Игра вслепую: закон и беспорядок

Кто придумал в сутках всего 24 часа? Как в это вшивое количество часов упихать всё, что нужно, чтобы при этом ещё осталось время чтобы поспать? Нет такого способа! Цзинъи дополз до кровати совсем одуревший к третьему часу ночи, даже голову не высушил после душа, и уснул, кажется, ещё в процессе падения мордой в подушку. Сообщение от Сун Ланя он получил, не приходя в сознание. Только этим можно объяснить сам процесс он открыл один глаз на призывное пиликанье телефона, прочитал смс, зачем-то сохранил его как скриншот, отправил Сун Ланю ответное сообщение, состоящее из слова «обязательно» и пригоршни смайликов. Рано утром, когда всё равно пришлось вставать и призывать к порядку торчащую в разные стороны шевелюру, он удостоверился, что смс ему не приснилась, что ночной отвечатель из него отвратительный, и что спать всего три часа в сутки — очень плохая идея. Но он сможет перехватить пару часов сна ещё днём, если будет шустрее шевелить задницей. Он и шевелил, а после полудня буквально между делом успел заехать в тот же сырный магазин, спросить у продавца, какой сыр обычно берёт Сун Лань, а чтобы не возникало дурацких вопросов, показал его фото. Вот этот-то сыр он и отправил Сун Ланю с курьером и строгим наказом сообщить, что это от неизвестного поклонника. А что? Таким способом ему это не пришьёшь, он может отнекиваться и таращить честные глаза, заверяя, что не он прислал этот несчастный сыр вместе с колонией благородной плесени. И потом, Сун Лань сам виноват — он же сказал, что нужного сыра там нет? Ну вот теперь он есть. Спустя ещё пару часов, когда сыр точно должен был уже попасть к адресату, а курьер прислал отчёт, что доставка выполнена, Цзинъи немедленно перехотел спать. Он успел навоображать себе, как Сун Лань возмутился, как он негодующе поблескивает стёклами очков, изрядно повеселился по этому поводу, торжественно выдержал ещё час, а потом всё-таки отправил ему селфи с вопросом «Я заеду вечером?» и россыпь смайлов. *** «Обязательно». Это сообщение Сун Лань увидел не сразу, а когда увидел, сначала офигел от смайлов, потом фыркнул и посмотрел на часы. Ну и где это «обязательно» выразилось в сумме за еду, спрашивается? Все еще нигде. Зато смайлы. Сердечки. Тьфу. Сун Лань решил не обращать внимания и погрузился в бесконечные фотки. От этого увлекательного, но монотонного занятия его отвлек звонок в дверь, да так, что Сун Лань вздрогнул, подскочил, но потом вспомнил, что он тут не зря заперт, взял пистолет и аккуратно спустился вниз, не забыв предварительно захлопнуть ноут. Позвонили снова. Сун Лань аккуратно приоткрыл щель в жалюзи, убедился, что из полицейской машины никто не бросается на визитера, и только тогда открыл дверь. Курьер. Курьер из магазина, отлично ему известного, знакомый парень. Что само по себе подозрительно. — Что? — недружелюбно спросил Сун Лань. Похоже, его голос и наверняка не слишком бодрый вид парня озадачили, если не напугали. — Вам доставка, господин Сун, — пролепетал мальчишка, протягивая пакет. — Я не заказывал. — Это для вас. По... попросили. Примите, пожалуйста, уже оплачено. «А-Цин?» — подумал Сун Лань, догадываясь, что это вовсе не она. Она б прислала эклеры. — Благодарю, — Сун Лань принял пакет и уже почти захлопнул дверь перед носом посыльного, как тут возник какой-то человек, вытащил пакет прямо из рук, открыл, и бесцеремонно туда влез. — Эй! — возмутился Сун Лань, но глянул на машину и замолчал. — Что вы делаете?! — синхронно возмутился курьер, — Это доставка для вип-клиента! Но полицейский ни разу не смутился, пощупал содержимое пакета, вернул антиквару и молча удалился в сторону кофейной палатки. Сун Лань захлопнул дверь, оставив курьера офигевать самостоятельно. — Идиот придурочный! — пробормотал он в адрес вовсе не посыльного и даже не полицейского, а Лань Цзинъи, ведь это же он выпендривается, так ведь? Ну точно. Сыр! И в голову-то, конечно, не пришло, что про пакет могут подумать бомба, яд, споры ядовитых грибов, или чем там еще убивают находящихся под наблюдением антикваров! Откуда там мозг, в этой голове, набитой смайлами?! Сун Лань поднялся наверх, сунул пакет в холодильник и вернулся к фотографиям. Он просматривал папки одну за другой, мелькали бесконечные лица, шампанское, наряды, Вэни… Этот Вэнь Жохань любил всякие приемы, чуть ли не балы давал в своей шикарной резиденции! И женщин красивых тоже явно любил… Сун Лань сам на себя разозлился. Рассматривает дам вместо того, чтобы искать что-то действительно важное! Он пошел и заварил огромный чайник чая. Ощущение, что он упускает что-то, свербело в голове, и Сун Лань знал, что единственный способ от него избавиться — это вернуться к началу. Он снова принялся перелистывать фотки, стараясь вообще не смотреть на женщин. Дорогая антикварная мебель, картины на стенах, ковры… вот, кстати, дорогущий шелковый ковер, не старинный, но Сун Лань хорошо знал, что это сделано на заказ, и только очень состоятельный человек мог положить такой ковер под ноги гостям. Тонкая шпилька не повредит — этот ковер лишь выглядит хрупким. Стоп. Сун Лань от неожиданности сделал большой глоток и чуть не поперхнулся. Шпилька. В кадр попала лишь туфелька и край черного платья, почему это так важно? Он смотрел дальше, уже забыв, что не собирался отвлекаться на людей вообще и женщин в частности. Обладательница шпилек мелькнула на другой фотографии, но ее закрывали фигуры гостей. Еще кадры, еще… Сун Лань увидел плечо, где-то — изящную руку с бокалом… и понял, что не так. Он просматривал папку с приема, на первый взгляд неотличимую от прочих: фотограф скинул все неотсортированные кадры подряд, и на других таких сетах можно было листать фотографии словно стоп-кадры кино, замечая одних и тех же людей в меняющейся позе или выражении лица, много в одном интерьере, затем — в другом. Женщина в черном платье неизбежно была бы запечатлена на нескольких фото подряд. Если бы все кадры остались в папке. Зачем ему эта девушка? Сун Лань не мог себе ответить, но он просто смутно ощущал что-то неуловимо знакомое, что-то такое… как дежавю. Он открывал папку за папкой, пока не наткнулся снова на сет с пропусками. В нем незнакомка тоже засветилась лишь мельком, но Сун Лань узнал запястье, где-то совпало кольцо, а где-то он даже не мог объяснить, что. Это точно была одна и та же дама. Телефон пиликнул. «Заеду вечером?» И туча смайликов. — Костюмированный дурак! — Сун Лань раздраженно смотрел на экран. Машинки, птички, единорог, сердечки! Сердечки блин! Сун Ланю показалось, что эти сердечки не дают ему сосредоточиться, что из-за этих дурацких смайликов он упустит что-то по-настоящему важное, незнакомка ускользнет, а вместе с ней и мысль. Он перевернул телефон и допил холодный чай, листая кадры. Отражение в зеркале… Сун Лань увеличил. Это точно она, рядом с Вэнь Жоханем, он закрывает ее от объектива и вообще фотограф снимает не его и незнакомку, а других гостей, но в зеркале отразилась красивая спина, рука, локоть, длинные локоны. Она поправляла прядь, пальцы коснулись краешка уха. «Откуда я могу ее знать?» Ниоткуда. Файлам чуть ли не десять лет, у неизвестной нигде нет лица, но Сун Лань не сомневался — он знает ее. Нужно отвлечься. Он взял телефон, понаблюдал, как стразовые тапки А-Цин перемещаются по квартире — это очень успокаивало, знать, что она дома в безопасности. Неотвеченная смска вылезла напоминанием, связалась единорожьим смайликом с А-Цин, А-Цин — с ее заботой, заботой — с сыром, сыром… круг замкнулся. «Я схожу с ума», — подумал Сун Лань и прежде, чем остановиться, ответил «ок». Идиот. Нахрена тут ему этот мальчишка?! «Лапшу не забудь», — добавил Сун Лань и взял ноут. Он коварно посмотрел на телефон и добавил: «Сгоняй к А-Цин, привези ей большой стакан какао с маршмеллоу и передай привет от меня». Сун Лань сунул телефон в карман и спустился в тайную комнату на десять минут. Даочжан вошел в чат. Даочжан: Ты здесь? Вопрос. Никто вошел в чат. Даочжан: На кадрах В последний момент он вдруг почему-то решил не писать о девушке. Никто: ??? Даочжан: пропуски Никто: что еще за пропуски? Даочжан: не все кадры есть, я не могу разглядеть все стены и углы. Пауза Сун Лань почувствовал, как ладони стали влажными. Они с Никто никогда не договаривались о правилах, но просто знали — не врать. Любую хитрость и подвох Никто чувствовал даже в этой черной замкнутой скрытой сети. Никто: что ты ищешь? Сун Лань выдохнул. Даочжан: как всегда, предметы. Никто: это все, что есть. Даочжан: скинь следующие архивы, это я все проверил. Осталось пять минут. И он откуда-то знал, что Никто ему соврал. *** Цзинъи работал как каторжный, стараясь одновременно побыть правильным и положительным студентом, гордостью семейства Лань — на фоне Сычжуя это всегда было провальной задачей, но когда это он сдавался?! — при этом успеть побыть полезным для этого самого семейства Лань. Обычно польза заключалась в том, что Цзинъи обкладывался со всех сторон компьютерами всех модификаций, и умудрялся одновременно шпарить на нескольких клавиатурах, как бешеный осьминог. Молодой, но въедливый, он обеспечивал предсказуемость перемещения транспорта и огромной части людей, так что не приходилось тратить нервные клетки на выяснения, где сейчас очередной сорок восьмой родственник, посланный по важному делу. Внутри клана Лань царила разумно ограниченная свобода, никто не хватал тебя за пуговицу, требуя держаться нужной стороны тротуара, но при этом все знали, что слежка ведётся за всеми. Почти за всеми. С самыми лучшими намерениями, потому что уже много раз эта слежка помогала предотвратить сложности разной степени тяжести. И люди привыкли. Вот Сычжуй даже перестал брыкаться, признавая, что это не электронное рабство, а забота. А для этого система должна быть сбалансированной. Разумеется, Цзинъи и не совался в глобальную сеть безопасности, там старшие родственники могли настучать по не в меру шустрой головушке, а вот баланс отслеживания ему вручили, и он вполне оправдывал ожидания. Он радостно брыкнул ногами, когда Сун Лань сказал захватить с собой лапши, и тут же принялся решать сложную задачу — во сколько уже можно считать, что начался вечер? Как это получается, что три часа дня, но уже четыре часа вечера? Но так-то логичнее — пять часов вечера. Так сказали поисковые системы, а сборники советов по этикету утверждали, что всё, что раньше шести часов вечера, считается белым днём. Цзинъи скроил кислую мину над предложением сгонять к А-Цин и напоить её какао с зефирками, но по здравому рассуждению не стал кобениться. Сун Лань сидит под полицейским надзором, его девчонка тоже примерно в таком же положении, и можно послать доставку, а можно послать его. Но доставка — что доставка? А тут выстраиваются личные отношения. Пока время было, Цзинъи хмыкнул, набивая Сун Ланю сообщение с текстом «Какао будет доставлено!» и смайлики, конечно же. А потом время резко закончилось, потому что в сети снова объявился Даочжан. И снова защищённое соединение. Вирус входит в чат. Цзинъи ворвался в беседу сразу, едва там появились архивы на скачку, и принялся азартно их цеплять. Интересно же, чем таким секретным перекидываются Даочжан и Никто в закрытом чате! Он азартно вскрикивал, когда удавалось зацепить архив на закачку, и разочарованно рычал, когда понимал, что закачка срывается, едва начавшись. Он не успевал даже сохранить архив в виде повреждённого огрызка — на той стороне постоянно кто-то мешал. То ли Даочжан, то ли Никто, а может оба вместе? У них даже не было времени пререкаться, это была молниеносная и агрессивная дуэль на тему «кто успел, тот и скачал». Цзинъи получил только пустую папку «Temp», по которой грустно ползало разочарование. Вирус: тук-тук. Цзинъи криво ухмыльнулся, пытаясь одной рукой застегнуть джинсы. Вообще-то ему пора было выходить, если он планирует успеть к Сун Ланю не слишком вечером. А лучше в самом начале вечера! Он свирепо оскалился и мстительно заякорился в чате, пока его не выставили пинком, успев перепрыгнуть в планшет. Он уже ссыпался на улицу и прыгнул за руль, отбил Сун Ланю сообщение, что выдвигается поить А-Цин самым лучшим в мире какао и скоро будет. К даочжану в чате он не приставал, но ехидно хехекнул, бросив взгляд на дисплей. Правда, при этом едва не вылетел на встречку, поэтому прекратил заниматься ерундой. Это у себя в комнате он может делать дюжину дел одновременно — там нет других участников движения. А жаль. Вот Сун Лань мог бы стать полноправным участником движений в его постели. Что же до Даочжана — ничего, молчание наглого вторженца заставит его понервничать. Он оставил планшет в машине, пока покупал этот чёртов какао, настроив на Даочжана орду голодных вирусов. Не особо верил, что сработает, но мало ли, вдруг удастся зацепить и отследить. Почему ему до такой степени втемяшилось поймать этого сидельца секретных чатов? Это неважно. Главное — поймать. А что с этим делать, он придумает потом. Итак, большой какао. Маршмеллоу. Цзинъи честно выбрал самое лучшее, чтобы маршмеллоу были разноцветными, и добавил шоколадку с радостным единорогом на обёртке. — А-Цин, — он вполне вежливо стучался в дверь. — Открывай, я пришёл к тебе с приветом от Сун Ланя. Он просил передать тебе кроме привета ещё вот это, и пока оно не остыло, тебе лучше бы открыть! Зефирки растают! *** Сун Лань едва успел среагировать. Буквально как только увидел, что чертов Вирус явился снова. Он прервал закачку и сразу за ней — следующую, не зная, на кого злиться сильнее — на Вируса, который пытался прицепиться, или на Никто, который внезапно запустил сразу два архива, хотя никогда в жизни так не делал, это было настолько на него не похоже, что Сун Лань заподозрил, что что-то не так. Не тратя времени, он оборвал соединения, параллельно запуская другую беседу, в которой выдал лишь два слова: Даочжан: Вали! Немедленно! Никто: если нужны, приходи ногами. На этом все. Второй чат закрылся, Сун Лань в бешенстве посмотрел на это издевательское «тук-тук» и уже хотел молча все обрубить, но все же прикрепил один-единственный архив под названием «дао». Если этот Вирус вздумает его скачать, то благополучно получит это самое дао, бездонное и безбрежное, от которого потом заколебается чистить систему. Через секунду даочжан оборвал соединение, чтобы никогда в эту сеть не возвращаться. Она заражена, в нее явился вор, и как бы ни хотелось его поймать и проучить, безопасность важнее. Придется смириться и забыть об этом черве. Сун Лань выключил все полностью, как всегда, и покинул комнату. Ярость плескалась в сердце. Из-за какого-то мудака ему придется теперь искать способ добраться до места «ногами». И как он должен это сделать?! Как?! Сун Лань посмотрел в телефон и пожалел, что вообще написал Лань Цзинъи — от него снова вывалилась куча бессмысленных смайлов. *** — Здрасте! — А-Цин распахнула дверь, мило улыбаясь. Она уже успела увидеть Цзинъи, удивиться, ухмыльнуться и теперь только протянула руку, вместо приглашения сразу утягивая парня в квартиру. — Зефирки оооо какое мимими! — А-Цин вытащила стакан из рук Цзинъи и игриво лизнула зефирный бочок. — Как дела? Входи. Будешь фиксировать, что я пью какао? *** — Открываешь тут беспечно на первый же кряк из-за двери, — пробурчал затащенный в розовое-стразовое логово Цзинъи. — А если бы это был не я, а злодей злодейский? Буду фиксировать, я человек обстоятельный! Он сурово взмахнул телефоном и немедленно тыркнул, чтобы фиксировать именно видео. — Чтобы твой жизнерадостный вид добавил жизнерадостности Сун Ланю, — пояснил он, взяв А-Цин в кадр. — Пей какао, и повтори про мимими и зефирки, это было мило. Видео он снял очень короткое, буквально на дюжину секунд, и тут же отправил Сун Ланю. Пусть порадуется, а то там замучился среди своих витрин. Цзинъи убрал телефон и развёл руками. — Дела? Да как тебе сказать. В сутках мало часов, а клонирование замечательного меня ещё не изобрели. А было бы меня хотя бы трое, как было б хорошо! Лицо при этом у Цзинъи было самое что ни на есть культурное и поэтическое, хотя в тройном варианте он устроил бы Сун Ланю лютую групповуху... Интересно, откуда такие мысли? Плюшевый единорог в шоке таращился на него круглыми глазами, видимо мысли читал. — Сама-то как? Не шалишь? *** — Кто может быть хуже тебя? — А-Цин развернулась, хвостики махнули в разные стороны. Она вытащила толстую трубочку из ящика стола — у нее все хранилось так, как удобно, а не как правильно — сунула в стакан и потянула какао, глядя в телефон Лань Цзинъи. — Трооое. А-Цин чего-то не хотелось, чтобы он уходил. А еще — он попрется к Сун Ланю, он, а не она. Разве это справедливо?! На столе зазвонил телефон, девушка схватила трубку. — Да? Черт! А-Цин успела развернуться к Цзинъи спиной. Такое молчание она теперь всегда узнает. — Впервые предупреждаю два раза, — услышала А-Цин спокойный, даже располагающий голос, от которого становилось страшно. — Ты поняла. В трубке закапали гудки. А-Цин снова обхватила трубочку губами, пожала плечами и как ни в чем не бывало затопала в тапках к Лань Цзинъи. — Я? Ты что, я очень примерная. Видишь? Блин. Какая же она дурочка… — Ну все. Тебе пора. Давай-давай, чеши отсюда, не гуляй допоздна! Бай-бай! — А-Цин подтолкнула парня к двери. — И знаешь что? Скажи гэгэ, чтобы больше тебя не присылал. Ты скучный. *** Охренеть, кто может быть хуже? Цзинъи угрожающе замахнулся первой попавшейся подушечкой, но телефонный звонок её спас. Странный звонок, и не слышно, что там говорят с той стороны. Цзинъи машинально отметил, что телефон стационарный. А главное, это её «да» и дальше всё — ни тебе приличного девичьего чириканья, ни до свиданья. И уж больно она невозмутимая. — Да, мне пора, — возмущённо фыркнул Цзинъи. — Я скучный?! Ну, знаешь... Вот и почешу. Мне ещё Сун Ланю лапшу везти. Но я ему точно передам, чтобы больше меня к тебе не гонял. Что ещё ему передать? И всё-таки она странная. Сначала «привет и мимими», а потом выпроваживает и обзывает скучным. И нет на стороне Цзинъи никакого строгого гэгэ, чтобы сурово потребовал у неё извинений. Жизнь удручающе несправедлива. Ну что же, зато он сейчас увидится с Сун Ланем, который обязательно скажет ему что-нибудь настолько же злое. Это становится даже интересным. Азартным таким, что ли! *** — А? — она рассеянно посмотрела на Лань Цзинъи, соображая, что он только что сказал. Да, у нее сдали нервы. — Мм… Лань. Он — Лань. Что, если нефрит будет вот так вот звонить гэгэ? Что, если у него будут неприятности? Сун Лань умный, он разберётся, ее задача — не доставить больше неприятностей. — Пожалуйста, просто уходи, ладно? Она снова подтолкнула Цзинъи к двери, но получилось не так энергично. *** А вот теперь он только утвердился в своих подозрениях. Девчонка мыслями унеслась куда-то далеко, и в этом далеко явно не блёстками было посыпано. И глаза странные. Она что, испугалась? Если это испуг, то она ещё прекрасно держит себя в руках. Цзинъи дал утолкать себя к двери, и у порога аккуратно её придержал за плечи. — Ухожу, ухожу. Какая-то ты взъерошенная на ровном месте. И не спросишь же, кто звонил! Потому что это, по большому счёту, не его собачье дело. На языке крутилась уйма вопросов, но как-то они не озвучивались. — Дверь запри на замок, — деловито потребовал он, всё-таки переступив через порог, тут же набрал её номер и нажал вызов, после первого же звонка сбросил. — Это мой номер. Если что — звони. Я скучный, но полезный. Ничего. Он легко выбросит эту девицу с её странностями из головы. Сун Лань ждёт свою лапшу и своего надоедливого поклонника. *** — Гэгэ, я понимаю, он тебе нравится, но я волнуюсь. Сун Лань одной рукой держал телефон, другой вытирал голову и на этих словах как раз увидел свое отражение в зеркале. Отражение человека, который, похоже, чем-то одержим настолько, что забыл поспать. — Он мне не нравится, — ответил Сун Лань и поменял руки, чтобы вытирать вторую половину головы. — Он просто помогает. Зачем-то. Дураку ясно — зачем, но обсуждать это не стоит. — Дураку ясно — зачем, — озвучила его мысли А-Цин, — ты ж не дурак. Гэгэ, он — Лань. — Это не самый страшный его недостаток. Сун Лань разделял мнение А-Цин по поводу Цзинъи, но тут включилось какое-то дурацкое чувство противоречия. — Он не рядовой Лань, — продолжала она. — Он дружит с сыном второго нефрита… — Все. На этом все. Я больше не буду просить его к тебе ездить, но мы закроем тему, идет? Сун Лань услышал вздох и представил, как она надулась. Иногда А-Цин понять невозможно! Такое ощущение, что она ничего против Цзинъи не имеет, да он своими глазами видел эти видео — если б Лань ее бесил, она бы очень быстро нашла способ его выставить. Но при этом она настаивала на том, что с ним общаться не стоит. *** Цзинъи меланхолично размышлял над тем, что жизнь штука сложная. На соседнем сидении покоился пакет из закусочной, где было две порции лапши, плюс салат, и там ещё что-то такое было аппетитное, он не задумываясь нагрёб, а теперь по дороге призадумался. Вот отвалилась необходимость обхаживать А-Цин — и ему должно стать только лучше. Потому что, по большому счёту, Сун Лань специально мучил его этой девицей. Потому что знал, что они друг друга недолюбливают. Должно стать легче, а вместо этого он тут пытается склеить в голове всё, и при этом стараться не злиться на Даочжана. Злиться и восхищаться, потому что он всё-таки скачал подсунутый ему архив «дао», и система в планшете принялась погибать в корчах. Но это могло подождать. Это даже полезно — пусть это дао там нахозяйничает, он потом изучит тип вируса и разложит его на составляющие. Но если Даочжан мог подождать, то Сун Лань — не мог. А вместо законного облегчения по поводу отсутствия А-Цин в своей жизни он за каким-то чёртом принялся недоумевать и тревожиться. Цзинъи появился у двери Сун Ланя в восемнадцать часов одну минуту. Даже самые идиотские нормы этикета были соблюдены, и пусть потом не говорит, что он невоспитанный тип. Сказал — вечером. Наступил вечер, он явился. Что же до вольного стиля одежды, так во фраке с лапшой и не разъезжают. Цзинъи не морочился: джинсы, майка, умеренная взъерошенность причёски. Вполне приличный внешний вид! Он стучал в дверь, не порываясь войти самостоятельно. Только продолжал задумываться, обнимая горячий пакет с едой и привалившись плечом к стене. И Сун Ланю упрямо улыбнулся, когда он, наконец, открыл дверь. — Привет, — он приподнял пакет. — Я захватил с собой лапшу. Это не прошло. Нужен ему Сун Лань, с этим ничего не поделать. *** — Привет, — буркнул Сун Лань, оглядывая улицу за плечами Цзинъи, сунул пистолет в карман и посторонился. — Не стой. Он запер дверь, забрал пакет, выключил свет внизу и пошел по лестнице наверх, не говоря больше ни слова и не оборачиваясь. Раз уж он сам согласился, что Лань Цзинъи придет, сам не уточнил, когда именно вечером можно и сам попросил лапши, то и делать недовольный вид можно только себе. Правда, изображать радость он тоже не обязан. Сун Лань поставил пакет на стол, пистолет сунул в ящик, достал тарелки и приборы, бокалы, бутылку вина. «Я сопьюсь взаперти», — подумал он. Цзинъи снова явился в майке, этот факт почему-то заставил нахмуриться. «Точно сопьюсь». — Еду раскладывай, — велел он, втыкая штопор в пробку. *** Даже пистолет не так впечатлил, как взгляд Сун Ланя поверх плеча. Он реально осматривал улицу, как будто собирался тут отстреливаться. Но полицейский всё ещё сидел в машине, и сидел вполне живой и даже бодрый. Хотя это уже другой. Они тут сменяются, это хорошо. Цзинъи не успел порадоваться простому «привет», такому настоящему в отличие от выхолощенного «добрый вечер», зашёл и коротко глянул вслед Сун Ланю. На всякий случай дёрнул дверь, которую он запер — проверил, действительно ли заперто, и остался вполне доволен. Он так же молча поднялся следом за Сун Ланем по лестнице, постоял в дверях кухни. Смотрел, как тот всё достаёт — тарелки, приборы... бокалы эти. Интересно, он что, действительно каждый день пьёт вино? Он послушно угукнул, принялся шуршать пакетом, распаковывая всё принесённое. Справедливо — тут Сун Лань такой домашний, штаны мягкие. Даже по виду заметно. Такие штаны, наверное, приятно мять. И волосы влажные, только из душа. Свежий такой. Только тени под глазами. Цзинъи едва не решил, что он реально подкрашивает глаза, но только когда переселял салат из контейнера в тарелку понял — нихрена не подкрашивает. Это налицо стандартный недосып. У него сейчас, наверняка, такой макияж развесистый под глазами. Цзинъи добросовестно сервировал стол, и почему-то это молчание сейчас казалось таким уютным и домашним, примерно как штаны Сун Ланя. Ужин на двоих. Лапша ещё горячая. Вино вот, и бокалы красивые. Знал Сун Лань толк в бокалах! И пистолет в ящике. Цзинъи запомнил, в каком ящике лежит пистолет. Не старался специально, просто такие вещи отслеживаются сами по себе. — Там А-Цин сказала, чтобы ты меня к ней больше не присылал. А то я, по её мнению, скучный, — наконец сообщил он. — И это очень странно, потому что встретила она меня очень мило. Потом ей кто-то позвонил, что-то сказал, она молча выслушала, повесила трубку, и сказала, чтобы я больше не приходил. Он поднял бровь, выжидательно глядя на Сун Ланя. Нет, это не он звонил. Потому что А-Цин непременно принялась бы щебетать в трубку что-то типа «гэгэ, ля-ля-ля». А если не он, то кто? *** Сун Лань разливал вино по бокалам и как будто не слушал Лань Цзинъи, на самом деле он уже думал. Когда он получил видео? Нет, время звонка сейчас не важно, в конце концов, мало ли кто мог ей звонить? Кто-то из знакомых по «блогерству», кто-то, через кого она собирала информацию для него, полиция. Во всех случаях А-Цин могла захотеть выпроводить гостя побыстрее и вернуться к разговору потом, ждать нового звонка, во всех случаях могла ничего не сказать, чтобы Цзинъи не слышал. Это только на вид А-Цин беспечная попрыгунья, но он-то знал, что жизнь у нее вовсе не безоблачное безделье. Он поставил бокал и бутылку, на пару секунд замер — может, ей звонил кто-то еще, с кем она не станет лялякать при постороннем. Может Сяо Синчэнь… Сун Лань моргнул и вернулся к реальности, пожал плечами и снова открыл холодильник, вспомнив про сыр. А его сестренка внезапно проявила чудеса тактичности. «Скучный», надо же. Могла бы и в лоб сказать «ты Лань, ле фу, пошел вон отсюда с такой неудачной фамилией». — Ну раз сказала, не буду. Скучный значит скучный, — просто согласился Сун Лань. Он ухмыльнулся и резким движением рассек головку сыра на две ровные половинки, — Может, ей Лань Сычжуй звонил. Половинка распалась еще на две части. И еще. Нож постукивал, сыр все же раскрошился, и Сун Лань не мог не задержать взгляд на красивом рисунке плесени. Он поставил круглую деревянную доску между собой и Лань Цзинъи и отдался наслаждению сыром и вином. От вкуса глаза сами закрывались… или просто спать надо больше. Сун Лань запретил себе расслабляться и приступил к лапше. *** — Кто? — Цзинъи с сомнением рассматривал скоропостижно погибающую под ножом головку сыра. — Сычжуй? Эта мысль ему в голову не приходила. Но это как раз вопрос решаемый — он просто спросит у Сычжуя. Не прямо сейчас, конечно, потому что он тут не расследование проводит, да и детектив из него так себе. Все детективные таланты в его семье достались совсем другому человеку. Он вдруг понял, что жутко голодный, да и Сун Лань принялся за ужин со всей серьёзностью. Вопреки обыкновению, Цзинъи не трындел, а молча ел. Попробовал вино, осторожно покосился на сыр. Сун Ланю вроде нравился, но сыры с плесенью, видимо, нравятся не всем. Ничего такого, кто-то любит рыбу, а кто-то без ума от мяса. Зато лапша вкусная, и вино с ней вполне дружит. — Ты не спал, — негромко уточнил Цзинъи, подцепив немного салата. — Я тоже не спал толком. Он допил свой бокал, смотрел на Сун Ланя в упор. — Зато ты не считаешь меня скучным, — заключил он. И в этом была определённая логика, потому что на скучных людей невозможно злиться. Их просто не замечаешь. Сун Ланя он бесил, так что он определённо замечал его. Можно было бы спросить, что там насчёт скучного, но что-то подсказывало, что этот антиквар из чистой вредности подтвердит слова своей вреднейшей девчонки. Он взялся за бутылку, наклонил её над бокалом Сун Ланя и вопросительно поднял бровь, прежде чем устраивать самоуправство, и очень вежливо спросил: — Ещё вина? *** — Ну и что, — Сун Лань уставился на Лань Цзинъи и только сейчас обратил внимание на его глаза и эти тени. — Ты тоже. Ешь. Вино после бессонной ночи коварно, он это отлично знал, но голова была так забита всякими мыслями, что еще и контроль над количеством выпитого просто не выдерживала. И смотреть тоже проще на бокал, чем на эту безобразную домашнюю майку Цзинъи. Как можно прийти в гости в таком виде?! С голыми руками, как будто он не к нему пришел, а к дружкам поиграть в игрушки или чем там занимаются парни такого возраста? «Баскетбол. Скейт» — почему-то возникло в голове, и эти мысли совсем не вязались с вежливым вопросом Цзинъи. — Да, — Сун Лань кивнул. Оказывается, его бокал уже опустел. Он задумчиво подцепил лапшу. Незнакомка с фотографий не шла из головы, ему казалось, что он тратит время, что он что-то упускает, что и без новых архивов можно еще поискать. Неизвестно теперь, когда он их получит! Чертов вор. Что ему надо?! Сун Лань не заметил, что завис с палочками в лапше. *** — Так я и ем, — Цзинъи улыбнулся. — Я ещё и голодный. Он культурно налил Сун Ланю вина — ровно столько, сколько рекомендовали в том ролике, который он посмотрел на тему воспитания, этикета и прочих ухищрений сильно воспитанных людей. Там строго рекомендовали не поддаваться желанию налить бокал до краёв. Зато после этого можно налить и себе — ровно столько же. Интересно, о чём Сун Лань думает с таким выражением лица? Порядочный человек, наверное, сейчас скромно сказал бы «я вас отвлекаю», и оставил бы хозяина дома размышлять дальше. При этом Цзинъи умел быть порядочным до ужаса, просто он умел своей порядочностью управлять с истинной непринуждённостью, присущей всем юным. Намолчавшийся до изумления, наконец-то поужинавший, в тишине и с вином, Цзинъи рассматривал зависшего Сун Ланя и сражался с отчаянным желанием положить голову на стол, даже не отодвигая салат в сторону. Да пусть думает сколько ему влезет, главное что не гонит, и можно на него смотреть. — Тебе кофе сварить? — Цзинъи доел свою лапшу и поднялся со стула. Кофе ему не поможет, в битве кофеина и недосыпа конечная победа всегда остаётся за недосыпом, но никто не запрещает питать всевозможные иллюзии на тему собственной стойкости. Он подержался за край стола и вздохнул. Придётся заказывать такси, за руль ему садиться уже нельзя. — О чём ты думаешь? Тоже работой завалило по горло? — он сочувственно прикоснулся к плечу Сун Ланя. — Можно я себе кофе сварю? А то меня сейчас свалит. *** Сун Лань очнулся, посмотрел на остывшую еду, на бокал и вспомнил, о чем его спрашивали. — Нет, не надо. Он отодвинул тарелку. — Об одном воре. Не важно. — Сун Лань вздрогнул от прикосновения и покосился на руку Цзинъи. — «Тоже»? А у тебя разве есть работа? Представить себе, что у такого мальчишки есть какая-то работа, которой, к тому же, может еще и «завалить» — невозможно. Следовало сказать «нет», «спасибо за ужин», «всего хорошего» и «купи кофе в круглосуточной палатке напротив». — Вари, — безразлично сказал Сун Лань. — Но вообще тебе бы домой спать. Вино в бокале как-то незаметно иссякло снова. *** — Конечно, у меня есть работа. Я учусь и работаю, — Цзинъи даже не скрывал своё удивление. — А что, не похоже? Он не стал умничать и устраивать тут шоу кофеваров, или как там называются эти люди, которые специалисты. Просто вскипятил, подержал на огне полминуты и выключил. Налил себе в чашку, долил Сун Ланю вина, и попытался сразу отпить горячего. Ожидаемо обварил язык и вздохнул. — Мне этого кофе хватит ровно чтобы не уснуть в машине, пока буду ехать обратно. А то неудобно получится. Ну и за руль, конечно, не сяду. Это было бы безответственно. Погоди, тебя обокрали?! Цзинъи логично возмутился. Нет, ну нормальные люди?! На кой хрен тут сидит полиция, если буквально входи, кто хочешь, бери всё самое дорогое из стеклянной витрины, и иди себе? — А что полиция говорит? Кофе мирно перекочевал на стол, Цзинъи утешающе взял Сун Ланя за плечи, наклонился и быстро прижался губами к его шее. — Хочешь, я его найду и прибью? *** — Не похоже, — не стал врать Сун Лань. — Нет, конечно, я же не дам себя просто так обокрасть. Он не успел. Я просто не понимаю, зачем в принципе брать то, что тебе не только не принадлежит, но не принесет никакой пользы, то, что ты даже не видишь. Сун Лань понял, что раздражение на неизвестного вора снова поднимается внутри. Он взял бокал и даже успел коснуться губами тонкого стекла, но не сделал глоток — напрягся, замер и даже задержал дыхание. Какого черта Цзинъи его трогает?! Но мальчишка уже охренел окончательно, настолько, что с Сун Ланя немедленно слетел сон от такой немыслимой наглости. Он успел только поставить бокал на стол, но уже не видел, упало хрупкое стекло или нет — Сун Лань резко развернулся, поднимаясь со стула, и ударил в лицо. Кажется, вся злость, которая копилась в нем весь день, все беспокойство и раздражение, были разбужены этим поцелуем в шею. После удара Сун Лань не остановился, стул полетел на пол, а сам он набросился на Цзинъи, повалил его и схватил, нависая сверху. — Ты что делаешь?! — прохрипел Сун Лань в бешенстве. Он все еще чувствовал прикосновение его губ, поэтому все-таки одной рукой держал Цзинъи, а второй накрыл это место на шее. *** Ну да, ну да. Может он решил, что за ним бегает какой-то мальчишка-мажор? Ну конечно, он именно так и решил! А всё-таки хорошо, что вор не успел ничего украсть, и... И дальше Цзинъи не успел додумать, потому что Сун Лань внезапно весь как-то взметнулся и с разворота залепил ему в лицо кулаком, да с такой силой, что эта мирная и гостеприимная кухня моментально взорвалась, куда-то подскочила с грохотом. А сам Цзинъи всем телом грянулся об пол... Взбешенный Сун Лань прижимал его к полу, во рту расползался отчётливый вкус крови, и кажется из носа тоже потекло, но это он не был уверен. Оказывается, красивые люди в ярости становятся просто невероятными. Сун Лань прикрывал свою потрясающую шею так, будто Цзинъи пытался его вампирски искусать, а ведь он толком даже поцеловать не успел. Так, целомудренно прижался губами. Чуть-чуть. — Я тебя, — Цзинъи с трудом шевелил губами, перед глазами всё покачивалось. — Утешаю... Со стола как-то медленно и торжественно скатился пузатый бокал и полетел вниз. Он рефлекторно поднял руки, едва тронул Сун Ланя — бок, рука... бокал разбился рядом с лицом, окатив Цзинъи осколками и остатками вина. Он только коротко шмыгнул носом и кашлянул. Точно, кровь. Не так много, ничего страшного, только вино в глаз попало. Цзинъи медленно выдохнул, и снова погладил Сун Ланя по плечу. Вот он, наверное, тут совсем весь на нервах. А тут наглый Лань лезет. Это ещё удивительно, что сорвался только сейчас. — Сун Лань, я не буду с тобой драться, — Цзинъи потрогал свои губы. Кажется, целоваться он не будет ещё долго. Сутки, не меньше. *** — Что?! — Сун Лань дернул его снова, потер шею и опять подхватил и встряхнул уже обеими руками. — Утешаешь?! Он закрыл глаза и чуть отвернулся, когда осколки брызнули в разные стороны. Бокал. Хороший был бокал! Капля вина потекла по лицу и это, как ни странно, дало возможность впустить хотя бы одну мысль. Правда, мысль эта оказалась о том, что Цзинъи его опять трогает! Сун Лань дернулся, стряхивая его руку, перехватил ее и впечатал в пол. Кажется, там стекло. — Не лезь! Ко мне. А потом Цзинъи стал трогать свои губы. Сун Лань смотрел на это, тяжело дышал, казалось, кровь мальчишки попала ему в глаза, хотя, конечно, это просто кажется, это просто злость. Сун Лань отпустил его, но сел на колени и смотрел, напряженный и злой, как будто готов был двинуть снова, если Цзинъи опять попробует его «утешать». Утешать! — Я тебя просил? Нет. Какого черта?! *** Вот теперь Цзинъи не удержался и застонал, потому что от этой тряски в голове снова замигали разноцветные лампочки. Сун Лань всё это переспрашивал так странно, как будто не понимал смысла слова «утешать». Тут впору начать сомневаться в себе, но вообще-то Цзинъи действительно его утешал. Это не был какой-то нелепый подкат с банальщиной — глупости какие, поужинали, выпили вина, это не повод тут же хватать его и лапать. Ну и что, что этого хочется до сухости во рту. Он хоть и молодой, но не дурак же, понимает, что рано, да и не лезут вот так лапать расстроенного человека. Сун Лань что, решил, что он пристаёт? Нет, он, конечно же, пристаёт, но в глобальном смысле, не вот прямо сейчас! — Не лезу, — простонал Цзинъи, пытаясь собрать себя в кучку. — Просто лежу. Болел затылок, болело лицо, и он хряцнулся спиной об пол так, что наверное сломал себе копчик. Унизительнейшая травма, между прочим. — О таком не просят же. А ты точно никогда не попросишь. И уж, конечно, не меня. Цзинъи осторожно трогал своё лицо, попытался открыть залитый вином глаз. Из него катились слёзы, но это он не плакал, это просто реакция на вино. Стекло, кажется, не попало. Правда, с руки упало несколько капель, и Цзинъи попытался рассмотреть, что там с рукой. Осторожно приподнялся на локте, поворачивал перед глазами кисть второй руки. На тыльной стороне кисти засел осколок. Ерунда. Он медленно сел, придерживая голову. Смотрел на злого Сун Ланя одним глазом, стараясь не моргать вторым. — Ты защищался, я понимаю. Не думай, что не понимаю. Цзинъи улыбнулся. По подбородку щекотно поползло тёплое. Он лапнул пальцами, пожал плечами. — Не волнуйся, губы всегда дают много крови, даже когда ранка небольшая. Ладно, утешать можно и словами. Просто если Сун Лань двинет его ещё раз, то он снова будет сам виноват. *** Да что ж он его так бесит-то?! Просто немыслимо. До белых глаз. Сун Лань понял, почему. Потому что Цзинъи как-то выворачивал постоянно туда, куда нормальному человеку не придет в голову. Сыр тоннами. Видео с подробностями. Теперь вот утешать — там, где Сун Ланю и в голову бы не пришло. Ну сказал он про вора, и? Он что — ныл? Просил помощи? Сочувствия? Он выглядит несчастным? Вот опять! Он выглядит так, что ему нужно защищаться?! — От тебя? Ты серьезно?! Сун Лань встал. — Я не думаю, я уверен. Я просто тебе врезал, чтобы ты не лез. Для тебя что, норма трогать едва знакомых людей? Вот так? Ты нормальный? Костяшки саднило, Сун Лань отошел к раковине и сунул руку под струю холодной воды. — Я не волнуюсь. Мне все равно. Он вытер руки и кинул полотенце Цзинъи на колени. *** Ужасно хотелось попросить Сун Ланя не орать. Хотя он как раз и не орал. — Я нормальный, — Цзинъи поднял голову, потому что Сун Лань встал и смотрел сверху вниз, задавая такие странные вопросы. — Ты не просто едва знакомый человек. Ты человек, к которому меня тянет со страшной силой. Ты мне снишься, я постоянно о тебе думаю. Смотреть оказалось трудно, и Цзинъи прекратил задирать голову. Хмыкнул. Всё равно ему. Да как же. Нет, возможно, ему и впрямь всё равно. Пока что. Он прижал к губам уголок полотенца и скривился, рассматривая красные пятна. Подцепил ногтями осколок, торчащий в руке, попытался его вытащить — ногти скользили по крови. Можно сколько угодно сидеть тут и пытаться привести себя в относительно приличный вид, это не получится. — Можно умыться? — поинтересовался Цзинъи, всё-таки победив проклятый кусок стекла. Он осторожно встал, покачнулся. Вот ведь, даже башкой не тряхнёшь. Нельзя в таком виде выходить — полицейский получит инфаркт, кинется исполнять служебные обязанности, накапает сестре, и он снова схлопочет по башке. — Я ещё легко отделался. А мог бы и пулю схватить. *** — Это не повод. Сун Лань стянул заляпанную футболку и кинул рядом с раковиной. Он терпеть не мог пятен на одежде. И он, действительно, считал, что все эти «думаю» и «снишься» — не повод его трогать и уж тем более — губами. — Умывайся. По стеклу не ходи. Сун Лань отошел от раковины, вытащил веник и совок и пропустил Цзинъи. — Не обольщайся. Пули на него еще тратить, ага. Чтобы сюда явилась полиция. — Стой, не отходи, — велел он и принялся выметать осколки. Вино оставляло на полу мокрые красные следы, но тащиться за моющим пылесосом сейчас не хотелось. Он прошелся веником по подошвам своих тапочек. — Подними ногу, — велел Сун Лань. Если на кроссовках Цзинъи стекло, надо убрать. — Вторую тоже. *** — Не повод? Это в каком же странном мире живёт этот антиквар, что это не повод? Это буквально повод всех поводов. Цзинъи осторожно переместился к раковине, мученически закатывая глаза. И это не от боли, это потому что тут рядом ходит голый по пояс Сун Лань, а его, оказывается, трогать нельзя. Совсем. Он смывал кровь, кожа на руке поблескивала мелким стеклянным крошевом. Его тоже нужно было смыть. Сун Лань с веником и в тапках вообще воплощение домашнего уюта. Цзинъи вздохнул, поднял одну ногу, потом вторую. Верно, нечего таскать по всему дому осколки. Он стянул майку, стараясь не заляпать ещё сильнее, заткнул краем за пояс джинсов. Умывался, прополоскал рот, сплюнул розовым. Потрогал нос. Хорошо, вправлять не надо, по носу толком и не попало. Удалось промыть глаз, и стало намного легче. Трудно только умываться таким образом, чтобы смотреть на полуголого Сун Ланя. — Знаешь, в моём мире совершенно нормально трогать того, кого любишь. Люди обнимаются и всякое такое. И так же нормально получить по роже, если тот, кого трогают, не разделяет этой влюблённости. Пока что. В итоге ты тоже меня потрогал, кстати, — Цзинъи принялся замывать кровавые пятна на своей футболке, позаимствовав у Сун Ланя немного средства для мытья посуды. — Правда потрогал с определённым вектором приложенной силы... и с немалым ускорением. У меня искры из глаз посыпались. Он вытер губы, прижав к ним запястье. Уже меньше кровило. Пока умывался, волосы частично намочил, и теперь мокрые кончики прядей липли к коже. *** «Любишь»?! Сун Лань с трудом подавил желание отметелить этого дурака веником. Как можно разбрасываться такими словами? Только если не понимаешь значения слова «любить». — Заткнись. А то получишь веником, честное слово. Да что же за зануда! Голова уже от него болит. Сун Лань несильно хряпнул ручкой веника Цзинъи по ноге, чтобы отошел, скинул мусор в ведро, убрал все и ушел в ванную. Оттуда он вернулся с антисептиком и ватными дисками. — На. Если нужно зеркало — оно в ванной. Иди. Я лед найду. *** Цзинъи насупился. С опухшими губами это несложно. Как это «заткнись»? Если он будет помалкивать, Сун Лань так и не узнает о нём ничего, не станет ближе. А должен стать не просто ближе, а совсем близко! Хотя угроза получить веником его насмешила. Цзинъи даже попытался рассмеяться, но пришлось прекратить — от улыбки ранка на внутренней стороне нижней губы принималась яростно кровить. Поранился об собственные зубы. — Спасибо, — он принял подношение и немедленно согласился на ванную. Даже если бы зеркало не было нужно, не следовало пренебрегать возможностью посмотреть, где Сун Лань бывает полностью голым. Это зеркало видело такое, что от него пока сокрыто! Уже в ванной Цзинъи обстоятельно заливался антисептиком, выяснял где ещё умудрился пораниться. Между прочим, героически подавил совершенно неприличное желание лизнуть зубную щётку Сун Ланя. Между прочим, такой густоты дикие желания до Сун Ланя его вообще не посещали! Он всё-таки нашёл где ещё одна проблема, и выглянул в кухню. — Сун Лань, а ты не мог бы мне помочь? Я просто тут не вижу, — Цзинъи повернул голову и показал себе за ухо. — Там ещё один осколок. Режется. Можешь достать? Не порежься только. *** Следовало все же отмыть пол… Сун Лань рассеянно смотрел на темные дорожки. Высохнет — будет липким. Голова соображала совсем плохо от вина и недосыпа. Сун Лань решил, что если станет мыть, то уснет прямо на полу, и пошел за чистой футболкой. Цзинъи вывалился из ванной чуть ли не на него, лишив его возможности мирно одеться. — Не мог бы, — заявил Сун Лань, но посмотрел на это мокрое побитое чучело и внезапно нашел в себе что-то вроде чувства вины. Отдаленного. Где-то очень глубоко, очень, совсем тихий отголосок. Впрочем, этого хватило, чтобы впихнуть парня обратно в ванную. — Давай. Он бесцеремонно развернул Цзинъи лицом к зеркалу, невпопад подумал, что плечи-то явно спортивные, и если б мальчишка все же решил «драться», то сейчас тут стояло бы два человека с распухшими мордами. Разозлившись на эти мысли, Сун Лань совсем не нежно повернул голову Цзинъи поудобнее и чуть было не стал шарить в поисках осколка, но вовремя остановился. Надо аккуратнее, а то растеребит ему башку. — Загнать бы тебе это стекло до самого мозга, но, боюсь, далеко загонять придется, — проворчал Сун Лань, осторожно нащупав осколок. Глубоко, пальцами не поддеть. — Не шевелись. Он достал из шкафчика щипчики для бровей, протер их антисептиком и снова раздвинул волосы Цзинъи, обнажая осколок. Поддел аккуратно, но четко — как зацепился бы за инородный предмет под слоем застаревшего лака на каком-нибудь антиквартном бюро, и вытянул стекло. Кровь потекла по коже, Сун Лань тут же приложил ватный диск. — Держи, — он взял Цзинъи за руку и накрыл его пальцами диск, чтобы держал. — Ну все? Не режется? Он смотрел на Лань Цзинъи в отражение. Губа стремительно опухала, и Сун Лань вспомнил, что забыл про лед. — Стой так, — велел он, вышел и вернулся с пакетом льда, который завернул в чистое полотенце. Это все он вложил Цзинъи в свободную руку. — Дай аккуратно, — Сун Лань осторожно убрал его пальцы с ватного диска, снял его и пригляделся. — Все. Не течет. *** Не мог бы. Цзинъи рассеянно подумал, что всё правильно Сун Лань ответил. Это же азы, их на первом курсе дают — любое отрицание в вопросе провоцирует собеседника на отрицательный ответ. Это нужно обладать высоким уровнем интеллекта, чтобы не повестись на откровенный шаблон восприятия, а у Сун Ланя с интеллектом явно всё хорошо. Это ж не барахолка, а антиквариат — разбирается во всяких исторических древностях, столько всего держит в голове. Он послушно повернул голову, хотя Сун Лань совсем не бережно этой головой рулил, и терпеливо переносил экзекуцию. Надо ему ещё бокалы купить. Если он будет бить их с такой скоростью, скоро совсем без посуды останется. — Держу, — прошептал он, переживая восхитительный момент — Сун Лань его трогал. Вот сначала за голову, потом за руку, пальцы у него чуткие такие. Больше не резалось. Хоть специально насовывай себе под шкуру осколков, лишь бы Сун Лань не отстранялся. Цзинъи вообще старался быть сейчас настолько послушным, что даже стал сам на себя не похож. Прижал к губам лёд в полотенце, промычал что-то невнятное. Больно трогать, хотя когда распухает, то и немеет сразу. Они стояли так близко. Зеркало это ещё напротив, и характерный для ванной комнаты яркий свет... Цзинъи вздохнул. Ему сейчас казалось, что он кожей чувствует даже ровное тепло от тела Сун Ланя, хотя они и не соприкасались. Он смотрел в зеркало, но не на себя. Отметил, как ловко и бессовестно одежда скрывала и прятала красивое тело. И плечи шире, чем казались, и шея ещё длиннее. Вот эту шею он трогал губами — это стоило любого мордобоя. А ещё у Сун Ланя обнаружилась приятного тёплого оттенка кожа, аккуратные соски. Родинка под соском. Аааааа, у него родинка под соском! Цзинъи прикусил губу и тут же задушено взвыл от боли в мокрое полотенце, зажмурился и принялся судорожно дышать. — Спасибо, — пробормотал он, прижимая полотенце сильнее, и из-за этого говорил невнятно. — Сейчас такси вызову. Он опустил полотенце и снова вздохнул. Да что ж это такое, он с этим Сун Ланем скоро дышать будет только сквозь влюблённость! — Сун Лань. Я тебе от чистого сердца предлагаю, не отказывайся. Давай я тебе там полы помою, м? Считай, что это я за собой убираю — сам поналивал, сам вытру. *** Вот дурак. Сун Лань вяло хмыкнул и покрутил пальцем у виска в отражение. — Ты хочешь мне кухню разнести? Нет уж. Я завтра сам уберу, все равно взаперти сижу. Он вздохнул и отодвинул Цзинъи, чтобы вымыть руки. То, что Сун Лань видел в зеркале, ему не нравилось. Сонное и уставшее. — Забери половину еды, я все не съем. И ты обещал мне сказать, сколько я тебе должен, — Сун Лань говорил и наклонился, провел мокрой ладонью по шее. — Вызови такси, полотенце в раковине оставь. Я потом спущусь, дверь закрою. Он ушел в комнату, поискал футболку и, одеваясь, заметил, что ноутбук на кровати жалобно требует зарядки. Сун Лань решил, что пока Лань Цзинъи там возится, спешить ему некуда. Пришлось растянуться на кровати, чтобы воткнуть провод в розетку, потом он вспомнил, что не позакрывал окна, что вообще-то надо все выключить, и тут ноут завис. — Блин. Сун Лань потыкал по клавишам, на экране по-прежнему висела одна из фотографий. Не хватало еще все угробить… Голова совсем не соображала. Сун Лань снял очки, потер переносицу и нажал на перезагрузку. Комп наконец-то среагировал и велел ждать. Сун Лань и ждал — пока на экране появится рука в белой перчатке и его поприветствует. Ноут так долго грузился, что Сун Лань от волнения совсем забыл про еду, Цзинъи, время… мозг в состоянии был работать только на одну мысль — загрузится ноут или нет. Он вытащил из кармана телефон, пытаясь отвлечься. Точка А-Цин на экране топала по квартире, пока, наконец, не замерла где-то, если представить, в районе дивана. Нужно купить сестре конфет. Плевать на все. Завтра выйдет, купит конфет… сходит к А-Цин… в Безночный надо… не убьют же его… ну не сразу же… да не убьют… кажется, белая перчатка мелькнула на экране… где очки… *** Он отодвинулся — перед носом мелькнуло голое плечо Сун Ланя. Цзинъи успел рассмотреть его шею сзади, выступающие позвонки, лопатки, наклон спины был вообще великолепен. Потянуло снова вздохнуть. Вот ведь, и не поцелуешь — снова вмажет. — Хорошо, хорошо. Как скажешь. Тащить еду с собой — смысла нет. Хотя можно, наверное, накормить полицейского возле дома. Но он не возьмёт, потому что это глупо. Какая ерунда, ну не съест Сун Лань что-то — придёт к нему А-Цин, и зажуёт часть сыра. Или там... кто-то же к нему ходит? Друзья? Коллеги? Любовница? Цзинъи снова едва не цапнул себя за губу, но только плотнее прижал к ней холодную примочку. Сун Лань вышел, давая ему возможность закончить с созданием образа приличного человека — а то выйдет весь растерзанный, так и у полицейского будут вопросы, и таксист коситься станет, а дома будет тонна вопросов. Цзинъи с горем пополам пригладил волосы, растрепал чёлку, надел мокрую футболку и поёжился. Неприятное сырое прикосновение к коже заставило немедленно замёрзнуть. Он вроде бы недолго возился, высунулся из ванной — Сун Лань как раз сказал отчётливо «блин» по какому-то поводу. Цзинъи оставил полотенце в раковине, вернулся на кухню и допил кофе, аккуратно подставив ладонь под чашку — с распухшими губами пить было неудобно, не хватало ещё добавить к бардаку на полу кофейные потёки. Сун Лань что-то совсем замолк. Цзинъи заглянул к нему и задержал дыхание. Ноутбук услужливо подсвечивал восхитительную картину — Сун Лань просто уснул. Успел одеться, но уснул. Цзинъи знал этот сорт людей — они будут пытаться поработать, даже если собрались помирать. Надо было уходить, конечно. — Сун Лань, — шёпотом позвал Цзинъи. — Закрой за мной дверь. Не то чтобы настойчиво звал. Ладно, он откровенно еле шелестел. Будить жалко. А уходить и оставить входную дверь открытой — безответственно. Так у него половину древностей вынесут. — У тебя ноут запустился, — так же шёпотом сообщил Цзинъи. Ладно, сейчас Сун Лань слегка передремает, и встанет, закроет за ним дверь. Цзинъи помаялся, снова вышел на кухню, постоял, рассматривая стол. Пожал плечами, снял футболку и повесил досыхать на спинку стула. Сразу стало легче. Пусть подсохнет, пока он тут поубирает всё в холодильник, а то простоявшая ночь на столе еда — это ужасно. Он всё время заглядывал к Сун Ланю, вдруг он проснулся, но этого не происходило. Уже и отмытый пол высох, и растаял лёд в полотенце, которое тут же Цзинъи выполоскал и повесил на край раковины. Нет, он честно вызвал такси, и машина скоро подъехала. В конечном итоге Цзинъи отменил заказ и закрыл крышку ноутбука, чтобы не светил Сун Ланю в лицо. Лазить по его компу — дурновкусие. Это всё равно что карманы сейчас обшарить. Воспользоваться тем, что Сун Лань вымотался и спит, и попытаться его облапать — ещё худшее дурновкусие. Просыпаться утром от очередного удара в лицо не хотелось. Он ничего такого ужасного не сделал — отодвинул ноут ближе к стене, присел на край кровати, твёрдо решил, что сейчас всё-таки снова вызовет такси и поедет домой. Просто полежит немножко вот тут, на самом краешке кровати. Глаза уже привыкли к темноте, спящий Сун Лань — восхитительное зрелище. Цзинъи думал, что он полночи будет смотреть. Его хватило на пару минут, и уже никто никуда не поехал. *** Спать одетым на неразобранной кровати — ужасно. Сун Лань это дело страшно не любил, но сейчас его не заставило бы проснуться никакое неудобство, даже если б он уснул сидя. Поэтому он спал всю ночь и не проснулся, когда тапочки упали, а ноги стали мерзнуть. Сун Лань открыл глаза и обнаружил, что уже совсем утро, и часы на столике это подтвердили. А еще — что спит он не один, тут и подтверждений не нужно. Лежит. Дышит. Рядом. Лань Цзинъи. Сун Лань осторожно выдохнул, потому что первым желанием было со злости двинуть Цзинъи за такую наглость. Но так, конечно, никакой злости не напасешься, тем более — на себя. Потому что Цзинъи просто хитро воспользовался поводом, который он сам ему и предоставил. Сун Лань осторожно поднялся, сунул замерзшие ноги в тапки и пошел ставить кофе. Сначала кофе. Нет, сначала — умываться. Нет. Если он пойдет умываться, то полезет в душ, а это — опять повод. Выйдет ведь из душа мокрый и красивый, как в кино. Пусть уж лучше Лань Цзинъи посозерцает его помятого и неумытого, глядишь, одумается. Правда следовало признать, что хуже, чем Цзинъи, ему все равно даже с утра выглядеть не удастся. Так что он все же пошел варить кофе, на ходу проверяя в телефоне наличие А-Цин на положенном месте. А-Цин наличествовала, а еще Сун Лань увидел порядок и чистый пол. — Гад мелкий, — пробубнил он. Аж кофе захотелось просыпать! Чтоб тут не было так чисто. *** Цзинъи спал бы и дальше, если бы не острое ощущение, что перестало чего-то хватать. Ну и замёрз, конечно. Он всю ночь пытался натянуть на себя хотя бы край одеяла, сквозь сон не мог понять почему не получается, продолжал мёрзнуть и ёжиться. А вот теперь край одеяла почему-то покорно дал в себя завернуться, Цзинъи удивился и проснулся. Настолько удивился, что едва не грохнулся с кровати. Проснулся бы уже в полёте, Сун Лань потом наверняка решил бы, что этот неугомонный Лань пока все полы в его доме не облежит, не успокоится. Сун Лань! — Ох, блин, — пробормотал Цзинъи, выпутываясь из одеяла, которое даже не успел толком обжить. Вообще, если сейчас Сун Лань вызывает полицию, он ни разу не удивится. — Ох, блин! — громче и искреннее протянул Цзинъи, когда увидел в зеркале свою физиономию. Нет, ничего непоправимого, но выглядит так, словно всю ночь пил отнюдь не тонкое вино в компании интеллигентного антиквара. Ладно, с таким лицом хлещут вёдрами дешёвое высокоградусное что-нибудь. Он не пробовал на себе подобные аттракционы, но в его представлении это должно было выглядеть именно так. В итоге Цзинъи появился на пороге кухни по-прежнему голым по пояс, потому что футболку не нашёл — и не мог найти, она же на кухне осталась! Всё лицо ниже глаз было скрыто под чёрной медицинской маской, которую он нашарил в кармане. — Доброе утро, — хмуро поздоровался Цзинъи, неуютно повёл плечами и растрепал пальцами чёлку, лезущую в глаза. — Извини, я пытался тебя вчера разбудить, чтобы ты дверь за мной закрыл, и нечаянно вырубился. Сун Лань просто издевался своим потрясающим цветущим видом. Красивый. Цзинъи пощупал свою футболку. По крайней мере, она высохла, и не придётся ехать домой в мокром. Он полез заглянуть в смартфон и обречённо понял, что кругом опаздывает. Поздно даже брыкаться. *** — Не извиню. Ты мыл пол. Сун Лань обернулся, окинул Цзинъи таким взглядом, словно оценивал предмет — барахло или можно продавать в корзине со стоком «все по сто». — Ты кофе в маске пить будешь? — поинтересовался он. — Сними, я тебя видел. Будил он, конечно. При желании можно было разбудить, значит — желания не было, точнее было — остаться. И он сам Цзинъи дал эту возможность, сам дурак. Сун Лань доставал чашки и заметил, как парень посмотрел в телефон. — Дома отругают? — он хмыкнул. — Придумай что-нибудь. Потому что я на тебе жениться не намерен. *** — Я не мыл, — буркнул Цзинъи, безуспешно пытаясь проснуться. — Я его так, чуть-чуть. Стёр, чего понатекало, чтобы не засохло. Он сел за стол, помедлил, одной рукой стянул маску, проворчал себе под нос, что он теперь страшный, будто от пчёл отбивался. Второй рукой он быстро набивал сообщение Сычжую, что опоздал на пару, и не знает, успеет ли на вторую, и попросил его прикрыть. Там в принципе не будет проблем — просто зачёты будут принимать строже и въедливее, но это его не пугало. Просто преподаватель страшно не любил прогульщиков. Да и сами прогулы у них были чем-то из ряда вон выходящим. Уважительная причина — это если тебе голову оторвало. — Дома не отругают, я в университет опоздал. Ничего, отработаю, — Цзинъи положил телефон дисплеем вниз, дёрнул бровью. — Не намерен, значит, жениться? А замуж за меня пойдёшь? Я предложу тебе руку и сердце хоть сейчас. Жить будем у меня — квартиру я уже присмотрел, осталось её купить. *** Зачем-то Сун Лань на мальчишку снова посмотрел и уж совсем непонятно почему подумал, что у Цзинъи подтянутый живот и пресс имеется. — Ты и без того не красавец, — сообщил ему Сун Лань и поставил перед Цзинъи чашку. — Молоко какое? Ой, пока он там пробубнит, какое молоко! Сун Лань просто выставил соевое и кокосовое, разберется, в университете вот учится. — Не пойду. Ты еще маленький, даже с незаконченным высшим. Я, — Сун Лань поправил очки и выразительно посмотрел на Цзинъи, — без перспектив замуж не хожу. Что он несет?! Зачем он поддерживает эту идиотскую игру, эту ересь?!! Руку блин и сердце! Безбашенный балбес! Но самое поразительное, что этот балбес, кажется, серьезно. Избалованный Лань, думает, что это все так, фиговенькие шуточки, ну захотел красивого дяденьку — разве не принесут? — Благодарю покорно, я предпочитаю свою квартиру. В которой никого больше нет. Он поставил на стол вареные яйца, разогретые булочки и варенье, а сам уселся напротив с кофе. *** — Что не красавец — это не беда, я харизматичный, — Цзинъи хмыкнул, долил себе в кофе соевого молока. Не любил и то и другое, просто сам запах и вкус кокоса не любил куда больше. Соевое хотя бы нейтральное. — Ты совершенно прав. Выходить замуж за не пойми кого — верх легкомыслия. Я перспективный и самостоятельный. Как раз закончу обучение, применю его по назначению, и смогу обрисовать предложение со всей конкретикой. Он вежливо поблагодарил за завтрак, героически съел варёное яйцо — как универсальную протеиновую таблетку, убивающую чувство голода со стопроцентной гарантией, выпил половину кофе. — Это отказ, или ты предпочитаешь гостевой брак без совместного проживания? У меня нет комплексов по этому поводу, гостевой так гостевой. В качестве совместной семейной собственности тогда удобнее будет особняк в пригороде. Соглашайся, Сун Лань. Цзинъи даже прикинул, к какому времени сможет себе позволить особняк. По самым позитивным прогнозам — два года. Следовательно, нужно заложить столько же на случай неудачного стечения обстоятельств, плюс инфляция, плюс меняющиеся планы градостроительства. Четыре года. Округлить — пять лет. *** Вот поразительно! Кажется, Сун Лань уже настолько успел привыкнуть к тому, что Цзинъи извергает бред без остановки, что уже даже не удивился. Не подавился. Даже сумел разрезать яйцо на две идеальные половинки. — Ты точно учишься в университете? — он с сомнением посмотрел на Цзинъи. — Я тебе сразу сказал «нет». Забыл? Повторенье — мать ученья, Лань Цзинъи. Нет. Нет. Это — отказ. Повтори вслух, сейчас, и допивай кофе. *** — В юридическом, — уточнил он, предлагая Сун Ланю сделать выводы самостоятельно. Потому что грамотный юрист любое «нет» должен уметь повернуть в необходимое «да». Иначе грош ему цена, как юристу. — У меня идеальная память, я выучил твой каталог, — Цзинъи кивнул. — Ты сразу сказал «нет». Да, я уяснил, что ты мне отказываешь. Снова. Ничего, меня это не смущает. Во мне много здорового юношеского упорства. Я молод, полон сил, и понимаю, что мои достоинства крайне сложно разглядеть с первого взгляда. Со второго тоже. Спасибо за кофе, очень вкусно. Он полюбовался идеальными ровными половинками яйца — Сун Лань мог бы снимать красивое фуд-порно. Пальцы длинные, красиво и элегантно обходятся с продуктами и столовыми приборами. Не было бы отбоя от поклонников, завалили бы лайками и донатами. — По крайней мере, теперь я могу сесть за руль, и не придётся опять вызывать такси, — Цзинъи помучился, но всё-таки взял булочку и аккуратно разрезал её вдоль, чтобы намазать вареньем. Зато теперь он точно не должен выставлять Сун Ланю счёт, потому что вот он сейчас завтракает у него, и вообще спал с ним. В смысле, спал. Сном. Жаль, что всего лишь спал. *** *** *** Лу Цин сначала хотел попинать А-Фу, чтобы не засиживалась, но потом подумал, что если она будет до утра копать, может, проспит? Ну правда, зачем ей утренний капитан? Который только зло ее проигнорирует. В общем, сержант положил напарнику на стол шоколадку и удалился с работы, как бы ни грызло это дурацкое чувство несправедливости. Как это так? — задавался вопросом Лу Цин, — Капитан ведь честный? Честный. Справедливый? Справедливый. А-Фу накосячила? Да. Вломили ей заслуженно? Ну… да. Червь возможного исключения из правил уже прогрыз дырочку в ровноупорядоченных мыслях и правилах сержанта и теперь буквально точил его голову причем сразу в двух направлениях: 1. Капитан может в виде исключения ошибиться. 2. Провинившийся от избытка рвения сержант может в виде исключения быть помилован. С первым пунктом было особенно худо. Даже силовая тренировка не помогла — мир Лу Цина опасно накренился аж на целый миллиметр. Когда он утром получил письмо А-Фу, то первым порывом стало внести его в капитана Не Минцзюэ с торжественным «Вы посмотрите! Сколько пользы!». Чтобы он увидел, что это дело они расследуют втроем. Именно так сержант и поступил. — Капитан, я переслал вам отчет сержанта А-Фу, посмотрите. — Ага. Пока будем ждать — гляну, — ответил капитан, даже не посмотрев ни на А-Фу, ни на Лу Цина. — Поехали, там уже рейс нашего подопечного шасси от нетерпения перебирает, полета — полтора часа, а нам еще надо нормально встать и подготовиться. *** Шоколадка от Лу Цина серьёзно скрасила А-Фу настроение. Она оставила половинку на утро, чтобы растянуть удовольствие. Дело-то не в стоимости подарка, дело во внимании. Лу Цин — такой же сержант, как она, у них примерно одинаковая зарплата, на которую не больно-то разгонишься. Ну и, наконец, всегда такой уравновешенный, что казался равнодушным, Лу Цин на самом деле вовсе не такой уж ледяной. Вот высокомерия в нём не было. А ещё он красавчик. А-Фу ценила красоту в любых проявлениях, хотя и рассматривала её несколько отстранённо. Вот так смотришь на капитана Не и думаешь: надо же, как интересно расположились гены! Если бы она не пошла в полицию, наверняка пошла бы куда-то в генетики. Утро А-Фу встретила воинственным настроем, закусила его луциновской шоколадкой, и прочитала себе строгую нотацию. Ничего непоправимого не случилось, и пусть даже капитан Не демонстративно не смотрел в её сторону, это ещё не значило, что она останется просто протирать штаны в отделе. Она молча пожелала удачи Лу Цину — подняла вверх сжатый кулак, мол, не упустите никого, всех повяжите! — и немедленно закопалась в нудную текучку. Потому что всегда есть, какой хвост подтянуть в документации. Кроме всего прочего, был ещё один момент, который не давал ей покоя. А-Фу выбрала снимок, который оказался более чётким, чем другие. Это было как раз из тех, что прислал Сун Лань. В графическом редакторе обвела нож красным кружком и сбросила файл Сун Ланю в почту, одновременно набирая его номер. — Сун Лань, доброе утро, — бодро поздоровалась она. — Сержант А-Фу беспокоит. Я сбросила вам в почту один файл, посмотрите, пожалуйста. Возможно, вы что-то знаете об этом предмете? Попадался где-то на выставках, мелькал перед глазами, где там ещё могут встречаться... эээ... предметы подобного толка. Даже если нет — ничего страшного. Отрицательный результат — тоже результат, но проверить явно стоило. *** *** *** Потрясающе! Сунь Лань чуть не восхитился. — Твои бы «полон сил» да в мирное русло. И тут зазвонил телефон. Сун Лань сначала подумал, что не надо брать, пока тут Лань Цзинъи, но, с другой стороны, мальчишка все равно знает про полицию. — Видишь, я проблемный. У полиции ко мне вопросы, твоя семья не одобрит. Он посмотрел на Цзинъи для важности информации и ответил: — Приветствую, сержант, я сказал бы «доброе утро», но оно не доброе. Только вы можете его поправить хорошими новостями. Он выслушал просьбу и вздохнул. — Ну вот, а я уже понадеялся, что преступник пойман и вы меня освободите из заточения. У меня убытки, А-Фу, понимаете? И стресс. Это плохо сказывается на моей визуальной памяти, но я очень постараюсь. Очень. Всего доброго. Он закончил разговор и сразу открыл почту посмотреть, что же она там такого ему прислала. Да, на экране телефона видно плохо. *** По мнению Цзинъи не было русла более мирного, чем любовь. Нет, как говорится, войне, занимайтесь любовью, и в мире наступит всеобщее счастье и благоденствие! Правда, этого он не успел сказать — позвонили. И позвонили не откуда-то, а из полиции. — Одобрит. Моя семья крайне одобряет и поддерживает представителей закона, — Цзинъи вооружился булочкой и мазал её деликатным слоем варенья, чтобы не прослыть среди Сун Ланя невыгодным обжорой. Булочка оказалась верным союзником, потому что если на слово «сержант» Цзинъи и ухом не повёл — мало ли сержантов в мире? — то услышать имя родной сестры оказалось более чем внезапно. Хорошо, что булка оказалась откушена, и помешала разразиться невнятным вяканьем. Стресс! Стресс и убытки! Ну то есть, он едва не раскашлялся прямо с булкой во рту, и героически превозмогал бунт углеводов, норовящих разбрызгаться по всей кухне. Это удалось, он задержал дыхание, мужественно запил парой глотков кофе. Разговор не продлился долго, Цзинъи скромно крутил в пальцах клановое кольцо, дождался, пока Сун Лань положит телефон, и улыбнулся. — А вот теперь я точно тебе мешаю. Жаль. Сун Лань, мне точно пора. У тебя наверное дел полно, а тут я над душой стою, — Цзинъи всё-таки надел свою майку и перестал тут рекламировать свою полуобнажённую натуру. — Что привезти тебе сегодня на ужин? *** Сун Лань вздохнул. У него снова не осталось желания быть ни вежливым, ни вредным. — Ничего не нужно, Цзинъи. Надежды на то, что парень услышит, было как-то мало. — У меня осталась куча еды и, ты прав, колоссальная гора дел. Огромная. Я умею есть без напоминания и в одиночестве, правда. Иди. *** У Сун Ланя появился прекрасный шанс посмотреть, как выглядит воплощённое упрямство. Нет, Цзинъи действительно признавал, что нужно дать ему время отдышаться. Понять, что от судьбы не уйдёшь, и среди стеклянных витрин не спрячешься. На это нужно время, да и ему нужно время, чтобы физиономия пришла в более вменяемое состояние. Наконец, стоило навестить сестру и вытрясти из неё душу. Вернее, вытрясти из неё всё, что у неё есть на Сун Ланя, и может даже поставить в известность, что отныне и впредь это дело семейное. И если она собирается посадить его собственного антиквара, то пусть будет уверена, что придётся заниматься крайне возмутительными процессами по извлечению её родного брата из тех мест, куда она собирается запроторить Сун Ланя. — Нужно или не нужно, но я позвоню, хорошо? Мой номер у тебя есть, так что и ты звони. Если что-нибудь понадобится. Особенно если что-нибудь понадобится. И просто так, и когда соскучишься по моей наглой морде. Вот именно так. Не «если соскучишься», а «когда соскучишься». Ему ничего не оставалось, как достаточно вежливо распрощаться и уйти. Да, без прощального поцелуя, потому что прощальный поцелуй сейчас мог легко превратиться в прощальный мордобой. Он сел в машину, посидел немного, рассматривая дом Сун Ланя. Потрогал губы. Вроде не так страшно. Пройдёт. Цзинъи только дома вспомнил про даочжана, сунулся в планшет и обнаружил, что техника приказала долго жить. Систему можно будет реанимировать, но вирус он подхватил просто восхитительный: жирный, развесистый. Можно сказать, бесконечный. — Вот так, даочжан, — задумчиво протянул Цзинъи, озадачено таращась на благостную кому системы. — Мы с тобой ещё даже не переспали, а какую-то заразу от тебя я уже подцепил. Восхитительные отношения!