Вкусная история

      Выпускной одиннадцатый класс для Жени начался пятого сентября. Потому что первого на праздничную линейку и классный час он не пошел. Под предлогом, что у матери назначено очередное обследование, и ему нужно ее сопровождать. Классный руководитель, Елена Матвеевна, души в Женьке не чаявшая и знавшая о его сложной семейной ситуации, предложила ему прийти в школу уже в понедельник, пятого числа. Всё равно ни в четверг, ни в пятницу никакой учебы еще не будет. А чтобы не волновать маму, Женя два дня подряд вставал рано утром и уходил гулять к реке.       Настоящая причина, по которой Женька не хотел идти в школу и ради которой соврал, выиграв несколько дней форы, чтобы морально смириться с тем, что ему всё равно придется туда идти, заключалась в том, что он остался совсем один, без поддержки.       В этот год летом по семейным обстоятельствам уволилась Ирина Алексеевна, школьный психолог — единственный человек, с которым Женька был по-настоящему близок после гибели отца. Причем она не просто уволилась — она переезжала с мужем и детьми в другой город. Для Жени — серьезный психологический удар.       До аварии Женька Моргунов был самым обычным пацаном — живым, общительным, энергичным, предпочитавшим торчать с друзьями во дворе и не сильно любившим помогать маме по дому и делать уроки. Школу он воспринимал как принудиловку строгого режима и не особенно заморачивался на учебе — она ему давалась как бы сама собой, легко. Авария развернула жизнь Женьки на сто восемьдесят градусов, разделительной полосой обозначив «до» и «после».       «После» Женя полгода не ходил в школу — из-за пережитого кошмара он замолчал. И не разговаривал ровно шесть месяцев. Что самое ужасное: у мамы, безумно любившей отца, не хватило моральных и психологических сил помочь сыну справиться с трагедией. Она и сама пребывала не в лучшем состоянии, что в итоге запустило процесс их отдаления друг от друга. Да, когда позже мать заболела, Женя искренне переживал, ухаживал за ней, делал всё возможное, чтобы облегчить ее страдания, но… Внутри себя он постоянно чувствовал это отчуждение, рожденное еще тогда. Когда ему больше всех на свете нужна была мама.       В школу он вернулся другим человеком: сильно повзрослевшим, замкнувшимся в себе, с печатью беды на лице — шрамом, неровной линией протянувшимся от левой брови до скулы. Печатью прокаженного — одноклассники, среди которых у Жени до аварии было полно приятелей, отвыкнув от него за период отсутствия, науськанные завучем школы, велевшим не обижать Женечку, просто-напросто не знали, как себя вести с ним, и поэтому держались настороже, отстраненно. Возможно, если бы Женя сам сделал первый шаг навстречу, общение постепенно наладилось бы, но он не сделал.       Несмотря на то, что Женька заговорил, пошел в школу и погрузился во внешне привычную рутину, он всё еще жил в том дне. Дне, который отобрал у него отца. А по ощущениям — еще и мать.       Затем как-то быстро закончилась начальная школа, наступили летние каникулы, которые Женя безвылазно просидел дома, и в пятый класс он пришел уже чужаком, изгоем. Его сторонились, на него лишний раз даже не смотрели. Словно он действительно прокаженный, и от него можно подцепить чуму несчастья. Да и Женя не стремился к общению — он медленно сходил с ума, варясь в котле из ночных кошмаров, панических атак и истерик, чувствуя себя брошенным, потерянным и очень одиноким.       И неизвестно, в какую яму провалился бы Женя, если бы его вовремя не подхватила и не вытащила оттуда Ирина Алексеевна. И за это надо сказать «спасибо» новому классному руководителю — Елене Матвеевне, принявшей их класс под свое крыло в средней школе. Она четко видела, что ребенок, за которого отвечает, в беде. Переговорив с Женькиной матерью, она поняла, что из разрушенной семьи помощи, к сожалению, ждать не приходится. Тогда-то она и обратилась к школьному психологу и уговорила Женю к ней походить.       Ирина Алексеевна, обладая поистине уникальным даром, очень тонко понимала детскую психологию и быстро нашла подход к замкнутому подростку, выявив главную проблему — ребенку за всё это время не с кем было даже поговорить о том, что произошло в тот роковой день. Поговорить об отце. О маме. О том, что он потерял. О том, как ему больно и страшно.       Выплакаться.       С момента гибели отца этот сильный маленький человечек ради мамы не проронил ни слезинки. Но мама этот жест, увы, даже не заметила, глубоко заблудившись в своем горе.       Ирина Алексеевна, словно хирург, вскрывший застарелый гнойник, помогла Жене выпустить этот яд. Он, обнимаемый, по сути, чужой ему женщиной, сидел в ее кабинете и рыдал — горько и отчаянно. А потом долго-долго говорил. И после этих слез и слов ему полегчало — первый шаг был сделан. Жене предстояло сделать еще много шагов, чтобы вернуть себя, и при поддержке Ирины Алексеевны он их сделал, постепенно обретя некий жесткий внутренний стержень, который впоследствии и помог ему справляться с трудными жизненными ситуациями.       Женя не стал прежним — кое-что уже невозможно было исправить: гибель отца и отдаление матери оставили в нем глубокий травматичный след. Но, по крайней мере, Ирине Алексеевне удалось вернуть его к общению с одноклассниками: и хотя друзьями он не обзавелся — это был весомый прогресс. Впрочем, Женька пока и не хотел ни с кем близко дружить, невольно опасаясь нового отчуждения. По принципу: не сближаешься — не теряешь. Но и из изгоев Женька себя тоже вычеркнул, вернувшись к нормальной социальной жизни.       С помощью Ирины Алексеевны он научился останавливать панические атаки, правильно дышать и контролировать свою речь — эти следствия аварии в первую очередь мешали Женькиной социализации.       Вторая важная вещь, которую сделала для него Ирина Алексеевна, это помощь в поиске жизненной цели. Обретение так называемой опоры. При помощи кучи разных профильных тестов, которые Женька, по правде говоря, обожал делать, она выявила его склонность к естественным наукам. И более того, тесты показали, что Моргунов — не обычный мальчик, а невероятно одаренный мальчик, возможно гений. И если Женя захочет, то сможет достигнуть небывалых высот.       Женя захотел и потому с головой окунулся в учебу, включив на полную мощь любознательный мозг и тем самым заполнив образовавшуюся пустоту в его жизни. И среди всех наук химия заняла первое место в его сердце, ибо больше всех в понимании Женьки, которому так не хватало чуда, была близка к магии. Женя, благодаря химии, мог стать самым настоящим волшебником! Эта мысль интриговала, будоражила и дарила силы. Моральные, психологические, физические.       Третья вещь, благодаря которой Женя медленно, но верно возрождался аки Феникс, внимательность, искренняя забота, доброта и терпение Ирины Алексеевны, находившей в любое время суток для Женьки свободную минутку. Она дала ему свой номер телефона, разрешала приходить к ней в кабинет, когда ему нужно, и позволяла сидеть у себя и заниматься своими делами до окончания рабочего дня.       «Мир не без добрых людей» — этой истине его научила Ирина Алексеевна, развив в нем принципы, которые в свое время закладывали в него родители. Но благодаря именно этому человеку Женя понял, как важно не только пользоваться добротой и чужим вниманием, но и самому бескорыстно дарить добро. А еще он вдруг увидел, какие у него замечательные соседи. Да и ребята в классе в целом неплохие, просто…       Просто пока Женя был не готов к дружбе. Не дозрел. Ему хватало плотного общения с Ириной Алексеевной, которая однажды сказала ему, что Женя стал избирательным и еще не встретил близкого по духу человека. И это нормально. Он обязательно встретит таких людей.       Когда Женя учился в десятом классе, маме диагностировали рак. И он едва вновь не провалился в глубокую депрессию, так как болезнь матери усугублялась полным отсутствием денег. Для Женьки едва забрезживший рассвет на горизонте будто так и не наступил. Только благодаря тому, что Ирина Алексеевна выработала в нем дух и стойкость бойца, Женя выстоял. К тому же, он всегда знал, что может прийти в кабинет психолога и ненадолго спрятаться там.       И вот теперь Ирина Алексеевна переезжала в другой город.       По ощущениям — словно лишиться последней подушки безопасности.       Поэтому Женя не пошел первого сентября в школу — ему нужно было пережить эту новость. И взять себя в руки. Ради обещания, которое он дал Ирине Алексеевне — не сдаваться, жить. Потому что папа определенно хотел бы, чтобы его сын жил. И жил достойно.       «Я справлюсь. Мы с мамой справимся», — повторял про себя как мантру Женя в те дни, блуждая по набережной реки.       Да, Женя пропустил начало учебного года и потому пропустил главное событие в жизни класса — к ним перевелся новенький.       Руслан Поляков.       Парень, за два дня умудрившийся стать школьной сенсацией.       Красивый до умопомрачения, гордый и независимый, аки необъезженный мустанг, волевой и властный, словно король, которому не нужна коронация, чтобы взойти на престол. А точнее, прийти в новую школу и с ходу установить там свои порядки, за пару дней подмяв под себя всю старшую параллель.       В первый же день из-за Полякова подрались девчонки, а пацаны вызвали его на задний двор — прояснить, чегой-то он тут, такой дерзкий, нос задирает, ведет себя не по понятиям и некоторых важных пацанчиков не уважает. Разборки вышли не в пользу сразу ставших бывшими школьных авторитетов. Дрался Руслан, как бойцовский пес, сорвавшийся с цепи.       Таким образом Поляков в мгновение ока занял привилегированное положение среди своего потока и оказался в центре внимания. Дров в огонь повышенного интереса к нему добавили слухи. Поговаривали, что из бывшей школы его перевели в эту из-за какого-то скандала, но какого — только догадки. Вплоть до мелодраматичных — из-за романа с молоденькой учительницей. И директор не хотел его брать, но пришлось. Шептались также, что Поляков из неблагополучной семьи, живет с отцом, мать их бросила, но это не мешало ему щеголять в классных шмотках и светить дорогим мобильным. Потому что он то ли глава уличной банды, то ли у него есть взрослая состоятельная любовница.       Всё это, конечно, далеко отстояло от правды. Правду Женя узнал позже из уст самого Полякова. Перевелся он из-за смены места жительства — ему пришлось переехать жить к отцу, дорогие вещи ему дарила мать-кукушка, словно откупаясь от сына за то, что бросила. Но эти вещи надолго у него не задерживались — их отбирал и пропивал отец. И да, во многих смыслах он был проблемным парнем, ибо большую часть времени проводил на улице, потому и оценками не блистал, но ничем криминальным не занимался. А так как сам Руслан на любые вопросы отвечал загадочным молчанием, то это и подогревало разгоревшиеся вокруг него страсти.       И, конечно, после такого громкого появления учителя ждали больших проблем, срывов уроков и прочих хулиганских выходок. В связи с чем Елена Матвеевна, в чей класс попал Поляков, первым делом провела с ним разъяснительную беседу. И неожиданно узнала, что Руслан готов представлять класс и школу в спортивных соревнованиях. И даже обещал подтянуть оценки, так как понимал, что ему нужен достойный балл на выпуске. Типа дал слово реального пацана, что не будет обижать учителей и срывать уроки. На драки тоже постарается больше не нарываться, но если на него лезут с кулаками… Сами понимаете. А вообще он не отморозок, на всю голову отбитый.       Еще часть беседы между ним и классухой осталась под грифом «Секретно» — впоследствии Женька узнал, что только Елена Матвеевна имела представление о реальном положении дел в семье Полякова, но не вмешивалась по его просьбе. Руслан боялся, что отца лишат родительских прав и его отдадут под опеку государства — мать от него уже отказалась. Он клялся вести себя хорошо, только бы ему дали доучиться в этой школе и получить аттестат. Елена Матвеевна относилась к числу педагогов от бога — строгая, но справедливая и априори занимающая позицию ребенка, поэтому пошла на этот пакт о перемирии. И, как ни странно, Руслан соблюдал договоренности.       Но эти подробности Женя уже узнал на встрече выпускников, куда его уговорила прийти Елена Матвеевна. Первый и последний раз. Полякова, кстати, на ней не было.       В любом случае устная договоренность с классухой и примерное поведение на уроках ничуть не повлияли на ореол славы Полякова как самого крутого перца, за которым табунами бегали девочки, и чьей дружбы искали пацаны.       Потому что, посмотрим правде в глаза, Руслан Поляков ко всему прочему был еще на редкость харизматичным парнем.       И вот эта сенсация поначалу прошла мимо Жени. Погруженный в свои мысли, он пришел пятого сентября в школу, едва поздоровался с одноклассниками и с рассеянным видом занял свою парту, за которой с пятого класса сидел один. Лишь перед началом первого урока он мельком заметил незнакомую солнечно-рыжеватую макушку, но уровень его интереса к окружающему миру на тот момент стремился к нулю, поэтому никакого значения он этой макушке не придал.       Вероятно, новенький еще какое-то время остался бы вне поля Женькиного зрения — он привык уходить глубоко в себя, пытаясь справиться с проблемами. В этот раз справиться с ними было сложнее — рядом не было Ирины Алексеевны. Но неожиданно уже на следующей перемене Женя услышал наглый вопрос:       — Эй, это ты тут самый умный в классе?       Женька в первое мгновение даже не понял, что обращаются к нему. Он с недоумением сморгнул и поднял голову, чтобы тут же воткнуться удивленным взглядом в пристально рассматривающего его незнакомого парня. Того самого обладателя солнечно-рыжих волос.       — Это ты мне? — осторожно переспросил Женька, краем уха уловив, что в классе как-то подозрительно стало тихо — он огляделся. Ну, неудивительно: в этот момент, замерев в предвкушении шоу, на них смотрели все одноклассники.       — Тебе-тебе, ага, — не меняя дерзкого тона, бросил рыжий. Или не рыжий — Женя заинтригованно уставился на его волосы, которые странным образом не поддавались четкому описанию цвета. Они были… просто яркими. И сам парень был очень ярким. И красивым, да. Рослый, стройный, выглядящий убойно в обычной черной футболке и классических джинсах. Но это не отменяло того, что Женя понятия не имел, кто этот чел и какого хрена ему от него надо. Поэтому Моргунов так же бесцеремонно спросил:       — Ты кто?       Незнакомец вскинул бровь, и на его лице отразилось самодовольное и без слов читаемое: «Ты прикалываешься, задавая мне такие вопросы?» По классу пробежался легкий гул возбужденных голосов. Женя пожал плечами и уткнулся в учебник: не хочешь отвечать — пожалуйста. И давай, до свидания. Нахлебавшись в этой жизни говна ведрами, Женька подобных резвых типов не боялся. И плевать на них хотел с высокой колокольни — становиться объектом чьих-то насмешек он не собирался. Игнор в этом плане работал безотказно.       Но тип явно не собирался оставлять его в покое: он выдернул из Женькиных рук учебник, отложил его на соседнюю парту, а сам уселся напротив, не разворачивая стула. Свесил вальяжно руки со спинки и вперился изучающим взглядом.       Женя снова поднял голову и с независимым видом посмотрел на приставшего к нему нахала. Если ему так хочется поиграть в гляделки — ради бога. Перемена длится всего десять минут. Только гляделки вышли странными: незнакомец отчего-то больше не выглядел наглым и самоуверенным — теперь он скользил по Женькиному лицу с какой-то беспомощной растерянностью, то и дело застревая на его глазах. А шрама как будто даже не заметил. И длилось это вроде недолго, каких-то несколько секунд, но их хватило, чтобы Женя почувствовал нарастающее беспокойство и дикую неловкость.       — Хм, а ты прикольный. Давай знакомиться, — вдруг, словно очнувшись и вспомнив, зачем вообще тут сидит, выдал парень, обаятельно улыбнувшись, и протянул руку: — Я Руся. Руслан Поляков. Новенький.       — Женя. Моргунов, — пробурчал Женька, неохотно пожимая сухую и горячую ладонь. И покосился на одноклассников — те по-прежнему безотрывно наблюдали за ними.       — Какие-то проблемы? — поймав недовольный Женькин взгляд, Руся обернулся к классу. — Если что, кина не будет, так что нехуй сюда смотреть, — добавил он с некоторой угрозой в голосе. И как по мановению волшебной палочки одноклассники отвели взгляды, суетливо занявшись надуманными делами. — Короче, Женек, мне сказали, что ты в этой школе что-то навроде гения и самого главного отличника, — продолжил Руслан, вернувшись взглядом к Моргунову.       Женя пожал плечами.       — Предлагаю взаимовыгодную сделку, — заявил Руслан, белозубо оскалившись. — Ты даешь списывать домашки и помогаешь на контрошах, — пауза. Но продолжения почему-то так и не последовало.       — И? — с намеком уточнил Женя.       — Что «и»? — не понял Руслан.       — Ты сказал, это сделка. Моя выгода в чем? — терпеливо подсказал Женя.       — В том, что я разрешаю тебе помогать мне, — с нахальной улыбкой объяснил Руслан.       — А-а-а, ясно, — кивнул Женя. — Извини, сразу не понял. А это типа большая честь? — ехидно поинтересовался он.       — Конечно, — осклабился Руслан, уже аж сияя от собственной доброты.       — Нахуй — это туда, — бросил Женька в ответ и указал взглядом на дверь.       — Нарываешься? — с удивленным смешком спросил Руслан, ничуть не рассердившись. Его как будто забавлял весь этот разговор. — Так можем остаться, поговорить по душам после уроков.       — Не, не можем, — пожал плечами Женька. — У меня дела. Соррян.       — Это не предложение, — елейным тоном уточнил Руслан.       — Слушай, ты… — Женя начал терять терпение. — Я понятия не имею, с чего у тебя вдруг такое самомнение и с чего ты решил, что можешь меня запугивать… Но это не работает. Вообще.       — Правда, что ли? — хмыкнул Руслан. — Типа бессмертным себя возомнил? Так я и не таких ломал.       — Долбоеб, — пробормотал Женька с равнодушным видом и отвернулся к окну, заканчивая бесполезный разговор.       — Хм, а ты реально прикольный, — окончательно развеселился Руслан. — Хочешь пирожок?       — Чего? — Женя вернулся к нему ошарашенным взглядом.       — Пирожок, говорю, хочешь? С мясом? — повторил Руслан.       — Эмм… — у Жени приключился когнитивный диссонанс.       — Короче, ты мне нравишься. Я буду с тобой сидеть, — решил в одностороннем порядке Поляков, встал, схватил со своей парты рюкзак и кинул его на Женькин стол. Под новую волну удивленных охов одноклассников. И один несчастный взгляд Лизы Мартыновой, которая целых два дня и один урок сидела с Русей Поляковым.       Но самое необъяснимое приключилось дальше: Руслан действительно вытащил из рюкзака жирный, вкусно пахнущий, еще теплый пирожок и сунул его Женьке в руки. У которого рот моментально наполнился слюной, а мозг при виде еды отключился. Чего уж там говорить — Женя постоянно ходил голодным из-за особенностей метаболизма, особенно сейчас, когда с деньгами стало совсем туго.       — За… зачем? — расстроенно пробормотал он, с несчастным видом глядя на пирожок в своих руках. — Зачем ты это делаешь?       — А должна быть причина? — хмыкнул Руслан. — Ну ладно. Вот тебе причина. У меня здесь пока нет друзей. А ты клевый. Не ссыкло. Еще умный.       — Ладно, — Женя принюхался, жадно разглядывая терзающий все его рецепторы пирожок. — А ты точно не хочешь?       — Ешь, — улыбнулся Руся.       Женя кинул быстрый взгляд на лыбящегося в тридцать два зуба Полякова, бережно разломил пирожок на две части и одну половину протянул Руслану.       — Так будет правильно, — пробурчал он себе под нос.       — Хах, лады, — хмыкнул Руся, принимая свою часть пирожка. — Так что, затусим после школы?       — Не могу, — качнул головой Женя. — У меня мама болеет. Мне домой надо. И вообще… Я не… — он вздохнул. — Я не могу, — имея в виду, что вообще не может. Ни общаться, ни тем более дружить. Особенно с таким, как Руслан. Слишком красивым, слишком ярким, слишком самоуверенным. Такие, как он, не дружат с такими, как Женька.       — Не парься, — вдруг серьезно произнес Руслан. — Не можешь — так не можешь. В другой раз.       — Ты не понял, — Женя обернулся к нему и посмотрел прямо в глаза. — Ничего не выйдет. Если надо, я дам тебе списать домашку и помогу с контрольными. Мог бы, кстати, просто попросить — без понтов. Мне не жалко. Но приятеля себе в другом месте поищи.       — Сидеть-то с тобой за одной партой можно? — выгнул выразительную бровь Руслан.       — Сиди, — пожал плечами Женя, будучи уверенным, что через пару дней интерес Руслана к нему угаснет, и он сам отвалится. А Женька останется в своем одиноком вакууме. Как обычно. И привычно.       Вот только он не подозревал, насколько упрямым может быть Руслан. И насколько уверенным в своих желаниях: если он решил, что Женя ему нравится и подходит в качестве лучшего друга — значит, Женя станет его другом. Точка.       И нет, Руслан больше на него не давил и не лез нарочито в личное пространство. Он просто сидел рядом с Женькой за партой. И просто день за днем втягивал Женьку в свое пространство, в свой мир.       Когда, в какой момент, Женя всей душой привязался к своему несносному соседу и принял тот факт, что… кажется… у него появился друг? Друг, чувства к которому явно выпадали за рамки нормы, но Женя принял и их. Потому что именно эти чувства дарили Женьке свет, радость, вкус к жизни — делали его счастливым. Именно они заставили его поверить, что всё время плохо быть не может — хорошо тоже бывает. Даже с ним, Женькой.       Когда?       Может, это началось с тех самых дурацких пирожков, которыми теперь Руся как бы между прочим подкармливал Женьку каждый день? Или со столовских посиделок во время обедов, когда Поляков с невозмутимым видом, игнорируя косые взгляды учеников старшей школы, подсаживался к Женьке, без умолку болтал, невольно втягивая и его в разговор, делился своей порцией и тыкал пальцами в Женькины ребра, пытаясь понять, куда в этом тощем тельце девается еда.       И во время этих посиделок вдруг выяснилось, что у них много схожих интересов: им нравились одни и те же фильмы, сериалы и во многом совпадали музыкальные вкусы. Но даже если бы этого не было — было другое: легкость в общении. Женька впервые за долгое время почувствовал, что значит говорить с человеком и не думать о том, что говоришь. Потому что это неважно. Клево просто говорить. О всякой ерунде.       И смеяться. Женя и не помнил, когда в последний раз он так часто смеялся. Беззаботно и искренне. Руся не отличался феноменальным чувством юмора, но почему-то все его шутки и подколки вызывали у Женьки улыбку. Поначалу неохотную, которую он тут же пытался спрятать и загасить. Но постепенно Женя отпустил себя, просто в один прекрасный момент приняв, что рядом с Русей ему не нужно держать дистанцию — она пропала сама собой, естественным образом. И вот уже Женька шутит сам и шпилит в ответ.       А может, это началось с мелких ребяческих проделок на уроках, коими Руся доставал Женю? То в бок толкнет незаметно, отчего у Женьки соскакивала ручка и съезжала строка, то на полях его тетради нарисует смешную рожу, которую никаким ластиком потом не стереть, то подкинет записку с дебильной фразочкой, да так подкинет, что это обязательно заметит учитель. И сделает выговор. Обоим. То, склонившись к уху, обдав теплым дыханием, шепнет какую-то потрясающе глупую и смешную хрень, вызвав у Женьки приступ хрюкающего смеха. То… Ох, как много было этих «то», благодаря которым Жене казалось, что рядом с ним сидит неконтролируемый сгусток живой энергии с шилом в заднице.       Или с переменок? Во время которых Руся собирал вокруг их парты толпу из одноклассников, и Женька неожиданно оказывался в центре бурлящей страстями, кипящей гормонами школьной жизни. Более того, он постепенно стал частью этой жизни. К нему обращались, с ним разговаривали, ему что-то рассказывали. С ним флиртовали девочки! Как будто это норма. Как будто так было всегда. Женя прекрасно понимал, что всё это только из-за Руси, который упрямо держал его в поле своего притяжения, и его статуса избранного. Но как же было здорово вновь почувствовать себя полноценной частью этого маленького социума!       Как же здорово было ржать вместе со всеми, коситься на Руслана и ловить ответные подмигивания! Как же офигенно здорово было чувствовать себя своим!       Хотя, может, это произошло потому, что Руся в упор не замечал недостатков Женькиной внешности? Женя являл собой один сплошной ходячий комплекс и к своей внешности относился крайне критически, считая себя очень непривлекательным. Но Руся… Руся реально злился, если Женя говорил о себе уничижительно. Да, он часто подкалывал его по поводу худобы и общей субтильности телосложения, но делал это мягко, скорее… м-м-м… одобряя? И мог ляпнуть что-то вроде:       — Ты такой компактный. С тобой удобно путешествовать.       — И чем это удобно? — хмыкал Женька, качая головой. Уже ожидая услышать очередную поразительную чушь, которую обязательно выдаст Руслан.       — Тебе не нужно покупать билет — можно просто посадить в карман, — мечтательно лыбился Поляков. — Я бы носил тебя в нагрудном кармане. Прикинь, как было бы прикольно?       — Придурок, — алея мочками ушей, смущенно фыркал Женя — в такие моменты Руслан смотрел на него так, словно видел перед собой прекрасную принцессу. В общем, с очень дебильным выражением лица. Если бы Женя не был в курсе его бесконечных романов, то мог бы даже заподозрить, что нравится Руслану в том самом смысле.       Плюсом к Женькиным комплексам шла его старая психологическая травма, когда он, нервничая и теряя контроль, начинал тараторить, мешая слова в непонятную кашу. Обычно люди его переставали понимать в этот момент, отчего Женя нервничал еще больше, замолкал и потом долгое время избегал любых разговоров.       Руся же… Руся его понимал. Черт его знает как, но он продолжал общаться с Женей в том же темпе, не меняя выражения лица, словно не происходило ничего странного. Наверное, еще поэтому Женя чувствовал особенную легкость в общении с Русей — он не боялся облажаться.       Но самое главное…       Женя видел, как люди в разговоре с ним неизменно упираются взглядом в его шрам, но Руслан его словно бы никогда не замечал. Один раз, только один раз спросил:       — Откуда он у тебя?       Женя сухо и коротко рассказал про аварию, в которой потерял отца. И получил в ответ ту реакцию, которая заставила его облегченно выдохнуть. Потому что люди всегда начинали его жалеть и пустословно сочувствовать, чем причиняли Женьке нестерпимую боль. Но Руся, выслушав его, лишь пристально на него посмотрел и кивнул. И без лишних эмоций добавил:       — А меня бросила мать. Потому что я ей мешаю. Ты хотя бы знаешь, что папа тебя любил.       — Любил, да. Очень, — пробормотал Женя.       — Это самое главное. Никогда об этом не забывай, — очень по-взрослому, зрело произнес Руслан и сменил тему. Чтобы больше никогда не возвращаться к этой.       Впрочем, что если на новые, незнакомые Женьке чувства повлияли совместные дополнительные занятия, во время которых они наконец-то оставались наедине? Во время которых их общение перешло на некий новый уровень близости и доверия. Когда говорили много, на личные темы и о важных, серьезных вещах. И хотя Руслан многого недоговаривал, когда дело касалось его семьи, это было гораздо больше, чем всё то, что знали о нем другие.       А началось это общение вот с чего.       Откровенно говоря, Руслан не любил и не умел учиться, никогда не делал домашку, регулярно забывал и терял учебники и тетради, часто скучал на уроках, с трудом концентрировал внимание, что, естественно, отражалось на его оценках. Единственный предмет, где он мог похвастать высокими баллами, физкультура. Короче, типичный раздолбай и лентяй.       Но в какой-то момент Женя понял, что Руся далеко не глуп — просто ему неинтересно. Всё, что им вдалбливали в школе, для него не имело прикладного характера, и потому являлось бесполезным. Но если хоть какая-то информация, полученная на уроке, выглядела для Руслана применимой к жизни — он демонстрировал невероятную сообразительность и отличную память. И это пробудило в Женьке странный азарт — первый азарт ученого, которому на практике захотелось проверить свои наблюдения.       Тогда-то Женька и рискнул предложить Русе не списывать у него домашку, а делать ее вместе. Для начала он, конечно, провел подготовительную работу.       Во-первых, поговорил с мамой. Обычно он после школы спешил домой, чтобы ухаживать за ней, но в последний месяц у мамы наметились улучшения, и врачи всё чаще говорили о ремиссии, что дарило надежду на выздоровление. Только поэтому Женя решился проявить немного эгоизма и выкроить несколько часов свободного времени для себя. Мама, заслышав про то, что у сына появился приятель, которому нужна помощь в учебе, чуть не расплакалась от счастья. И тут же расстроилась, что Женя пока не может пригласить друга к ним домой. Но Женька еще и не заходил в своих мечтах так далеко, поэтому ему достаточно было того, что не нужно сразу после школы спешить к маме.       Во-вторых, Женя добыл помещение для занятий. Моргунов, будучи безусловным отличником, победителем бесчисленного количества олимпиад, главной гордостью школы и основным кандидатом на получение золотой медали, обладал своими преимуществами — учителя доверяли ему безоговорочно. Поэтому стоило только Жене попросить у Елены Матвеевны кабинет для дополнительных занятий с отстающим Поляковым, как классный руководитель тут же выдала ему разрешение брать ключ без ограничений по времени.       Только тогда Женя, отчаянно пытаясь не выдать волнения, предложил Русе оставаться после уроков и делать вместе домашку. Ну и вообще — подтянуть его по предметам, которые входят в список ЕГЭ. Руслан отреагировал так, как мог отреагировать только он:       — О, так мы всё-таки затусим вместе?       — Я тебе не предлагаю тусить — я предлагаю учиться, — исправил его Женька.       — А, ага. Как скажешь, Мистер Зануда, — фыркнул Руся и растянул губы в своей фирменной белозубой улыбке.       И да, эксперимент удался, а Женя неожиданно открыл у себя способности к преподаванию. Стоило только преподнести информацию с точки зрения практической пользы, например, перевести математику в рубли и доллары, химию превратить в приготовление еды, а литературу сравнить с сериалами, как Руся тут же усваивал материал. А еще Женька обнаружил у приятеля нестандартный подход к решению стандартных задач. Руслан мог составить формулу или решить уравнение весьма замысловатым путем, но ответ-то всё равно был верным!       Кстати, тогда же Женя узнал, что Руся — амбидекстр и не любит демонстрировать эту свою способность. Никому. Кроме Женьки.       Конечно, Руслан не превратился тут же в отличника, да и хорошистом не стал — выработанное годами раздолбайство за пару месяцев занятий не искоренишь, и учился Руся всё так же спустя рукава и на «отвали». Но лично Женя видел прогресс: как минимум заслуженный трояк Руслан мог получить легко. Легко мог получить и более хорошую отметку, если бы не валял дурака. Но опять-таки Руся не сильно верил в то, что высокие оценки помогут ему по жизни. Главное в принципе получить аттестат.       Понятное дело, что сами занятия длились от силы час, всё остальное время они просто общались. К тому же, в этом кабинете был телек и видеоплеер: можно набрать в столовой еды и повтыкать в какой-нибудь фильм — Руся каждый раз приносил с собой диски. И это было то время, которое принадлежало только им двоим.       Именно тогда появилось еще кое-что…       Прикосновения.       Всегда случайные, всегда невзначай и украдкой, всегда мимолетные.       Но они были.       Касания пальцами, соприкосновения плечами, столкновение коленями под партой.       Невинные.       Обжигающие разрядом электрического тока.       Каждое — на вес золота.       После занятий Женя топал домой, а Руслан… Честно говоря, Женька слабо представлял, чем занимается Руся, но предполагал, что тусит со своей компанией, проводит время с очередной девчонкой, зависает в каких-то классных местах. Женя четко понимал, что является лишь какой-то частью насыщенной жизни Руслана и старался не задумываться над тем, какой именно — значительной или так, проходной.       Но иногда задумывался.       О том, что он значит для Руслана, и будет ли тот с ним общаться после школы, которая на самом деле пока оставалась их главной связкой.       Задумывался потому, что уже понимал, что значит для него Руслан.       Он был человеком, рядом с которым Женя ожил. По-настоящему. Руслан стал тем самым недостающим кусочком в мозаике Женькиной реабилитации, благодаря которому он поверил в себя. В то, что среди плохих дней обязательно случаются хорошие. Благодаря которому нынешние проблемы не казались такими уж неразрешимыми и свято верилось в то, что мама обязательно поправится.       Да, Женя задумывался, но никогда не надеялся получить ответ. И очень удивился, когда понял, что этот ответ у него уже был.       Произошло это в один из редких теплых ноябрьских дней, когда посреди дополнительных занятий Руслан вдруг отодвинул от себя учебники с тетрадями, толкнул Женьку в бок и с таинственным видом произнес:       — Хочешь кое-что покажу?       — Если это что-то из разряда твоих тупых фокусов, то нет, — отмахнулся Женя.       — Эй! — воскликнул Руся с наигранной обидой. — Чего это мои фокусы тупые?       — Потому что фишка с исчезновением большого пальца… ту-па-я! И очень детская, — пожал плечами Женя, продолжая читать учебник.       — А всем нравится, — Руслан подвигал бровями.       — Да, конечно, мечтай, — хмыкнул Женька.       — Ты такой мелочный, Женя — не надо так явно завидовать моим талантам, — покачал головой Руся, откровенно дурачась. — Нет, подожди! Я реально хочу показать тебе кое-что крутое, — вернулся он к теме. И сунул Женьке под нос какие-то ключи.       — Что это? — не понял Женя.       — Ключи от неба, — загадочно ответил Руслан.       — М? — растерялся Женька.       — Идем, — Руся, азартно загоревшись глазами, дернул его за руку и потащил за собой. — И захвати куртку.       Выяснилось, что это были ключи от двери, открывающей вход на крышу.       — Ты с ума сошел? — прошипел Женька, когда понял, куда именно привел его Руся.       — Не ссы. Никто не узнает, — оскалился Руслан и распахнул дверь. В темный проем хлынули яркие солнечные лучи, ослепив на мгновение. Женя прищурился, тяжело вздохнул и шагнул на крышу вслед за вылетевшим туда вихрем Русей.       — Сумасшедший… — прошептал Женя, решив даже не спрашивать, откуда у приятеля ключи. Наверняка, это что-то, за что можно крепко огрести от директора школы.       — Иди сюда, — махнул ему рукой Руслан, подзывая к себе. Он уже стоял у перил, четким силуэтом выделяясь среди крыш домов и верхушек деревьев.       Женя притормозил, неожиданно очарованный открывшейся ему картинкой: бесконечная панорама города, и посреди этого пространства залитая светом фигура Руси. Горящие золотом волосы, сверкающие прозрачной синевой, в тон ясному небу, глаза, открытая счастливая улыбка. И протянутая рука. Женя помедлил еще секунду и подошел к Руслану, нерешительно вложив в горячую ладонь свои вечно ледяные пальцы.       — Смотри, как красиво, — прошептал Руся, крепко сжимая его руку и подтягивая к себе.       — Красиво, — кивнул Женя, безотрывно глядя на Руслана. — И холодно, — он поежился от продувающего насквозь, пробирающего до костей ветра.       — А так? — Руся как ни в чем не бывало распахнул полы своего пальто и обнял его со спины, прижимая к плотной груди, накрывая руками и укутывая шерстяной тканью.       — Нор… нормально, — пробурчал Женя, застыв истуканом в этих неожиданных… невозможных объятиях.       — Хорошо, — тихо отозвался Руслан и замер, пристроив подбородок на Женькином плече.       Женя не знал, как долго они так простояли… Наверное, не очень долго, но Женьке показалось, что целую вечность. Вечность, которая запечаталась в его памяти несколькими словами:       — Когда-нибудь нам не придется расставаться.       Почти не слышно, почти на выдохе, едва озвученной надеждой.       На какое-то будущее.       Которое у них может быть.       И в этот момент Женя понял, что, кажется, влюблен. Иначе как объяснить заполошный стук сердца и мгновенно вспотевшие ладони?       Когда-нибудь…       Нам…       Не придется…       Расставаться.       Жаль, что поверил в эти слова только сам Женька.