Под керосиновым дождем

      “Альмствен” — вотчина купеческих переговоров, торговых соглашений, заключения выгодных браков и других честных и не очень сделок. Он располагается под самой крышей торгового дома “Кридс и Барри”, и кажется, сквозь огромные стекла его блистающих окон виден весь Каттердам, будто поднесенный к ногам сидящих здесь. Это, верно, должно тешить самолюбие, но на самом деле просто красиво. Он редко видит этот город с высоты, но должен признать, что в этом есть что-то величественное, завораживающее.       Каз мельком думает, понравилось ли бы здесь Инеж, и тут же сам себя одергивает. Он здесь не за такими глупостями, к тому же они — не те люди, которым было бы комфортно в таких местах.       Залитый солнечным светом “Альмствен” сверкает. Каждая деталь в нем дышит сдержанной роскошью и напоминанием каждому входящему, где его истинное место. Всё, начиная от напомаженных прилизанных официантов до посуды из тончайшего фарфора, призвано охранять это место от чужаков, чей социальный статус и светская вышколенность недостаточно высоки для здешних запросов.       Джаспер смотрится здесь неуместно ярким суетливым пятном, ему неуютно тут. Каз, впрочем, тоже восторга не испытывает, но старается не выдать этого ни единым лишним жестом. Нарочитое вальяжное спокойствие снаружи, возможно, тоже выглядит фальшивым, но Каз умело пользуется давним своим приемом — мастерски срисовывает манеры и повадки других посетителей этого славного места и выставляет себе задачу слиться с толпой. Это всего лишь ещё одно дело, где надо остаться незаметным.       Чертовски опасное дело. Казу не привыкать играть с огнём, но Кридс действительно опасен. Это вам не самоуверенный Ян Ван Эк.       Лукас Кридс, прибравший к рукам половину рынка акций, прекрасно знает, кто они такие, банды Каттердама. Знает их чаяния, надежды, мечты, своеобразную гордость и не менее своеобразные мотивы — по крайней мере, он сам уверен в этом. Сейчас он испытывает Каза, изучает, как под микроскопом, помещает его в невыгодные некомфортные условия, ожидая какой-то одной ему понятной удовлетворительной реакции.       Он сидит напротив, низенький, полный, в круглых очках, и подслеповато щурится, изучая меню. Черные с проседью волосы завиваются на концах, аккуратно подстриженные усы топорщатся аккуратными щеточками. Такой мирный и на вид безобидный, неброско одетый человек, он тоже смотрится здесь чужеродно, в этой роскошной зале.       Сейчас Каз поддается на эту игру, ведется на чужие правила, пытается замаскировать собственную так явно видимую неуместность, показать, что он может быть частью этого мира, и Кридс одобрительно кивает, словно удовлетворенный тягой уличного мальчишки в это высшее общество.       Остальные двое купцов высшей лиги разглядывают их с Джаспером с такой брезгливой настороженностью, как будто вместо них на выбеленной накрахмаленной скатерти скачут две блохи, которых кто-то выпустил из коробка, чтобы позабавить публику. Каз язвительно улыбается им и кидает на Джаспера предупреждающий взгляд. Здешняя выпивка Фахи и впрямь не по вкусу, и он вертится на стуле, беспокойно оглядывается по сторонам, не чая покинуть это место. Зато хотя бы не хватается за револьвер, старательно прикрытый пиджаком.       Впрочем, Каз тоже неспроста выбрал место у колонны, отгороженное от окна кадкой с зеленым раскидистым кустом. Пусть это место и находится выше всех остальных, но проверять, позаботился ли владелец о пуленепробиваемых стеклах или же предпочел сэкономить, Казу не хочется. Тем более, что пальто здесь принято отдавать в гардероб. И оружие, к слову, тоже.       Впрочем, когда их, Отбросов, интересовали общие правила?       — Говорят, в Равке тоже нет управы на работорговцев? — начинает господин Реймеккер, и его сухие губы поджимаются еще сильнее, когда Каз поворачивается к нему. — Господин Бреккер, я слышал у вас хорошие торговые связи в Равке? Что вы думаете об этом?       — Корабли, которые идут оттуда, на днях не смогли пробиться сквозь заслон, — поднимает голову Карл Наас. — Это не может не вызывать тревоги!       — Я слышал, что Равка отказывается задействовать военный флот, так как пираты орудуют в нейтральных водах, — негромко отзывается Каз. — Они не хотят конфликта с Новым Земом. Он ясно дал понять, что вывод военных кораблей посчитает за провокацию и начало войны.       — Какая глупость! — несдержанно фыркает Джаспер, и Каз пинает его под столом только что вылеченной ногой. — О… кхм, прошу прощения!       — Я склонен с вами согласиться, юноша, — степенно роняет господин Реймеккер. — Новый Зем не может не понимать, насколько эта неразумная блокада ударит по экономике! В первую сторону, по его собственной. Акции на ту же юрду рухнут там уже через несколько дней!       — Это в том случае, если кто-то подобной коллизией целенаправленно не обрушивает рынок, — тонко улыбается Кридс, опуская наконец меню. — Господин Бреккер, как вы относитесь к морепродуктам? Осмелюсь посоветовать вам этого угря. Поверьте, он изумителен, несмотря на некоторую склизкость!       — С удовольствием последую вашему совету, — Каз остается невозмутимым. — Всегда полезно пробовать что-то новое.       — В любом случае, любое мошенничество на биржах Нового Зема не останется незамеченным, — скрипуче изрекает Карл Наас. — Рано или поздно, все выплывет наружу! Тайное всегда становится явным!       — Несомненно, — Каз не сдерживает ухмылки. — Иногда это кончается сумасшедшим домом, а иногда и Хеллгейтом…       Столь явный намек на Ван Эка достопочтенных господ не радует. Зато их лица становятся будто так щедро сдобрены уксусом, что, верно, по вкусу вполне могут сравняться с тем самым кислым скользким угрем.       Кридс смотрит на Каза с мягким упреком, как смотрят на несдержанного расшалившегося ребенка и качает головой.       — Замысел Гезена неисповедим! — мирно произносит он. — Кто знает, куда нас приведет судьба в итоге!       — Ну почему же, — Каз смотрит на него почти весело. — Итог нам всем хорошо известен. Как бы ни был извилист жизненный путь, закончится он в барже Жнеца, и никак иначе. Так стоит ли так стремиться ввысь, чтобы в итоге упасть все туда же?       — А вы, однако, фаталист, мистер Бреккер, — Кридс склоняет голову набок. — Тем не менее, вы не похожи на того, кто смиренно будет ожидать своего места в этой барже. Вы амбициозны и, я верю, вас ещё ждут великие свершения!       Кридс ведет переговоры совсем иначе: старается завоевать доверие, излучает добродушие и широту взглядов и не жалеет меда в речах.       Впрочем, Каз не может не признать, что впервые лесть ему приятна. Приятно, что кто-то пусть из своих корыстных целей, но оценил то, что Каз уже выстроил за всю свою не такую уж долгую жизнь и продолжает строить и сейчас.       Возможно, работать с Кридсом окажется менее накладно, чем с Ван Эком. Тем более, что Каз уже не семнадцатилетний мальчик, с достойным зависти упрямством выпутывающийся из расставленных ловушек. Теперь он сам ставит условия, и его ловушки куда искуснее.       — Буду рад оправдать ваши надежды, господин Кридс, — улыбается он. — Однако и вы, господа, не похожи на тех, кто тратит свое время попусту. Я знаю, вы — все занятые люди, и я полагаю, что и это приглашение я получил не просто так.       — Сразу видно, что перед нами человек дела! — Кридс улыбается благодушно, но взгляд у него острый и пронизывающий. — Действительно, господин Бреккер, этот разговор имеет под собой некие вполне определенные цели. Скажите, что вам известно о ситуации с земенскими работорговцами?       А вот теперь перед Казом встает основная проблема этого чудного обеда — не вывести разговор на Инеж, исключить её из этой игры любой ценой.       — В Керчии существует негласный договор между капитанами свободных кораблей, которые не связаны торговыми контрактами — приходить на помощь тем, кто подвергается нападению пиратов или работорговцев, что чаще всего одно и то же, — неторопливо произносит он. — Также морским законом не возбраняется оказывать содействие в борьбе за порядок военным кораблям. Господа, вам известно о так называемой битве у Черного Рога?       — Разумеется, — пожимает плечами Карл Наас. — Все газеты писали о ней пару месяцев назад. Насколько мне известно, это одна из победоносных равкианских стычек с пиратами.       — В ней поучаствовало немало керчийских судов, — добавляет Каз. — Капитаны которых неравнодушно относятся к проблеме рабства. Они пришли на помощь военному флоту Равки и одержали головокружительную победу.       Как минимум пять из них тогда направил он сам, не выбирая методов: молодых сопляков вдохновляя на подвиги, а опытных морских волков попросту нанимая через подставных лиц.       Чему Инеж в совершенстве научилась у Каза — это ввязываться в сумасшедшие авантюры за хорошую цену. Жаль только, у Инеж она заключалась отнюдь не в деньгах. Ещё несколько месяцев назад он знал, что она будет там, в самой гуще битвы. Она вступила в этот бой и Каз бездумно вступил вместе с ней, даже находясь за сотни миль от места основных событий.

* * *

      Зеник ещё определенно не оправилась от недавней попытки её убить и постучавшегося к ней среди ночи Каза встретила нацеленным в его голову дулом пистолета. Каз сделал пометку в памяти: выбранить и отдать на обучение Джасперу её белобрысых птенцов-часовых, которых Каз обошел, почти не прилагая для этого усилий.       Нина отшатнулась от его темной мрачной фигуры на пороге, с досадой брякнула оружие на тумбочку и шепотом выдохнула какое-то проклятье на фьерданском.       — Каз, какого чёрта? Ночь на дворе!       Он раздраженно закатил глаза:       — Ты все равно не спишь, Зеник! У меня срочное дело.       Нина скрестила руки на груди и непреклонно вскинула подбородок.       — А когда я просила тебя срочно прекратить ту драку, в которых покалечили двух моих птенцов, что ты мне сказал?       — Что твои птенцы и дня не могут прожить без присмотра, — нетерпеливо отозвался Каз. — Я не буду закрывать глаза на стычки твоих фьерданских щенков с моими людьми! Достаточно того, что я приказал не трогать их впредь. Пусть учатся правилам этого города! Я не потерплю здесь неуправляемую диаспору из фьерданских молодчиков!       Зеник злобно сверкнула глазами, но не возразила, только фыркнула рассерженной кошкой и посторонилась, пропуская его внутрь.       Её Птенцы — их совместное детище. Каз взял их под свое покровительство еще в первый год, когда бледная, молчаливая, странно располневшая Нина вернулась в Каттердам в окружении полдесятка белокурых мальчишеских голов и писклявого тявканья их волчат. Юные дрюскели, недостаточно благонадежные, недостаточно фанатичные, недостаточно верные Фьерде. Завещание покойного Хельвара, чтоб его, как будто одного фьерданского отродья было мало.       Каз даже не спрашивал, зачем она их притащила, и не слушал патетических историй о долге и чести. Выделил им здание на отдаленной улице, принадлежащей Отбросам, и установил ряд жестких правил. Волчата могли зарабатывать на еду и кров, а самые талантливые и на лучшую жизнь, но и с проблемами должны были разбираться сами, благо наставница у них уже имелась.       Нину он издевательски однажды прозвал Наседкой, а её юных воспитанников — Птенцами. Так оно и повелось. Голодные большеротые мальчишки, пылко сверкавшие глазами и готовые ввязаться в драку по первому свисту, действительно очень напоминали вздорных крикливых птенцов. Каз запретил Отбросам трогать их и даже поощрял попытки птенцов влиться в сложную, опасную жизнь улиц, несмотря на все протесты Нины.       Теперь подросшие и изрядно увеличившиеся в количестве Птенцы стали отдельной группировкой в Каттердаме и потихоньку отвоевывали свою нишу. Кто-то перетаскивал сюда свои семьи, кто-то — несогласных с суровым режимом Фьерды и, конечно, плененных гришей. Нина устроила в Каттердаме целый перевалочный пункт для беженцев-гришей, тайно переправляя их в Равку. Каз не мешал ей и предоставлял надежные корабли в обмен на прекрасно отлаженный, работающий как часы, поток контрабанды в Равку и обратно.       Воистину женский педантично-трепетный подход Зеник превращал любой процесс в смазанный, точный и очень тихий механизм, работавший столь аккуратно и непрерывно, что вызывал уважение даже у самого Каза.       — Зачем ты пришел? — Нина прикрыла наружную дверь, а затем плотно затворила дверь в спальню. — И да, не приведи тебя святые повысить голос! Я только-только уложила Матти. Разбудишь — и кара будет страшна, уж поверь!       — Мне нужна твоя помощь, — Каз помимо воли не без опаски оглянулся на эту дверь: иногда Нина становилась очень убедительна. — Инеж нужна твоя помощь.       — Во что вы оба ввязались? — упоминание Инеж немедленно настроило Зеник на мирный лад, и она даже пододвинула к Казу кружку с молоком.       — В войну, — коротко отрубил он. — Мне нужна связь с Назяленской, Нина!       — Вот оно как, — протянула она и откинулась на спинку стула, скрестив руки на груди. — Ты же знаешь, что Зое Назяленской по факту плевать и на тебя и на меня. И я, к слову, очень рада, что оно так. Так что колись, Бреккер! Желательно озвучить что-нибудь чрезвычайно важное для моей родины, способное хоть как-то привлечь внимание верховных гришей!       — Инеж сожгла главный рынок работорговцев в Новом Земе, — хмыкнул Каз и, подумав, добавил. — И покалечила одного из членов правительственного совета, который по совместительству держит под собой и весь рабовладельческий бизнес.       — Воу, — Нина присвистнула, поморщилась и положила руку на бок. — А я-то думала, что самый страшный человек из нас — это ты.       — Я взял это на себя, — просто сказал Каз и посмотрел на нее прямо и открыто. — Пустил слух, что все это было моим поручение и моей волей. Перехват бизнеса и всё такое. Инеж преследуют, но не слишком усердно. Они не знают, насколько далеко простирается моя власть. Мне нужно убедиться, что в Равке её не тронут! Что касается Назяленской, мне нужно, чтобы в Равке поторопились с утверждением закона об усиленном противодействии работорговле!       — И ты думаешь, что одного твоего слова достаточно? — Нина схватилась за голову. — Назяленская и не обернется в мою сторону! Каз! Мне она доверяет меньше, чем мимо пролетающей мухе! Капитана Гафа в Равке уважают, Инеж там не тронут, я в этом уверена! Я держу связь с некоторыми давними приятелями в Равке, они собирают эскадру для отлова пиратских судов и берут всех добровольцев! Там Инеж точно ничего не грозит!       — И ты, конечно же, уже сообщила Инеж об этом! — воскликнул Каз.       — Ш-ш-ш, — Нина сердито округлила глаза и оглянулась на дверь в спальню. — Конечно, сообщила! Она писала мне, просила присмотреть для её команды занятие в Равке.       — Она должна была вернуться в Каттердам! — прошипел Каз. — Там она беззащитна и бесполезна! Почему ты не сообщила мне, Зеник?       — Теперь сообщила, — невозмутимо откликнулась Нина. — Инеж — уже взрослая девочка, Каз! Ты сам подарил ей свободу! Успокойся на этом, и дай ей пройти собственный путь. Она не вернется, пока сама того не захочет.       — А знаешь ли ты, Зеник, что равкианские пираты намерены поддержать земенских работорговцев? — рявкнул шепотом Каз. — Им кажется очень забавной идея потопить вашу маленькую эскадру и установить на море свое господство! Разумеется, это не сами пираты такие умные, просто их руками удобнее вести эти маленькие торговые войны! И наши дорогие фьерданские друзья с удовольствием спонсируют эти военные вылазки, чтобы ваша и без того разоренная Равка оказалась разбита ещё по одному фронту! Ну что, Нина, Назяленской будет интересна такая информация?       — Да ты находка для всей равкианской разведки! — хмыкнула Нина. — Я свяжусь со своими информаторами, постараюсь заинтересовать Женю Сафину для начала. Она-то тебя помнит, не сомневаюсь.       — Лучше придумай, как связаться с Инеж! — Каз машинально опрокинул в себя стакан молока и закашлялся от неожиданного вкуса.       — Пока она не прибудет в Равку, то никак, — Нина мрачно покачала головой. — А прибыв, уже не уйдет. Ты и сам знаешь!       — Что ж, — Каз внезапно успокоился. — Тогда у меня для тебя задание, Зеник. Подготовь необходимые бумаги на шесть керчийских кораблей, полностью оснащенных всеми боевыми орудиями — дипломатический пропуск в прибрежные воды Равки. И да, мне плевать, как ты это сделаешь. Мне важно, чтобы через неделю они были у меня на столе!       — А ты изменился, Каз, — вполголоса заметила Нина. — Я сделаю то, что ты просишь.       — Кстати, Нина, как тебя называют тебя твои маленькие дрюскели? — Каз подпер подбородок рукой и посмотрел на нее с каким-то непонятным чувством в глазах, почти похожим на сожаление.       — Не называй их так! Они не дрюскели! И никогда больше ими не станут!       — Наша волчица, приа зара, так они называют тебя, — Каз хмыкнул. — Земенцы не сильны в исковерканном керчийском... Будь волчицей, Зеник! Скоро нам всем это понадобится.

* * *

      — Поражения у Черного Рога им было мало? Поразительная стойкость! — качает головой почтенный Карл Наас. — И они думают, что смогут противостоять нашему флоту?       — Это не так-то просто, друг мой, — скрипит господин Реймеккер. — Торговый совет не даст согласия на вывод флота. Эти работорговцы прекрасно осведомлены о здешних порядках.       — Немало заведений в этом городе симпатизирует работорговцам, заключает с ними договора и сливает всевозможную информацию, — Каз пожимает плечами. — Не думаю, что это тайна для кого-либо из присутствующих здесь.       Господин Кридс с удовольствием смакует угря, на которого Казу и смотреть-то тошно. Джаспер кривится, делая глоток особо элитного горького коньяка. Сам Каз даже не прикасается к приборам и держит оголенные руки крепко сцепленными на коленях.       Лукас Кридс не так уж прост, он никогда не попадал в поле зрения Каза. У него нет тайн, нет подозрительных семейных историй, и детей тоже нет. Каз был ещё несмышленым мальчишкой, когда Кридс уже управлял этим городом.       Зачем Каз ему нужен? Зачем делать столь щедрое предложение? Зачем показывать, что все ещё приберегаешь его для гордого юнца, который уже однажды с издевкой отверг его?       Его предложение интригует, не более. Конечно, это невероятно заманчиво — оказаться на равных с той же Назяленской, обрести чистоту перед законом и власть, позволяющую навести порядок и дать своим людям лучшую жизнь? Не на это ли и хочет поймать его Кридс? Общаться с Казом с позиции силы уже пробовал Ван Эк. И где он сейчас?       В Хеллгейте.       Однако Каз не обольщается. Следующим в Хеллгейт отправится он сам, если поверит хоть одному сказанному здесь слову.       — У нас связаны руки, — прямо роняет Кридс и неспешно утирает уголки рта белоснежной салфеткой. — Керчия не может официально вмешаться в конфликт между Равкой и работорговцами. Вместе с тем просто смириться с нынешним положением и отказаться от своих моряков — как вы понимаете, немыслимо для нас! Пусть мы обязались хранить нейтралитет во что бы то ни стало, однако не все из нас в таком положении, господин Бреккер.       — Что вы имеете в виду?       — Нам известно, что вы тоже заинтересованы в решении этого конфликта, — Кридс складывает пальцы домиком и смотрит поверх них. — И вы несомненно один из лучших и талантливых представителей своего класса.       Вот за что Каз всегда любил это высшее общество, так это за невообразимое богатство эвфемизмов. О, они не скажут “Вы самый беспринципный и безбашенный бандит из всех, кого мы знаем, господин Бреккер!”, они скажут “вы — один из лучших представителей своего класса”.       — Предлагаете мне работу?       — Мы предлагаем вам полномочия решить эту ситуацию частным порядком, — изрекает Карл Наас и степенно подкручивает длинный седой ус. — Нам известны ваши возможности, господин Бреккер, и Керчия готова их увеличить в разы. Вы же взамен наведете в городе порядок и уберете эту возмутительную блокаду от наших торговых маршрутов.       — Не слишком ли вы в меня безрассудно верите, господа? — со смешком осведомляется Каз.       — Если вас не испугала в свое время неприступная крепость Фьерды, то сомневаюсь, что вас в состоянии смутить горстка земенских пиратов, — спокойно парирует господин Реймеккер. — Да, господин Бреккер, как видите, мы осведомлены и о ваших подвигах.       — Вопрос лишь в том, сумеете ли вы их доказать, — бесстрастно хмыкает Каз. — Что ж, если вы столь уверены в моих способностях, господа, и столько знаете про меня, то знаете также, что я не работаю за громкие слова. Назовите цену! Сколько даст Керчия за свою торговую свободу?       — Полтора процента годового оборота — достаточная цена для вас, господин Бреккер? — Кридс улыбается довольно и удовлетворенно. — И свободный выход на биржу без уплаты обязательного взноса.       — Три процента, — пробует поднять ставки Каз.       — Помилуйте, господин Бреккер, столько не у каждого из членов торгового совета имеется, — добродушно отмахивается Кридс. — Впрочем, если наше сотрудничество выйдет плодотворным, то моё давнее предложение вам все ещё остается в силе. Кто знает, вдруг за это время вы обретете достаточно мотивации, чтобы принять его?       — Хорошо, — Каз кивает. — Надеюсь, вы также понимаете, что без заключенного контракта я не работаю? Не хотелось бы потом узнать, что все это лишь моя самодеятельность и деньги таким, как я, не полагаются вовсе. Помнится, однажды городской торговый совет почти подорвал мою веру в его честность.       — Ознакомьтесь, — Кридс с непроницаемым лицом подает ему шелестящий страницами контракт. — Мы нанимаем вас, господин Бреккер, по всем правилам. Если вы согласны со всеми пунктами, то подпишите. В двух экземплярах.       Каз быстро скользит взглядом по желтоватым страницам, внимательно вчитывается в равнодушные безликие строки. Ищет обман и не находит. Все честно. Торговый совет от имени Керчии нанимает его устранить беспорядки по следующему списку, взамен обязуясь оказывать ему всяческое содействие.       Кридс предупредительно подает ему ручку, и Каз ставит решительный росчерк рядом с убористыми факсимиле своих нанимателей.       Сделка заключена. И Каз нутром чувствует рядом торжествующий, старательно прячущийся обман.       — Один из них мне? — он кладет руку на один из контрактов.       — Вот этот, — Кридс с удивительной ловкостью вынимает выбранный Казом из-под его ладони. — А этот наш. Они помечены, видите. Такая практика.       Контракты на вид абсолютно одинаковы, но Каз не возражает, лишь пожимает плечами и откидывается на спинку стула, передавая свою копию Джасперу. Плечо тянет острой болью, но Каз не подает виду.       — Надеюсь, мы не разочаруем друг друга, — Кридс улыбается. — Не подведите нас, господин Бреккер!       — И вы не подведите меня, дорогие господа! — Каз берет трость и поднимается на ноги. — Благодарю за превосходный обед! А сейчас позвольте откланяться!       — Один вопрос, господин Бреккер, — останавливает его скрип Карла Нааса. — Скажите, вам знакомы капитаны этих керчийских кораблей? Если вы не преуспеете, Новый Зем потребует их выдачи, учтите это.       Каз замирает. Решили припугнуть его напоследок?       — Если Керчия на это решится, то она заслужит свою судьбу, — ровно бросает он. — И я бы не хотел её увидеть, баржа Жнеца будет более предпочтительной альтернативой! Прощайте, господа!