****
Гермиона прикусила губу, сдерживая стон, и выгнулась навстречу мужу. — Северус, мы сумасшедшие. А если кто-то зайдет? Вот ответь, что мы делаем? — Мне казалось, что я спасаю тебя от обморока, вызванного магическим истощением. Мне остановиться? — Замолчи… И продолжай. Северусу хотелось, чтобы эти минуты близости, первые за почти два года, растянулись в вечность. Он понимал, что это была вынужденная мера, что во всем вновь были замешаны древние магические законы, строившие мир по-своему, что банальный секс их с Гермионой не излечит, но ему не хотелось мыслить рационально. Ему хотелось обнимать свою почти-что-жену, ловить с ее губ вздохи и стоны, любоваться ее затуманенным взглядом, наслаждаться той исступленной страстью, с которой она отдавалась ему, и просто быть в этом моменте. Ярко светило солнце, весенний ветер приносил ароматы цветов и пение птиц. Хотелось жить и дышать полной грудью. Хотелось любить и делиться своей любовью. Хотелось поверить, что нет никакого проклятья, нет болезни, а есть он и его жена. Есть их дочь. И есть счастье. А потом вдруг их охватила вспышка белого света и всё исчезло.Часть 4
6 июня 2021 г. в 14:57
Драко увлеченно строчил что-то в истории болезни, посекундно сверяясь с руническими графиками, развешанными вокруг него. Лаванда методично поливала цветы, вполголоса пересказывая мужу последние новости из жизни пациентов. Грэйс, сегодня гостившая у крестного, с визгом гонялась за руническими графиками, пытаясь поймать хотя бы один из них.
Гермиона с утра подменяла Минерву в Хогвартсе и очень обещала вернуться к обеду. Директриса заседала в Визенгамоте, и Школа, лишенная и завуча, и директора, просто не могла позволить, чтобы дети остались без присмотра. Гермиона много раз вела у старших курсов Трансфигурацию и подменяла Слагхорна на Зельях у малышей, однако это вовсе не означало, что подобные замены давались ей с легкостью.
Отсутствие Северуса на Зельеварении воспринималось не столь остро, как его отсутствие на посту Декана Слизерина. Гермиона уже привыкла, что первые минуты урока, как правило, начинались с тихих и осторожных просьб детей передать их профессору письма и открытки с пожеланиями скорейшего выздоровления. Гермиона складывала их в коробку, чтобы вручить Северусу при встрече. И нет, его возвращения желали не только Слизеринцы. После войны многое изменилось, в том числе, и отношение Снейпа к ученикам. Младшие курсы ходили за ним хвостом, умоляя показать им химические опыты еще раз. Старшие курсы, в основном, спрашивали о прошлом и просили советов на будущее.
Слишком многое стало другим, — размышляла Гермиона, заглянув в Слизеринскую гостиную проведать его детей. Возможно, Снейпу стоило самому стать родителем, чтобы изменить свое отношение к детям, возможно Гермиона действительно многого не знала о том, что творилось за дверями в Слизеринские покои, но ни разу она не видела такой тоски в глазах брошенных на произвол судьбы учеников.
Слагхорн заботился о них в меру сил и энтузиазма, однако, и Гермиона ясно читала это в глазах Слизеринцев, — заботы Слагхорна было недостаточно. Многие дети осиротели после Войны, иные лишились родителей по причине того, что тех заперли в Азкабане, Хогвартс, стоявший на пороге реформ, не справлялся еще и с психологическим аспектом помощи пострадавшим от прошлого.
Как ни странно, когда Гермиона предстала перед учительским советом и обрисовала им яркую и пугающую картину под названием «Посттравматический синдром», первыми отозвались Лонгботтом и Драко. С Невиллом было всё ясно — он не терял надежды возвратить себе собственных родителей, а Малфоем, помимо всепоглощающего чувства вины и синдрома выжившего, передавшегося ему от крестного, двигал еще и диплом Целителя в области ментальных травм и проклятий.
Именно Драко уже год курировал отделение Януса и больше других знал, как помочь пациентам, страдавшим от фобий, расстройств и травм разной степени тяжести. Почему бы не помочь еще и детям?
Северус одобрил подобную инициативу, и раз в неделю отвечал на письма учеников и работал над необходимыми зельями для Хогвартского Больничного Крыла.
Глядя на подобную работоспособность и несгибаемость под ударами судьбы, Гермиона, по большей части, чувствовала себя жалко. Хотя и Северус, и Драко, и Гарри, и все остальные упрямо пытались убедить ее в обратном. В упрямстве Грейнджер могла соревноваться разве что только со Снейпом.
Драко отложил в сторону стопку пергаментов и, выпрямившись, посмотрел на Лаванду, воркующую с поющими кактусами. Грэйс заворожено наблюдала, как цветок стал что-то мурлыкать в ответ.
— Клянусь Мерлином, Одуванчик будет мастером Травологии, когда вырастет, — заявил Драко.
— Или специалистом по Древним Рунам, — пожала плечами Лаванда.
— Перестань, пока что ей просто нравится все яркое и блестящее.
— Не скажи, она сознательно выбирает голубые руны и пытается их поймать, — проницательно пробормотала Лаванда.
— Чары Патронуса?
— Отцовская магия. Им нужно встретиться, и чем скорее, тем лучше. Магия крестных родителей — это, конечно, хорошо, но, в конце концов, именно профессор Снейп защищал ее всю дорогу от рождения и до нынешнего дня. Она подсознательно это чувствует.
— Это пока не самое важное, что меня волнует, — проворчал Драко.
Лаванда отставила в сторону лейку, перехватила Грэйс подмышки и уселась с ней на диван. Девочка тут же заинтересовалась связкой браслетов, что бренчала на запястье Лаванды. И снова голубой цвет взволновал ее больше всего.
Драко взял со стола шариковую ручку — подарок Грейнджер на прошлое Рождество — и задумчиво повертел ее в руках.
— Я, конечно, понимаю, что мы теперь Целители, нам свойственен профессиональный цинизм, но я не представляю, как сообщить крестному и Герм, что им нужно заняться сексом. И чем скорее, тем лучше.
Лаванда фыркнула и поспешно зажала уши Грэйс.
— Тихо ты, у нас здесь дети!
— Она еще слишком маленькая, чтобы что-то понять!
— Она — дочка самой умной ведьмы своего поколения и профессора Снейпа, я не была бы столь беспечна. К тому же, первая вспышка магии произошла у Грэйс, когда ей было тринадцать недель отроду. Теперь, что касается…эм…ритуала?
— А что такого? — развел руками Драко, — Они взрослые люди, должны всё понимать. У них совпадение травм, полученных от темных проклятий, они оба пережили много раундов Круциатуса, неудивительно, что у них такое прекрасное совпадение магических подписей.
— Конечно, и наполовину истраченный резерв! Им лучше всего пожениться, и как можно скорее! — Лаванда осуждающе ткнула пальцем в Драко.
— Лав, ты прекрасно знаешь, что крестный не может воспринимать ничью больше магию, кроме своей собственной. Мы не можем показать ему Грэйс, потому что его здоровье не выдержит всплеска родительской магии, а свадебный ритуал не пойдет на пользу ни ему, ни Грейнджер. Остается только ждать. И надеяться на то, что стабилизирующие зелья ему помогут.
Лаванда упрямо покачала головой:
— Ты возлагаешь слишком большие надежды на годовалого ребенка.
— Тринадцать месяцев, Лав, не недооценивай Арифмантику.
Лаванда показала Драко язык и процитировала по памяти:
— «Цифра тринадцать символизирует человеческий дух, стремящийся к любви». Вас с профессором Снейпом покусал Дамблдор, если вы вновь завели эти сказки о высшем благе.
— Пусть так, но что может быть сильнее бескорыстной любви?
— Экспериментальное зелье, стабилизирующее магический резерв! — Лаванда сердито топнула ногой, устав от наивности мужа.
— Сама посмотришь, — загадочно усмехнулся Драко.