Это не твое дело, Учиха, — Киба заметил Саске раньше, так что даже не реагирует на его появление, разве что раздражен позой не знающего никакого уважения к другим Учихи, — Иди куда шел.       — Я на месте, — Учиха спрыгивает с окна и смотрит на стол, затем забирает с него отчет и изучает, видимо выискивая что-то для себя. Наруто прокручивает в голове, как он тут вообще появился? Такое было важное дело, что пошел прямо за Хокаге? Гнев понемногу утихает, Саске словно подавляет его, как чакру Курамы.       — Понятно, — Учиха как-то презрительно выдыхает и проходит мимо Наруто, застывшего перед входом, — Берут кого попало, — слова звучат неприятно. И он очевидно говорит это нарочно. Ну да, Наруто едва не бьет себя по лбу. Военная полиция Конохи раньше состояла только из Учих. И как бы последние не считали это попыткой сдерживать их, выполняли свою работу честно. Саске выходит из участка и Узумаки следует за ним. Вслед им смотрят абсолютно все, но они как будто не замечают такого внимания.       На улице уже вечер. Угольно черные тени ползут по улицам. Людей много вокруг, кто-то даже оборачивается, пока Хокаге стоит за плечом у Учихи. Наруто чувствует желание стащить с себя плащ и завалиться сейчас в Ичираку. Взять с собой Шикамару, Сакуру, да даже Кибу и просто не думать ни о чем. Спросить у них: как давно они забыли, что могут просто прийти к нему? Показать на примере, что ничего не изменилось.       — Я голоден, — констатирует Учиха и Наруто приходится вырваться из плена сладких воспоминаний о вечерах в Ичираку с друзьями. Он смотрит на Саске, который также не двигается, только смотрит вдаль.       — Да я тоже, может.       — Никакого рамена, — Саске говорит это тем же тоном, но Наруто кажется, что он улыбнулся. Наверное, просто кажется. Ему вообще многое кажется, многое приходится додумывать, чтобы создать хотя бы иллюзию этого общения между ними.       — Есть предложения? — Узумаки ступает вперед, чтобы оказаться рядом. Он чувствует его плечо сквозь плащ и думает, что согласен на любой ужин.

***

      Идея у Учихи была очень даже неплохой. Они взяли бенто и поднялись прямо на гору. Сидеть тут, на голове четвертого с разложенной вокруг едой и Учихой рядом было необычно, но однозначно приятно. Наруто не думал о бумагах, отчетах и финансовых выписках. Периодически его мысли скакали к потерявшейся девочке, но Шикамару направил две команды генинов прочесывать лес, так что пока остается только ждать. Можно просто расслабиться немного и позволить себе не думать ни о чем. Перед ними расстилается прекрасная вечерняя Коноха и в такие моменты особенно ценно осознание, что Наруто может ее защитить.       Они не говорили. Просто ели и смотрели на огни деревни, как будто так делали каждый вечер. Наруто чувствовал себя умиротворенно. Уютно даже в таком молчании, хотя и подмывало задать тысячи вопросов. Последний их нормальный разговор пришелся в тот момент, когда все тело ужасно болело. А после ничего толком кроме формальных докладов и игнорирования. Как будто не было всего того, не было войны, не было мудреца и понимания того, что каждая мысль будто бы одна на двоих. Привкус тех слов все еще на языке.       Узумаки много думал об этом. Размышлял, куда делось это понимание, почему исчезло? Было ли раньше? Снились ли Саске такие же сны? Наруто прекрасно помнил, как ночами его донимала сырость подземелья и бесконечные коридоры, от которых никак не сбежать. Рука, сжимавшая палочки, невольно дернулась. Он хотел знать, хотел спросить, снится ли теперь Учихе запах горящих тел? Как часто к горлу подступает тошнота? Может быть хотя бы у него?       — Не обращай внимания, — Саске к удивлению Хокаге говорит первым, но смотрит все также вдаль, так что не разберешь, что там у него в глазах, — На Инзуку.       — Да все в порядке, — Узумаки даже теряется, запускает ладонь в собственные волосы, ероша их на затылке, — Он не со зла, я знаю. Просто мы давно не виделись без всяких на то причин, я уже и забыл, как Киба может орать в ответ, — тихо смеясь, Наруто не отводит взгляда с Саске. Ему кажется, что он снова самый глупый и что-то не улавливает, не успевает заметить.       — Хм, — диалог прерывается. Но молчание дальше тяготит. Нужно было чем-то прервать его, прекратить немедленно и не дать Саске замкнуться в себе снова.       — Мне кажется они меня избегают, никто просто так даже не заходит, — Наруто хватается хоть за что-то. Подойдет любая тема, — Как будто нам больше не о чем говорить.       Саске в ответ все также молчит. Наруто успевает различить, как на его лице проскальзывает что-то еще. Он не может понять ход мыслей Учихи или его чувства сейчас, но очень старается. Вот только Учиха весь закрыт. Непонятно даже хочет ли он вообще сидеть сейчас тут. С другой стороны он точно не тот, кого можно заставить где-то находиться. Уж кто как не Наруто об этом знает.       — О чем ты думаешь? — вопрос снова внезапно возникает, озвученный Саске. И самый очевидный ответ «о тебе» едва не срывается. Узумаки улыбается и сам отводит взгляд к Конохе. Обычно не в его правилах прятать взгляд.       — Вспомнил, как мы ловили кошку. Ну и то дурацкое испытание с колокольчиками. Хорошо, что ты сейчас здесь, — Наруто редко врет, но кажется с возрастом получается все лучше и лучше. Как будто бы весь этого багаж бумажной работы уничтожает в нем что-то безвозвратно.       — Почему? — это звучит сейчас от Саске нелепо. Узумаки повторял это так много раз, что как же глупо сейчас еще раз уточнять такое. Вряд ли у Учихи проблемы с памятью. Да его ответ знает вся деревня, даже та дурацкая кошка, если она еще жива, сможет повторить его слова.       — Ну Саске теме, потому что ты мой единственный. — он не успевает договорить, потому что слышит, как громко звучит приподнятая из ножен катана. Наруто удивленно пялится, просто не ожидав сейчас подобного, — Теме, ты чего творишь?       — Выучи уже что-то новое, — Саске буквально выплевывает это. Как будто ему снова противна какая либо связь с Узумаки. Эта мысль проникает болезненно внутрь. У Наруто сразу же тысяча вопросов, ему срочно нужны ответы. Нет, ему нужно согласие, что все в порядке.       — Мы же друзья, Саске, всегда будем лучшими друзьями, — у Узумаки на языке горечь от этого «всегда». Учиха поворачивается резко и смотрит прямо в глаза. Кажется, что у него сейчас точно вспыхнет шаринган, — Коноха, — продолжает Наруто, — Мы все здесь вместе. Семья. Я рад, что ты теперь тоже здесь, и я могу быть уверен, что будешь защищать Коноху также как и я.       — Какой же ты идиот, — Учиха хмыкает и хочет снова отвести взгляд, но Наруто чувствует, что это важно. Интуитивно не хочет терять зрительный контакт, чтобы, если уж не услышит ответов, разглядеть их.       — Хочешь опять сказать, что мы не связаны, Саске? Ты же и сам знаешь, что это так, — слова становятся яростнее. Наруто уже сам чувствует, что скользит что-то еще помимо этого выученного «единственный друг», — Мы друзья, теме, нравится тебе это или нет и я всегда буду.       — Идиот, — прерывает его Учиха, рывком поднимается и спрыгивает прямо с головы Минато. Наруто встает следом, ощущая как жгучая и болезненная агония расходится по венам, чакрам. Опять. Опять это чувство. Он видит спину удаляющегося Учихи и это причиняет такую боль, что не хватает воздуха. Да сколько можно в конце концов? Неужели Саске снова будет отрицать? Бесит, бесконечно бесит. Рука сковывает судорога.       — Не смей! — это вырывается громко, оглушающе, Узумаки даже не ощущает, как его накрывает пологом красной чакры, прямо как в детстве, — Не смей бросать меня снова! — чакры так много, что Наруто видит все только в красных оттенках. Видит, как фигура Учихи замирает. Он стоит совсем недолго прямо на крыше резиденции, но так и не поворачивается, и наконец исчезает. Дальше только белые маски АНБУ, Шикамару и бесконечная усталость от недосказанности. Саске даже другом быть отказывается, что может быть еще хуже?