Игра вслепую: закон и беспорядок

По здравому размышлению, любовь должна мотивировать на свершения. Если же она демотивирует, то нужно сходить к психологу и постараться разорвать отношения. Цзинъи прислушался к себе, успев свернуть пару небольших эверестов самых неотложных дел, и с удовлетворением признал: его очень даже мотивирует. Он успел потянуться, похрустеть суставами, успел поесть, и принялся было хищно поглядывать на подушку, но спать среди бела дня — это контрпродуктивное желание. Лань Цзинъи немедленно заподозрил себя в болезненном достигаторстве, перепроверил — интернет говорил, что спать днём полезно, и очень даже способствует продуктивности. Но всё равно не лёг, и это к лучшему — Сун Лань прислал просьбу найти ему какой-то журнал, и кто он такой, чтобы отказывать своему мужчине в такой невинной просьбе? Это вам не все сорта сыра скупить. Он отбил ответ с обещанием найти журнал из-под земли, и серьёзно взялся за поиски. С наскока проблему решить не удалось, и он даже восхитился. Вот это задача, вот это круто! Спустя ещё пару часов он сидел распаренный и злой, потому что журнал не находился. В природе он точно был, когда-то существовал, а раз так — должен был где-то всплыть, причём именно этот номер. Пришлось поднимать связи, и скоро Цзинъи сидел на самом глубоком сайте даркнета — Луаньцзан, поддомен сайта Илин, всегда оправдывала ожидания. Несколько консультаций привели к довольно интересным выводам. «Если нет текстовых файлов и не осталось pdf, то можно поискать мусор верстальщика. Но это если журнал издавался в наше цифровое время. Если же нет — ищи типографские гранки, они обычно валяются в архивах типографий, если не утилизировали за ненадобностью. А что за журнал ищешь? Может, я подскажу?» Цзинъи хмыкнул в монитор и протянул: — А ты хитрый какой, всё тебе расскажи, всё подскажи. «Журнал про моду, моя подружка чрезвычайно желает статью какого-то дизайнера, а в сети нету». Он получил россыпь ржущих смайлов, пожелания удачи. Что же, удача ему понадобится. Если реально придётся топать по типографиям, там он и состарится. Однако совет был дан неплохой. Если журналы верстались на компьютере — а они точно верстались на компьютере, судя по году издания! — то он их найдёт. Этим же способом ищут «удалённые» из сети фотографии, перерывая все возможные и невозможные закоулки, а в этом Цзинъи просто не было равных. Ближе к вечеру он к своему удивлению нашёл не только версию вёрстки вместе со всеми статьями, но и напоролся на старое объявление о продаже подшивки этих журналов за год или даже за два, но по тому номеру телефона никто не отозвался. Наверное, уже продали. Продали, купили остров в Карибском море, и уехали от греха подальше. Цзинъи с чистой совестью скачал все файлы, которые были на вёрстке, кинул в карман флешку и ещё раз потянулся. Хранить такие файлы на облаке не стоило, он предпочитал физические носители для особых случаев. «Собираюсь к тебе, везу то, что ты заказывал. Что ещё захватить?» — Цзинъи отправил Сун Ланю сообщение, пожал плечами, и всё равно по дороге набрал уже на своё усмотрение. Кстати, и бокалы надо, наконец, отдать. Он снова нагрузился пакетами, и появился на пороге у Сун Ланя во всеоружии. Разумеется, не забыл и в аптеку заехать — круглодоктор выписал его Сун Ланю лекарства, и он будет их принимать. По расписанию, как положено старательному дружочку. Цзинъи ухмыльнулся и повёл плечами. Режим, блин! *** Сун Лань даже не подскочил от смски. Это навело его на мысль, что он тут взаперти теряет бдительность. Скиснет вообще. Он осторожно повел плечом и заглянул в телефон. Цзинъи! Сун Лань по-настоящему обрадовался, из-за этого нахмурился и сам себя одернул. Нет, не «Цзинъи!», а «Цзинъи нашел журнал!», этому он и обрадовался, да. «То, чего нет. Здравый смысл» — чуть было не ответил он, но это уже стало бы банальностью. «Аккуратнее на дороге!» — тоже смешно. Сун Лань отправил ничего не значащий смайлик в виде жеста ОК, почесал подбородок и обнаружил, что забыл побриться! Дожил. Сидит небритый! Он успел до того, как Лань Цзинъи приехал. — Привет, — Сун Лань сделал шаг назад, чтобы Цзинъи мог войти со всеми своими пакетами, закрыл дверь и еще отодвинулся, чтобы он мог поднять все это наверх. *** Есть какая-то особенная приятность в том, что возвращаешься с добычей, а тебя в дверях встречает любимый человек. Цзинъи старался не замирать, пробуя все оттенки этого вкусного ощущения. — Привет, — он улыбнулся, переступая порог, и тут же обласкал Сун Ланя взглядом. — Пошли наверх. У меня есть для тебя лекарства, они невкусные, но очень полезные. Я привёз готовой еды, и у нас есть ещё немного времени до обязательных процедур. Цзинъи подхватил пакеты покрепче, почти бегом поднимаясь наверх, и тут же принялся выгружать всё на стол в кухне. — Я тебе тут бокал расколотил, — он выставил на стол коробку с бокалами. — Вот. Пусть будет. А то так, глядишь, скоро нечего будет колотить. Флешку с файлами Цзинъи вручил Сун Ланю сразу. Протянул на ладони, как подарок, с законной гордостью человека, который хорошо умеет делать своё дело. — Побежишь за ноут — не гневайся, в положенный срок подойду и немедленно примусь за излечение. *** — Пошли наверх, — буркнул Сун Лань, передразнивая, покачал головой и пошел наверх. На бокалы он смотрел так, как будто это было что-то удивительное, даже брови выразительно приподнял, но ничего язвительного в голову не пришло. В голову лезло вообще только одно — Цзинъи явился в майке. В майке этой своей! С плечами! Точнее явился в плечах, ничем не прикрытых. Пару секунд Сун Лань смотрел на плечо и руку, и, наконец, забрал флэшку. — Ну пару-то минут мне дай, распорядитель ваток и полупопий! — он хмыкнул, забирая флэшку с ладони, немедленно ушел в спальню и устроился с ноутбуком на кровати. Цзинъи реально добыл для него этот журнал! Файлы после этого просто обязаны были выдать что-то стоящее! И … Ого! Сун Лань листал страницы, пока не нашел нужную статью. От увиденного он едва сдержался, чтобы не вскрикнуть, вовремя вспомнил, что лишние эмоциональные восклицания при наличии известных и неизвестных жучков тут совершенно ни к чему. Журнальная верстка, довольно обычная для научных или даже научно-популярных изданий, не только содержала авторов статей, но и их фотографии. Именно это и заставило Сун Ланя замереть, вглядываясь в лицо тогда еще довольно молодого и не настолько шарообразного, как сейчас, соавтора статьи о препарате, который рекомендовал Никто. Имя ученого Ли Юань, Сун Лань, конечно, видел впервые, но фотография не оставила сомнений — это был тот самый доктор-шар. Тот самый! Сун Лань нашел написанный рукой врача листок. «Лун Сяофэн», а никакой не Ли Юань! Интересно, что же найдется в сети на это имя? Сун Лань отмер. — Цзинъи!!! Лань Цзинъи, мое полупопие уже заждалось! Однако вместо оголенной задницы Сун Лань молча предъявил Цзинъи экран ноутбука и указал на фотографию доктора Луна, который в старом труднонаходимом журнале звался Ли Юанем. *** Распорядитель ваток и полупопий! Спасибо, что не «старательный дружочек». Ишь ты, рванул как. А что ему в этом журнале надо? — Все пары минут в этом мире твои! — крикнул он вслед Сун Ланю и хмыкнул. Кажется, подарок пришёлся по вкусу. Вот так хочешь подарить любимому человеку что-то особенное, делаешь тонну глупостей, а в результате всего-то нужно было отыскать всеми забытый журнал! Как главный распорядитель, Цзинъи принялся раскладывать всё, что нужно для вечернего сеанса медицины, но отвлекать Сун Ланя не пришлось — он сам позвал. Да ещё как позвал! Провокатор. Цзинъи подхватил тарелочку со всеми лечебными причиндалами, успел нафантазировать себе голого Сун Ланя с полупопиями наготове, и явился в спальню. Он кинул взгляд на монитор, но вместо фотографии любимых тылов увидел смутно знакомого мужчину. — Ба, да это же, — обрадовался Цзинъи, узнав доктора, и тут же задумался. — Это ж хитрое полупопие... Слушай, ты его искал? Он развёл руками, изображая немое «нахрена?» *** «В смысле?!!» — изображая и лицом, и жестом столь же немое, но крайне возмущенное «нахрена» ответил Сун Лань. — Ты смотри внимательно! Блин, как можно не понимать такое важное?! Сун Лань совершенно был уверен, что это очень важно, и это просто-таки элементарно можно понять. Как два и два сложить! Он всплеснул руками и сел, вопросительно глядя на Лань Цзинъи, мол «понял ты или нет?» Неужели нет? Сун Лань вздохнул, повернулся опять на живот и написал в блокноте ноута: «Это блин доктор-шар! В журнале, который когда-то делал клан Вэнь. И который, как я понимаю, было крайне сложно добыть!» Он повернул голову, глядя на Цзинъи через плечо. Хотел сказать «спасибо», но решил, что скажет еще, а сначала надо поделиться открытием. «Под другим именем. А теперь он работает на полицию. Вот откуда капитан узнал, что не просто так я в сети нашел это лекарство. Я не мог его найти. Оно малоизвестно в этом применении». Он снова сел и выразительно посмотрел на Цзинъи. — Ну?! — пауза, — Хитрое полупопие скрывается! И скрывается оно под другим именем. Работая на полицию… Сун Лань почувствовал, как внутри все леденеет. Врач… врач в полиции… зачем он скрывается? Знает ли капитан? Что если этот врач узнает про А-Цин?!! Если он имеет доступ… Сун Лань вскочил. *** Сперва пантомима, потом объяснение — пусть не слишком ясное, но хоть какое-то. — Притормози, — Цзинъи поймал подскочившего Сун Ланя, сунулся было к ноутбуку, но махнул рукой. Это долго. Вместо того, чтобы набирать текст, он буквально в два касания пальцем врубил музыку на телефоне, сделал погромче, положил телефон на тумбочку. Комнату наполнил тяжёлый рок с хаосом ударных и каскадами гитарных воплей. Цзинъи ухмыльнулся, крепко обнял Сун Ланя и прошептал ему прямо в ухо: — Так прослушка не засекает, я проверял. Ты чего подорвался? Хочешь, я сдам его сестре? С потрохами. Что скрывается, что там ещё что натворил. А-Фу из него фарш накрутит. А капитан Не это фарш поджарит и сожрёт. Под пиво. Чего ты боишься? *** — Ты что творишь?! — Сун Лань болезненно сморщился и попытался вырваться, но замер. Кошмарная музыка не могла заглушить ударов сердца и молоточков паники внутри. Он выдохнул. — А-Цин, — для верности Сун Лань снова посмотрел Цзинъи в глаза, — А-Цин. Он — врач. Понимаешь ты? Врач в полиции. К чему он имеет доступ, кто знает? Капитан Не, очевидно, знает. Должен знать! Он же обещал ему, что никто не узнает! Сун Лань попробовал сосредоточиться. Ну хорошо, этот Лун Сяофэн или как там его, был связан с исследованиями, которые печатали в издании клана Вэнь. И? Если здраво рассудить, так мало ли кто там печатался, так? Вон Никто, вполне вероятно, и даже очень, тоже Вэнь, но… Людей убивает. Прячется. Сун Лань понимал, что его беспокоит не связь с мертвым кланом, а сам факт смены имени. Секрет этого доктора. Даже если он вовсе не секрет для полиции, например, все равно, была причина сменить имя. Сун Лань отлично знал, какие скелеты бывают в шкафах у людей, он и сам имел такой шкаф, нелегальное, откровенно незаконное… Он расслабился и взял Цзинъи за плечи. — Я напишу капитану, может, ничего и страшного, так ведь? Сам себя уговаривает. — Цзинъи, да? *** А-Цин. Конечно же, А-Цин. Слабое место Сун Ланя. И Цзинъи его понимал. Понимал как тот, кто был там, когда приехала «Скорая», которая ничего не смогла сделать. Кстати, а кто смог? Как это вообще получилось, а главное — зачем? Почему больше вопросов, чем ответов?! Цзинъи осторожно погладил Сун Ланя по спине, придерживал. Вот сейчас как кинется куда-нибудь. Всякое бывает. — В любом случае стоит сообщить капитану, и уточнить, как это повлияет на безопасность. Разумеется, если повлияет — Сун Лань, я ведь ничего не делаю в этом направлении лишь потому, что ты не махнул рукой. Только дай знак — я поставлю на уши ресурс семьи. Но знаешь, — он рассудительно кивнул, успокаивая распереживавшегося Сун Ланя. — Наш глава считает капитана Не самым крутым полицейским города. Я тоже так считаю. Но написать ему обязательно нужно. Вот увидишь — он скажет, что всё нормально, и она в безопасности. *** Сун Лань вдруг понял, что ждал чего-то, что не могло случиться. Ответа вроде «да, конечно», который убедит его в том, что и правда, ничего страшного. Детский сад. Вот «в любом случае» — это правда, случай бывает любой. От этого стало тошно. Когда он сможет быть уверен?! Должно же это все когда-нибудь кончиться! Сун Лань кивнул, вернулся к ноутбуку и сделал несколько фотографий прямо с экрана. Вместе с коротким сообщением они улетели к капитану Не Минцзюэ. — Давай укол, — вздохнул Сун Лань, спуская штаны. *** Цзинъи смог только отпустить его и вырубить музыку. Тишина оказалась какой-то оглушающей, и появилось время почувствовать себя мудаком на полставки. То есть, не совсем уж конченым, но всё равно. Если бы не весь этот стресс с А-Цин, Сун Лань вряд ли сделал бы шаг навстречу. То есть, конечно, сделал бы, но не так быстро. И не так откровенно. Однако даже жёсткий прокурор в голове Цзинъи затруднялся сейчас предъявить ему серьёзное обвинение. Он аккуратно сделал укол, выдал Сун Ланю все нужные на этот вечер таблетки, и стакан с водой, чтобы запить. — Спину покажи, — попросил он, надрывая пакетик со стерильной влажной салфеткой. Цзинъи вздохнул, подвинув использованный шприц так, чтобы он не упал на пол, коротко глянул на Сун Ланя, и добавил: — Это всё закончится. Всё вернётся на свои места и станет как прежде. Даже лучше станет. «Естественно. Потому что я никуда не уйду». Цзинъи упрямо улыбнулся.

— — — — — — В это же время — — — — — —

Капитан Не сидел на столе перед большой доской-картой с отметками всех убийств. Сейчас на ней было полно разноцветных стикеров, булавок, и Минцзюэ пытался окинуть все это свежим взглядом. Взгляд, однако, независимо от «свежести», упирался в одну точку — башню Облачных глубин, где капитан не был с последней встречи с Лань Сичэнем. «Дерьмо» — думал Не Минцзюэ. Он посмотрел на фотографии в руках, снова перебрал их, вытаскивая наверх фото с часами. Это действие за последние четверть часа Не Минцзюэ повторял уже раз в пятый, наверное. «Дерьмо» в том, что он знал, где находятся эти часы — на каминной полке в апартаментах Лань Сичэня. Капитан даже помнил, когда видел их в последний раз — когда уходил от Сичэня и бросил взгляд на время. Конечно, по логике, он не мог ручаться, что это именно те часы, но именно логика уступала сейчас интуиции — Минцзюэ нутром чуял, что это именно те самые часы, потому что закон подлости, потому что дрянная ситуация. Как раз для этого расследования, идеально, черт. Минцзюэ знал, где улика и мог бы ее попросить, не изъять даже. Только вот как приобщить к делу эту улику и избежать вопросов от Лань Сичэня, команды, начальства… — Ладно, — буркнул Не Минцзюэ и взял телефон. Он набирал «Нужно увидеться» и ровно в этот момент прилетело сообщение от антиквара. — Вот же дерьмо! — рявкнул капитан, стер сообщение к Лань Сичэню и уставился на фотографии с экрана ноутбука Сун Ланя. Минцзюэ закурил. Мысли мгновенно стали множиться вкупе с сомнениями, что с этим открытием делать. Среди всего прочего был и порыв пойти к Инь Цзяню. Скинуть новость в чат напарникам. Проверить врача по каналам полиции. Да много чего, но что делать с сомнениями? Кому вообще можно доверять? В итоге капитан ответил Сун Ланю единственное, что мог себе позволить и должен был ответить, после чего быстро снял с доски все стикеры, покинул участок и поехал к подполковнику. Домой. Даже если б подполковник Чжань Цзин захотел выслушать Не Минцзюэ немедленно, у него это не получилось бы. Поэтому капитан уже двадцать минут смирно ел поздний ужин, выставленный перед ним маленькой бойкой супругой Чжань Цзина. Мужчины знали, что пока госпожа Чжань не сочтет, что Не Минцзюэ накормлен, нечего и приступать к разговорам. — Работа ваша и так на работе с утра, ничего страшного, полчасика потерпит, — улыбалась госпожа Чжань. — А как ты питаешься, Минцзюэ, у тебя на лице написано и вот… Она помяла бицепс капитана и многозначительно посмотрела вниз. Только стул спасал ягодицы Минцзюэ от демонстрации того, как неправильно он питается. Капитан изобразил невинное лицо и напряг руку, но это, конечно, госпожу Чжань никак не убедило: — Железки твои, железки. Железки правильную силу не дают, а вот забота — да. — С этим у меня не то чтобы очень, — смиренно согласился Минцзюэ, доедая салат. — Да уж наверное! Безобразие одно. Чай вот. Она выставила на стол чайник и все необходимое и как будто бы испарилась. Пришло время разговаривать, и, несмотря на всю заботу, госпожа Чжань всегда точно чувствовала, что работа, конечно, подождет, но терпение ее очень ограничено. Подполковник налил чай. — Что стряслось, Минцзюэ? — Соскучился. Чжань Цзин посмотрел на него так, как делал только если рядом никого не было. Как будто насквозь видит. Как отец. Минцзюэ и правда соскучился вот по такому ему, но еще оба прекрасно знали, что домой к Чжань Цзину он никогда не явился бы из-за ерунды. Только здесь он мог чувствовать себя в безопасности, защищенным даже от призрачной угрозы посторонних ушей и глаз. Подполковник знал, что именно это и нужно Не Минцзюэ, а значит капитан сейчас никому не доверяет, совсем. — Вот, — Минцзюэ прямо с экрана показал скрины и рассказал про доктора, который им обоим был известен как Лун Сяофэн. Чжань Цзин очень быстро составил в уме картину происходящего. — Тебя интересует, знал ли я об этом или что теперь с этим делать? — Скорее второе, с первым-то уже ничего не поделать. — Не знал. Какое-то время они смотрели друг на друга, пока Минцзюэ переваривал новость. — Я знаю, что это может быть просто совпадением, — Чжань Цзин наблюдал, как Не Минцзюэ равномерно водит пальцем по краю чашки, верный признак нетерпения капитана. — Но мы оба с тобой в это мало верим. Я проверю этого человека, аккуратно. — У меня свидетель. О нем знает кроме нас минимум трое. — Послушай, Минцзюэ, ты не сможешь вести расследование, если не будешь доверять этим троим. Просто проверьте все вокруг свидетеля. Вместе. — Это Лань, это незнакомый нам эксперт и парень-новичок. — Я тебе обещал, что проверю информацию, но твои коллеги не замешаны. — Вы уверены? Подполковник встал. Внимательный взгляд Минцзюэ не убедит — это уж точно, но Чжань Цзин все равно смотрел, как будто пытался разглядеть в своем непримиримом капитане что-то, что успокоит и даст работать. — А во мне ты уверен, Минцзюэ? Тот развел руками: — Ну, это манипуляция! — Да. И я снова говорю тебе, Минцзюэ, что принципы — это хорошо, в нашей работе, в жизни, особенно когда они — честные и благородные. Но иногда тебе за ними не видно ничего. Если нет доверия, то ты — не на своем месте. Минцзюэ поднялся. Пожалуй, он переусердствовал. Не надо ковырять дальше, ведь он принес важную информацию и получил обещание, что она не останется лежать мертвым грузом в столе. — Есть или правда или неправда, вот и все, — все же сказал он. — Пока есть люди, благодаря которым ты имеешь эту привилегию, Минцзюэ. Извини, что мне приходится тебе об этом говорить, я не о себе. Ты и сам можешь стать для кого-то таким человеком, но для этого не получится быть всегда полярно принципиальным. Вот теперь взгляд Чжань Цзина стал таким, что Минцзюэ отвернулся. Вот так же он и смотрел на него однажды! Когда Чжи Чуань все предал. Гнев вспыхнул внутри, капитан сжал кулаки, чтобы сдержаться, пошел к выходу, но вдруг порывисто повернулся к подполковнику. И натолкнулся на тот же прямой, честный, отеческий взгляд. И вдруг мысль, которая ускользала в последние дни и не давала покоя, неожиданно оформилась. Минцзюэ поймал ее. Должно быть, на его лице отразилось это неожиданное открытие, потому что Чжань Цзин тоже посмотрел на него с удивлением. — Минцзюэ… Капитан прервал его резким жестом, сжал пальцы, как будто в воздухе поймал то самое, важное. Как же он раньше не догадался?!! — Так. Ладно, — Не Минцзюэ сам себе кивнул, собрался. — Спасибо, я пошел. Госпожа Чжань, тысяча спасибо за ужин! — он крикнул в сторону кухни. — Чжань Цзин, все, я пошел, до завтра. Спасибо! Провожая, подполковник и его жена даже не пытались расспрашивать о причинах столь поспешного ухода. Разговор ли помог или ужин, но помог ведь, явно. Ну и хорошо. Минцзюэ немного отъехал в сторону прежде, чем закурить. Госпожа Чжань всегда журила его за сигареты и он никогда не закуривал в пределах видимости из окон дома Чжаней . — Ладно, — тихо повторил капитан, затягиваясь. Сейчас настигшее его открытие поражало своей очевидностью. Разговор с подполковником напомнил ему о той самой истории, которой они всегда старались избегать. Но сегодня Чжань Цзин сделал это нарочно, в надежде все же напомнить Минцзюэ то, в чем они всегда не сходились: Минцзюэ не находил оправданий или рациональных основ поступка Чжи Чуаня, никаких. Они бы поспорили, но тут капитан понял причину смутного узнавания фигуры на фотографиях. Кадры с камеры, описание в банке… Это был Чжи Чуань. Никакая кепка, никакая неприметная одежда и сумерки теперь не скрывали от Минцзюэ этого: они так часто шли друг у друга за спиной когда-то, что он знал разворот плеч и даже наклон головы бывшего напарника. «…но он на меня так глянул, как на пустое место, что сразу ясно — этот при деньгах», — вспомнил капитан слова парня из банка. О да! Он даже представил, КАК именно Чжи Чуань смотрит. Он замешан в этом деле. Он был с А-Цин и забрал из банка что-то важное, связанное с Су Шэ. Но мало это доказать, это нужно использовать. Минцзюэ затолкал бычок под пленку в пачке и закурил снова. Этим появлением в деле фигуры Чжи Чуаня прошлое с ноги открывало, казалось бы, запертую дверь. Минцзюэ до бешенства не хотелось принимать тот факт, что с этим придется снова работать.

— — — — — — Снова в доме Сун Ланя — — — — —

— Угу, — согласился Сун Лань куда-то в покрывало. Он лежал лбом на сложенных руках и смирно ждал, пока закончится лечение, послушно обнажил спину. Телефон молчал, Сун Лань упорно на него не смотрел. От прохладной салфетки по спине побежали мурашки, прикосновения пальцев Лань Цзинъи по сравнению с этим казались горячими. Все закончится, и это тоже… так может и не надо, чтобы заканчивалось прямо все-все? — Цзинъи… — начал Сун Лань и даже приподнялся, чтобы поймать прикосновение ладони, но в этот самый момент телефон пиликнул сообщением, и получилось, как будто Сун Лань поднялся из-за него. «Понимаю ваше беспокойство. Все под контролем», — сухо писал капитан Не. Сун Лань показал сообщение Цзинъи. Все под контролем… Он попробовал представить себе, как Не Минцзюэ это пишет. Если все реально очень под контролем, то, наверное, капитан смотрит хмуро и потом пишет такой вот ответ, терпеливо даже, получается. А если нет? А если нет, то капитан точно ничего другого и не напишет. Сун Лань повернул телефон экраном вниз. Сообщение его не успокоило, но ничего другого он все равно не добьется. Если попросить Цзинъи остаться, то это поможет. Отвлечёт. Даже если он будет на Цзинъи шипеть, а тот станет злиться или, наоборот, ерничать. Сун Лань перевернулся, опираясь на локти, смотрел на мальчишку, на оставшиеся от манипуляций салфетки, ампулы, бумажки… — Уже поздно. *** Цзинъи прочитал сообщение от капитана Не, поднял бровь. Интересно, а сказал бы капитан правду, если бы у него не было всё под контролем? Нет, нужно всё-таки поднять родственные связи. Зря у него сестра, что ли, в полиции работает? Сун Лань перевернулся, и Цзинъи замер. В который раз. Всё-таки у него очень красивый Сун Лань. С тонкой талией и узкими бёдрами. — Мгм. Я сам не в восторге от этого графика, что так сдвинулись все процедуры. Но не переживай, это ж вроде и всё? Или у нас ещё утром? Ах да. Ещё два денёчка, как сказал наш доктор-шар. Цзинъи присел на край кровати, провёл ладонями по ногам Сун Ланя — от колен вверх по бёдрам. — А ты, наверное, голодный. А я так поздно приехал. Безответственно с моей стороны. Но я привёз еды, просто ты сразу помчался смотреть всё. Кстати, если ты рассчитываешь выгнать меня, то не стоит. Мне всё равно ещё утром повелевать твоими полупопиями. Шутил, конечно. Цзинъи считал, что он так себе шутник. Поэтому он улыбнулся, наклонившись чуть ближе к Сун Ланю, и тоном заговорщика предложил: — А хочешь ужин в постель? Не романтики ради, а чтобы всё быстрее заживало. Я читал, что это помогает. *** — Процедуры, да, — задумчиво повторил Сун Лань. Вот он, лежит тут в полуспущенных штанах перед мальчишкой и всерьез уже чуть не предложил ему остаться. Впрочем, быстро выяснилось, что Лань Цзинъи предложение и не нужно. Он вел ладонями по ногам, явно не с целью надеть на него штаны обратно. Штаны закончились, руки коснулись кожи и… и Цзинъи остановился. Вот же! Садист. А нечего было, сам тут разлегся перед ним нараспашку… и почему вообще такая ерунда уколола микроскопическим разочарованием? Разве ж самому не хотелось, чтобы Цзинъи перестал на него набрасываться? Но можно же как-то поинтеллигентнее не набрасываться? — Нет, что ты, я даже не расчитываю, — убежденно сказал Сун Лань тоном «тебя ж не выгонишь». Он усмехнулся, приподнял бедра и вернул одежду на место. — Приличные люди не ужинают в постели, Лань Цзинъи. И вообще в постели не едят. — Сун Лань наставительно поднял бровь. — По крайней мере, в этой постели. Пусть понимает, как хочет. Что в этой постели неприличных отродясь не бывало, а он первый с такими возмутительными предложениями. Или что никакие другие постели Сун Ланя не волнуют, пусть в них творят какие угодно ужасные непотребства, но точно не тут! Или… Сун Лань улыбнулся дурацким мыслям. — Повелевать полупопиями? Я убью тебя, Лань Цзинъи. Когда-нибудь. Клянусь. Последнее утверждение он произносил, уже почти касаясь губами его губ, потому что ухватил Цзинъи за шею и притянул к себе. *** — В исключительных случаях можно и в постели того... в смысле, поесть. Цзинъи проследил за возвращением штанов на место. Сун Ланю следовало бы ходить голым. Ну или хотя бы полуголым. Грешно скрывать такие ноги. Ладно, можно в халате на голое тело. Ему хотелось остаться. Ему не просто хотелось остаться, он был готов отстаивать своё право остаться. Особенно после того, как Сун Лань заявил ему, что они не пара. Ишь ты... Его нужно переубеждать. Потому что у самого Цзинъи от Сун Ланя мутилось в голове, его хотелось одновременно и беречь, и сжать покрепче со всей дури. — Это будет увлекательно. Когда-нибудь — попробуй меня убить. Цзинъи дал себя притянуть за шею, аккуратно повернулся, почти лёг сверху, но держался на локтях, чтобы не придавить. Его нельзя придавливать, у него спина раненая. И так прошлой ночью накувыркал себе проблем, что аж доктор заметил. — Самый прекрасный из приличных людей, — выдохнул Цзинъи ему в губы, и всё-таки не сдержался. А ведь дал себе обещание, что сегодня — ни-ни! Чтобы для здоровья, а то хуже будет же ему. Сун Ланю будет хуже. Спина там... всё такое. Благие намерения тихо таяли и гасли, потому что Цзинъи целовал Сун Ланя жадно, напористо, сминал его губы, которые сейчас сказали много про приличных людей, которым и ужина в постель не полагается. Несчастные эти приличные люди! *** — Да. Особенно в сравнении с тобой, — сказал Сун Лань, когда в поцелуе образовалась пауза на вдох, и забрал инициативу себе. Цзинъи неприлично ведется на провокации. Неприлично целуется. Абсолютно неприлично … делает все. — И как тебя перевоспитывать? Сун Лань провел рукой по спине Цзинъи, заставляя прижаться теснее, ухватил за плечо и подставил шею. «Все под контролем» — отзывались в голове слова капитана. Под контролем, под контролем… да, контроль — это важно. У него вот тоже все под контролем, даже неконтролируемый Лань Цзинъи… Нужно расслабиться, отвлечься, секс всегда в этом прекрасно помогает… Иначе с ума можно сойти, пусть Цзинъи сходит, для разнообразия. *** — Ты меня ещё таким не распробовал. Успеешь перевоспитать, впереди тонна времени, — ошалело протянул Цзинъи. Как это у Сун Ланя вообще получается? Только что он вёл в поцелуе, а сейчас какого-то чёрта снова всё случилось наоборот! И самое непонятное — ему нравится. А вот эта подставленная шея нравится ещё больше. Цзинъи вообще-то к святым небожителям себя никак не относил, как можно вообще сдерживаться, если предлагают такую шею? Длинную. Вкусную. Цзинъи и не сдерживался. И даже вжал Сун Ланя в постель, раз ему хочется, но вжал аккуратно, чтобы не травмировать лишний раз. От этой бережности все мышцы дрогнули в диком напряжении. Цзинъи с жаром целовал шею Сун Ланя, и вот тут оказался не сдержан. От этого вредного неуживчивого сноба у него в голове разливался горячий тяжёлый туман, от одного только запаха хотелось тут же всего и сразу. Он прихватил губами кожу сбоку, втянул в рот, даже немного прикусил. Вылизал место укуса, снова целуя от мочки уха вниз и к горлу. *** Сун Ланю пришлось подождать, когда дыхание хоть немного выровняется, чтобы голос не сипел. Сиплым голосом не воспитывают. — Оставишь следы на шее — не получишь ничего… — он вздрогнул от очередной волны мурашек, — … неделю. И опять это кольцо! Прямо так и скребется, так и норовит подставиться! Сун Лань схватился за цепочку и натянул, как в прошлый раз, чтобы Цзинъи ощутил давление тонкого металла на шее. *** — Жестокий, — простонал Цзинъи. Неделю?! За неделю можно рехнуться. Он на всякий случай ещё раз лизнул укус, потом ещё раз. Нет, Сун Лань просто обречён быть искусанным. Но если шею нельзя, можно оставить следы где-то ещё. От манеры Сун Ланя тянуть за цепочку он только полыхал ярче. Как будто его можно этим удержать! Цзинъи увлечённо исцеловал шею и плечи, ключицы и ямку между ними. Спустился ниже, поймав губами сосок, и втянул его в рот, провёл языком и проурчал что-то неразборчивое, совершенно бессмысленное и крайне возбуждённое. Цзинъи благополучно забыл об осторожности, вжимая Сун Ланя в постель. *** — Две недели, если будешь плохо себя вести. Цзинъи немедленно продемонстрировал «плохо», да так, что Сун Лань выгнулся, сжал зубы, чтобы не выругаться, издав какое-то мычание. Выдох получился долгим, сердце зашлось от возбуждения. Нет, он знал прекрасно про то, какие у него чувствительные соски, но с Цзинъи реакция почему-то получилась необычно острой. Сун Лань схватил его за волосы на затылке, запрокинул ему голову и посмотрел в глаза. — Нужный ящик помнишь? — он кивнул в сторону тумбочки. *** Если Сун Лань будет так на всё реагировать... Цзинъи сам едва не выругался, но рот был занят. Потому что ещё один такой прогиб, и он просто и бесславно кончит себе в штаны. От Сун Ланя сносило крышу. Хорошо, качественно. Наверное, так действует наркота. Сравнить Цзинъи не мог, запрещённые вещества не пробовал, но в его представлении это должно было быть именно вот так — сердце принимается выплясывать что-то неистовое, дышать тяжело, и всё тело охватывает пожар алчности. Он едва успел отпустить сосок, когда Сун Лань жёстко потянул за волосы, вынуждая поднять голову. — Я. Помню. Всё, — раздельно выговорил Цзинъи, тут де ринулся вперёд, снова сминая его губы жадным поцелуем. Совсем не таким, как ещё несколько минут назад. Целовал напористо и неприлично, вылизывая рот. Конечно, он тут же достал всё из этой тумбочки. Всё было под рукой. Смазка, презерватив. Достал, оставил рядом на постели, и немедленно вернулся обласкать второй сосок таким же образом, только теперь нужно всё-таки избавить Сун Ланя от штанов. Зачем ему штаны? Цзинъи потянул ткань ниже, беззастенчиво трогая обнажающуюся кожу. Везде. *** Майка эта его — просто разврат и помеха для контроля. Сун Лань позволил себе несдержанность, стаскивая с Цзинъи майку одновременно с тем, как мальчишка с него самого снимал штаны. «Как в кино, когда пара рвет друг на друге одежду», — подумал Сун Лань, и тут же себя мысленно одернул. Какая еще «пара»? Бред. Словно выбрасывая эту глупость из головы подальше, он запустил майку Цзинъи куда-то к стене и тут же потянул с него штаны. — Раздевайся. Сам Сун Лань был уже совсем голый, в одном пластыре на заживающей ране. *** Никогда не любил слово «лапать», но сейчас Цзинъи именно лапал Сун Ланя, как будто боялся не успеть натрогаться досыта. Он безропотно отдал майку, успев бегло куснуть за костяшку пальца, когда перед лицом мелькнула рука Сун Ланя, сжимающая край майки. Сун Лань, который вот совсем недавно разбил ему лицо всего-то за невинное прикосновение губами к шее, сейчас велит раздеваться. Цзинъи только окинул его жадным обожающим взглядом, избавился от своих штанов и скорее вернулся на место. Нагло потёрся всем телом об Сун Ланя, сделал вид, что кусает за шею, но помнил никаких следов на шее, а то две недели ничего не будет! Вместо этого куснул за ключицу, провёл языком ниже. Кольцо, свисающее с цепочки, скользило по коже Сун Ланя, как обещание, что это судьба, от неё не скрыться. *** Сун Лань согнул ноги в коленях, чтобы Цзинъи никуда не убегал. Он гладил его грудь, медленно терся членом о промежность, нарочно так, чтобы Цзинъи чувствовал влажные следы на коже. Сун Лань пользовался поцелуями, чтобы гладить Цзинъи спину, когда он к нему наклонялся, и дразняще касаться кончиками пальцев в особенно чувствительных местах. Крепко ухватив его за шею, Сун Лань не позволил отстраниться, отдал ему поцелуй, как будто подчинялся, и обхватил член Цзинъи, ритмично лаская и через раз касаясь большим пальцем головки. *** Хитрый! И ведь не в болезненном захвате держал, но Цзинъи быстро понял, что Сун Лань им руководит, и не мог не восхититься. Как он это делал! Зараза, это же просто невыносимо! От каждого касания Цзинъи встряхивало, от возбуждения в висках нетерпеливо стучало, и он поразительно ярко слышал каждый вдох и выдох — что свой, что Сун Ланя. Да если бы только вдох и выдох — Цзинъи захлебнулся впечатлениями, стоило только Сун Ланю взять его за член. При этом можно было целовать эти губы, целовать властно, целовать жадно... и при этом подчиняться умелым касаниям, как будто Сун Лань точно знал, где надавить, а где погладить. Собственно, почему «как будто»? Он точно знал! Цзинъи застонал в поцелуй от особенно гладкого шёлкового прикосновения. *** — Нравится? — Сун Лань улыбнулся и снова обвел по кругу, размазывая тягучие капли по горячей тонкой коже. Тело Цзинъи отзывалось на все, вообще на все, даже на слова и улыбку в поцелуй. Сун Лань этим, буквально, упивался, ничуть не скрывая. Он сжал кулак немного сильнее, сделал еще пару движений вверх-вниз и отпустил. В конце концов он тоже не железный! Ухватив Цзинъи под ягодицы, Сун Лань приподнял его, нашел рукой квадратик упаковки на покрывале и тюбик. — Открой пока, — он отдал презерватив Цзинъи, сам занялся смазкой. Несколько капель будет достаточно, пальцы уже такие горячие, что можно не ждать. Сун Лань ловко просунул руку между ног Цзинъи, коснулся входа, медленно обвел скользкими пальцами по кругу, чуть надавливая. *** Он ещё спрашивает, вопросы задаёт! А то ему не видно самому! — Нравится? — Цзинъи едва не заныл в голос. — Слабо сказано. Это охренительно... Сун Лань дал ему возможность перевести дыхание. И то верно, а то он сейчас оскандалится как несчастный скорострел, и Сун Лань разочаруется! Правда хватило ему всего на пару вдохов и выдохов. Сун Лань распорядился так, что сразу стало понятно, кто сегодня главный, и это снова не он. Но это ладно, это он ещё успеет подумать, как так вышло, потому что Цзинъи немедленно занялся тем, что ему поручено. Взял в зубы квадратик, а вот надорвать упаковку не успел — Сун Лань принялся его трогать с такой прямолинейностью, что он замер с этим нераспечатанным презервативом в зубах. Уставился на Сун Ланя, понимая, что в голове всё плывёт, и кое-как справился с этим открыванием. — Тогда лежи так, — постановил Цзинъи. А то у него спина. — Я сам... Храбрость — это хорошо. Что с ней делать — вопрос иной. Реально, а как?! — Под твоим чутким руководством, — добавил Цзинъи, не решаясь на какие-то радикальные действия прямо сейчас. Потому что переживал очередные прикосновения, горячие и скользкие. *** Сун Лань довольно улыбнулся. Командует, как лежать, чудесный. Интересно, как Цзинъи справится с резинкой, если вот так и лежать, согнув ноги? Проверять это Сун Лань, естественно, не собирался. В постели есть пределы для колких забав, постель — это место для удовольствия, а не для дурацких шуток. — Ммм, — утвердительно протянул Сун Лань, приподнимаясь на одной руке. Он смотрел Цзинъи в глаза и опустил ноги, чтобы он мог нормально добраться до его члена. — Очень. Очень. Очень чутким… — на каждом тихом и медленном «очень» Сун Лань целовал Цзинъи в плечо и погружал пальцы чуть глубже. — Очень… Наконец, пальцы покинули узкий вход, теперь Сун Лань только вел языком по плечу Цзинъи в ожидании. *** Цзинъи как раз задавался вопросом, как вообще это можно провернуть, если Сун Лань так и будет лежать, но вот и оно — чуткое руководство. Вернее, чувственное. И очень прямолинейное! Хотелось немедленно выругаться, заставить его лечь обратно, и нечего тут устраивать вот это вот всё, но с пальцами в заднице не очень-то покомандуешь. Тут не поплавиться бы! Цзинъи раскраснелся, собираясь возмутиться, а потом немедленно хотелось возмутиться, зачем он убрал пальцы. Он скосил глаза в сторону, чтобы увидеть, как Сун Лань ведёт языком по его плечу, и совсем не был готов к этому зрелищу. Он него встряхивало всё тело. И руки неприлично дрогнули, когда Цзинъи взялся за его член, чтобы раскатать по нему презерватив. Горячий напряжённый член под пальцами. Он мстительно приласкал его — вот пусть почувствует на себе, что это за безобразие! И вот так, вот точно так же, как Сун Лань делал — Цзинъи повторил все его движения, и от этого ему становилось только жарче. Презерватив раскатывался как положено — до основания. Просто нет другого способа заставить себя прекратить, а так хоть под тонкий латекс, но спрятать это искушение. Во рту пересохло, и Цзинъи нервно облизал губы. *** За такие выверты Цзинъи получил укус в плечо, сначала чувствительный, потом почти ласковый. Быстро учится… Сун Лань продемонстрировал свое нетерпение, слегка толкнувшись навстречу его дразнящим ласкам, но все же молча ждал. Наконец, больше не осталось никаких лишних секунд. Он поднялся поцелуями выше к шее, к подбородку, прижимая Цзинъи к себе, легко подтолкнул поудобнее, приподнял. Еще минуту назад Сун Лань думал опустить его на себя резко, заставить вскрикнуть, но почему-то желание изменилось, хотя Сун Лань не сомневался — что бы он ни сделал, Цзинъи будет смотреть на него восторженно и жадно и просить еще. — Вот так, — он надавил ладонью на поясницу, показывая, что можно опускаться, что он готов и ждет только, чтобы был готов Цзинъи. Они скользко соприкоснулись, Сун Лань целовал Цзинъи ключицу, гладил спину, чувствуя медленное, сладкое проникновение. *** Кусается ещё! Пусть кусается. Цзинъи даже себе не мог признаться, что чувствует себя нелепым, неловким. Вот он вроде сверху — как и хотел! — а при этом всё равно снизу. А как это вообще получилось? Зато с навыками чуткого руководства у Сун Ланя было всё до такой степени хорошо, что из глубины души попыталась выбраться мутная волна злой ревности. Набрался опыта с какими-то другими! С чужими! Не с ним! Нелепость какая, разумеется, у Сун Ланя были какие-то там бывшие, он это знал, Сун Лань и не корчил из себя невинность — чего беситься-то? Явно с перепугу. Цзинъи чутко реагировал на все направляющие движения Сун Ланя, очень старался не испугаться ещё сильнее, не зажиматься, и ещё тысячу всяких «не». Забыл только про одно — «не ругаться». — Блядь, — судорожно протянул он сквозь зубы, когда понял, что уже насаживается на член, и если торопиться, то будет только больнее. Это было по-другому. Не так, как вчера. Цзинъи зажмурился до белых вспышек перед глазами, это помогло. Наклонился, жадно впился губами в рот Сун Ланя, заныл в этот поцелуй, потому что нанизался до упора. Глубоко. Сейчас станет легче. *** — Тшш… — Сун Лань гладил поясницу, бока, надежно и нежно удерживал Цзинъи. Он отдался жадности его поцелуя — если это придаст уверенности и поможет расслабиться, то все правильно. — Не спеши, — шепнул Сун Лань ему в губы, когда смог вдохнуть. На самом деле не спешить было адски трудно, эта горячая теснота будила в нем жадность, а Цзинъи еще подстегивал ее ругательством и своей искренней неопытностью. Сун Лань успел удивиться, что ему это даже нравится! Цзинъи вообще понимает, что творит?! Ладонь ушла выше, Сун Лань мягко направлял приподняться и так же неспешно огладил вниз, задавая медленный ритм. Пусть расслабится… только не очень долго. Невозможно же! Сун Лань нежно прикусил его кадык и снова поймал губы Цзинъи. *** Нет способа лучше, чтобы наконец-то отбросить это ощущение собственной нескладности и нелепости. Цзинъи прилежно выждал, он вообще не спешил, и тело прекратило дурацкие попытки съёжиться, как улитка. Он хоть и цеплялся за Сун Ланя, но всё-таки за рану на спине не лапнулся — задел кончиком пальца пластырь, прикрывающий шов, и вспомнил. И тут же забыл, потому что Сун Лань оказался нежным и внимательным, он подталкивал неуловимо настойчиво, направлял. Цзинъи приподнялся, снова опустился, тяжело выдыхая неожиданно раскалённый воздух. Вот теперь поцелуй не был похож на стремление сожрать губы Сун Ланя. Сейчас вообще не он правил, поцелуй перетекал в следующий, Цзинъи снова приподнялся, нечаянно качнул бёдрами и задел что-то внутри, от этого тело тряхнуло острым удовольствием. Что-то. Знал он, что там за «что-то»! Простата, это называется простата! Блядь, и ему же нравится. После такого невозможно сидеть неподвижно. Это сразу хочется повторить. Цзинъи начал двигаться плавно — Сун Лань сказал не спешить! — но это «плавно» всё равно ускорялось, и дыхание зачастило. *** От этого движения вниз Сун Лань сам чуть не ускорился. Хорошо еще, что сидя это не так-то легко! Вот и отлично, надо еще подождать, хоть спина и руки настойчиво требовали лечь и вытрахать Цзинъи размашисто и как следует. Но оказалось, что ради этого изучения друг друга можно и потерпеть. Новое искушение настигло, когда Цзинъи вздрогнул. Ну вот и привык, ловит кайф… Сун Лань улыбнулся и, вместо того, чтобы ухватить его сильнее и заставить держать ритм, наоборот, совсем отпустил и дал себе волю в поцелуях и нежных ласках. Плечи у Цзинъи, конечно… сильные. Красиво. Сун Лань снова прихватил зубами, зажмурился на очередном движении — так хорошо оно оказалось. И все-таки Сун Лань сдался напряжению. Он лег, предоставив Цзинъи свободу действия. Будь он сам сверху, он бы воспользовался по полной программе, но Сун Лань слишком хорошо знал свое тело в страсти, а Цзинъи в горячечном порыве может даже не дать себя как следует рассмотреть и… — Цзинъи… — вдруг выдохнул Сун Лань, вцепившись в его бедра. Ощущения оказались слишком яркими, а мысли напрочь исчезли. *** Вот так хорошо, когда Сун Лань так близко, целует и пусть даже кусает. Цзинъи едва не завопил «Не надо, не отпускай!» когда Сун Лань всё-таки откинулся на спину. Нервно. Очень нервно. Во-первых, всё видно. Во-вторых, а может он что не так делает, и вообще нелепость? — Не, нннн... — и как раз в этот момент Сун Лань всё-таки ухватился за него и выдохнул его имя, — нннндаааа.... Цзинъи немедленно прекратил чувствовать себя нелепостью. И хорошо, что всё видно. Потому что отдающийся удовольствию Сун Лань — это зрелище. Невообразимое. Цзинъи даже предположил, что он сам тоже вполне себе зрелище, потому что Сун Лань смотрел и не отворачивался, даже когда он вообще разошёлся, выбрав размашистые рывки вверх и вниз, каждый из которых выбивал из него короткий стонущий звук, неприличный до ужаса. — Твою ж... блядь, — хрипло выдавил он, нервно мазнув ладонью по своей шее, по груди вниз. Цзинъи взял себя за член, сжал пальцами, и тут же отпустил, потому что вот сейчас это лишнее. Его сразу затрясло в жадном рывке — быстрее, и ещё сильнее. *** Сун Лань только ухмыльнулся на очередное ругательство и жадно проследил движение руки и реакцию Цзинъи на собственное прикосновение. Никакого контроля, только чистое желание — вот что видел Сун Лань, и это, определенно, ему нравилось, увлекало еще сильнее. «Что же будет с Цзинъи дальше? Если даже сейчас он такой яркий?» — успел подумать Сун Лань и на этот раз никаких других мыслей относительно «дальше» в голове уже не поместилось. Он не знал, чего хочет больше: попросить не спешить и растянуть удовольствие или все-таки отпустить себя. Но Цзинъи явно не собирался сдерживаться. Сун Лань обманчиво-нежно погладил его живот кончиками пальцев и совсем мимолетно коснулся члена, но потом ухватил за бедра, согнул ноги и размашистыми движениями установил свой, максимально сильный ритм, стал брать напористо и страстно. *** Бывает болезненная нежность. Вот, оказывается, бывает — Цзинъи раньше не поверил бы, а сейчас чувствовал это. Потому что прикосновения Сун Ланя были такими нежными, что аж больно. До боли хотелось более смелых и сильных прикосновений. Так вышло, что этой ночью желания Цзинъи исполнялись моментально — он охнуть не успел, как оказался схвачен. И не просто схвачен — Сун Лань забрал инициативу так решительно и быстро, что никаких возражений Цзинъи не то что выразить — даже подумать не успел. От первого же сильного и глубокого толчка Цзинъи взвыл. Все ощущения моментально умножились на десять. Вот теперь он не просто постанывал, а откровенно стонал и ругался между стонами. Бессвязные слова растворялись в шумном тяжёлом дыхании, его швыряло в такой жар, что не было сил ни на что — только на встречные рывки. Цзинъи успел накрыть руки Сун Ланя ладонями, прочувствовать каждый палец, впивающийся в бёдра. — Сун Лань! — отрывисто выкрикнул он. — Если я прямо сейчас кончу, ты сам будешь виноват! *** Кричит! Сун Лань на это отреагировал еще большим усилием, следующие несколько рывков взвинтили темп, он едва соображал. — Да ну? — выдохнул на очередном движении. — Правда? И даже не подумал остановиться. Он перехватил руку Цзинъи. — Ну давай. Сун Лань направил его, чтобы Цзинъи обхватил свой член, сам он уже стремительно приближался к оргазму, еще буквально раз-другой… Сун Лань вздрогнул и прикусил губу, пытаясь не застонать, сейчас он хотел тратить себя только на ощущения. Первый всплеск оказался таким ярким, что в глазах потемнело. Он рывком засадил до упора, аж в пояснице заломило, а вторая волна накрыла еще сильнее. *** Вот сволочь! Цзинъи машинально сжал пальцы, ошибку свою понял сразу, едва только Сун Лань прикусил губу. Потому что сжался, сжался так, что самому стало больно. Да он едва не заскулил от ощущений, рухнувших на голову — только в голове колотилось сплошное «Аааааа!». Он даже не двигал рукой, хватило просто сжать пальцы — дыхание перехватило, яркое удовольствие выкрутило его так, что он согнулся, заливая живот Сун Ланя семенем. По пальцам текло, а он не мог заставить себя их разжать. Более того — тронул головку пальцем и совершенно безнадёжно прошептал: — Блядь... Его тут же накрыло ещё раз, и это была очень сладкая судорога, от которой он только заморочено промычал что-то неразборчивое. Как ему удалось не слететь с Сун Ланя от его толчков — он сам не понимал. Наверное, Сун Лань очень крепко держал. *** Тело как назло позволило прийти в себя ровно в тот момент, когда Цзинъи накрыло. Просто предательство самого себя! Потому что от одного вида и ощущений горячих капель на животе Сун Ланя окатило жаром и новой судорогой. Он замер, переживая это и еще — тесные спазмы, которые выкручивали Лань Цзинъи чистым удовольствием. Сун Лань смотрел на него, забыв про все на свете, сердце скакало где-то везде, а он смотрел, пытаясь успокоить дыхание, и ждал, когда Цзинъи отпустит. — Ну… хорошо… виновен… — Сун Лань тихо рассмеялся и потянул его к себе за цепочку. *** Ужасно хотелось как-то едко спросить «Смешно тебе?!» — но в крови не нашлось ни одного промилле ехидства. Цзинъи ещё несколько раз хорошо тряхнуло запоздалыми откликами, но тело уже норовило расплыться неприлично сладким облачком. — Хорошо, — охотно отозвался Цзинъи, наклонился, испытывая неумолимое желание лечь и впитаться в Сун Ланя. — Ты виновен. Но — хорошо, блин... До костей. Этот смеющийся рот хотелось целовать. Цзинъи не собирался себе отказывать в этом невинном желании, и всё-таки накрыл его губами, но поцелуй получился уже не голодный, а томный и сытый. Наступил момент телесной неловкости, но Цзинъи так устал, что сам придержал презерватив, чтобы не оставить его в себе, со стоном приподнялся, и сполз на кровать рядом с Сун Ланем. Вытянулся на боку и невольно поморщился, хотя и хмыкнул тут же смешком. — Ты мне всё... словом, опять на трясущихся ногах буду ходить. Отличная причина, чтобы никуда не ходить до самого утра! *** — Ты не будешь никуда ходить. Сун Лань еще подождал, когда можно будет более-менее найти в себе силы, чтобы не гладить спину и не касаться губами плеча, сел. — Не вздумай шевелиться. Он нашел в шкафу полотенце, вытер живот, с удовольствием чувствуя, как приятно холодит кожу там, где только что было мокро. Потом он вернулся, вытер Цзинъи и, еще раз напомнив, чтобы не смел вставать, ушел на кухню. Надо как-то пережить этот момент наедине с самим собой. Слишком непривычно. Странное желание вернуться в кровать и обнять до утра, вот сейчас принести воды, спросить, когда ему вставать, спросить про кольцо. — Ужас, — тихо сообщил Сун Лань недрам холодильника, вытащил бутылку воды и принес Цзинъи, на ходу выпив чуть ли не половину. Он вернулся в спальню, как раз когда телефон Цзинъи завибрировал на тумбочке.

— — — — Примерно в это же время на территории клана Гусу Лань — — — —

Лань Чжань торопился и не спешил. Черт возьми, хотелось немедленно отправиться к брату! Схватить хвост этой неожиданной кометы, которая безумным росчерком холодного пламени обожгла все мысли, когда Лань Чжань принял решение на берегу. Быстрее. Сейчас же. Пока не унесло навсегда яркую надежду, как это уже было… нет, не было. Никогда еще надежда так не горела в нем, как после этой встречи. Лань Чжань вглядывался в собственное отражение, понимая, что этот горячий порыв сейчас не горит, а лишь медленно тлеет внутри, подчиняется здравому смыслу, логике, решениям. А так не должно быть. Это значит, что еще немного — и не осталось бы никакого шанса даже для самой бледной надежды. Здравый смысл, именно он сдерживал Лань Чжаня, заставил разложить все на составляющие, получить всю информацию, какую можно было получить быстро и четко. Вот теперь он готов был пойти к брату и забрать часы. Лань Чжань не стал звонить и спрашивать. Брат узнает, кто за дверью, и, если не может открыть, не откроет. Пусть он будет один и не занят! Лифт за спиной с тихим шелестом закрылся, на этаже с единственной дверью остался Лань Чжань и полная тишина. После звонка он задержал руку на гладкой поверхности, задумчиво постучал пальцами. Когда в последний раз братья говорили о том, что на самом деле ищет младший? Восемь лет назад? Семь? Меньше? Если и говорили о том, что связано с этими поисками, то никогда не называли имени. Даже наедине с собой Лань Чжань никогда не произносил «Вэй Ин». Даже шепотом. *** После ухода Не Минцзюэ Лань Сичэнь скрупулезно анализировал собственное самоощущение. День за днём. Он не чувствовал себя брошенным — Минцзюэ его не бросил. Просто так совпало. Так случилось. Между ними бывало всякое, рано или поздно случилось бы и такое. Они оба ходили по грани. Они из разных миров. Не Минцзюэ — полицейский. А он, Лань Сичэнь, всё-таки не библиотекарь или там... не важно, не представитель какого-то социально одобряемого общества, даже несмотря на все легальные и крайне полезные предприятия клана Лань. Ладно, он чувствовал себя менее счастливым. Он понимал, что уход Не Минцзюэ делает его несчастным. С другой стороны — никто и не обещал ему, что он будет счастлив. Это всё — личное. А кроме личного всегда есть приоритеты. Долг. Перед семьёй. А прийти вот так, без предварительного звонка, мог только брат. Не Минцзюэ так не пришёл бы. А жаль. Конечно, Лань Сичэнь открыл. И ничего, что у него в руке початая бутылка пива. Каждый тоскует по-своему. Просто пиво он пил только с Не Минцзюэ, и сейчас совершенно сознательно делал себе больно. — Проходи. Он пригласил брата, запер за ним, и задумчиво отпил ещё, прямо из горлышка. — Садись. Лань Сичэнь выжидательно смотрел на брата. Даже если для визита нет особой причины, он рад. Это было больше, чем просто родственные отношения. Лань Чжань — его брат. Второй Нефрит. *** Открыл. Лань Чжань успел осознать, насколько сильно он ждал, что брат не занят. Однако Сичэнь был занят… Что-то случилось. Такое, что не напьешься, да и напиваться, когда плохо, — Лань Чжань вообще не мог такого представить, чтобы брат топил эмоции в алкоголе. Нет, он прямо сейчас сознательно свою печаль пил, чувствовал в каждом глотке… — Здравствуй, — тихо сказал Лань Чжань. — Можно мне тоже? Если есть. Как помочь, если сам пришел со своими чувствами? Которые, как обычно, они не станут озвучивать. *** Есть ли у него пиво? Лань Сичэнь мягко улыбнулся. Разумеется, у него есть. У него всегда есть пиво. Ещё одна запотевшая бутылка появилась из холодильника, Сичэнь открыл её для брата и протянул ему. Что у него случилось? С А-Юанем точно всё в порядке — Сичэнь бы уже знал, если бы стряслось что-то серьёзное. Следовательно, причина лишь одна — поиски что-то дали. Многолетние поиски, о которых все молчали. Одни молчали из деликатности, другие молчали из страха, и никто не посмел бы предъявить Второму Нефриту даже тень претензии по поводу его методов. — Ты знаешь, под пиво иногда хрустят вот этим, — он придвинул по столу ближе вазочку с чипсами и какими-то сухариками. — Лань Чжань... Говори же. А хотелось сказать не это. Вопреки обыкновению, хотелось взять за руки, и заверить, что любая проблема решится. Любая. Что Вэй Ин всё-таки отыщется, если осталось даже меньше одного процента вероятности, что он жив. Что он своими руками убьёт тех, кто попытается отнять у брата надежду. *** Лань Чжань провел пальцем по бутылке, растер холодную каплю. — Я нашел человека. Точнее, он сам меня нашел. Говорит, есть шанс. Вообще-то Лань Чжань собирался просто попросить часы и ответить на вопросы, если они у брата появятся, но вместо этого сказал совершенно другое. Звучало, конечно, жалко. Нашел человека — да сколько их уже было? Сколько говорило? Все оказались лжецами, в лучшем случае заблуждались, а все шансы испарились один другого быстрее. В чем разница? В последней стадии отчаяния, которое предшествует равнодушию? — Мне нужно проверить, как всегда. И я хотел попросить у тебя одну вещь. Лань Чжань посмотрел брату за плечо. — Эти часы. *** Нет в мире вещи, которую нельзя было бы отдать брату. Особенно потому что появился шанс. Лань Сичэнь хорошо знал своего брата, и представлял, сколько всего кроется за скупыми, в общем-то, словами. Он встал, взял часы, вернулся на своё место и без колебаний положил вещь перед Лань Чжанем. — Конечно, бери. Ещё глоток пива. — Моя личная помощь — в любое время суток, ты сам знаешь. Лань Чжань это точно знал, но лучше повторить. Личная помощь брата могла заключаться в чём угодно — если снова нужно идти на штурм любой крепости, он пойдёт. Как в тот день, когда они пришли слишком поздно. И в этот раз он не допустит опозданий. *** — Спасибо. Лань Чжань не стал брать их в руки, посмотрел внимательно. Сичэнь отдал просто так, ничего не спрашивая, и из-за этого возникла потребность все-таки что-то сказать. — Эта вещь связана с Безночным городом и тем мечом Вэнь Жоханя. Он не вдавался в подробности, ведь брат наверняка знает, о чем идет речь. Убийство человека из департамента, девочки, которая ходила в руины с А-Юанем, Су Шэ… Как и о том, что дело ведет Не Минцзюэ. — Ты помнишь, как она попала к тебе? Это может быть важно. *** А вот это уже было серьёзным делом. Лань Сичэнь как раз снова тянул к губам бутылку, но так и не отпил. Поставил на стол, на всякий случай вытер руки салфеткой, снова взял часы, подержал в ладони. — Помню, — он внимательно осмотрел часы, но не увидел ничего, что могло бы натолкнуть хоть на какую-то конструктивную мысль. — Сейчас мне даже кажется, что я видел такие же или похожие часы... а может и эти самые часы — именно у Вэнь Жоханя. После падения клана Вэнь эти часы подарил мне Мэн Яо. Полагаю, что это трофей. Как относиться к украденной вещи, если речь идёт об имуществе врага, да ещё такого, как клан Вэнь? Это ведь не старушку обворовать и кичиться добычей. Это выдрать ус у тигра, пока он спит. Но Лань Чжань был прав — возможно, эти часы помогут пролить свет на судьбу пропавшего тогда Вэй Усяня. Он даже в мыслях не сбился на «погибшего Вэй Усяня». Пропавшего. Пока не будет доказана смерть, человека можно и нужно считать живым. Другой вопрос, если Не Минцзюэ понадобятся эти часы... но опять же, выбирая между братом и любовником, как бы последний ни был дорог, он всегда выберет брата. Лань Сичэнь был уверен, что Не Минцзюэ его поймёт — у него ведь тоже был младший брат. Часы тихо стукнули, снова вернувшись на стол. *** Мэн Яо… Су Шэ… Не Минцзюэ. Лань Чжань смотрел теперь на часы и видел в них связь всех этих людей. Все они были в Безночном тогда, все так или иначе были связаны и с их семьей, и друг с другом. — Посмотри. Лань Чжань положил на стол рядом с часами фотографию. — Может быть, ты встречал что-то из этих вещей? Ему не нужно было спрашивать у Мэн Яо или у Не Минцзюэ — брат мог видеть что-то из них. *** Минцзюэ называл это «начало». И оно всегда не вовремя. Лань Сичэнь начал изучать фотографию, прекрасно понимая, что это самое «начало» и стало причиной всему, что произошло. Теперь хрен выберешься, пока всё не расставится по своим местам. А оно не расставится, если кто-то не расставит. Получается, «начало» уже вовсю шло, а он не понял. — Это, я так понимаю, тот меч, — Лань Сичэнь постучал ногтем по снимку, прищурился. — Встречал. Вот этот нож стоит у Мэн Яо на столе, в рабочем кабинете. На подставке, как полагается вещи, имеющей какое-то значение. Я думал, это просто сувенир, но он точно там. Он так же придирчиво изучил все остальные предметы, но их он точно не видел раньше. Лань Сичэнь перевёл взгляд на брата. — Я правильно понимаю, нужно собрать все предметы, чтобы получить какой-то ответ? Но меч в полиции. *** Лань Чжаню пришлось сделать над собой усилие, чтобы оставить фотографию на столе, выпрямиться и приложить к губам холодное горлышко бутылки. Он отчетливо понимал, что если брат начнет спрашивать, то он выложит ему все, что знает и о чем думает. Но известие о ноже буквально полоснуло по сердцу. Мэн Яо! Неужели этот человек все еще влияет на ход событий таких давних и запутанных? — Думаю, да. — Лань Чжань поставил бутылку на стол. — Все сходится к Безночному, брат. Снова. А меч в полиции. — У нас ведь там Лань Чжифу, в полиции, — произнес он. Но просить брата использовать это не решался. В конце концов в полиции есть и другие источники, на которые влиять может быть легче. Не нарушая никаких негласных договоренностей, если они есть у Лань Сичэня. *** — Снова, — Лань Сичэнь хмуро глотнул пива. — Думаешь, кто-то из Вэней выжил? Этого просто не могло произойти. Тогда всех Вэней вырезали под корень. Но всегда остаётся вариант, что кто-то где-то что-то упустил. Кто? — Лань Чжифу можно расспросить. Тут было о чём хмуриться. Именно разговор о Чжифу стал причиной ухода Не Минцзюэ, и это снова расшатывало и без того замученные нервы. — У нас есть люди, способные содействовать со стороны полиции. Есть. Но это не капитан Не. Он, пожалуй, мог бы ответить на какие-то вопросы, действительно мог бы. Но стоит лишь проявить интерес к его расследованию, как Минцзюэ насторожится. Ладно, не просто насторожится... — Дело ведёт Не Минцзюэ. Он костьми ляжет, но не даст клану Лань влезть. Мне не хотелось бы через него переступать, но и наши методы могут быть разными. А с Чжифу — просто переговорить. *** — Думаю, здесь слишком много Мэн Яо, — заметил Лань Чжань. А брат, как всегда, безошибочно видел самую суть. — Не думаю, — Лань Чжань покачал головой. — Я знаю. До сих пор единственным выжившим Вэнем был его сын, но знать, кто А-Юань по крови, не значит видеть его таковым. И знали-то лишь они с братом. Вопрос Лань Сичэня свидетельствовал о том, что для них обоих Сычжуй — их семья и никакая другая. — Этот человек дал мне фотографию. У него… — Лань Чжань посмотрел брату в глаза, — … надежда. Он замолчал. Сказанное опустошило его, одно слово ставило его рядом с этим призраком из Безночного. *** Слишком много Мэн Яо. Лань Сичэнь сам считал, что его слишком много в этом деле, но... — Он там был. Естественно, что Мэн Яо замешан. Ужасно хотелось немедленно оправдать его, объяснить брату, что вообще-то Мэн Яо и тогда очень помог, без него не справились бы, и сейчас от него огромная польза не только клану, но и городу в целом, но объяснять Лань Чжаню очевидное — это сомневаться в его умственных способностях. А глупцом его брат точно никогда не был, пусть его кто-то и считал безумцем из-за бесконечных поисков Вэй Ина. — Этот человек... — Лань Сичэнь проакцентировал слово «этот». — Что ж. Наконец-то надежда не только у Лань Чжаня. Это дорогого стоит. До сих пор его надежду никто, кроме самого Лань Сичэня, не разделял. — Этот человек, я полагаю, под контролем. Если Лань Чжань взялся за него, то ему теперь не скрыться. — А я, пожалуй, съезжу к Мэн Яо за ножом. Хочешь — съездим вместе. *** Да, «естественно» — очень хорошее слово для Мэн Яо. Для него естественно быть замешанным во всем, и в том, в чем Лань Чжань предпочел бы его не видеть. — Нет. Конечно, Лань Чжань попытался усилить наблюдение за Безночным, но если Призрачный Генерал успешно скрывался все это время, было глупо рассчитывать, что он сможет его контролировать. Второй Нефрит не сомневался, что этот призрак сумеет уйти, если захочет. — Просто теперь я знаю о его существовании. Не нужно о нем беспокоиться. Лань Чжань едва заметным жестом дал понять, что он к Мэн Яо не поедет. Брату будет так спокойнее, и что важно — у Мэн Яо не будет лишнего повода для подозрений. — Спасибо тебе, — Лань Чжань коснулся плеча Лань Сичэня, задержал взгляд на его лице, на тонких пальцах на мокром стекле бутылки. Что можно сделать с этой печалью брата? Лань Чжань как никто знал, что бывают моменты, часы, дни и даже годы, когда не может помочь никто. Он поднялся, забрал часы. — Спасибо. *** Между братьями всегда было особенное взаимопонимание, для которого не требовались длинные объяснения. Лань Сичэнь верил брату — если он сказал, что можно не беспокоиться, он не будет беспокоиться. На слова благодарности он лишь улыбнулся. Было бы за что говорить спасибо — это просто вещь, пусть и подаренная близким человеком. Но Лань Чжань ближе, и это решало всё. Лань Сичэнь проводил брата, допил пиво. Мэн Яо можно не звонить — близилась ночь, он сейчас дома. Завтра он созвонится, и если тот на месте, просто заедет к нему и заберёт нож. У Лань Сичэня не было сомнений, что Мэн Яо отдаст ему нож без лишних вопросов. Просто потому что они близкие люди. *** Лань Цзинъи ожидаемо был у антиквара. Лань Чжань хотел позвонить сразу, но потом глянул на часы и передумал. Довольно поздно для того, чтобы просто «навестить», но недостаточно, чтобы… уснуть, например. В конце концов, если подождать полчаса-час, ничего не случится. Второй Нефрит и подождал. Но когда он проверил Лань Цзинъи через час, его местоположение не изменилось — он так и остался у Сун Ланя. Лань Чжань набрал номер.

— — — — — Дом Сун Ланя — — — — —

Редкие распоряжения выполнялись с таким чистосердечным энтузиазмом. Сун Лань сказал не шевелиться Цзинъи прилежно не шевелился, потому что подозревал себя во временном переходе в ползучие, ковыляющие, но никак не в прямоходячие. И почему-то спина болела ниже поясницы, как будто Сун Лань отрихтовал ему позвоночник, причём изнутри. Полежать рядом — лучшее, что можно придумать. А после этого полежать, пока Сун Лань ходит — ещё приятнее. Цзинъи не считал себя разбалованным, он считал себя затраханным и одновременно бесстыже счастливым. Сун Лань вернулся с кухни, принёс воды, Цзинъи даже замурлыкал и успел радостно проговорить приветственное «ооо, водичка!», как вдруг признаки жизни подал телефон. Он спокойно протянул руку, чтобы глянуть, кто звонит — потому что некоторые вызовы можно так и вовсе проигнорировать, но тут же сбросил это томное спокойствие. Цзинъи резко сел, и это не было страхом. Просто лёжа и голым такие звонки не принимаются. Он сел, накинул край покрывала на себя, будто Лань Чжань мог его увидеть прямо сейчас, принял вызов. На всё ушло не более трёх гудков. — Ханьгуань-цзюнь, — вежливо и очень серьёзно отозвался Цзинъи, машинально выпрямляя спину. — Добрый вечер. И всё. Потому что никаких «чем могу быть обязан в столь поздний час» даже не могло подразумеваться. Чем? Всем. И никакой поздний час не оправдание. *** — Здравствуй, — Лань Чжань не так уж часто беспокоил Цзинъи, больше наблюдал за ним. Важно знать, чем занимается лучший друг А-Юаня. Особенно в последнее время. Особенно потому, что сын из-за него попадает в неприятности. Даже сейчас Лань Цзинъи не где-нибудь, а у антиквара, за которым давно надо было бы присматривать тщательнее, а не так, как за рядовым ничего не значащим контрабандистом. Не переходит дорогу — и хорошо. А теперь вот оказалось, что Сун Лань не так прост. Впрочем, за всеми людьми этого города не уследишь. — Прости за поздний звонок. У меня к тебе есть дело. Успеешь завтра утром приехать до занятий? *** Цзинъи растерянно уставился на Сун Ланя, не очень понимая, удобно ли сейчас при нём говорить по телефону, но впитанное уважение к старшим просто не оставляло простора для колебаний. И при этом Цзинъи не мог не испытывать вполне законную гордость. Потому что клан Лань — это клан Лань. Это нечто особенное, и даже Второй Нефрит не считает ниже своего достоинства извиниться перед младшим за поздний звонок. И если Второй Нефрит говорит, что у него есть дело, и нужно приехать — значит по телефону это не обсуждается. Разумеется, он приедет! — Конечно, успею, — Цзинъи машинально отвёл от уха телефон, чтобы глянуть на время и быстро прикинуть время и сообразить, какой вообще сегодня день недели. Лань Чжань очень внимателен, и заботится, чтобы он не пропускал занятий! — Ровно в восемь утра буду перед вами, Ханьгуань-цзюнь. Технику брать? Он профессионал. Он точно знает, что если к нему обращаются, то это по поводу его профессиональных качеств! Сун Лань посмотрел, как Цзинъи весь внезапно собрался, сел и принял позу внимательного ученика. Ну… насколько это было возможно голышом в чужой кровати. Ханьгуан-цзюн, значит. Сун Лань завинтил бутылку, положил рядом с Цзинъи на кровать и вышел, заодно забрав трусы. Эти минуты, когда можно ходить совершенно голым после секса, — они очень недолгие, а по дому Сун Лань нагишом не ходил. — Договорились, — Лань Чжань смахнул с экрана расписание, — Технику не нужно. Выспись. До завтра. Он завершил звонок и ушел пожелать сыну спокойной ночи. *** Цзинъи только вслед Сун Ланю руку протянул, но правда получилось неудобно... Он только бутылку потрогал кончиками пальцев, и всё. Настороженно покосился в сторону телефона если Лань Чжань говорит, что нужно выспаться, значит будет тяжёлый день. Но при этом он сказал «до занятий» — следовательно, занятия не отменяются. — До завтра, Ханьгунь-цзюнь, — вежливо попрощался Цзинъи, и немедленно завёл себе будильник, потому что ровно в восемь он должен стоять перед Вторым Нефритом. Почему-то без техники. Почему без техники-то? Он что, где-то успел накосячить? Он только озадаченно поморгал, вернул телефон на тумбочку — как-то оно незаметно получилось, что телефон получил законное место в доме Сун Ланя — и совершенно машинально встал. Ноги немедленно попытались подогнуться, их пришлось призвать к порядку, и тоже хотя бы трусы натянуть. — Сун Лань, — позвал он, добравшись до двери. — Прости, на этот звонок я не мог не ответить. *** Сун Лань как раз съел законный кусочек прекрасного сыра. Он обернулся и пожал плечами. — Конечно, не мог. Сун Лань прекрасно знал, что такое важные звонки и не видел проблемы. — Все в порядке? Ты едешь или спишь? *** — Я — сплю. Уеду утром, к восьми должен стоять на месте. А всё-таки Сун Лань действует на него успокаивающе. Вот сейчас увидел, как он пожал плечами, и стало так хорошо. Цзинъи подошёл, обнял его за талию и очень целомудренно прижался губами к плечу. — Думаю, что если бы что-то было не в порядке, мне сказали бы явиться прямо сейчас. А так я получил настоятельную рекомендацию выспаться. Он задумался. Главное, чтобы не было снова чего-то из ряда вон выходящего. А то бывали моменты. И в принципе он не боялся почти ничего, а вот возможность не вырваться завтра к Сун Ланю его пугала. *** Эти объятия оказались для Сун Ланя совершенно внезапными, а от поцелуя он вообще замер. Хорошо, что Цзинъи на этот раз не замолчал! — Отличная рекомендация, одобряю, — Сун Лань улыбнулся. А руки как-то сами оказались на руках Цзинъи. И ничего страшного не случилось, пока. — Тогда иди и выспись, — он развернулся в его объятиях. — А то завтра с утра еще «укольчик». Это Сун Лань произнес нарочно тоном круглого доктора и подтолкнул Цзинъи обратно в сторону спальни. Выключая свет, он не успел проконтролировать «поцелуй на ночь», он даже не заявил на него право! Просто наклонился и поцеловал, бездумно и бесконтрольно, потому что так захотелось. — Спи, Лань Цзинъи. *** Неповторимый тонкий момент между сексом и сном — когда тело сыто, голова озадачена, сердце счастливо... Цзинъи получил свой поцелуй на ночь, разнежено улыбнулся, и совершенно неожиданно для себя вырубился так добросовестно, что можно было над ухом стрелять — не встал бы. Хотя нет, от выстрелов точно встал бы, но недовольный и злой. А так — он спал как небожитель, укрывшись облаком, и во сне обнимал Сун Ланя. Самое интересное, что он спал и обнимал, и ему снилось, что обнимает. Двойной бонус! Он подорвался утром по первому вяку будильника, и развил бурную деятельность, стараясь при этом не разбудить Сун Ланя слишком рано. Цзинъи привёл себя в порядок, сервировал укол, быстро сварил кофе и соорудил какой-то бутерброд, одновременно жевал, причёсывался и листал телефон. Он всё успел — выдать едва проснувшемуся Сун Ланю таблетки, сделать укол, ещё раз обработать рану. Успел себя выматерить, потому что пришлось сделать инъекцию на час раньше, чем планировалось, но лучше так, чем вообще никак.

— — — — — Территория клана Гу Су Лань — — — — —

Ровно в восемь Цзинъи стоял на месте — как и обещал Лань Чжаню. Успел даже заскочить к себе и сменить майку на рубашку. Потому что, даже несмотря на прекрасное отношение нефритов к своим младшим, стоит соблюдать какие-то приличия. Всё-таки Цзинъи переживал. Если Лань Чжань захочет выписать ему суровый нагоняй за визит в Безночный, из-за чего Сычжую тоже пришлось туда лезть, несмотря на запрет отца, то он это даже оправдать не сможет. Потому что это будет весьма справедливый нагоняй. — Доброе утро. Лань Чжань допил чай и поставил чашку на столик. — Надеюсь, что выздоровление Сун Ланя уже близко. Садись. Он указал на кресло напротив, дождался, пока Лань Цзинъи сядет, оценивая настроение юноши. Затем Лань Чжань включил карту и нашел нужную область: берег недалеко от окраин Безночного города, ближайший жилой район одноэтажной застройки и участок шоссе. Прежде, чем перейти к сути дела, Лань Чжань задал вопрос: — Лань Цзинъи. Подумай и скажи, насколько ты готов никому не сообщать об этом разговоре? Никому — это значит «никому». Ни Сычжую, ни Первому Нефриту, ни сестре, ни этому Сун Ланю, вообще никому. Если Лань Цзинъи не готов хотя бы на малость, он может просто уйти. Именно поэтому Второй Нефрит выделил слово «готов». *** — Доброе утро. Цзинъи даже не удивился по поводу осведомленности Лань Чжаня. Это Второй Нефрит, конечно же, он точно знает, где и почему пропадает друг его сына. — Спасибо. Да, он поправляется. Наверное, по улыбке Второй Нефрит сейчас считает всё, вплоть до методов лечения. Но что тут поделать — Цзинъи и не собирался скрывать своей увлечённости. Сун Ланю ещё с его семьёй знакомиться, они ведь всё равно будут вместе. Он сел в кресло, сосредоточился, глянул на карту и сразу узнал этот район. Подумал, и очень серьёзно сказал: — На все сто процентов готов. Никому. Я готов молчать. Если Лань Чжань хочет ему доверить что-то настолько секретное, то дело серьёзное. А предавать такое доверие... Лань Цзинъи вообще не умел предавать. *** — Хорошо, — Лань Чжань посмотрел на часы, которые накануне забрал у брата, теперь они стояли на каминной полке в его кабинете. Времени до начала занятий немного, но ему хватит. На экране появилось время, день, месяц и год. — В эти сутки, вероятно, поздно вечером, в этом районе на берегу реки был найден человек, — начал Лань Чжань. Рядом с датой возникла сухая информация: пол, возраст, рост, группа крови, разброс по весу с учетом, что после ранения Вэй Усянь вряд ли был в своем нормальном состоянии. Больше Лань Чжань ничего не вывел, нарочно ориентируясь на стандартные медкарты. Маловероятно, что в них занесут информацию о родинке, например. — Дело осложняет то, что его забрала не полиция и не медики. Скорее всего, юноша. Его имя неизвестно. На экране возникло стандартное анатомическое изображение головы. — Известно, что найденный человек ничего не помнил, кто он, откуда… соответственно, не мог ничего никому о себе сообщить. Он получил ранение в голову. Изображение проявило область ранения. — Металлический предмет. Он был изъят, рана затянулась. На это потребовалось время. Известна дата ранения. Дата также возникла на экране. Лань Чжань не стал ее озвучивать, день аннигиляции известен любому Ланю. Второй Нефрит отложил пульт. — Мне нужно знать, поступал ли пациент, подходящий под эти данные куда-либо в Городе или пригородах после того, как был найден. Больницы всех уровней, травмпункты, подпольные клиники, народные целители — куда угодно. Лань Чжань внимательно посмотрел на Лань Цзинъи: — Отрицательный результат, разумеется, возможен, его вероятность высока. Упоминания о чем-то подобном вне медицинских данных — тоже. Последнее существенно осложняло и без того почти невозможную задачу, как минимум потому, что расширяло период поисков вплоть до сегодняшнего дня. *** Цзинъи тоже машинально посмотрел на часы, удивился обилию красивых часов вокруг, но рассмотреть их не успел. Ладно, он мельком подумал, что эти часы очень похожи на те, которые ищет Сун Лань, и мысль моментально выдуло из головы нужно было сосредоточиться на задании. В принципе, он оказался прав: здесь были нужны его профессиональные навыки. Погордиться собой можно будет потом, когда получится выполнить задание. — Исходные данные можно забрать? — Цзинъи выудил из кармана карту памяти. — На своей машине мне проще искать. Но могу и тут. А дело-то почти безнадёжное. Увы. Потому что если полиция и медики не забирали этого человека, то это искать каплю в море, а то и в океане. С другой-то стороны, он может всё перепроверить. Даже то, что обычному человеку в голову не придёт проверять. Жаль только, что ещё лет пять-шесть назад город не был так плотно утыкан камерами слежения. Вот где грандиозное упущение! А могли бы уже и утыкать, уровень технического развития позволял. — Сколько у меня времени? *** — Ты не запомнил? Подумав, Лань Чжань забрал карту памяти, скопировал данные и вернул Лань Цзинъи. — Время… Не в ущерб учебе. Иди. *** — Не хочу из-за ошибки в одной цифре провалить задачу. Цзинъи хорошо себя знал, и хорошо знал подлые выверты работы с данными. А ещё он хорошо знал, что такое информационная безопасность, поэтому серьёзно принял карту, и держал в руке. Всё равно с собой это брать не стоит, нужно сразу устроить на место и пока запустить начальное сканирование данных. — Не в ущерб. Я понял, Ханьгуань-цзюнь. Спасибо за доверие. Он очень хотел пообещать, что всё найдёт. Но не мог этого сделать. Распрощавшись, Цзинъи унёс информацию к себе, и принялся за формировку задачи для поисковой системы. На это уйдёт несколько часов, и это в лучшем случае, а он пока позаботится о том, чтобы не был нанесён ущерб учёбе.

— — — — — Этим же утром Лу Цин и Сяо И. Убежище — — — — —

Лу Цин должен был отдыхать, но это не получалось, только время тратилось. А так не пойдёт. Время должно быть истрачено на полезное, на работу. Тем более, что дело все ветвилось и ветвилось, и эта метафора А-Фу про слона, упомянутая раз, другой, теперь приобретала поистине всеобъемлющий смысл. Им с А-Фу надо было найти блогера, но пока поиск не давал результатов. Была еще эта нить из растаявшего ножа, Лу Цин перевернул тонны информации, но пока выходило, что этот материал можно было взять в слишком большом количестве мест. Проверять начали, но просто прочесывать все подряд можно и год. Лу Цин считал, что раз уж линия антиквариата так хорошо идет, то она имеет больше шансов все связать в итоге воедино. Сержант решил работать в этом направлении дальше, тем более, у них с А-Фу, вроде, до сих пор неплохо получалось. Он взялся за изучение часов, но тут вдруг капитан Не выдал распоряжение часы пока не трогать. Почему? Капитану, конечно, виднее, это бесспорно. Сержант доедал нехитрый ужин, мыл посуду, погладил чистую одежду и сложил аккуратными стопками в шкаф — за всеми этими делами мысли о старинных вещах не отпускали, и он знал, почему. Из-за Сяо И. Меч и шкатулка связаны с ним и его клубом, Лу Цин считал, что чем медленнее продвигаются поиски остального, тем опаснее для Сяо И. Если тот, кому нужны эти вещи — Цзи Чуань ли это, или кто-то за ним- действительно знает секрет шкатулки, то вопросы к Сяо И возникнут. Вообще-то уже должны были возникнуть. Лу Цин посмотрел на часы и ровно лег на спину, вытянул ноги, накрылся одеялом. Спокойное медитативное дыхание не помогло — он все равно взял телефон, открыл поле сообщений. «Я беспокоюсь. Все в порядке?» Стер. «Меня беспокоит все же его настойчивость. Будь осторожен, пожалуйста» Стер. И еще несколько подобных сообщений, объединяло которые одно — беспокойство. В случае с Лу Цином (он это сам отлично понимал) — почти паника. А еще навязчивый вопрос, который никак не удавалось не думать: «ПОЧЕМУ к Сяо И нет вопросов?». Лу Цин знал два ответа, и второй гнал от себя, понимая, что субъективен, что просто не в состоянии мыслить беспристрастно. Потому что он хотел верить в честность Сяо И. Ему нравился Сяо И, слишком, чтобы допустить, что он лжет. И что делать-то? Лу Цин уснул чуть ли не к трем часам, в семь утра еле оторвал голову от подушки, причем с таким ощущением, что и не спал вовсе. Вспомнил, что, засыпая, он все же отправил Сяо И сообщение, максимально нейтральное, на какое только был способен: «все в порядке?» Да, точно… сержант умывался, бросая хмурый взгляд на серость под глазами. Точно, он же чуть не добавил «приезжай ко мне, если считаешь, что так безопаснее», но не отправил. Лу Цин яростно полоскал рот, так же решительно вытирался после душа и чуть не переварил традиционное утреннее яйцо. Так и на работу опоздать можно! Он снова посмотрел на часы и понял, что просто ждет конкретного времени — когда Сяо И должен вернуться с работы. Он домой поедет или сюда? Лучше домой, однозначно. *** Ох уж эти юные и чистые с их восхитительно порочными желаниями! Сяо И проводил юного Ланя, убедился, что он ушёл, и потратил с четверть часа на то, чтобы над чашкой кофе вволю помечтать в уединении собственного кабинета. И всё-таки неужели этот настырный Лань — это именно тот Лань, который преследует Сун Ланя? И судя по его вопросам, он собирается Сун Ланя как следует под себя подмять. Занятно! Он не ревновал Сун Ланя к этому юному чуду. Во-первых, у них не те отношения, без оттенков собственничества, а во-вторых, ещё не факт, что у Лань Цзинъи получится. Хотя, как знать. На этом размышления и закончились — Сяо И рухнул в работу, и даже на собственный придирчивый взгляд был на высоте, и блистал как положено. Ночь прошла по плану — неспокойно, но драка всего одна, и обошлось даже без скорой и без полиции, своими силами разрулили, охрана справилась, никакого оружия, просто глупое махание кулаками. Никто не пострадал, а сам Сяо И так и вовсе снисходительно взирал на глупый поединок с высоты сцены. Всё даже закончилось чуть раньше, посетители разбрелись, Сяо И потянулся было снова за кофе, но строго себя одёрнул. Утром кофе — это для тех, кто работает с утра. А ему сейчас полагается травяной чай, успокаивающий, и всё такое. Хорошее постельное бельё, душ, полезная еда, крепкий сон. Кстати, у Лу Цина неплохое бельё. Недорогое, но натуральное. Хороший вкус на правильный комфорт. Сяо И задумчиво покачивал на пальце кольцо с ключом от квартиры Лу Цина. Будет ли уместно снова заявиться к нему? Формально — нет никакой причины. Вот, к слову, сообщение от Лу Цина среди ночи пришло, а увидел он лишь под утро... И не ответил, потому что в это время порядочный Лу Цин наверняка ещё спал. А если так поздно отправил ему сообщение, значит лёг поздно. Или ещё хуже — не спал вообще. У полицейских наверное есть какие-то ночные дежурства? Или снова кого-то убили не вовремя? А это вполне вероятно. Если кого-то снова убили, то Лу Цин мог каким-то образом связать это новое убийство с ним, с Сяо И, и поэтому отправил сообщение! — Знаешь, мой драгоценный, — удивлённо проговорил Сяо И, глядя на себя в зеркало. — А ты превращаешься в параноика. С чего это ты взялся достраивать реальность параноидальными идеями и домыслами? Он выбросил из головы эту чушь. Если кого-то убили — ну убили и убили, что ж теперь! Если это связано с ним, и ему сообщат — так и будет. А если не сообщат — ну так в интересах следствия, это ведь ясно. Тьфу, снова домыслы. В результате Сяо И снова летел через город на мотоцикле, не слишком строго ругая себя за то, что явно злоупотребляет гостеприимством неприступного сержанта. Он сейчас выглядел неуместно, по утрам город настраивался на стандартную дневную жизнь нормальных людей, поэтому управляющий ночным клубом в обтягивающих кожаных штанах и в полурасстёгнутой шёлковой рубашке цвета качественной грешной ночи уже смотрелся скандально. И это ещё никто не видел его лица под шлемом, ярко и дерзко накрашенные глаза и едва тронутые краской губы — ему шёл такой макияж. Но для утра это слишком. Шлем Сяо И снял лишь перед дверью, небрежно перекинул небольшую спортивную сумку на сгиб руки, пальцами провёл по идеально уложенным волосам, и в последней попытке побыть культурным занёс руку, чтобы постучаться. Лу Цин наверное уже на работе, а он тут будет в дверь барабанить... Хотя вроде ещё рано. — Ах, ну ладно, — Сяо И так и не постучал. Он открыл дверь ключом. Шагнул через порог, запер дверь и обернулся как раз, чтобы увидеть Лу Цина. Который ещё не на работе. И даже ещё в домашнем. Как же ему идёт эта чёрная майка... определённо, если бы Сяо И доверили создавать униформу для полиции, он обязал бы сержанта Лу Цина ходить только в чёрных майках. Чтобы демонстрировать плечи и руки... И чтобы обтягивала торс вот именно так. Сяо И скользнул взглядом ниже, по мягким чёрным штанам сержанта, снова вернулся к созерцанию майки, и наконец посмотрел Лу Цину в глаза. — Всё в порядке, — проговорил он. — Доброе утро, Лу Цин. Я не ответил на сообщение — увидел лишь под утро, и не захотел тебя будить. Можно в твою постель? *** Нет. Домой Сяо И не поехал… Лу Цин услышал ключ в замке, и по спине побежали мурашки. Они бежали, чай лился в чашку, а сердце параллельно падало куда-то вниз. Лу Цин моргнул и вспомнил, что не дышать — вредно. — Доброе утро, Сяо И. Сержант развернулся. Может, со стороны это и выглядело непринужденно, но на стол он оперся, скорее, чтобы не упасть, а руки на груди привычно сложил, кажется, чтобы в прямом смысле «взять себя в руки». Иначе с такими вопросами, как «можно в твою постель?» нормальный человек просто не справится! «Можно!» «Нужно!» «А завтракать? Со мной?» «Не приходи сюда в таком виде, я теряю голову!» «Буди всегда, я же волнуюсь…» Все это Лу Цин успел подумать, но сказал: — Хорошо, что в порядке. Я волновался. Сяо И в этой рубашке был просто преступно красив. Впрочем, он в принципе преступно красив, и Лу Цину казалось, что просто невозможно скрыть свою реакцию, наверняка Сяо И все понимает и видит, как бы он ни старался выглядеть спокойным. Лу Цин вспомнил про чай, взял чашку, медленно выдохнул, касаясь губами ее края, и сделал маленький глоток. На вопрос ответить придется. — Конечно, можно. Я перестелю… Прямо с чашкой в руке он прошел к шкаф и вынул стопку свежего белья. На работу Лу Цин опаздывал уже конкретно. Капитан ничего не скажет, рабочий день у них давно ненормированный, но просто сержант так не привык. — Цзи Чуань не звонил? И… ничего подозрительного не происходит? Вот правильно, лучше думать о работе. Сяо И ведь не оказался бы у него дома, это, в общем, защита свидетеля… почти… ох, ну кого он пытается обмануть? Себя? Бред. Все же очевидно. *** Сержант Лу Цин. С чашкой чая. Такой восхитительно невозмутимый, что ужасно хочется немедленно возмутить его как следует. Это желание оказалось неимоверно сильным! Сяо И пристроил шлем на сумку, скинул ботинки со вздохом облегчения, и пошёл за сержантом. — Не звонил. Подозрительного — ничего, пьяная драка в клубе, охрана справилась, даже не пришлось полицию вызывать, персонал не пострадал. Лу Цин, не нужно перестилать. Сяо И подхватил стопку белья так аккуратно, будто оно могло испугаться, и нежно вернул в шкаф. Зачем-то погладил пальцами сложенную простыню, и пояснил: — Замучаешься стирать. Ты же после моей ночёвки перестилал, и сам спал там от силы три часа. Обещаю принять душ, снять макияж. Потом можно будет перестелить. Он стоял так близко, что совершенно машинально заглянул в чашку, скользнул взглядом от чашки по груди Лу Цина вверх, к шее, по невозмутимо-прекрасному лицу. - Чай? — глупейший вопрос, но Сяо И лишь облизал губы, и тут же пояснил. — Пить хочется... Ты уже поел, или может позавтракаешь со мной? Не хочу ложиться голодным, это вредно. Он снова обласкал взглядом губы Лу Цина. Вот кем бы он позавтракал, так это сержантом. *** — Чай, — Лу Цин не стал возражать по поводу белья и как-то совершенно спокойно вложил чашку в руку Сяо И, долго коснулся при этом запястья. Как будто все так и должно быть, как загипнотизированный, правда. И Сяо И так смотрит! Именно так, как Лу Цину хотелось бы, чтобы он смотрел. Зачем он это делает? Лу Цин тоже задержал взгляд на губах Сяо И, на шее, моргнул. Когда кончится расследование , а преступник будет пойман, он пригласит Сяо И куда-нибудь. Если, конечно, ему тогда будет дело до сержанта, который так предсказуемо и очевидно в него влюбился. — Мне нужно уже идти. Только переоденусь. А ты ешь, там есть еда. И отдыхай. И звони, если что. *** Приехал и отнял у сержанта полиции чашку чая. Преступный элемент Сяо И. Кошмар. Он удержал руку Лу Цина. Пусть потрогает его ещё немного, совсем чуть-чуть. Это очень целомудренное прикосновение, впору упрекать сержанта в излишней сдержанности. И нечего тут додумывать, Лу Цин просто не хочет уронить чашку, и хочет убедиться, что он крепко держит. Сяо И смотрел, смотрел и смотрел, мгновения капали... Куда-то в чай. — Ох, — Сяо И очнулся и отпустил его, едва скользнув пальцами по руке. — Прости, я совершенно бессовестно не даю тебе переодеться. Я отвернусь, конечно, переодевайся. Сяо И повернулся к сержанту спиной и даже немного отошёл. Встал в дверном приёме, опираясь плечом на стену. — Когда я только начинал, у нас была одна гримёрка на двадцать человек. Я переодевался в толпе людей, стоя босиком на картинке, брошенной на пол. Мне, как скромнику, дали место у стенки, чтобы я мог хотя бы отвернуться, и всё равно я сгорал от смущения. Правда, оно скоро прошло. У артистов в рабочем процессе временная нагота никем не расценивается как интим, все взмыленные и торопливые, всем плевать на пол, возраст и заслуги. Он тихо рассмеялся и отпил из чашки. Лу Цин ведь успел глотнуть отсюда? В романтических фильмах это называют "непрямой поцелуй". — Вкусный чай, — Сяо И улыбнулся. — Лу Цин, я обязательно позвоню, если что. *** Лу Цин смотрел, как Сяо И отворачивается, еще ощущая его откровенное прикосновение. Он ведь делает это нарочно. Зачем отворачиваться и отходить, если переодеваться логичнее всего в ванной? Сяо И просто знает, как это действует, такая волнующая деликатность: могу случайно повернуться, могу согласиться, если скажешь, что нет нужды в этой вежливости. Тонкая выверенная грань манипуляции. И даже рассказывает, потому что знает: эту наготу захочется представить. Естественно, так и вышло, Лу Цин представил. Да, он все это понимал и знал, что это его абсолютно не спасает. Даже если у Сяо И пятикратно рассчитанный план по соблазнению одного дурака-сержанта, он уже удался, и Сяо И это знает. Сержант пойман, поэтому сержант уже спокоен и не трепыхается — какой смысл? Теперь необходимо только подумать, как не допустить, чтобы это обстоятельство влияло на следствие. Лу Цин аккуратно повесил на стул домашние штаны, застегнул джинсы, открыл шкаф, чтобы выбрать одну из толстовок с капюшоном. — Я одет, — сообщил он, натягивая толстовку. Интересно, Сяо И будет теперь ночевать у него? Дневать то есть. До конца расследования? Поправляя взъерошенные капюшоном волосы, сержант окинул взглядом комнату, чтобы запомнить, как лежит компьютер и вообще вещи. От этого мерзкое чувство спазмом отозвалось где-то в груди. Всего лишь профессиональная привычка внезапно стала чем-то чужеродным, потому что дело в Сяо И. «Это профнепригодность», — Подумал Лу Цин, глядя на свою чашку и пальцы Сяо И. Было бы неплохо не забыть телефон, ключи и голову. *** Если бы Лу Цин сейчас разделся, и обнажённым подошёл бы со спины, и потянул бы к себе... Если бы. Ах, если бы. Сяо И вздохнул. Размечтался. Это Лу Цин, каменный сержант, поборник морали и страж закона. Он даже не повёлся, что перед ним стоит соблазнительный и бессовестно красивый объект, причём стоит в точно выверенной позе плечо опирается на дверной косяк, в талии прогнулся... Сяо И всегда чётко понимал, в какой позе выглядит более выигрышно! А на Лу Цина не действует. Ужас... Зато он сейчас ляжет в его постель, пусть и без самого Лу Цина. Одет он... Сяо И обернулся в надежде увидеть больше, чем оставляла толстовка, но увы. Этот сержант совершенно не использует свою красоту как оружие. Но как же ему идёт этот стиль. И эта немногословность. Толстовка ещё. В такой, наверное, удобно обниматься. Сяо И в замешательстве поднёс к губам чашку. От его внимания не укрылся взгляд сержанта на обстановку, но опять же, он не принял это на свой счёт. Вернее, принял, но в позитивном ключе — Лу Цин заботится о том, чтобы ему было удобно. Всё проверил, всё ли есть. Пустил хозяйничать тут и вообще. Рисковый товарищ сержант, осведомителя оставляет у себя дома без присмотра. Сяо И безответственно позволил себе немного надеяться, что это всё неспроста. Можно же предположить, что он немного нравится сержанту? У Лу Цина есть глаза, он ведь видит его, Сяо И. И со вкусом у него всё хорошо. Ну хоть немного нравится. Наверное. — Хорошего тебе рабочего дня, — бархатно проговорил Сяо И, едва лишь Лу Цин дошёл до двери. После фразы таким голосом обязательно должен следовать поцелуй. — Ничего не забыл? — внимательно подсказал он. Телефон. Ключи. Поцеловать... Ах. Может послать ему вдогонку селфи из постели? Сяо И машинально смахнул невидимую пылинку с плеча Лу Цина. Ещё не хватало, чтобы кто-то из коллег увидел. Случайно, такие вещи попадаются именно случайно. Шокировать Лу Цина хотелось, но лучше чтобы без плохих последствий. — Если вернёшься чуть раньше, разбудишь меня? Сейчас Лу Цин спросит «зачем» или уточнит во сколько разбудить. Сяо И тихо рассмеялся. — Вдруг у нас получится хотя бы полчаса побыть вместе. В смысле, поговорить. Пообщаться. А то я как наглый кот, который пришёл, осмотрелся и заявил: «Ну всё, я тут буду жить». *** Лу Цин среагировал на этот жест сразу — поймал пальцы Сяо И на своем плече. Да, чтобы сохранять контроль над своими эмоциями, видимо, приходится себя немного отпускать. Нужно подумать об этом. — Не забыл, — тихо ответил Лу Цин, разрывая, наконец, прикосновение, — хорошо. Он кивнул и улыбнулся. Интересная логика, «пообщаться» должно компенсировать это дневание? Ладно, Сяо И ведь отлично известно, каким тоном он это говорит — так приглашают на свидание. Или сразу в постель? — Если получится. Лу Цин надел кроссовки и, выходя, коротко обернулся: — Запри дверь. «И будь осторожен. И звони, если что. И спи. И…» — он бегом спускался по ступенькам, вскочил на велосипед, глянул на часы и помчался на работу. Ветер не мог выдуть из головы сержанта ни одну лишнюю мысль, Лу Цин пытался настроиться на рабочий лад, уже пристегивая велосипед на стоянке. Он надеялся, что вот сейчас А-Фу его точно настроит, рассказывая все, что нарыла или надумала. Или капитан настроит своим угрюмым видом, а лучше — выговором за опоздание. Или кто угодно другой настроит, кто помогает работать над делом и уже наверняка что-то новое принес, пока профнепригодный напарник капитана только и смог, что не забыть дома свою потерянную голову. *** Докатился. Всего-то за пальцы его поймали, а он немедленно растаял, в груди запрыгало так, как никогда не прыгало. Сяо И переживал это мгновение как нечто сокровенное, как же жаль, что это быстро закончилось. Дальше Сяо И только кивал, что да, если получится. И обязательно закроет дверь. И вслед махнул рукой, и дверь добросовестно запер. Он со стоном прижался к запертой двери спиной и поднёс к губам пальцы, которые только что аккуратно сжимал Лу Цин. Целовать себе пальцы — это интимно. Это приятно. А после рук Лу Цина — это совсем уже клиника! Нет, всё-таки между ними что-то есть. Приободрившись, Сяо И принялся заботиться о себе со всем вниманием и тщанием. Он действительно поел, выставил из сумки коробку хорошего чая, с сомнением посмотрел на неё. Получается, что он нелепо отдаривается. Ещё бы бутылку с собой приволок. Но он взял этот чай совершенно без задней мысли. И кофе прихватил. И так, по мелочи, чуть-чуть. Неудобно объедать Лу Цина. От мысли заказать еду пришлось отказаться, а то всё таинственное убежище моментально перестанет быть и таинственным, и убежищем. А в свои кулинарные таланты он не очень верил. Нет, что-то он умел, но положа руку на сердце — повар из Сяо И был не очень. Не гений, словом, Он задумчиво снимал макияж, потом принимал душ, и часть своего косметического арсенала оставил в ванной Лу Цина. Ну правда, таскать туда-сюда с собой? Из душа вышел в халате, который тоже извлёк из своей сумки. Халат тоже останется здесь. В прошлый раз он тут в простыне нагишом шокировал Лу Цина. Правда, и в этот раз он не собирался спать одетым, но халат пусть будет рядом. Так удобнее. И смена белья. Пусть будет. Может стоило сразу попросить полку в шкафу? Сяо И переставил ближе к кровати один стул, на нём уместился весь этот походный гардероб. Скинул халат и устроился в постели, немедленно уткнувшись лицом в подушку. Тут Лу Цин спал. Бельё, кстати, не сменил — не настаивал. Сяо И проказливо улыбнулся и всё-таки отправил ему сообщение: «Я в твоей постели, уже сплю. Хорошего тебе дня, Лу Цин». Правда, перед самым отправлением всё-таки стёр слово «твоей». Получилось просто «я в постели». Лу Цин и так знает, в чьей он постели. Сяо И вольготно раскинулся на простыне от которой слабо пахло Лу Цином, и уснул очень быстро.

— — — — — Будни полицейского участка — — — — —

После разговора с подполковником Минцзюэ отвлекся от мрачных размышлений по поводу доверия к членам опергруппы, его внимание целиком захватил Чжи Чуань. Как он мог прохлопать это?! Теперь, когда Не Минцзюэ узнал бывшего напарника, это казалось до такой степени очевидным, что злился он на себя страшно, аж до глубокой ночи. Но ковыряться в собственных мыслях по кругу — занятие неконструктивное, верный путь упустить другие важные вещи. Так что на работу капитан прибыл с планом в голове: что кому поручить, с кого какие сведения собрать, куда дальше двигаться. Лу Цина и А-Фу он застал уже при делах, оба явно вкалывали, готовясь к утренней летучке. — Доброе утро, — буркнул капитан, развернул стул и сел напротив. — Ну, что у нас плохого? Доклады особенными новостями не изобиловали, но молодые коллеги хотя бы выстроили все известное в целостную стройную систему. В основном — систему неизвестных. Лу Цин посмотрел на А-Фу, соображая, как бы ему поговорить с капитаном с глазу на глаз, потому что он с утра пребывал в смятении, и даже работа не особенно помогала, наоборот, он только укрепился в том, что его беспокоило. — Сержант, — Минцзюэ строго посмотрел на него. Парень явно нервничал. — Выкладывайте уже, что зудит, и пойдем дальше. Лу Цин снова бросил взгляд на напарницу. «Выкладывать» при ней он никак не мог решиться, но А-Фу девушка умная, может быть, она сама сообразит… — Выкладывайте в присутствии сержанта, — потребовал капитан, отрезав А-Фу путь к деликатному отступлению, а Лу Цину — надежду на приватность. Он тихо вздохнул. Но справедливости ради, в капитане сержант знал такую бездну положительных качеств, что это неизбежно должно чем-то уравновешиваться, и деликатность слона — не самый ужасный вариант, что уж тут поделать. — Капитан Не. Я размышлял… в общем у меня затруднения в работе. — Хорошо. Поделитесь с коллегами, мы найдем решение, — Минцзюэ даже мысленно похвалил себя за такой «тимбилдинг», вот, Чжань Цзин же говорил ему о доверии, все правильно. — Хорошо. Дело в нашем осведомителе. Видите ли… чем дольше я с ним работаю, тем труднее. Настолько, что я уже даже работой это назвать не могу, а это ведь одно из важных… в общем… Я субъективен. — Это правда, — после короткой паузы согласился Минцзюэ. Он бы предпочел промолчать и дать сержанту выговориться, но уже по одному поведению Лу Цина примерно понял, что происходит. Слишком личный контакт, ощущение стремительного сокращения дозволенной дистанции. Не Минцзюэ прекрасно знал такие вещи и к чему они приводят. Лу Цина это безоговорочное согласие поставило в тупик, и выход он видел только один — в безусловной честности перед напарниками. — Я не могу заниматься этим делом, капитан, — Лу Цин хотел смотреть куда угодно, но только не на него, но он заставил себя не отвести взгляд, хотя неизвестно еще, что честнее. Но хоть какой-то шанс не выглядеть совсем уж слабаком. — Можешь не заниматься, — Минцзюэ пожал плечами и кивнул в сторону двери, куда всегда можно отнести рапорт — двери в кабинет начальства. «А как же тогда…» — Вопрос сержанта о деле остался невысказанным. Как, как. Капитан не видит в нем пользы, вот как. Разве он сам этого только что не признал? Так чего ж ждать от капитана в ответ на свое «признание»? Уговоров в стиле «Нет, сержант, отставить раскисать! Вы мне нужны. Вы нужны делу!»? Ага. Где капитан и где — уговоры. Лу Цину даже стало противно от того, что он в принципе допустил в мыслях подобное поведение Не Минцзюэ. И вот сейчас он смотрит на А-Фу и чувствует вину. Подать рапорт? Оставить ее на всю эту бездну работы? Но что же делать, если у него самого каждая вторая мысль упирается в то, что Сяо И может быть замешан. Или в опасности из-за сотрудничества. Или и то, и другое… Так можно только навредить! Голос капитана нарушил его размышления: — Сержант А -Фу? У вас как обстоят дела с субъективностью? Лу Цин открыл рот и закрыл. Ну вот, еще и А-Фу под раздачу подставил. Молодец. *** А-Фу сама себе напоминала собаку, которая взяла след, но ещё не очень разобралась, чей именно след и куда он ведёт. И вот несчастная ищейка крутится между кустами, уткнувшись носом в землю, и мучительно вычисляет, чей это запах. Зато когда капитан Не появился перед глазами, сразу стало ясно: вот сейчас точно всё начнёт распутываться. А-Фу немедленно себя укорила за неуверенность в собственной компетентности, но тут же простила. А что? Молодой специалист, опыта мало, а на одной теории далеко не уедешь. Правда, кроме всякой теории в голове была ещё и банальная деликатность Лу Цину явно нужно было переговорить с капитаном с глазу на глаз, А-Фу тут же дёрнулась встать — но не успела. А что там с осведомителем, кстати? Нормальный осведомитель, потенциально полезный. Кажется, вполне лояльный. Лу Цин — и вдруг субъективен? Это как? Она на всякий случай сделала ободряющее лицо. Не стала кивать и улыбаться, а то ещё Лу Цин решит, что она поддерживает капитана и гонит его писать рапорт об устранении от дела. Какой рапорт?! Всем сидеть и не двигаться, немедленно встать и работать! На вопрос капитана А-Фу только бровь подняла. А то он сам не знает, как у неё с субъективностью? И он знает, и Лу Цин знает. Ещё бы, именно из-за этой проклятой субъективности она чуть со свистом не вылетела из отдела буквально в первые же дни работы! — У меня с субъективностью установился баланс, стремящийся к равновесию. Капитан, у меня родной брат втрескался в свидетеля по нашему делу, я по определению субъективна, плюс моя фамилия. Но нас учили, что субъективность может быть осознанной и неосознанной. Неосознанная — вредна и опасна. Но если мы осознаём свою субъективность, принимаем её во внимание и держим в узде, то это и есть конструктивный подход. Наконец, если страж порядка считает себя непогрешимым праведником объективности, значит у него мания величия и неполное служебное соответствие. Опасно для напарников и губительно для правосудия, — А-Фу развела руками. — Нас так учили, я безоговорочно уважаю своих учителей. Они крутые. У нас даже на стене висела цитата: «Первый подозреваемый — ты сам». Специально, чтобы не забывали. *** Минцзюэ кивнул со всей серьезностью: — Ну вот. Чемпион по субъективности определен и это я. Интересно, кто учил А-Фу? Надо будет проверить как-нибудь и никогда с этим человеком не пересекаться. Капитан хлопнул ладонями по коленям, как будто закрывая тему, которую ему и правда хотелось закрыть. Сидит тут тратит время на глупости вместо работы, потому что мальчишка решил покопаться в своих мыслях. Это он просто не представляет пока, сколько раз еще придется с подобным столкнуться! Лучше пусть представит побыстрее и научится работать на фоне «субъективности». И все же Не Минцзюэ добавил: - Сержант Лу Цин, понятное дело, что Сяо И обаятелен и умеет влезать в доверие. Собственно поэтому он нам и полезен. Но просто надо держать в уме, — капитан постучал себя пальцем по лбу. — Что это не законопослушный гражданин, не честный человек, и в своем заведении он не напитки продает и танцы танцует, и вовсе не за красивые глаза деньги получает. Это – ясно, я надеюсь? Лу Цин почувствовал, как краснеют уши. Намеки капитана Не были просто до неприличия очевидны. Что он знает о Сяо И? Откуда вообще эти грязные намеки?! Деликатность слона стремительно перевешивала безусловные достоинства капитана, и к этому на чаше несуществующих весов добавлялся гнев сержанта. Он не хотел отвечать, что ясно, и не собирался! Лу Цин открыл рот, но в этот момент распахнулась дверь кабинета подполковника. — Минцзюэ, ко мне!!! – рявкнул Чжань Цзин таким тоном, что все, кто был в отделе, подпрыгнули и вытянулись. Лу Цин готов был поклясться, что в этот момент каждый почувствовал мерзкий холод, пробежавший по позвоночнику. — И вы! Оба, — добавил Чжан Цзинь. Все уставились на троицу. — Блядь, — тихо сказал капитан Не, поднимаясь. Подполковник не просто рявкнул, он рявкнул «Минцзюэ». Не «капитан Не», не «Не Иинцзюэ», а вот так. Стряслось что-то действительно ужасное, и время до момента, когда он это узнает, уже не существовало. Минцзюэ пошел в кабинет, представляя себе как минимум три-четыре свежих трупа. Меньшее количество на такой швах просто не тянуло. Ну хорошо хоть не нарушение, потому что вызваны были все трое. — Дверь, — велел подполковник, когда они вошли, и мрачно сказал: — Отель «Красный лотос», этаж люкс. Немедленно. Пока там не появилось другое ведомство. «Не продолжай», — подумал Минцзюэ в этот момент, мозг вопреки здравому смыслу на секунду представил, что от информации как будто можно спрятаться. Нельзя. Хренов отель на их территории, туда придется ехать. И упоминание «другого ведомства» вообще ничего хорошего не обещало. — Кто? — буднично спросил капитан. Деваться, очевидно, некуда. Подполковник обвел всех троих хмурым взглядом: — Цзинь Гуаншань. Лу Цин изрек только что-то короткое и нечленораздельное. Минцзюэ переспрашивать Чжань Цзина не стал, просто смачно выругался. — А-Фу, предупреди Инь Цзяня. У него две минуты, — скомандовал он, кивнул сержантам и вылетел вон из кабинета. Чжань Цзин стремительно вышел за ними, на ходу распоряжаясь в телефон по поводу оцепления и прессы. Нормального оцепления, качественного. Когда они садились по машинам, подполковник набирал очередной номер. Не Минцзюэ дал по газам и так же резко затормозил перед зданием морга, распахнул дверь. Машина подполковника умчалась в сторону «Красного лотоса».