мы сами построим наше счастье

В одно прекрасное утро, Ёнджун просыпается от слишком громких вздохов, и тут же сна как не было. Он поворачивается в сторону, где должен спать омега, но видит лишь светлую макушку парня, что, кажется, сидит на полу. Чхве быстро подползает к своему мужу, наблюдая за тем, как тот кривится от боли. Чхве младшему ещё две недели назад врачи настоятельно рекомендовали остаться в больнице до родов, но тот отказался, потому что знал — в панике он не поймёт ничего, кроме того, что люди вокруг него разговаривают на японском. Поэтому, с тяжёлым вздохом Ёнджуна, они оба отправились домой. И вот сейчас, подозревая, что происходит, сердце Ёнджуна волнуется за Тэхена как никогда сильно. — Хённи, — он садится перед омегой на колени и берёт за руку. — Началось, да? — Я не знаю, Джун-а… Я как бы первый раз в такой ситуации… — голова Тэхена падает назад, на кровать, а свободная рука поглаживает живот. — Так, дыши как учили, помнишь? Медленный глубокий вдох через нос, и выдох через рот, — альфа следит, чтобы Тэ сделал всё правильно, и только после этого отпускает его руку, тут же убегая искать свой телефон. Они расписались через неделю после того, как Ёнджун сделал Тэхену предложение. Оба хотели, чтобы ребёнок родился в полной семье и носил фамилию альфы. Старший не настаивал, но омега захотел, чтобы и у него была фамилия «Чхве». Не важно тогда было, что такую же фамилию носил биологический отец ребёнка, с которым Тэхен не планировал больше даже разговаривать, не то, что рассказывать, что у того сын есть. — Мистер Мун, здравствуйте, — Ёнджун набрал номер лечащего врача мужа. — Здравствуйте. Что, уже собираетесь к нам? — смеясь спрашивает он, но тут же серьёзно продолжает: — На тридцать шестой неделе? — Я сам ничего не понимаю, Мистер Мун, но Тэхену очень больно. — Эх вы, молодёжь… Первый раз всегда страшно и непонятно. Вероятнее всего, это схватки. Приезжайте как можно быстрее. Тут ему будет легче. Ёнджун кидает быстрое «хорошо» и сбрасывая звонок, мчится к омеге. Тот по прежнему сидит на полу, держась за живот, и уже почти стонет от того, как ему больно. — Хэй, малыш, послушай меня, хорошо? — на своё же удивление, Чхве старший разговаривает спокойно. — М…? — пытаясь отвлечься, отзывается Тэ. — Мы сейчас с тобой собираемся и едем в больницу, договорились? — Нет! Нет, Ёнджун, я не поеду! Нет! — Тэхен почти плачет. — Я не пойму ничего. Я не знаю японского. — Малыш, послушай меня, я буду с тобой. Давай собираться, — Ёнджун хочет встать, чтобы собрать вещи мужа, но тот хватает его за запястье и тянет обратно, смотря глазами, молящими оставить его дома. — Хённи… У тебя тридцать шестая неделя, а уже начались схватки. Я звонил врачу и он сказал, что лучше тебе находиться там. В больнице будет легче. Ты мне веришь? — ласково спрашивает Джун, поглаживая младшего по голове. Тэхен коротко кивает и альфа спокойно начинает собирать вещи в спортивную сумку. Ему заранее говорили, что туда нужно, поэтому все стоит на отдельной полке в детской. Одежда для ребёнка, одежда Тэхена — в основном пижама и нижнее белье, и так же предметы личной гигиены. Ёнджун был достаточно подготовлен к этому дню. Поэтому, когда вещи собраны, он помогает Тэхену подняться с пола, благо те с подогревом, и одевает, ведь не в пижамных же шортах ему зимой ехать в больницу, хоть и на машине. Всю дорогу до больницы альфа держит мужа за руку и не отпускает даже тогда, когда их встречает врач. Тэхена и Ёнджуна проводят в специальную палату, после чего медсестра сообщает паре, что показатели не особо хорошие и родителям нужно подписать соглашение на кесарево. Альфа не показывает своего волнения, хотя внутри просто готов взорваться вулкан. Тэ даже ручку в руке держать не может, поэтому подписывать выпадает Ёнджуну. Приходится сообщить омеге то, что в операционную старшего не пустят и лучше сделать это заранее. Тэхену страшно до чёртиков, потому что он не знает японского, потому что нормальный срок ещё не подошёл, потому что Ёнджуна с ним не пустят, потому что… Потому что потому! В конце концов, он действительно впервые проходит через это. — Мистер Чхве, вы готовы? — спрашивает врач на ломанном корейском и Тэ заметно расслабляется. Обезболивающие дают эффект, и родной корейский язык — тоже. Тэхена забирают, а Ёнджун, оставшись наедине с собой, вдруг решает, что позвонить родителям будет хорошей идеей. И как же хорошо подвернулся случай, что они оба заняты так, что не берут трубку ни с первого, ни с пятого, и даже не с восьмого раза. Только на десятый звонок отцу, Чхве понимает, что без согласия Тэхена сделать этого не может и выключает телефон совсем. Не хватало ещё, чтобы родители начали перезванивать. Проходит три часа, прежде чем в палату заходит врач и по нему абсолютно не понятно, как всё прошло. На лице маска, а на голове защитная медицинская шапочка. Руки потеют от волнения, и альфа подскакивает ко врачу. — Как все прошло…? — на уровне тишины спрашивает Чхве, стараясь не выдавать волнение. — Всё прошло хорошо, — снимает тот маску и улыбается. — три пятьсот, мальчик-омега. Ёнджун облегчённо выдыхает, тут же обнимая врача так крепко, что тот просит его не душить, ведь мужа Ёнджуна ещё не привезли обратно. Чхве, смеясь, отпускает врача обратно в операционную, а сам садится на кровать и запуская пальцы в волосы, понимает, что скоро он, наконец-то, увидит малыша и мужа. Тэхена привозят через полчаса и, так как омега под наркозом, Ёнджун самостоятельно перекладывает его на кровать. Врач говорит, что ребёнка привезут как только Тэхен полностью отойдёт от наркоза и сможет адекватно на всё смотреть. Отходить омега начинает спустя ещё час. Пить просит, но нельзя пока, Ёнджун только губы ему мочит маленько, чтобы совсем сухими не были, и за руку держит, целуя каждый пальчик по очереди. — Джун-а…? — тихо зовёт омега. — Да, родной, я рядом, — альфа пересаживается на кровать, чтобы Тэ мог его видеть, не напрягая голову. — Спасибо, — и улыбается. — Тебе спасибо, Хённи, — он невесомо целует младшего в щеку. — У нас мальчик-омега. Когда Тэхен, пересилив боль в животе от швов, ибо ему там буквально раскопки делали, садится, им привозят малыша. Омега смотрит на ребёнка и думает о том, что тот каким-то чудом не похож на биологического отца. И даже Ёнджун, который никогда особо младенцев друг от друга не отличал, замечает, как тот похож на его мужа. — А второй будет похож на тебя, — шепчет Тэхен, пока Ёнджун, держа ребёнка на руках, рассматривает его. — Второй? Ёнджун удивлён, но польщён. Тэхен хочет от него детей. Это заставляет улыбнуться. Но, несмотря на все эти разговоры, альфа понимает, как сильно любит именно этого ребёнка.

***

Тэхена и малыша выписывают через неделю с отличными показателями. Единственное, что волнует врачей, так это вес Тэхена. За беременность он вес не набрал, как положено, а только потерял более шести килограммов. И в итоге, после того, как достаточно большой животик пропал, Тэхен выглядел очень маленьким, хотя и так был не особо большим. Со спины можно было подумать, что ему не восемнадцать, а тринадцать. Ёнджун пообещал заняться этим и проследить за питанием мужа. — Вот малыш, это твоя комната, — Ёнджун с маленьким на руках заходит в комнату. Та обустроена совсем скромно. Ведь Ёнджун задумал купить тут, в Токио, свою квартиру. А точнее квартиру, владельцем которой по документам будет Тэхен. Чтобы у него тоже была своя недвижимость. Правда, омега об этом не знал. Малыш смотрит на всё без особого интереса, и оно понятно. Дети такого возраста ещё ничегошеньки не понимают. У окна стоит детский комод с огромным количеством вещей, которые Ёнджун купил, пока муж лежал с малышом в больнице. Благо, он знал, какие детские вещи омеге понравились бы. По правую сторону стоит кроватка овальной формы, какую Тэхен хотел, да найти в обычных магазинах всё не получалось. Альфа заказал ее в мастерской, по индивидуальному эскизу и установил в ту же неделю, что покупал вещи. Над кроваткой висели маленькие самолётики и облака, а постельное детское белье было в цвет комнаты — зелёного, с динозавриками. — Ты… Ты когда успел? — удивляется омега, рассматривая комнату, пусть и не до конца сделанную, но уже комфортную. — На этой неделе, — улыбается Ёнджун, покачивая малыша на руках. Тэхену пока нельзя таскать что-то тяжёлое, а малыш, хоть и омега, именно таким и оказался. — Кроватка такая, какую я и хотел… Ты золото, Джун-а… — Тэхен целует мужа в губы, и отстранившись, подходит к комоду с вещами. — И это тоже, — заранее отвечает старший. — Сумасшедший, — по доброму смеётся омега. Ёнджун кладёт малыша в кроватку и подзывает мужа к себе. Тот подходит, тут же падая в объятия альфы, и смотрит на своего ребёнка. — Джун-а… — начинает он шёпотом, когда замечает, что малыш уснул. — М? — Тебя же не смущает, что он не твой…? — тихо, почти беззвучно. — Хённи, сколько раз тебе повторять. Это наш малыш, — Чхве целует мужа в щеку, наклоняясь для удобства. — Тогда, как мы его назовём, папуля? — Джинки? Или, может, Чиу? Или… Сынмин? Может, Ёнджэ? — А как тебе Минки? — Чхве Минки? — Чхве Минки. — Мне нравится. Ёнджун решает, что в скором времени закажет большую наклейку с именем сына, чтобы повесить над его кроваткой, после чего прижимает Тэхена к своей груди, вдыхая запах своего омеги.