Dance my pain away

      Захотеть проще, чем выполнить. И если первую пару дней Чимин наслаждается общением с родителями, младшим братом и Хосоком, то потом реальность все же догоняет его. Он надеется, что с течением времени станет легче. Что не будет видеть Чонгука в каждом втором прохожем, но все равно оказывается в его районе. Не может ничего с собой поделать, но размышляет о том, как бы сложилась их жизнь, познакомься они на соревнованиях или через общих друзей. Ходит по улицам, представляя маленького Чонгука, бегающего по ним со своими родителями, и проклинает жестокую судьбу за то, как та поступила с невинным парнем.       А потом доходит до его любимого кафе. Что ж, стоит заказать чаджанмен, погоревать о своей участи и отпустить. В конце концов, разве Чимин не решил выбросить эти глупые мысли из головы? Он просто не может вернуться в Сеул с невыполненным планом.       Бабушка в «У бабушки» действительно оказывается приветливой и милой. Ее худые сморщенные руки напоминают Чимину о папиной маме, а улыбка мгновенно располагает к себе. Пак заказывает блюдо и устраивается за низким столом в центре. Народу в кафе почти нет: слишком рано для обеда и поздновато для завтрака. Единственный другой посетитель — спящий у окна паренек, и сердце Чимина пропускает удар, как только он видит его. Да нет… Ну не сошел же он с ума настолько, что ему уже повсюду мерещится Чонгук? Его же не может здесь быть… Но сердце стучит все быстрее, руки потеют, а глаза не могут оторваться от упавших на лоб волос, пухлого носа и приоткрытых губ.       Чонгук…       Это действительно Чон Чонгук. Проклятый Чон Чонгук. Какого черта он здесь забыл?!       Несколько секунд Чимина разрывают сомнения: стоит ли ему подойти или сбежать, сделав вид, что Чонгук ему померещился. В конце концов, только уйдя, он сможет исполнить задуманное. Попытаться, по крайней мере. Но ноги уже сами несут вперед, а в голове вдруг гонгом звенит вопрос: «Что случилось?». Почему он здесь? Уж явно не потому что соскучился по учителю.       Чимин опускается на пол и несколько секунд просто смотрит, а потом одергивает себя, вспоминая, что подобными действиями явно не поможет осуществлению плана. Он тихо зовет, надеясь разбудить нежданного гостя, но Чонгук упрямо отказывается просыпаться. Он выглядит таким сонным, что Чимин задается вопросом, где тот провел ночь. Когда он приехал? Он здесь с дедушкой? Тогда почему спит в кафе?       А потом Чонгук берет его за руку и улыбается, пропуская электрический разряд через тело Чимина. И Пак уже не хочет никуда уходить. Он никогда не хочет никуда уходить.       Черт.       Чимин ест свой чаджанмен, любуясь чайками и Чонгуком, а потом открывает на телефоне нужную для учебы книгу и принимается читать. Он никуда не спешит: просто позволяет Чонгуку выспаться, а себе — предаться мимолетным мечтам.       Проходит чуть больше часа перед тем, как Чонгук сонно потягивается и все же разлепляет глаза. Первым делом он смотрит в окно: на чистое голубое небо, а потом задумчиво поворачивается и натыкается взглядом на Чимина. Несколько секунд он медлит, видимо, вспоминая последние события и сопоставляя их с новой реальностью, а потом улыбка неспешно зажигается на его лице.       — Учитель! — восклицает Чонгук, и Чимина передергивает.       — Уж лучше зови меня «хен», — не первый раз будет, — здесь я не твой учитель.       От этих слов улыбка Чонгука становится еще шире, и Чимин в очередной раз проклинает свою силу воли.       — Хен, почему ты здесь?       — Это я должен тебя спросить, — усмехается Чимин.       — Я приехал в Пусан!       — Это я вижу, — снова звучит ласковый смех. Чимин ждет ответа, но Чонгук не спешит его дать. Он лишь напрягается, подтверждая догадки. Что-то случилось. — Ты здесь с дедушкой?       — Нет, — хмурится Чонгук.       — Но он же знает, что ты здесь?       — Наверное. — Чон снова переводит взгляд на окно.       — Только не говори, что сбежал.       — Тебе-то что, хен? — защищается, нападая, парень, и Чимин спешит сменить тему.       — И сразу примчался сюда? Да ты настоящий фанат чаджанмена!       — А что, разве он того не стоит? — игриво усмехается Чонгук.       — Стоит, определенно. Лучший чаджанмен, который я ел в своей жизни, — расплывается в улыбке Чимин и кладет голову на локоть. Ему нравится видеть Гука таким: полным задора, свободным. Видно, что он даже чувствует себя здесь иначе. И от этого становится еще привлекательнее.       — Я хотел тебя найти, — вдруг говорит Чонгук немного жалостливо. — Был на твоей улице, но она такая длинная, а дома многоквартирные. Я понятия не имел, где искать.       Чимин отчаянно старается не придавать значения словам Чонгука. Не думать о том, что тот первым делом отправился на его поиски, но не может: внутри все предательски оживает, и щекочущее ощущение заполняет тело.       — Чонгук… — только и может вымолвить он, стараясь не краснеть.       «Идиот, пора уже прийти в себя, потом будет больно падать. Пожалеешь еще», — стучат в голове мысли, но Чимин только следует за своим учеником, когда тот выходит на улицу и направляется к морю.       — Так непривычно видеть тебя без галстука, — шагая спиной по кромке воды, говорит Чонгук. Они идут по каменистому пляжу, полному водорослей, и любуются простором. Никто не решается купаться в этом странном месте, и это создает прекрасное уединение.       — А ты думаешь, я и сплю в нем? — смеется Чимин.       — Нет, конечно. Но тебе идет. Ты так совсем другой.       — Желтый — мой любимый цвет, — говорит зачем-то Пак, и Чонгук довольно кивает.       Они еще долго беседуют на самые разные темы. Говорят о Пусане, сравнивают его с Сеулом, возвращают свои заброшенные акценты. Они бродят по небольшому куску пляжа, смотря под ноги и друг на друга, и Чимин хочет остаться здесь навсегда. Просто любоваться с Чонгуком морем вдали ото всех забот и печалей.       — Так почему ты сбежал? — спрашивает Чимин, когда они молча сидят на небольших валунах. Он не давит, но понимает, что сейчас — самый подходящий момент, чтобы обсудить эту тему. Оставить он ее не может.       Чонгук вздыхает и поднимается. Делает пару шагов вперед, всматриваясь в горизонт, а потом разворачивается к Чимину.       — Потому что не чувствую там себя на своем месте. Не чувствую, что живу своей жизнью. Не спросив, меня просто запихнули в эти рамки… И я задыхаюсь. И постоянно злюсь. Я все время такой злой, хен! — отчаянно восклицает Чонгук, и сердце Чимина сжимается от боли, которую он видит в его глазах. Невероятно хочется подойти и обнять, но он сдерживается, закусывая губу и опуская взгляд. Пальцы впиваются в песок. — Почему это случилось со мной? С ними?..       Голос Чонгука срывается, и Чимин вскакивает с места. Больше смысла сдерживаться нет. Он не может просто сидеть и смотреть. Не может видеть его боль. Грустно улыбаясь, Чимин подходит к Чонгуку, заглядывает ему в глаза и притягивает к себе.       Сначала тот замирает, но Чимин не готов отпустить: он просто хочет утешить, поддержать, сказать, что рядом, и через несколько секунд Чонгук смыкает руки за спиной друга. Он обнимает с удивляющей жаждой, словно изголодался по простому человеческому теплу, и Чимину все труднее совладать с эмоциями. Ему хочется уничтожить всех и все, что причинило Чонгуку боль. Хочется укрыть его от любых невзгод. Но пока он только ласково поглаживает того по голове и еле слышно нашептывает: «Все пройдет».