Больно не будет

— Сегодня видела во сне странного человека. Не знаю, повлияет ли он как-то на события, но я найду его и буду держать под прицелом. На всякий случай. — Делилась мыслями Лекс, готовя завтрак. Всё вернулось на свои места: больше времени друг другу, меньше книгам, снова нежность в почти белых глазах и только одно очень беспокоило мужчину: каждые несколько часов кожа любимой серела, а сама она хоть и едва держалась на ногах в это время, но вид не подавала и говорила что чувствует себя прекрасно, не зная о том как выдаёт её самочувствие собственное тело. — Знаешь, я всё думаю что может открывать тот ключ. Я не находила шкатулок или чего-то в этом духе, да и великоват он. — Девушка взглянула в окно. Небо было ещё тёмным, в горах светлело поздно. — Может, это что-то не здесь? Было бы слишком просто. — Я прочитал не все дневники, но может там что-то есть об этом? — Пока не встречала. Мне осталось дочитать два, но картина уже начинает проясняться. — И что думаешь? — Мне его жалко. Оказывается моей первой "мамой" действительно была его дочь. Странно, ведь фрау Зара говорила что он умер до моего "рождения". Оказывается, он возвращался сюда последний раз около года назад, но остался незамеченным, после записи обрываются. Наверное за ним все-таки пришли или он просто затаился и живёт обычной жизнью. Лекс прикрыла глаза и задумалась. Сначала этот человек казался монстром, после жертвой обстоятельств, а теперь и вовсе оказался раскаявшимся грешником. Он так верил в идеалы нацистов, столько работал во благо этой идеологии, что в итоге его заметили и пригласили в Гидру. Сначала он на хирургическом столе резал людей во имя чистоты крови, сделал пару значимых открытий в усилении тел экзоскелетами, лечил пострадавших бойцов у которых был достаточный потенциал, чтобы имело смысл потратиться на сохранение своей жизни, после поучаствовал в нескольких проектах и работал уже без прежнего энтузиазма. А после влюбился в еврейскую полячку и образовал новую ячейку общества. В организации были люди почти любых национальностей, ведь их целью было не превозношение арийцев, а мировое господство, но евреи и афроамериканцы считались нежелательными и обычно шли либо как пушечное мясо, либо были ну очень полезными, на "неравный" брак никто и слова не сказал. Несмотря на любовь к жене Рудольф все ещё верил в Третий Рейх, однако понемногу стал относиться ко всему с большей терпимостью. Но когда его дочь пошла по стопам отца, то все разом поменялось. Отговорить ее не вышло. А после так же поступила и племянница. Один только старший сын оказался более благоразумным. Пробуждение ребёнка в стазисе, тело которого изучали вот уже сотню лет спутало всё. Сначала самого Меллендорфа отправили работать с пробужденной, но его потенциал там не пригодился и был больше нужен в другом месте. Было решено до поры растить девочку как обычных детей — взрощенные взаперти не смотря на все старания учителей не могли быть частью общества и совершенно не социализировались, что мешало их работе и маскировке, приводя иногда на базу и воспитывая в правильном ключе, а когда она пойдёт в школу ещё и начать обучать дополнительно как солдата. Ей была отведена роль жемчужины Нью-Йоркской группы. Ровно до того момента, когда почти годовалая девочка случайно открыла тень и женщина провалилась туда. Установленные в квартире камеры зафиксировали всё. Все идеалы резко сломались, когда вслед за дочерью на тот свет отправилась горячо любимая жена, слегшая от тоски и в итоге наглотавшаяся таблеток. Сначала доктор винил Александру, потом Гидру, а в итоге пришёл к ненависти к себе и своей невнимательности. Если бы он уделял больше времени семье, то его девочка бы на поиски одобрения родителя и избрала бы более мирное дело, а если бы после трагедии серьёзно отнёсся к состоянии любимой то не потерял бы и её. Все это прослеживалось из дневников. С того дня преемницей стала племянница, и именно она была последней "матерью". Которая ненавидела свою воспитанницу за смерть любимой двоюродной сестры, с которой росла вместе, что объясняло её отношение к девочке. Которую устранила сама Гидра, как только та стала бесполезна и даже опасна, ведь знала слишком много. После этого мужчина ушёл на пенсию, в конце концов он был уже очень стар и оставался жив лишь благодаря некоторым разработкам организации, которые могли продлить срок жизни. Лекс дочитала до момента, где объяснялось его желание оставить этот дом приёмной внучке чтобы хоть как-то искупить перед ней свои ошибки. Оказалось, что он намеренно чуть не убил альбиноску, остановившись в последний момент. Рука не поднялась. Кое-что в его дневниках не сходилось с фактами. По словам местных мужчина много лет жил тут, но был совершенно один. Впрочем, было мельком упоминание что он часто уезжал, обычно это было на выходных. Постоянно уходил в лес и шутил что ищет там растение, которое исцелить все болезни. Быть может он действительно что-то искал? Такая теория давала объяснения о малом количестве времени для семьи и особых указаниях. Его не просто так отправили в Альпы. — Ты молчишь уже десять минут. О чем думаешь? — Легкое касание к плечу заставило беловолосую вернуться из своих мыслей в реальный мир. — О дневниках. Рудольф искал что-то в Альпах, приехать сюда было не его решением. Может быть это как-то связано с ключом. Например, он нашёл артефакт и ключ остался на память. Я проверю весь дом на наличие шкатулок или тайных ходов, хотя в тени я бы видела пустые полости. — Она нахмурилась. — Отложим эту тему. Я закончила с завтраком, но наверное пойду досыпать. До рассвета почти два часа, так что вряд ли нас кто-то потревожит. К тому же, мы здесь чтобы отдохнуть. Она сполоснула противень и поставила на сушилку. Когда-то девушка записала себе специи для лепешек, будучи в гостях у пекаря, а теперь ей это пригодилось. Она проверила готовность картофельного супа и накрыла его крышкой, предварительно выключив огонь. По кухне уже час распространялись ароматы пряностей и текли неспешные разговоры. — Уверена, что хочешь спать? — Ухмыляясь беловолосый прижал к столешнице, упираясь в ягодицы уже налившимся кровью органом. — Знаешь, такая хозяйственная и домашняя ты меня возбуждала ещё когда готовила тортик на кухне в башне, хоть и не так сильно как в фартуке поверх нижнего белья. — Кролик. — Рассмеялась девушка, намекая не только на его любвеобильность, но и на то с какой скоростью он мог бы двигаться... если бы конечно это не повредило её здоровью. — Спать мне, конечно, хочется... но тебя я хочу больше. Только... — Только что? — Он уже полностью вжал её в себя и щекотал ушко кончиком носа. — Только хотелось бы попробовать что-то новенькое. Меня тянет исследовать. — Она повернулась к нему с пылающими от стыда щеками. — На самом деле, я здесь держу кое-какой... кхм, инвентарь. Держать это в комнате в башне было палевно. Спрятано в мастерской на втором этаже, все равно никто туда не заходит. Они убедились в том что на кухне все выключено и нетерпеливо двинулись начала в мастерскую, а после с чёрной спортивной сумкой в комнату. Мужчина присвистнул, увидев арсенал — большей частью неиспользованный судя по целостности упаковки, но это ненадолго. — Да мне явно повезло, у меня девушка извращенка, — пошутил он. — Неужели уже пробовала пользоваться анальными пробками? — Несколько раз, но даже с самой маленькой из набора сложновато. Я редко тут бываю ведь. — Она была похожа на малолетку, которую поймали за запрещенкой. — Но мне бы хотелось попробовать с ней. И сегодня я хочу подчиняться. Он перебирал игрушки и принадлежности, отметив среди них несколько видов смазок, специальные верёвки для шибари, игрушки для двойных ласк, вибраторы и стимуляторы. Ничего нового для него, но тем не менее уже была куча идей. — Значит, моя малышка хочет сегодня немного грубости? — Хмыкнул спидстер, доставая всего три предмета. Именно то, что нужно для начинающей экспериментировать девушки. Уже пунцово красная альбиноска только невнятно ответила что-то и кивнула. Создавалось ощущение, что сейчас у неё будет первый секс впринципе. Неужели её на самом деле это так сильно смущает? — Запомни, желания — это не стыдно. — Он медленно стянул с любимой белье. И посадил к себе на колени. — Расслабься и просто делай, что я скажу. Тебе понравится, я уверен. Она откинула волосы с лица и молча потянулась за поцелуем, но тут же едва не упала. Это получилось слишком жадно, грубо и настойчиво, отчего внизу что-то болезненно-сладко сжалось. Одна из самых частых фантазий сегодня должна была воплотиться в жизнь, из-за чего тело дрожало от предвкушения. Некоторое время он медленно разогревал её, водя ладонями по спине целуя и кусая, оставляя красные следы на коже, но почувствовав что сероглазой уже не терпится Максимофф пересадил её на кровать и взялся за верёвки. — Встань на четвереньки, грудью ложись на подушку. Умничка. — Он нашептывал ей приятные пошлости на ушко, попутно отводя хрупкие запястья назад и привязывая к голеностопам. Картина открывалась великолепная, особенно сзади. — Что ж, поиграем. Сегодня из этой комнаты ты выйдешь с дрожащими ногами. Он шлепнул уже порядком возбужденную норвежку по ягодице и получив скомканный стон взялся за пробку из плотного медицинского силикона, которые наиболее безопасны для новичков... и двойного проникновения. Обильно смазав вход в анал смазкой на водной основе мужчина начал водить игрушкой вокруг, интригуя и подразнивая любимую. Та молчала и глубоко дышала, готовясь к проникновению. Через несколько секунд она ощутила давление, а после ещё непривычную лёгкую наполненность в заднем проходе. Медленно введя предмет до конца Пьетро стал вытаскивать его, вызывая более громкий вздох. Задний проход вообще очень чувствительный, даже небольшой предмет очень хорошо ощущался в нем... но его не удовлетворила реакция. Отложив пробку, он взял другую, на размер больше. На этот раз реакция была ярче, хотя несколько секунд для девушки явно были очень неприятными. И снова он медленно начал двигать игрушкой, имитируя фрикции. Вдоволь насладившись это небольшой игрой и оставив наконец-то в покое эту часть тела — разумеется, она не осталась пустой, мужчина чуть раздвинул подтянутые ножки шире и протяжно облизнул промежность, на которой помимо естественной смазки было немного искусственной. Снова шумный выдох. Играя пальчиком с клитором голубоглазый языком ласкал нежное отверстие, получая в ответ тихие стоны и попытки пошевелиться, но за каждую такую наказывал любовницу шлепком, отчего та вскрикивала и вжималась в кровать. Впрочем, это тоже ему довольно быстро надоело, тем более что сразу доводить её до оргазма не было в планах, а между тем подросток уже явно была не далека от этого чувства. Быстро избавившись от белья мужчина смазал уже эрегированный орган и не церемонясь довольно резко вошёл в узкое отверстие. Привыкнуть он не дал и медленно почти что вышел до конца, после чего снова толкнулся до упора. Повторив несколько раз такие движения Пьетро наслаждаясь стонами, крепко сжал бедра девушки и неожиданно для неё начал с умеренной скоростью двигаться, однако делал это достаточно грубо, к тому же удачно выбранная поза позволяла задевать самые чувствительные точки на грани между удовольствием и дискомфортом. — Хорошая девочка, — прорычал мужчина, отвешивая очередной шлепок по уже покрасневшей попке. — Но слишком шумная. Он усилил напор, едва сдерживать дрожь в теле. Из-за пробки оба ощущали дополнительное давление, которое повышало и без того хорошую чувствительность. Девушке пришлось сжать зубами кусок лежащей под грудью подушки из-за боязни что кто-то на улице из может услышать, хотя звукоизоляция в доме была очень хорошей. Она ощущала, как по венам вместо крови бежит ток и сходила с ума. Самая смелая её мечта сбылась, и именно с тем человеком, на которого и была направлена. Она представляла как именно дерзкий и горячий брат подруги будет драть её ночами, связанную и похотливую, но от того ещё больше смущенную, и вот оно — происходит наяву. После такого не жаль и умереть. Она не считала оргазмы, потому что те были стремительными и многочисленными. Спидстер поворачивал её как хотел, целовал и кусал плечи, мял грудь и ягодицы, шлепал, щекотал стопы. В конце концов истощенная девушка настолько потеряла нить реальности, что даже не поняла что все уже закончилось и она лежит развязанная и обнимающая беловолосого, рассказывая что-то заплетающимся языком. Стоило это осознать, как сознание уплыло. Это утро вышло даже слишком насыщенным. Так долго беловолосая давно не спала, к тому же без снов. Встав с кровати после полудня девушка не обнаружила Пьетро, а потому позавтракала в одиночестве, переоделась и занялась... мастерской. Там было немало инструментов, материалов для изготовления деревянных безделушек, в летней мастерской можно было заняться металлургией. Выбрав сухой еловый брусок девушка взялась за долото. Она когда-то работала с глиной, вряд ли с деревом намного сложнее. Просто тут вырезаешь из исходной формы, а не лепишь части по отдельности. Внизу послышался шум открываемой двери и одинокие шаги. Кажется, кое-кто даже не удосужился снять куртку, даже не разулся. — Пьетро, черт тебя дери, хоть бы обувь скинул. — Крикнула чувствительная к шуму девушка. Дверь открылась. — Ну что там такого случилось, что ты не переоделся? Альбиноска повернулась и застыла в немом удивлении, покрепче сжав инструмент, которым при желании можно и убить. Там стоял совершенно незнакомый мужчина, который точно был не из местных. — Привет, малышка Лекс. *** Вернувшийся Пьетро с напряжением рассматривал чужую тёплую куртку и обувь, а разбитая ваза и несколько опрокинутых книг и кровь на полу окончательно убедили его что что-то здесь не так. Но зайдя на кухню, где был слышен стук ложки о керамическую чашку, он чуть успокоился. — Элиза? — Он посмотрел на спокойно пьющую в компании пожилого мужчины чай возлюбленную. — Что, черт побери, произошло внизу? — Ммм... тут такое дело... — Ухмыльнулась беловолосая. — Дедушка, знакомься: это мой молодой человек. Прости, он порой не очень воспитан. — Де... вы герр Меллендорф? — Догадался Пьетро. Как же вовремя он появился. — А кровь внизу? — Внизу три пары следов, за ним увязался хвост. Теряешь хватку, Пьетро. Тело я уже спрятала, уберу в гостиной чуть позже. Ты вовремя, мы как раз только начали разговор. — А хвост? — Не из Гидры, там личные счёты. Садись, сейчас и тебе чай сделаю. Тебе зелёный как детская неожиданность или чёрный как моя душа? — Пошутила девушка. — Спасибо, я лучше кофе. И только попробуй ассоциировать с чем-то дурнопахнущим. Некоторое время прошло в молчании —девушка сделала кофе, а мужчины молча буравили друг друга взглядом. У одного в голове был вопрос почему девушка зовет совершенно чужого человека дедушкой, у другого сомнения насчёт того все ли хорошо у так называемой внучки со вкусом. Моментальная неприязнь. — Вы очень вовремя, мы только сегодня вспоминали о ваших дневниках. — Попытался разрядить обстановку Максимофф. — Вы уже обсудили это? — По правде сказать, Александра настояла на вашем присутствии. Мы приступим к этому когда она тоже сядет за стол. Если у вас есть пока что какие-то сторонние вопросы, то задавайте. — Старик с короткой ухоженный бородой не смотря на то, что ему было явно гораздо больше лет чем можно подумать анализируя внешний вид, держался с достоинством и совсем не был сгорбленным и ссушеным. — Она назвала вас дедушкой, хотя едва ли у вас есть хоть малое родство. Почему? — Поинтересовался для начала спидстер. — Она сама так захотела. В некотором смысле я действительно её дедушка, две мои дочери — родная и приёмная, по крови племянница, были её матерями. К тому же можно сказать что в нас одна кровь, так как ей пришлось в детстве делать переливание после случайно полученной травмы. У нас обоих очень редкие группа и резус, меня не просто так приставили в первое время к ней. Это была мера предосторожности. — Меня радует мысль, что у меня не один дедушка. К тому же, это несколько иронично, ведь я все ещё на две трети человек, да и взаимоотношения между нами складываются неплохие. За те десять минут, что мы тут сидим, общий язык найти оказалось несложно. — Беловолосая наконец-то села за стол и водрузила на стол тарелку с сухофруктами и орехами. — А теперь к делу. Вы можете рассказать нам про фибулу и ключ? — На самом деле, я мало что могу сказать об этой броши — её привезла из путешествия моя жена, этот предмет остался на память здесь, в месте где никто не стал бы искать. Что касается ключа, то я не знаю что именно он открывает. — Покачал головой Рудольф, потягивая отменный чай. — На одну из баз, где я работал, напали. Мы хватали все артефакты что только попадались под руки и эвакуировались, этот ключ я сунул в карман и совершенно забыл о нём, а когда нашёл, то не стал возвращать. Говорили, что он попал сюда из другого мира. — А что скажете об этом? — Девушка протянула рисунок, сложенный вчетверо. Мужчина бережно взял в руки пожелтевшую бумагу и развернул. Портрет без подписи служил ему напоминанием, несколько болезненным, но выцветшим с годами. — Анечка, как я называл её на польский манер, много рисовала. Я не раз предлагал ей отучиться на художника, но до конца жизни она оставалась верна своему делу, работая педагогом. У неё бывали видения, и в некоторых она видела тебя, в других ей мерещился ад, в третьих война. Она под вдохновением от них написала и продала несколько очень специфичных какому-то любителю сатанинских безделушек. — Он рассматривал знакомые штрихи. — Я и забыл про этот рисунок... можно я оставлю его себе? — Да, конечно, — Согласилась сероглазая. — Забавное совпадение, но мою маму тоже звали Анна. Они с отцом погибли защищая свой дом, меня приняли за мёртвую и не стали трогать, но это сейчас не важно. Я тоже вижу видения о войне, масштабы которой охватят судя по всему не только землю. У нас не больше десяти лет на подготовку, но я уже знаю что не переживу её. — К сожалению, я уже не помню подробностей её видений. Она особо не делилась этим, а я не придавал значения. Зря, конечно. Я слишком многому не придавал значения. — Как бы странно не звучало, это у вас семейное, — вздохнул Пьетро, игнорируя слова о сроке жизни. Об этом они потом поговорят лично. — Но Элиза не придаёт значения не окружающим, а себе. Гробит свое и без того ослабленное здоровье и молчит. — Это было свойственно и Анне. Как знать, может не кровное, но какое-никакое родство мы имеем, — хмыкнул в пышные усы старик. — Но вернёмся к делу. Я подал в отставку почти сразу после смерти жены, меня отпустили почти без проблем — я уже не мог быть достаточно полезен, руки плохо меня слушаются и голова не та, по крайней мере я смог убедить их в этом. В моей лояльности и верности ни разу не усомнились, поэтому я получил возможность дожить оставшиеся годы как сам того хочу. Но мне надоело просто ждать чего-то и смотреть как они подминают под себя мир. — Раскаявшийся грешник, — прокомментировал спидстер драматический сцену, которую только что имел честь наблюдать. Этот комментарий не разрядил обстановку, но однозначно дал толчок для мыслей беловолосой. Шестерёнки в её голове начали крутиться быстрее, но даже несмотря на это сформулировать мысль было сложно. — Я уже вырезала пару баз, но мне кажется мы не оттуда начали. Эту гниль надо выводить изнутри, закопаться в самые глубины. Если хотите помочь, то помогите разобраться с этим. Сохранять анонимность или нет — решайте сами. Пьетро не откажет мне в сохранении ещё одной тайны. Беловолосый только кивнул. Шутки шутками, но девушка была права. Все её тайны останутся между ними, и не важно что случится. — Мне нельзя особо афишировать свое участие, я более чем уверен в наличии регулярной проверки моего местоположения, звонков и прочего, нет смысла рисковать. Даже сейчас я якобы нахожусь на Ахенском озере, весна здесь сезон туризма. Пришлось оставить машину в Пертилау и идти пешком больше шести часов. — Он взял салфетку и достал из кармана перьевую ручку. — Начнём с основ. Гидра делится на четыре самодостаточные части, которые прекрасно взаимодействуют между собой. То, что вырезали вы — не такие важные отделения. Бойцы, разведчики, шпионы, террористы — даже не руки организации. Они совершают диверсии, отвлекают на себя спецслужбы и берут на себя силовое решение проблем, но это только внешняя сторона. Две другие части занимаются управлением, под ними компании производства продовольствия, косметики, медицинских препаратов и само собой оружия, которое далеко не в полном объёме идёт на нужды армии. Люди Гидры были в мировой совете безопасности, есть вероятно и сейчас, само собой в корпорациях с приоритетным значением тоже. Они готовят переворот оттуда, чтобы держать под контролем всё. Старый знакомый сказал мне, что все несколько пошатнулось после того как Альтрон убил Штрукера, началась междуусобица, ей воспользовался Грант Уорд. Молодой, умный лидер с большими амбициями, при нем упавшая после смерти барона вертикаль власти укрепилась, сменились некоторые управляющие должности. Это опасный противник, а самое противное что его смерть ничего не изменит. — Я поговорю об этом с опекуном, возможно у него будут идеи на данный счёт. Или у вас уже есть соображения? — Девушка смотрела, как её "дед" составляет схему прямо на одноразовый салфетке. — Саботаж устроить не так чтобы сложно, но оказать сильное влияние и ослабить совершенно иное. Нужны компроматы на людей, причастность которых к Гидре определить будет очень непросто, их репутация идеальна. Подменить их на людей, которые точно не продадутся и будут готовы к тому что их попытаются устранить и повторить избранную схему. Уорд быстро поймёт, что его работников намеренно смещают и не останется в стороне. — Уорд... что-то знакомое. — Лекс начала нервно щёлкать пальцами, выискивать в памяти нужные моменты. Она словно отматывала время назад: уход Стива из Мстителей, проблемы со здоровьем, помешательство из-за первых видений, тренировки, посиделки с Тони, снова тренировки, задание Фьюри... Стоп! — Вспомнила! На столе Фьюри вечно лежат документы, я регулярно поглядываю на них, ничего сверхсекретного он все равно там не держит. Там было решение распустить команду ныне покойного Коулсона после его смерти. Я знакома с одной из той самой команды, девушка по фамилии Скай. Она рассказывала о неком Уорде, последнем козле и изменнике. У неё личные счёты с ним. — Он действительно был агентом под прикрытием, но подробностей я не знаю. Так понимаю, план уже понемногу образовывается? — Торопиться нельзя, — Покачала головой норвежка. — Одна ошибка и хватка только станет сильнее. Думаю, года работы будет точно мало, но начать с чего-то надо и нельзя останавливать вырезку баз, они постоянно наращивают силу, надо выдирать сорняки. Предлагаю перейти к следующей теме: что за препарат вам ввели, что вы прожили так долго? — Экспериментальный, состава не знаю. Мне было нечего терять и я согласился, нужны были подопытные в возрасте готовые и жить ещё лет пятьдесят, и умереть. Каждый третий после серии капельниц умирал от проблем с сосудами, всего участвовали двадцать человек. Сейчас его дорабатывают. Суть именно в том, что изнашивание органов замедляется, но сколько можно прожить не получая смертельных ран не известно. — Спокойно выдавал рабочие секреты Меллендорф. Девушка ему более чем верила, улавливая колебания на духовном уровне — определить откровенную ложь она могла, по крайней мере в спокойной обстановке и будучи сосредоточенной. Да и чутью она доверяла. — Что ж, пока что это все, что я хотела бы знать, оставлю что-то на потом, надо обдумать все услышанное. — Подвела итоги девушка. — Теперь ваша очередь задавать вопросы. Голубоглазый молча наблюдал за этой встречей родственников и старался не встревать — он обговорит это с любимой позже. Поводов недоверять ей не было, девушка была даже больше параноиком чем он сам и если бы имела хоть какие-то подозрения, то разговор проходил бы в подвале и с использованием колюще-режущего инвентаря, в мастерской точно есть ящик с разными инструментами. Оставалось только наблюдать, стараясь отметить подходящие детали. Для начала стоило отметить, что для своего возраста мужчина был в очень неплохой форме — не худой, не толстый, не подтянутый,скорее держал баланс. Очень ухоженный, но явно уставший. Его слова о долгом переходе по лесам вполне себе казались правдивыми из-за испачканной одежды для кемпинга и запаха пота, который впрочем был умеренным и не сильно раздражал. А ещё он просто не выглядел абсолютным злом и был очень спокоен, говорил честно, эмоций не скрывал. Но лёгкая неприязнь, вызванная его прошлым, оставалась. — Мне интересно только как вышло, что ты сначала стала частью инициативы, а после и вовсе оказалась удочерена самим Старком? — Его это волновало явно больше всего остального. — Я смотрю новости, иногда поглядывал твой канал чтобы быть вкурсе происходящего. Кстати, очень удачное решение, можно ненавязчиво дезинформировать врагов. Простые детали вроде фона города уже могут толкнуть их на ложный след, если не преподносить навязчиво. — Это само собой вышло, к тому же я стажёр. Старк искал людей, которые вырастут и сменят старое поколение, ему нужны были особые силы и люди в том возрасте, когда ценности ещё недоформированы. Я сидела в казематах Щ.И.Т.а довольно долго и была уже готова почти на все, чтобы выйти оттуда. У меня сложились хорошие отношения с командой, а после смерти моей приёмной матери чтобы не начались проблемы с органами опеки меня должна была удочерить генеральный директор, близкий друг Мстителей. Вышло довольно сумбурно, но Старк взял на себя ответственность за меня и ещё одного подростка, химика-инженера. Он больше для него отец, чем для меня, но я не против и более чем счастлива. К тому же, я нашла там не только семью. Она с намёком посмотрела на спидстера и улыбнулась одними глазами, а после тяжело вздохнула и нахмурилась, кладя руку на лоб. Очередной приступ накрыл постепенно, но Лекс спокойно держалась и виду не подавала, разве что кожа чуть посерела. Бледнеть она не могла. — Я не был в Заковии, мистер Максимофф, и уже не работал в период экспериментов с камнем, но знакомый рассказывал мне о самых важных новостях из тех, что не являются тайной. Ваша сестра стала самой большой удачей для учёных, самые опасные силы, которые к тому же не раскрыты в полной мере. Не жалеете, что стали подопытными? — Я — ни капли, — он не стал отвечать за Ванду, понимая что она бы и вовсе не смогла бы дать нужного ответа. Вскоре разговоры пришлось свернуть — Рудольфу пора было в обратный путь, чтобы вернуться к вечеру в лагерь туристов. Пьетро предложил "подкинуть" его, но мужчина согласился только на половину пути — ему надо было набрать во взятые с собой пакеты ранних подмороженных ягод и трав, это бы обьяснило долгое брожения по лесу, к тому же требовалось время на размышления. Стоило только мужчинам покинуть дом, как беловолосая уронила голову на руки и взвыла на низкой ноте. Головные боли стали сильнее, но делать было нечего. Пришлось взять себя в руки, помыть посуду и вернуться в мастерскую, к незаконченной фигурке. Ей тоже хотелось разложить мысли по полочкам. Слишком абсурдно было происходящее сегодня.