Больно не будет

Проснулся мужчина от звука флейты и сразу же поморщился. Дико хотелось спать, но он сам попросил его разбудить, значит надо вставать. Выспаться можно и в башне, а праздник стоит того, чтобы потерпеть. — Доброе утро! — Она сорвала с него одеяло, и тут же неловко ойкнула — Пьетро был без футболки. Он переодевался вторым, девушка на тот момент уже с головой ушла под одеяло. Она странным взглядом окинула его торс и тут же отвела взгляд, мгновенно покраснев. — Так, подъем, соня! У нас не больше получаса до начала, ты в душ, а я готовить завтрак. — Ты невыносимая мелкая зайчатина. — Тяжело вздохнул он и сел, заметив как нервно беловолосая облизнула губы. Рельефные тела были её маленькой слабостью. Стоит ли её посмущать? — Это ты меня так зайкой назвал? — Она повернулась спиной и не стесняясь стянула футболку. Не впервые при нем переодеваться было, вспомнить хотя бы посиделки с Вандой. Да и полутьма ему не позволит рассмотреть что-то, кроме контуров тела. И вообще пофиг. Длинную мужскую футболку — Пьетро легко узнал ее, она принадлежала Роджерсу, — быстро сменило сначала вчерашнее платье, а после и не то широкий пояс, не то корсет. Волосы девушка, кажется, уже заплела. Они остались в целом распущенными, но были собраны косичками от висков. Немного по-эльфийски. — Что ты хотел бы на завтрак? — Что угодно, если оно без яда. — Пьетро взял рюкзак, который оставил у кровати и достал оттуда чистый комплект одежды. — А ты?... — Встала полчаса назад, только что из душа. Только забыла туда одежду взять спросонья. — Щебетала немка, уже улетая на кухню. — Жду за столом. Душ занял несколько минут, а после мужчина, уже переодетый и взбодрившийся (много ли времени надо метачеловеку на сон?) вышел в гостиную и подошёл к шкафу. Раз утром нельзя полистать ленту, то хотя бы книгу почитает за завтраком. Но возникла одна маленькая неприятность. Всё книги были, что ожидаемо, на немецком. За время работы с Гидрой он более-менее выучил этот язык и говорил на нем почти свободно, однако для чтения художественной литературы этого не хватало. Ладно, попытаться стоит. Он взял наугад книгу в приятной тёмно-зелёной обложке и пошёл на кухню, откуда уже шёл соблазнительный запах чего-то жареного. — Я из оставшегося после ужина хлеба сделала гренки в кляре, если помнишь, я пару раз готовила их в башне. Приятного аппетита. — Она поставила тарелку с ещё горячим завтраком на стол. Только вместо вина налила в чашки ручной работы какой-то чай с очень ярким запахом трав. — Что за книга? — Хм... "Унесённые Ветром". — "Быть непохожей на других... это грех, который не прощает ни одно общество. Посмей быть непохожим на других – и тебя предадут анафеме!" — Процитировала девушка. — Это старое издание, одно из первых переведенных. Сейчас за такую книгу ценитель отдал бы целое состояние. — Увы, читать её мне будет не просто. Мои знания немецкого никак не касаются художественной литературы. — Мужчина открыл книгу наугад. — Кажется, я читал её лет в семнадцать, но уже плохо помню, что тут было. Меня больше волновали протесты против Старка. Никогда бы не подумал, что буду работать с ним. — Давай так. — Предложила неожиданно девочка, беря с тарелки тост. — Ты немного расскажешь мне о том, как вы с Вандой оказались в Гидре, а я почитаю тебе вслух. Само собой, с переводом с немецкого. — Нечего особо рассказывать. — Он сделал глоток чая и немного поморщился. Без сахара, хотя небольшая сласть ощущалась. — Мы два дня провели почти не двигаясь, а напротив нас лежала бомба, готова сдетонировать. И на ней был логотип Тони. А родители лежали мёртвые в соседней комнате. Нас вытащили, мы попали в детдом. В основном занимались учёбой и протестами против Старка. Так нас и заметили эти выродки фашизма, и ещё до совершеннолетия мы согласились на участие в экспериментах. А дальше ты уже и сама знаешь. — Это ужасно... — Немного нахмурилась беловолосая и попыталась представить себя на месте Пьетро. — Я бы при встрече просто убила того, из-за кого мертвы мои родители. — И у меня есть некоторые подозрения, что ты убьёшь. — Неожиданно выдал Пьетро и увидел замешательство и шок на бледном лице. Кажется, от него не ожидали такой наблюдательности. — В начале осени ночью ты ушла в одной одежде, а вернулась в другой, но я смог заметить на ней пару капель крови, да и общее твоё состояние было такое, будто ты кого-то убила. Я сразу понял, что это неспроста. Ты почти каждую ночь пропадаешь куда-то по словам Джарвиса, отследить тебя в это невозможно. Повадок убийцы у тебя нет, и все же ты кого-то убила. На следующее же утро появилось объявление о пропавшей без вести человеке и жестоком убийстве ещё одного, и про обоих смогли доказать причастность к педофилии. Совпадение? — Нет, ты всё сказал верно. — Отвела взгляд серых глаз девушка. А зачем отпираться, если всё очевидно? Она не успела вовремя взять под контроль мимику, так что пытаться лгать было бесполезно. — Ты никому не говорил о наблюдениях? — Не в моих привычках лезть в чужие дела. Просто не втягивай в это Ванду, и всё. И я требую подробностей, раз уж мои догадки верны. — Он приступил наконец к завтраку. Не книга, но тоже ничего, рассказ мог выйти интересным. — Я действительно собираюсь вырезать под корень Гидру, мои способности позволяют обойти почти любую защиту, а как от меня защититься они не знают. Я уже смогла собрать команду и договориться, Уэйд мне помог и сам будет участвовать в налётах на базу. Нас будет четверо, из которых двое практически бессмертны и полностью бессмертный Уэйд. Меня дополнительно обучает одна женщина, я ухожу к ней ночью. Она гораздо старше нас, но очень сильна и натренирована. Это она учит меня убивать без сожаления. — И главное — ни слова лжи, а то что Клокворк выглядит как студентка и не стареет уже мелочи. — Гидра причиняет ей и её семье не мало проблем, их пытаются отловить. Поэтому она согласилась помочь нам. Вот, впринципе, и всё. Пока что я смогла убить трех человек, и хоть они все ужасные люди, каждый раз я мучаюсь. Одно дело убить на поле битвы, другое — тихо, одного человека. Осуждай, если хочешь, но молчи при остальных о моих делах. — Делай что хочешь, просто не вмешивай мою сестру. — Отмахнулся мужчина. — Ты чудо, — Улыбнулась девушка. Слову спидстера она доверяла. Её руки огладили обложку старой книги, раздался шелест страниц. — Часть первая, глава первая... Она почитала ему минут двадцать, после чего завтрак был закончен и молодые люди вышли на улицу. А там уже на одной из улиц, в центре которой было большое, раскидистое дерево, собрались люди, в основном молодежь и их родители. Вообще в поселении всего было около сотни человек, но здесь их было явно меньше всех живущих в деревне. Возможно, двадцать. Всего в этой горной деревушке было сорок шесть человек в возрасте от двадцати пять до сорока пяти, девятнадцать младше двадцати пяти, из которых шести не было и пяти лет. Остальные были старше, и их было двадцать три. Небольшое население, но постоянное. Чьи-то семьи жили тут не одно поколение, кто-то переехал в поисках более спокойной жизни на альпийских просторах. Был тут даже одинокий мужчина, вылечившийся от рака в таких благоприятных условиях. И по иронии судьбы он был терапевтом и травматологом. — Скоро начнётся. — Прошептала девушка и немного съежилась. Было очень холодно, солнце ещё не успело прогреть воздух. Конечно она была почти не чувствительна к холоду, но все же неприятное ощущение её не радовало. — Я буду переводить, если ты что-то не поймёшь. Фрау Зара и Алиша говорили на немецком не зная, что со мной будет кто-то еще, все песни традиционно поются на немецком. Первая песня солнцу, вторая земле, третья урожаю. С первыми лучами солнца люди действительно начали петь. Понемногу подтянулось еще несколько человек. Песня была мелодичной, но диковатой, гортанной, немного срывающейся. Пьетро с глазами, полными удивления смотрел и слушал. Сон сразу как рукой смело. Остался восторг. Это было чем-то... особым, непривычным и прекрасным. Сокровенным. Ванде бы очень понравилось. — Я разобрал слова "солнце", "смерть", "тепло" и "счастье". — Прошептал мужчина. Если бы люди говорили, то разобрать текст было бы проще. Но они пели. — Они поют про тёплое и доброе солнце, которое согревает землю и воздух, дарит жизнь и счастье. — Глаза были влажными и лихорадочно блестели. Совсем тихо альбиноска начала подпевать. Она немного знала тексты. Алиша же вела поющих, обладая самым сильным голосом. Потом пели ещё, и ещё, и ещё. Пьетро с детским любопытством смотрел на это действо. Сначала ему показалось, что он попал на языческое торжество, но после люди медленной процессией стали водить хоровод вокруг большого дерева. Какая-то девочка лет одиннадцати взялась за руку спидстера, вторую сжала немка. Его утянул поток, которому он и не пытался сопротивляться. Они вели хороводы минут десять, а после все пошли вдоль единственной большой улицы, где могла проехать машина. К крупной поляне. Там уже ждали старики и готовили мясо к жарке. — Сегодня будут готовить горных барашков. У их мяса очень специфический запах, но оно действительно вкусное. Особенно с острым соусом и лепешками. — Девушка взяла на руки ребёнка лет четырёх, который уже минуту дёргал её за платье, желая дотянуться до волос. Малыш был голубоглазым, а на голове — светлый пушок. Ну точно маленький ангелочек. — Как тебя зовут? — Спросила она на немецком и стала взглядом искать женщину, которая могла бы быть его матерью. Он мог потеряться в толпе, хотя за ребёнка точно не волновались. Здесь все свои, все знают друг друга, а значит мальчику ничего не грозит. — Фло. — Коротко ответил он, задумчиво перебирая прядки. — Пойдём поищем маму, Фло. Не хотелось бы, чтобы она волновалась. — Улыбнулась Меллендорф и продолжила на английском для друга. — Пьетро, не отставай. Максимофф быстро поеяо, почему в широки улицах не было надобности — пядьсят с небольшим домов, из которых четверть пустовала и предназначалась туристам, захотевшим остаться не в юольшом населенном пункте, а в более уединенных долинах. В этой части деревни были коптильни с мясом, рыбой, сушились на верёвках грибы, овощи и всё такое же рыба, будь она неладной. От её запаха девушку мутило. Все расселись на деревянные скамьи и стали обсуждать прошедший год. Пьетро весьма неплохо улавливал смысл разговора — он быстро привык и даже завёл диалог с местными женщинами. Вместо матери Фло нашёлся отец. Немой, флегматичный, немного пугающий мужчина, однако мальчик доверчиво потянулся к нему, да и женщины местные подсказали, что это действительно его отец. — А где же мать? — Нахмурилась беловолосая, предпологая худшее. — В Мюнхене с дочерью, поехали на сдачу каких-то обязательных анализов. — Их соседка, весьма доюрожелательная женщина сорока лет с цветущим лицом и невероятно нежной улыбкой, мирно пила пиво из деревянного большого... бокала? Кружки? Как это назвать вообще? — У вас здесь такие открытые и доверчивые дети... у нас в городе очень опасно доверять хоть кому-нибудь. — Призналась Меллендорф. — Вы приехали на праздник? Где вы остановились? — Она спохватилась и протянула руку. — Лара. — Александра. — Она мягко пожала руку. — Здесь прожил последние годы мой дед, герр Рудольф. Дом достался мне по наследству, а на праздник меня пригласила фрау Зара. — Какие у вас холодные руки! Да вы замёрзли! — Воскликнула женщина и стала стараться своими руками согреть белые ладони. — Вы как снежная королева из сказки! — Я альбинос, мы все такие. И не волнуйтесь, мои руки всегда холодные, это нормально. Мне вполне комфортно при такой температуре. — Она улыбнулась, глядя на такую заботу. Какие же они душевные, эти люди из маленьких селений. — Вы знали моего деда? Его дом предпоследний в восточной ветке. — Герра Рудольфа? Конечно, его все знали! — Она протянула бокал, предлагая пиво. Отказываться здесь было не принято и невежливо, хоть сероглазая и не любила пиво. Она сделала буквально полтора глотка и вернула сосуд. — Хороший был человек, хоть и со странностями. Машины у него не было, но он временами пропадал на несколько дней, в горы уходил без сопровождения и провизии. Но врач был великолепный, когда он поселился у нас — ни один человек не умер, только если от старости. — Не знала, что он был врачом. Только то, что он служил почти всю жизнь, закончил Оксфорд. Кроме этого я не смогла добыть никакой информации. — Она вернула бокал и поискала взглядом Пьетро. Того уже окружили местные и распрашивали, кто на немецком, а кто и на английском. — Здесь такой чистый воздух... я словно вернулась в леса Ал... Алтая. Быстро пришлось придумать замену так рвавшемуся на язык "Альфхейму". На лавочках сидели уже почти пятьдесят человек. — Лекси! — Алиша, которая немного припозднилась, снова почти налетела на подругу. — А я тебя уже ищу! — Алиша, тише. — Девушка немного отстранила неугомонную рыжулю. Везёт ей на рыжих в последние годы. — Лучше скажи, когда будем плести венки? — К полудню и вечером. А где твой симпатичный друг? — Лисичка уже стала выпускать колготки и выбрала свою жертву. Но не на того человека нарвалась ведь он ей, после городских-то девушек с их хваткой, точно не по зубам. — С женщинами о местных обычаях говорит. И будь уверена, Алиша, у тебя не получится. Он на твои чары не поведется, и удержать ты его не сможешь. — Беловолосая ощутила, как возле её ног кто-то носится. Щенок? — Ой! Это оказалась рысь. Котёнок рыси, посреди деревни. Как такое вообще возможно? Откуда рысь в долин... ах, да. Эти кошачьи же обитают в горных массивах, в том числе в Альпах. — А, Эви прибежала покормиться. — Лара взяла котёнка на руки. Причём животное тут же стало цепляться зубами за руку, однако сильно не кусало. — Маленькая, сокровище... — Какое чудо! Но откуда она здесь? — Альбиноска полнесла ручку к мягкой шерстке и легонько погладила. Ну ведь правда прелесть, даже Максимофф оценит такую котю. — Охотники наши пару месяцев назад застрелили напавшую на них самку рыси прямо возле логова. Потом стало ясно, почему она так агрессивна – у неё было выводок котят. Увы, второй котёнок-самец был уже мёртвым, когда они вошли в пещерку где обосновалась рысь, а вот малышку пожалели и не смогли бросить. Жалко ведь кошечку, а так выходили, теперь живёт то в одном доме, то в другом. Где захочет и куда придёт, там и кормится. Дети безума от неё. — Женщина передала котейку альбиноске на руки, причём рыська сразу же увлечённо начала кусать белую руку. И действительно не сильно, просто игралась. — Иди, покажи своему другу. У вас в городе вряд ли можно найти прирученную рысь. Хотя, я слышала, многие люди заводят необычных питомцев. — У меня и еще одного моего друга есть собака, но вот такую милую зверюшку я в жизни не держала на руках. — Она почесала котёнка за большим пушистым ушком с милой кисточкой и встала. — Ему действительно понравится, спасибо. Хэй, Пьетро, ты просто посмотри на эту милоту! Она подбежала к другу и протянула на вытянутых руках фыркнувшую от резкого запаха мяса котю. Мужчина инстинктивно немного отшатнулся, но также на инстинктах и взял в руки то, что ему протянули. И тут же получил благодарный кусь. — Это что? — Не понял он и с интересом стал рассматривать животинку. — Рысь?... — Это Эви, она местный котик. — И шумный чмок в милую серую макушку, из-за чего ушки резко дернулись. — Правда прелесть? — Никогда не гладил больших кошек. — Он положил кису спиной на свое предплечье и стал с ней играться. — Одно только это уже стоит того, чтобы потерпеть тебя несколько дней, зайчатина. — Ну, будем честны — ты у нас тоже не мраморная говядина. Точно, буду звать тебя волчатиной. Соответствует, хоть и на Акеллу ты не похож. — Намекаешь на то, что я опасный и привлекательный хищник? — Пошутил беловолосый, садясь на свободную скамью. Девушка села следом. — Нет, я имела ввиду, что ты можешь меня сожрать и не подавиться, а после выжрать еще половину холодильника и завалиться спать. — Она щелкнула его по носу. Кажется, у Максимофф от такой наглости даже голос пропал. — Хотя надо признать, грация хищника у тебя есть, и ты очень даже ничего... когда не делаешь вид, что я ребёнок. И когда без футболки. — А разве ты не ребёнок? — Хмыкнул спидстер. — Хочешь проверить? — Она отзеркалила его вечную ухмылку. — И сесть на несколько лет за совращение малолетних? — Он фыркнул но не скрывал улыбки. Его забавляло то, как шкетка пыталась доказать, что она взрослая. — Фу, извращенец! — Засмеялась девушка. — Я вообще-то имела ввиду, что я способна на холодное суждение и адекватные, взвешенные решения и поступки. А ты что мог подумать? — О том и подумал, но не уверен, что ты способна холодно судить. Особенно учитывая твои действия с теми педофилами. — Напомнил он о событиях недавних месяцев. — И пусть вырезать наших врагов мысль хорошая, но точно не здравая. — А в остальном? — Начнём с того, что друзья у тебя опасные. Согласись, Иксы еще нормальные ребята, но Уилсон ушибленный на всю голову, и та твоя учитель-наемница или кто она там... кхм. Во-вторых, ты постоянно ведёшь себя как дитя, хотя и Ванда тоже, но факт. В-третьих, тебе ещё нет даже восемнадцати, а рост как у тринадцатилетней. — Не такая уж я и низкая, к тому же рост может быть удобен. Знаешь, как удобно уходить под руку высокого противника во время драки? — Она тоже приложила свою ладошку к тисканью рыськи. — Кстати, я рада, что между нами всё немного сгладилось. Раньше у нас были более напряжённые отношения, альпийский воздух хорошо на тебя влияет. — Я не виноват, что меня раздражает твоё присутствие, хотя вне башни все немного проще. Там хотя бы с тобой не носится на каждом шагу твой папочка. — Если хочешь, могу быть твоей мамочкой. По волосам соответствуем. Ой! — Она ощутила лёгкий тычок в ребро и тут же рассмеялась. — Знаешь, за одно я люблю тебя всем сердцем, искренне и беззаветно. — За что? — За то, что мне никогда не будет скучно тебя бесить. В этом плане ты просто идеален. — Александра тыкнула указательным пальцем в щеку Максимофф, вызвав у него смех своей фразой. — Соглашусь, за такое тебя бы и я полюбил. Дразнить тебя всегда весело. — Он немного растрепал белые длинные волосы. — Эй! Я едва заплела их! — Возмутилась девушка и скрестила руки на груди, по-детски надув губы. — Вот именно об этом я и говорил... — Улыбка была уже не настолько саркастичной. Ну ведь она же забавная, как ручной кролик, когда на нервы не действует. Как тут не улыбнуться?