another love

Снег под подошвой ботинок приятно хрустит, а на лице расцветает, как весенний цветок, яркая улыбка. Потому что он любит снег. И Хината тоже. Смотря на падающие белые хлопья в голову Шоё невольно лезут воспоминания о теплых летних днях, когда не нужно было думать о теплой одежде, которую придётся напяливать на себя целыми слоями; не нужно было ломать голову над выбором подарков в честь рождества и нового года, потому что в этом он был полным нубом, и приходилось долго раздумывать о том, что может понравиться его друзьям, а что нет. Еще в голову лезли воспоминания, греющие в этот холодный вечер душу, где Хината с ним буквально купался в солнечных лучах, лежа на полянке сверху обрыва. Он перебирал пальцы Шоё своими, время от времени целуя тыльную сторону ладони. От таких действий на лице Хинаты появлялся легкий розовый румянец, голову приходилось поворачивать в противоположную сторону от парня, пытаться собраться с мыслями, чтобы вернуться в обратное положение и быстро чмокнуть черноволосого в щеку в благодарность за любовь. Из раздумий Хинату вырывает пиликанье телефона, на дисплее которого крупными цифрами показывается время будильника: оповещает об окончании смены того, с кем красочные картинки стоят перед глазами и не хотят растворяться. Хината предвкушает: ему очень хочется увидеть человека, в которого так сильно и безвозвратно влюблен. Они не виделись неделю — так сильно оба заняты. Шоё почти круглыми сутками торчал на учебе, посвящая себя педу*, а предмет его воздыхания работал бариста в очень маленьком, но уютном кафе, в котором раньше Хината всем сердцем любил проводить свободное от учёбы время. Атмосфера там была спокойной и даже дружелюбной, во взглядах сотрудников не было видно усталости и не было намеков на то, что они через силу обслуживают посетителей кафе, поэтому даже тяжелая работа давалась там легко. Настолько, что ему не нужно было втыкать в уши наушники — в кафе не было той общажной звенящей тишины, которая мешала настроиться на нужный лад. Окрыленный мыслями о встрече, Шоё очнулся, когда уже стоял напротив стеклянных дверей, на той стороне которых была вывешена табличка «закрыто». Значит, с минуты на минуту бариста должен выйти. Хината не мог не улыбнуться своим мыслям, занимая место на очищенной от снега лавочке. Когда послышался хлопок закрывающейся двери и звон ключей, Хината на автомате повернул голову к крыльцу двери для персонала и увидел тёмную макушку, которая мгновенно покрывалась белыми крапинками снега. Высокий парень достаточно долго пытался найти нужный ключ и также долго пытался вставить его в замочную скважину, чтобы повернуть несколько раз. Все потому, что в другой его руке покоился непогашенный телефон, а пальцы то и дело тыкали по экрану. И дураку понятно, что он кому-то набирает сообщение. Только Шоё недовольно сметает мысль о том, что сообщение будет адресовано далеко не ему. Где-то в глубине души начинают скрести кошки или начинают скручиваться все органы — Хината не знает, с чем можно сравнивать эти ощущения внутри, но точно знает, что ему хочется рыдать навзрыд; ком удаётся сглотнуть, но с огромным трудом. Хината старательно пытается подавить вмиг накрывшее его плохое настроение, уже через силу натягивая на свое лицо дружелюбную улыбку и быстрым движением холодной руки проводя по волосам. — Тобио! Голос Хинаты на удивление не срывается, как это обычно бывает, и парня это не может не радовать, поэтому он невольно улыбается еще шире, активно жестикулируя рукой в знак приветствия. — О, — слышится Хинате, а за этим многозначительным «о» последовал хруст снега под массивной подошвой ботинок Кагеямы. — Привет. Давно стоишь тут? Во время небольшого расспроса Кагеяма не интересуется, как Хината оказался под дверью его работы, потому что знает, что это пустая трата времени. Кагеяма знает, что Хината идет к нему за очередной порцией утешения. Он не возражает, наоборот, готов хоть каждый день общаться с парнем, потому что тот действительно в этом нуждается, да и отказать Кагеяма не может, потому что он виноват. Шоё говорит обо всем: о том, как устал сегодня на учебе, как сдал последний зачет в этом году и как с радостью отправился на трехнедельные каникулы между семестрами. Кагеяма не скрывает радости и треплет рыжую макушку Хинаты, говоря о том, что он большая умница; для Шоё такое действие как «зеленый свет», поэтому, широко улыбаясь, он прижимается к Кагеяме боком, шагая с ним нога в ногу, абсолютно точно не обращая внимание на то, что кто-то может посмотреть на них косым взглядом. Ему все равно. Теперь ему все равно. Как только чудо дуэт подходит к квартире Кагеямы, с обратной стороны двери хорошо слышен скулеж и то, как маленькое существо скребется своими когтями в дверь. Зверь почувствовал присутствие хозяина, по которому жутко соскучился, поэтому так нетерпеливо себя ведет, создавая шум. Хината прыскает в кулак, смотря на пальцы Кагеямы, которыми он уже с минуту перебирает ключи, в попытках найти нужный. все как тогда: Кагеяма так и не запомнил, как выглядит ключ от собственной квартиры. — Ц, горе ты луковое, — наигранно, грозно и вполголоса говорит Хината, глазами цепляясь за нужный ключ, сразу забирая целую связку из холодных рук. — Я же говорил тебе: купи перчатки. У тебя пальцы еле двигаются! Уже не скрывая возмущения, Хината сжимает руки Кагеямы в своих, совершенно забывшись. В чувства его приводит только нечитаемый взгляд Тобио. Он заламывает свои брови и, наверное, молится всем богам, чтобы Хината отцепился от него, потому что сам от себя его оторвать, увы, не в силах. Отдернув свои руки, создавая противный шум трения курточки об курточку, Хината ловко справляется с ключами и отпирает дверь, за которой заскучавший пёсель аж подпрыгнул от счастья. Маленький шпиц звонко затявкал, пробегая мимо Кагеямы и несясь прямо на любимого гостя. Хината смеется также звонко, как секундами ранее тявкал шпиц, потому что шершавый язык собачонки начинает неразборчиво лизать веснушчатое лицо Хинаты. Шоё заходит в квартиру, почти не следя за дорогой, ибо не зажмуриться от вездесущего языка щенка было невозможно. Шоё приходится переступать через порог почти вслепую, свободной от шпица рукой опираясь на стенку и ей же закрывая дверь. — Давай его сюда. Раздевайся и проходи на кухню, — Хината сгибает и разгибает руку; так как щенок был достаточно тяжелым, рука просто на просто устала его держать. Пока Хината снимал свои зимние увесистые ботинки, Кагеяма, отпустив щенка, зашагал в направлении своей комнаты. Хината судорожно шарил глазами по полкам с обувью и, к сожалению, увидел на одной из них то, что не хотел там видеть уже около трёх лет. Но одно его радует точно — они одни и никто им не мешает. Хинате дают насладиться моментом. На кухне Хината забирается на широкий стул, подминая одну ногу под себя, когда вторая в силу роста парня повисла в воздухе, которой он не мог перестать болтать в ожидании. Чайник шумел и Шоё надеялся на то, что его любимый чай все еще есть в навесном шкафчике, уже ощущая кисловатый привкус каркаде. — Держи, — на стол падает маленький подарочный пакет, сделанный своими руками. Хината непонимающе смотрит сначала на Кагеяму, после на пакет, не решаясь трогать его. — В честь какого праздника?.. — Новый год, — пожимает плечами Кагеяма и идет к плите с чайником: он во всю кипел и нуждался во внимании. Брюнет трет большим пальцем глаз и разливает кипяток по кружкам. По кухне разнесся приятный кисло-сладкий запах, и Хината, по сути, должен расслабиться, вот только… — Но новый год ведь через неделю? — Кагеяма хмурится и даже не обращает внимания на кружку с чаем, которую Кагеяма любезно подал ему на стол прямо перед ним. Тобио молчит, и у Шоё в голове крутится тысяча и одна мысль; как на зло подсознание хватается за ту, которая кажется ему настолько отвратительной, что его начинает подташнивать. — Это из-за…из-за неё, да? Кагеяма поднёс горячую кружку к губам, но стоило услышать вопрос, желание пить чай пропало. Чаепитие пришлось отложить. Рука с кружкой опускается чересчур резко: так, что через край полился чай, Шоё от такой реакции на вопрос даже вздрогнуть успел. — Мне жаль, Шоё. Да, ему действительно жаль. Жаль, что когда Хината нуждался в его помощи и поддержке, он не заметил и не оказал её. Не заметил, когда издевательства над парнем из-за его раскрывшейся ориентации достигли такой точки, что она начала буравить в Шоё огромную дыру, от которой он ходил еле живой, при этом мог приветливо улыбаться и ни в чем другим не отказывать. Все было хорошо, пока Хината не перестал приходить в школу и отвечать на каждодневные звонки от беспокоившегося Тобио, который судорожно каждый вечер звонил не только по номеру, но и в дверной звонок с надеждой на то, что Хината наконец очнется, откроет дверь и расскажет все. Все, что думает, что чувствует и примет помощь от того, на кого может положиться. От того, кто и под дулом пистолета от него не откажется, окажись Шоё убийцей. Дни шли, а руки начали опускаться. Когда Кагеяма устал и уже успел отчаяться, когда усталость начала достигать пика, что он чуть не валился с ног, получая за это нагоняи от одноклассников, он вернулся. Помятый, но и так сойдет. Тобио соскучился, он беспокоился, очень хотел его увидеть, но Шоё даже не удосужился поднять свои глаза, проходя мимо парты Кагеямы. Одноклассники молча смотрели на эту сцену; не потому, что Хината проигнорировал Кагеяму, скорее им было интересно почему этого персонажа так долго не было на учебе. Да и вернулся он в таком себе виде. Хината сел на свое место — парта впереди парты Кагеямы. И даже когда он сел, так и не повернулся, чтобы банально поздороваться со своим парнем. — Шоё. — Тобио, я не хочу. На словах Хинаты прозвенел звонок, оповещающий учащихся о начале урока и о том, что все должны успокоиться. Произнесённые им слова чуть было потерялись в шуме, но Кагеяма все прекрасно слышал. Только вот не мог понять, чего именно Хината не хочет: разговаривать, видеть его или встречаться с ним. В раздумьях он пробыл весь учебный день, но попытки поговорить он не прекращал, пока Хината все вторил «не хочу» и «не надо», слабым, но ощутимым напором рук отталкивая Кагеяму от себя, когда тот позволял себе подойти к нему почти вплотную. Время шло, оно близилось к выпускному, а Тобио с Шоё так и не поговорили. Кагеяма больше не предпринимал попыток, тупо смотря в чужую спину, пока Хината оттягивался с одноклассниками, разговаривая с ними о чем-то на довольно повышенных тонах. Шоё размашисто жестикулировал, заливаясь краской и потея. Кагеяма хмурится, когда Хинату хватают чуть ли не за шкирку и тащат из класса. Кагеяма отвернулся, как только толпа из четырех человек, включая Хинату, скрылась за дверьми класса. Он крутит в руке ручку, нервно постукивая ее кончиком по деревянной школьной парте. Он не должен идти за ними, потому что их больше ничего не связывает. Он должен как-нибудь заглушить нарастающее волнение в груди, поэтому той самой ручкой начинает чиркать на вырванном из тетради листе. Он не должен. Не должен же? Кагеяма едва помнит, как срывается с места и бежит на выход из класса, озираясь по сторонам. Он примерно знает, что может увидеть, потому бежит туда, где слышит гул, и подталкивают его слова мимо прошедших девушек: — Они ведь убьют его, бедный!.. — А вот не надо было. Кагеяма не слышит конец фразы, потому что бежит туда, откуда шли девушки. От сбившегося дыхания в уголках глаз собирается влага, а отросшая челка прилипла от пота ко лбу — так сильно он нервничает. — Ебаный педик. Говорили же, чтобы ты больше тут не появлялся, сраный глиномес, — выплевывает один из обидчиков, хватая Хинату за растрепанные волосы. Настолько сильно, что Шоё еле сдерживается от вскрика, пока наблюдающий за всем этим Кагеяма впадает в шок, а после этот шок перерастает в неимоверную злобу. Тобио дернулся к шайке, но не успел что-либо предпринять: такой же растрёпанный как и сам Кагеяма учитель биологии бежал на всех парах к скопившемуся народу, крича что-то о том, что если они не прекратят, им мало не покажется. Чего и следовало ожидать. Крысы они и есть крысы — как только становится страшно, они сразу бегут. Только на них Кагеяма больше не обращает внимания, поднимая избитого парня с пола. Кажется, его приложили головой о кафель; он безвольной куклой свисает на руках Тобио, еле моргает, на миллисекунды задерживая свой взгляд на потолке, пока Кагеяма бежит в медпункт, где его встречает ошалевшая медсестра, быстро принимая во внимание все ранения Хинаты. — Ничего серьёзного, — облегченно выдыхает медсестра, пока моет руки с мылом, смотря на Кагеяму через зеркало. — Ты его друг? Знаешь где он живет? Тобио кивает, а медсестра кидает «оставляю его на тебя, я за данными его матери.» и уходит из медкабинета, не скупаясь на тихое закрывание двери, за что Кагеяма ей чрезмерно благодарен. Кагеяма молчит, не в силах что-либо сделать. Все, что он может — взять Хинату за руку, слабо сжимать ее и ждать, когда он придет в сознание. Хината долго ждать не заставляет — приходит в себя через жалкие несколько минут, как-то слишком резко открывая глаза. Яркий свет чисто-белого кабинета ударяет в глаза, ему приходится зажмуриться и рефлекторно сжать свои руки, в удивлении уставиться на Кагеяму, чувствуя чужую кожу под пальцами. Шоё пытается разглядеть лицо перед собой внимательнее, но в глазах все плывет, и ему приходится закрыть их и обессиленно выдохнуть. — Как себя чувствуешь? Кагеяма не отпускает чужую руку даже после того, как Хината расслабил свою хватку и еле ощутимо дернул рукой, как бы пытаясь освободить её от чужих пальцев. — Лучше всех. Звучит как самый толстый в мире сарказм. Кагеяма понимает, что это неправда. Он видит, что это неправда, поэтому хмурится еще больше, но теперь в возмущении, совершенно не понимая, в чем заключается проблема. — Я же нормально с тобой разговариваю. — А я нормально отвечаю. Хината отвечает совершенно отстраненно, даже не смотрит в сторону Кагяемы. Тобио пытается выловить его взгляд своим, но все тщетно. — Может объяснишь, в чем проблема? — Кагеяма выходит из себя, и Шоё понимает это, посему закатывает глаза и шумно выдыхает, продолжая молчать. — Я весь извелся! Представляешь, каково это: быть в неведении поодаль от тебя?! Разве до тебя не доходит, что наше «мы» разрушилось слишком быстро и это неправильно. Шоё, я… — Это наше «мы» прошло, и это правильно, — слишком резко выкрикивает Хината, перебивая набирающую обороты речь Тобио. Парень резко замолкает, и брови его ползут сначала вверх, а потом снова вниз, собирая складки. — То, что мы были вместе — вот, что неправильно. Это ублюдство! Ты должен полюбить девушку, ровно как и я, Тобио. Ничего хорошего не было между нами, ясно? Это больная любовь, а от нее нужно избавляться, пока она не отравила жизнь окончательно, понимаешь? Хината ловит момент и выдергивает свою руку из цепкой хватки, пытаясь подняться. Шоё подташнивает, а его голова кружится, из-за этого его шатает даже когда он просто садится, пытаясь выпрямить ноющую спину: она была покалечена теми, кто точными ударами выбивал из него наваждение. Наваждение в виде мыслей о хорошем будущем рядом с Кагеямой, наваждение в виде самого Тобио и любви к нему. — Ты лжешь сам себе, не смешно? — выбираясь из тупика, подает голос Тобио. Шумно выдыхая, он потирает свои уставшие глаза. Как он мог не заметить того, что любимый человек погружается в такие дебри и выбирается оттуда с внутренними конфликтами таких масштабов? Почему не заметил, как успешное принятие себя и любви к своему же полу стали для него тяжелым бременем? Когда это началось? С чего? Кагеяма не смог ответить на эти вопросы даже спустя полгода, стоя на церемонии вручения аттестатов. Глаза безжизненно наблюдали за мельтешащими бывшими учениками, что радовались окончанию школы. Радовались приходу взрослой жизни. И Хината, стоя рядом с новыми знакомыми из параллельных классов, над чем-то смеялся, все с той же привычкой жестикулировать руками в разные стороны, чуть ли не заезжая ими по лицу высокому парню, который еле успевал уворачиваться от непослушных рук Шоё. Кагеяма усмехается сам про себя и, разворачиваясь, уходит. Уходит в новую жизнь, где начинает все сначала. Через два месяца после окончания школы Тобио находит девушку, которая кажется ему до отвратительного милой, поэтому через еще несколько месяцев со словами «это катастрофа вселенского масштаба» предлагает ей встречаться, чувствуя к ней маленькую, но долю симпатии. Еще через два месяца Саеко Танака рассказывает о том, что открывает маленькое кафе и приглашает его туда работать. Так как Кагеяма никуда не поступил и, видимо, совсем не собирался этого делать, то, конечно же, согласился и с радостью пошел на новое рабочее место, где получил кучу положительных эмоций. Через еще три месяца Аки — девушка Кагеямы — принесла известие о том, что ее родители желают познакомиться с ним, и Тобио загорается энтузиазмом. Все идет более чем просто гладко. Он не может не радоваться, когда знакомство с родителями происходит настолько идеально, и родня девушки оказывается очень мягкими людьми, что Кагеяма готов прямо сейчас на крыльях счастья предложить девушке выйти за него замуж. Но он отдергивает себя от этой мысли, потому что рано. Слишком рано. Все было слишком хорошо, и Тобио знает, что идеальное имеет свойство заканчиваться. Кагеяма роняет стеклянный бокал, когда видит Хинату в дверях заведения. Просто Шоё, который спустя полтора года решил объявиться. Он скидывает это на случайность — они случаются, да и встреча произошла в кафе, куда мог забрести кто угодно. Но почему именно он? Хината подходит к стойке и как-то не особо свойственно ему мнет в руках край своей толстовки, закусывая губу. — Заказ, — стараясь придать своему голосу холодность, Кагеяма чуть прокашливается, выдавая свое волнение с головой. — Озвучьте свой заказ. — И тебе привет, — улыбается Хината, садясь за высокую барную стойку. — Какое-нибудь пирожное с малиной, чай с двумя ложками сахара и тебя на разговор вечером. Снова Кагеяма выдает себя, когда после слов о вечере роняет столовую ложку на пол, проклиная всех и вся за его нервозность и неуклюжесть. Он хочет отказаться, очень хочет. Невольно думает о том, как сильно ему хочется сделать больно отказом, как когда-то с ним поступил Хината. Но он не может, потому что это не в его чертовом стиле. Поэтому он соглашается, пару раз кинув. …поэтому прямо сейчас сидит напротив Хинаты и выслушивает его рассказ о том времени. О том, как во время побоев, пока не видел Тобио, Хината задумывался о том, что их отношения неправильны и так больше не должно продолжаться. Эти чувства разжигали ненависть к себе и к своей натуре, не давали спокойно спать по ночам и не давали рационально мыслить. Именно из-за этого Хината сглупил и совершил огромную ошибку, о которой жалеет и по сей день. Тот ошибочный по всем пунктам день засел у него в голове и вертится там почти круглые сутки, не давая спокойно выдохнуть и расслабиться. Чувства отравляют, и Хината снова еле справлялся, поэтому сейчас он ходит на сеансы к психологу, который и посоветовал увидеться со своим страхом лицом к лицу. — Он сказал…что так будет правильно. Прийти к тебе и поговорить об этом, — Шоё волнуется, заикается и долго пытается подобрать нужные слова. — Из сеансов я понял, что ограничивать себя в чем-то — делать огромные шаги на встречу к пропасти. Я приходил к осознанию слишком медленно, но я смог, Тобио. Смог побороть гомофобию направленную на самого же себя, представляешь? — уголки губ парня поднимаются, лицо преображает более живой вид. — И поэтому я бы хотел, эм…попробовать начать все заново? С тобой? Кагеяма опускает голову на стоящие на столе руки. Из уст вырывается нервный смешок. Что он должен сказать? Слишком поздно? Ты не виноват, прости, но так получилось? Он останавливается на правде и говорит, что уже больше года он встречается с девушкой и у них все серьёзно, поэтому ничего, к огромному сожалению, не выйдет. Кагеяма не поднимает свою голову, чтобы не видеть нарастающее разочарование на лице Хинаты. Он предлагает ему обычное общение, и Шоё не в состоянии отказаться. Он соглашается, перед уходом добавляя, что будет ждать. Время шло, и он действительно ждал. Минуло три года, но он все также оставался верен только одному. Тому, кто собирается сделать предложение своей девушке на новый год, потому он и дарит Хинате подарок раньше, намекая, что провести его вдвоем не получится. — Это…не твоя вина, в любом случае. Все, что может сказать Шоё после тихого «мне жаль». Вечер проходит так же, как и прошлые их посиделки. Кагеяма не забывает спросить о том, принимает ли Шоё таблетки, а сам рыжий рассказывает о том, что происходит на сеансах. Перед уходом Хината задерживается в дверях и смотрит на Кагеяму выжидающе. Он и сам не знает, чего ждёт. Просто стоит. — Ты еще не передумал? — Кагеяма стоит не шевелясь. Хината знает ответ, поэтому добавляет. — Я подожду. И уходит, не дождавшись от Тобио даже обычного «пока». Уходит в пустую общажную комнату, чтобы снова впасть в небытие, встречаясь там со своим покоцанным внутренним «я».