***
Когда Лекс уже шла по крыше, собираясь нырнуть в тень, то чувствовала, как её трясёт. Боже, как она ненавидела это ужасное чувство.... почему всё не может быть хорошо. Ей пришлось срочно покинуть квартиру, когда она всё же прочитала сообщение. Иначе она бы сорвалась прямо при Томпсоне. Придумать благородный предлог не составило труда. Мы откладывали, как могли, стараясь узнать максимально много, но больше тянуть нельзя, тело уже невозможно держать в помещении без серьёзных последствий. Завтра похороны. Сообщение было от Старка. Идти в свою комнату желания не было. Всё равно там никто не ждал. Так что оставалось только завалиться в особняк и там отсиживаться в комнате с Салли. Главное не наедине с собой. Иначе снова не выйдет сдержать слёзы. Внезапно, раздались раскаты грома, заставляя посмотреть наверх. Неужели, погода соответствовала настроению? В любом случае, это не важно... меньше десяти минут, и она уже в тени, смотрит на маленького призрака, годящегося ей в бабушки. Пора шагнуть наружу. — Привет, малышка. Прости, что давно не играла с тобой. Пора наверстать. — Лекс вытащила из кармана шоколадку. С одной стороны, ей стоило бы съесть сладость самой. Ей и так паршиво, Иная Сторона продолжает тянуть её вглубь апатии. С другой, сейчас было всё равно. Пусть ребёнок порадуется. — Я соскучилась. Ты чаще играешь с Клоки, чем со мной. — Она своими тоненькими ручками обхватила её талию. — Почему ты так странно одета? — Это не очень важно, малышка. Завтра у меня будет тяжёлый день, поэтому сегодня я хочу хотя бы пару часов провести с тобой. — Она присела на ковёр и обняла себя за ногу, вторую при этом вытянув вперёд. — Хотя знаешь... я пытаюсь исправить одного человека. Конечно, способ сомнительный, но надо же себя как-то развлекать. — Джефф тоже любит исправлять людей. Особенно их лица. — Она провела пальчиками по своим щекам, показывая форму разреза. — Я предпочитаю пачкать кровью только тех людей, кого нельзя исправить. Хотя убить человека мне пока тяжело. Я еще не смогла пройти испытание и убить кого-то без приказа. Не хватило духу. — Потому что ты не такая как мы. — Олдер попыталась поднять ей настроение. — Ты не монстр. Ты можешь убить только плохого человека. — О, нет, малышка. Я самый настоящий кошмар. — Немка погладила её по голове. — Вы стали такими не по своей воле. Жизнь заставила вам приспособиться. А я свой путь выбрала сама. Она посмотрела на сапог, в котором был спрятан нож с эмблемой Гидры.***
Дождь шёл уже почти сутки, и, судя по прогнозу, должен был идти ещё несколько дней. Обещали бурю, но через несколько часов. Сейчас девушка стояла перед только что закопанной могилой. Она не была одета в чёрное, как это принято в фильмах, и не держала зонтик. От противного ливня её спасал только бежевый лёгкий плащик, совсем не соответствующий резко упавшей температуре. Она не проронила ни слова, ни слезы. Мрачное торжество было тихим и не многолюдным. Две соседки, муж одной из них, мамин бывший любовник, Ванда и док, пришедшие поддержать. Стив ещё не вернулся, с ним была Нат. Старк тоже еще вчера вечером улетел к ним, сразу после отправки сообщения. Где-то в стороне маячил Том, готовясь утешать её. Не дождется. Она не покажет слабости. — Нам пора, Лекс. Ты вся промокла. — Возле неё стоял Пьетро, держа зонтик. Конечно, от порывов ветра это не спасало, но он немного прикрыл девушку от дождя. Мужчина не присутствовал на самих похоронах и приехал с Хэппи за сестрой. Сюда девушки и док добирались на такси. — Ванда волнуется за тебя. — Идите без меня. Я хочу сначала зайти в церковь. Давно не была там. — Она игнорируя холод пошла с кладбища. Ей надоел фарс. Она помнила дорогу к церкви, где когда-то спряталась после того, как сильно испугалась собственных возможностей. Отец Бенедикт привёл её к богу тогда, когда это было очень необходимо. Когда хотелось верить, что хоть кто-то тебя любит, даже глядя с неба. В девушке не была сильна вера в Всевышнего, но она признавала существование чего-то высшего. Тяжело верить в Христа и Марию, когда дружишь с языческим богом грома и молнии. Она почти не открывая глаз шла по холодной улице двадцать минут. Людей вокруг не было, да и кто выйдет в такую погоду? Но церковь закрыта не была. — Отец Бенедикт? — Негромко позвала девушка. Раздались шаги. — Здравствуйте. — Здравствуй, Александра. — Мужчина лет пятидесяти, гладко выбритый, с проседью в висках, кажется, ни капли не изменился с последней встречи. Он все так же был спокоен и добр, ходил в своей чёрной рясе и наставлял людей. Она и не сомневалась в этом. — Тебя давно не было. Твоя жизнь сильно изменилась. — Вы даже не представляете, насколько. — Она вздохнула и села на скамейку в первом ряду, не сводя взгляд с креста на стене. — Маму похоронили. Я только с кладбища. — Ты никогда не любила плакаться на жизнь, даже в детстве. — Он покачал головой. — Тебе хочется о чем-то поговорить? — Да. Хочу исповедаться. — На несколько минут повисло молчание. Обычно исповедь проходила за перегородкой, где не видно было лиц, но это было совершенно неважно. Как и почти всё остальное. — Произошло слишком многое. Начнём с того, что я убила трех человек. Это было почти случайно. Я была сильно напугана и не контролировала себя. Пусть это и спасло жизнь десятка других людей, но вряд ли этим можно искупить такой грех. Я провела полгода взаперти, каждый день мечтая убить тех, кто держал меня под землёй и стараясь нанести им вред. Я унывала и думала о самоубийстве. Я убила ещё одного человека, когда мне дали приказ. Жестоко убила. И потом ещё одного пытала, но не смогла закончить. Он был таким же солдатом, как и я. Он жив, но заперт там, где раньше была заперта я. Я обманываю людей, когда в этом есть необходимость. Я причиняю боль, когда в этом есть необходимость. А иногда даже когда её нет. Но это не самое страшное, святой отец. — Что по твоему может быть страшнее? — Он положил руку ей на голову и провел пару раз по волосам, после чего помог скинуть пальто с плеч и повесил на крючок на стене. — Я одержима местью и собираюсь убить ещё не один десяток человек. Пусть эти люди и ужасны. Он психи и монстры, но это не отменяет того, что они люди. Можно ли отпустить такой грех? — Любой грех можно отпустить, Александра. — Он тяжело вздохнул. К нему приходили на исповедь бандиты, убийцы и психопаты. Он привык к этому, и девушка это знала. Не просто так она доверилась именно ему. Он не доносит, не рассказывает посторонним. Он хранит тайны так, будто не знает их. — Любой, кроме самоубийства. — Вы не раз говорили мне это. — На губах была слабая улыбка. Первая, после сообщения. — Самоубийство... вся моя жизнь и есть сплошной суицид из-за моих способностей. Теперь они уже не тайна для людей. — Я с самого начала знал, что ты не просто человек. — Он жестом поманил альбиноску внутрь. Она уже не раз была там, в небольшой комнатке-буфете. Они здесь иногда беседовали и пили чай из травяных сборов, которые отец Бенедикт сам собирал и сушил. Когда-то этим занималась его жена. Он женился задолго до принятия сана, но Амелия погибла во время крайне тяжёлых родов. Она носила троих детей, когда на неё напал какой-то грабитель и ударил ножом в живот. Кровотечение, преждевременные роды и только один живой ребёнок, которого чудом спасли. Сын хоть и был недорошенный, но с годами его здоровье укреплялось. Он был единственным счастьем для святого отца долгие годы. — И всё же, это не делает тебя хуже других. Что-то ещё тяготит твою душу? — Нет, это всё. — Она присела за стол. — Ты всегда была великолепной лгуньей, почти лучшей из тех, кого я знал. — Чайник занял своё место на плите. — Но мне ты лгать не умеешь. — Вы как всегда правы, падрэ. Кажется, так вас называли, когда вы жили в Португалии? — Она снова смогла слабо улыбнуться. — Меня действительно беспокоит одна мысль. Я могу прожить больше двухсот лет. Но мои друзья и близкие... они обычные люди, мне придётся хоронить и их тоже. А ещё я, кажется, забыла как любить. Я ни разу не была влюблена, не считая того случая, о котором вы уже знаете. Это не совсем норма для девушки моего возраста. — Это придёт со временем, дитя. Поверь человеку, который многое повидал. Ты особенная, и тебе нужен особенный человек. — Он налил в кружку кипяток. Помещение наполнилось запахом чабреца. — Ты не должна бояться смерти, своей или чужой. Все мы страшимся последнего часа, но если ты начнёшь отталкивать людей, то разве эта жизнь будет чем-то наполнена? — Нет... — Тогда живи. Живи и радуйся живым, не забывай умерших. Со временем ты будешь смотреть на жизнь иначе, а пока что... просто не старайся намеренно стать плохой. — Вы не будете отговаривать меня от мести? — Удивилась Меллендорф. — Нет. Ты всегда всегда чутким и сострадательным ребёнком. Одно дело, когда выполняешь приказ... я тоже был солдатом и убил не мало людей. Если эти люди действительно так ужасны, что ты их ненавидишь, значит у тебя есть причины. Все те, кто тебя обижал, даже избивал... ты всегда оправдывала из. Плакала временами, ругалась, но оправдывала, хоть и не позволяла к себе так относиться позже, когда стала сильнее. Я тебе доверяю. Я освобождаю тебя от твоих грехов во имя Господа, и Сына, и Святого Духа. Он перекрестил её и положил руку на голову на пару секунд. — Знаете, святой отец... мне стало гораздо легче. — Глоток обжигающей жидкости заставлял вспомнить то время, когда она была мелкой девчушкой. Как восторженно смотрела на богослужение и чувствовала себя частью чего-то... высшего. Особенного. Небесного. Как любила изучать библию, особенно ветхий завет. Ей так нравились эти истории про сыновей Иакова, про скрижали. Нежное воспоминание. — Вы всегда имели на меня особое влияние. Я уже не так остро воспринимаю смерть матери и смирилась ещё несколько дней назад. В её теле долго искали улики, поэтому похороны прошли не сразу. Но мне действительно спокойно теперь, когда я поговорила с вами. Мне очень не хватало вас. Вы помолитесь за неё? — Конечно, Александра. И за упокой её души, и за твоё здоровье и благополучие. Надеюсь, твои друзья не потеряли тебя? Я слышу из окна звук мотора. — Думаю Хэппи, он приехал за мной. Спасибо вам, падрэ. За всё. — Иди, дитя, иди. Я сам сполосну посуду. Надеюсь, что ты ещё придёшь сюда. Мужчина благословил прихожанку на прощание и проводил до дверей. Его ещетждала работа.***
На следующее утро Лекс проснулась от того, что ощущала странную активность на своём лице. Мокрую активность, и немного шершавую. — Ммм... — Она поморщилась и открыла глаза. Брови тут же взлетели вверх. Это точно не сон? — Ой! Чудо, ты откуда? На подушке рядом стоял маленький щенок, кажется, золотистый ретривер. И вылизывал её щеки. Она тут же взяла его на руки под веселое "тяф" и посадила на грудь, оглаживая мягкую шёрстку непоседы, который тут же начал вылизывать руку. Взгляд зацепился за сидящего на кровати человека. — Доброе утро, Стив. — Она улыбнулась и аккуратно села, чтобы не сильно потревожить игровое создание. — Ты проспала тренировку, но сегодня можно. У тебя был тяжёлый день. Мне жаль, что меня снова не было рядом. — Он немного помолчал. — Кстати, несмотря на это ты вчера все же приготовила торт, по словам Ванды. Я польщён. — Вы с Наташей явно хорошо поработали. Заслужили небольшую приятность. Так как его зовут? – Пока что никак, я только из питомника. Думал, что ты захочешь его назвать. Как корабль назовёшь... — Так и поплывёт. — Закончила за него девушка. — Кажется, я вижу его имя в взгляде. Напоминает одного такого же гиперактивного бога. Можешь сказать Тору, что у него появился тёзка. Думаю, имя Зевс будет в самый раз. Кутёнок подал голос, будто бы соглашаясь с именем и вольяжно развалился на подушке, подставляя светлое тёплое пузико.