Legereculus | Genshin Impact

З а м о р о ж е н н ы й ≿ ————- ❈ ————- ≾

Одинокий господствующий Якса преследовал тёмную горечь жизни, очищая силой, которую не могли у него отнять; благословение, подаренное Архонтом, мастерски использованное, игнорируя благополучие Рекса Ляписа и уничтожая демонов, а затем очищая земли Ли Юэ от ужасающей злобы. Тысячелетие с лишним, потраченное на осторожные известия о благословенной силе, служащей для защиты, так было до падения занавеса Войны Архонтов и ее останков. Сяо был последним из якс, который продолжал выполнять свои обязанности, в образе молодого человека, лицо которого было холодным, как камень и с сердцем, застывшим от эха мольбы и мягкости утренней улыбки. Если только Гео Архонт не прикажет служить и защищать шумный город, это единственный раз, когда он когда-либо откажет. Отстраненный от общества? Он может зайти так далеко, но он знает, что выйдет, поддерживая свою роль, когда придет время позвать его. Однако острый вкус поглощенных надежд и снов не утихает, и оно остается свежей раной, болящей с каждым протеканием солнца и луны. Всё воспоминания о товарищах - тех, кого он считал своими друзьями - он потерял в борьбе со злом. Они следовали за Архонтом Ли Юэ, уничтожая свидетельства горького конца когтями, мечами и дарованной магией. Все они упорствовали - пока один за другим не погибли. Ему напомнили о них еще раз весенним вечером, когда жители Ли Юэ зажгли фонари разных форм и размеров и оставили их летать в качестве подношения различным Адептам, которые проводили свои дни в силуэт, защищающим кого-то или что-то. Золотой свет, отражающийся от бумажных фонариков, вызывает воспоминания о его товарищах, их фирменные печати светятся золотом в соответствии с Гео. Он вспоминает, в частности, одного адепта, которая была просветленной, она могла создавать ленты из янтаря и тянуть их туда-сюда, внутри и над поверхностью земли, а затем выдвигать их с силой, которая может быть сконцентрирована до создания толчков и сталагмитов. Простая лента из календулы осталась на память, прежде чем она ... погибла от рук жадного хранителя глаза бога, жаждущего достичь места божественности - божеством. Это был первый шаг к тому, чтобы быть признанным достойным, - отметил человек. Великий Архонт элемента Земли был, прежде всего, разочарован, тронутый недоверчивыми действиями человека, которому он даровал глаз бога. Однако Сяо не мог отрицать силу этого человека, способного положить конец жизни адепта, но, ох, как он так хотел положить конец смертным, - но наказание божества в виде изъятия благословенного глаза бога было гораздо значительнее, потому что это была гордость и радость этого человека. Всё же, он не хотел быть одиноким, но, увы, его единственное желание было отвергнуто, поскольку он держал тело товарища, не знавший, что дорожил им, остывшее. Потом он был один на долгие годы. " Сяо ..." Его пальцы умело порхали, закрывая отверстия флейты, прижатой к его губам, искренне играя для своих павших союзников. С вершины горы, позади Ли Юэ, он может слышать, как горожане кричат от радости при звуке мелодии, величественно говоря о Страже, преобладавшем над временем, и о его предполагаемом присутствии, известном далеко за водами, по янтарному сиянию на острове Гуюнь. Оглядываясь в прошлое, бросаемые ноты были сродни ее голосу. Это было таким успокаивающим, таким робким и мягким, в отличие от той стихии, которой она была наделена - до такой степени, что его собственные жесткие, укрытые внутренние органы скрутились. Дважды он чуть не развалился, показывая его сторону как человека, уязвимого для эмоций, вызывающих крах. Впервые, в начале своей роли, второй раз по ошибке. Это была её ошибка - она ​​была так близка к цивилизации ... была такой добросердечной, такой доброй и принимающей, что когда она попыталась успокоить жадного человека, она умерла. «Глупая, почему до сих пор, ты все ещё так глупа?» он почти слышит его давний шепот: «Они не знают ничего, кроме жадности - безрассудная, ты безрассудная». О, Гео, почему он был таким холодным в ее последние секунды? «Ты никогда не учишься на своих ошибках. На их ошибках». Их — им — они; их товарищи Адепты, которые заблудились и поддались смерти. Звучание мелодии становилось все ярче, так как к вечеру росло количество летающих фонарей. «Это то, что делает их прекрасными ... посмотри, как сердце, не ведомое долгом, заставляет тебя хотеть чего-то», - прошептала она, встретившись [с] глазами с его, когда она с большим трудом ерзала в его хватке, и он собирался сказать, насколько глупо это заявление - когда ее последние слова прозвучали с оттенком, как он может догадаться, тоски: «Приложив большие усилия, ты можешь достичь этого — но в большинстве случаев ты продолжишь видеть в этом прекрасную мечту, что не сможешь достичь. ». и когда ее рука погладила его щеку, нежно нарушая его пространство, ее ладонь прижалась к его лицу с грустной улыбкой, он замолчал. Янтарные глаза широко раскрылись, брови нахмурились от шока, а голос, заглушившийся до несуществования, Сяо захлебнулся в бессвязных словах. Осознание, тяжесть ее слов обрушились на него только тогда, когда ее рука упала на брызги засохшей крови, окружавшие их. Что ты сказала? Что это обозначает? Почему он? Как ты могла такое сказать? Как—почему— Ему необходимо было знать, в отчаянии, в явном желании он поднял ее руку, чтобы снова та уперлась в его щеку, которая бессознательно промокла несколько секунд спустя. -Почему ... тебе пришлось умереть? Но уже не было тепла. Холодна, была холодна, как ветер этой ночи. Лед, как обморожение, беспощадно напоминавшим ему как с ним общались много-много лет назад. Ах, может быть, это было его наказанием? Он хотел расспросить Гео Архонта, хотел, чтобы его приглушили, как его товарищей, до ничтожности. Будет ли покой после окончания его бесконечного путешествия? Сможет ли он идти рядом с ними по тому же небу, которое смотрит на него сверху вниз? Ах, с каких это пор он стал на что-то надеяться? Сяо горько усмехается про себя, кладя флейту на место, и последние эхом звуки, наконец, уносятся прочь. ...Мечта, которую ты не в состоянии осуществить. Адепт достает из кармана ярд ленточки из календулы и смотрит, как ее концы развевались на ветру, и то же ограничивающее ощущение, которое он испытывал тысячилетия назад, вновь проявилось с его обычной хваткой. Он гладит её пальцами, имитируя ту же нежность, которая когда-то была на его щеке. И когда он это делает, он еще раз вспоминает первый и второй раз, когда его обугленное, послушное сердце заикалось от боли. Глупой она была для того, чтобы расшифровать то, что она чувствовала, глупой она была для того, чтобы умереть - чтобы почувствовать. Но даже в этом случае, почему он желает сломаться и оплакивать даже легкое напоминание о ней? Все ушли. Она ушла. Но затем краем глаза он замечает медоточивый золотой след, тянущийся к нему, как робкая рука. Его дыхание задерживается, он еще не оборачивается, даже когда ленты элементальной магии заявили о своём присутствии. "Сяо" Его грудь сжалась. Неспособный ... Наконец он оборачивается, и защищенные стены ломаются в третий раз. Добраться до вас. "[Т/И]..." Кто теперь глупый ?