Дни рождений, как и дни рождества, сотворены для разочарований. Всегда это притворное, заранее расписанное веселье — всегда это дуло к виску: «Веселись, кому говорят!»
”Тёмный цветок” - Джон Голсуори
Первый зимний месяц начался с прихода четвёртого приглашения в Чародол для Алексы. Девочка выдохнула сквозь стиснутые зубы и отправила открытый конверт в горящий ярким пламенем камин. Снова проигнорировать. Через неделю после Самайна Белая Королева начала активно зазывать в свои владения воспитанницу Чёрной Королевы, и Алексу очень сильно напрягало внезапное внимание к своей персоне. Письма адресованы лично ей, без уведомления официального представителя на Эфларе. Поэтому она с чистой совестью сжигала письма, едва прочитав первые строки - вдруг содержание изменилось - в огне. Не дошли до адресата. Потерялись. Алекса повернулась к окну, наблюдая, как мелкие снежинки таяли на подлёте к земле. С началом холодов ей постоянно хотелось спать, или просто завернуться в тёплое одеяло с чашкой горячего чая рядом. Однако, она могла ограничиться лишь более тёплыми вещами. Тем более, что в королевстве фей уровень термометра не опускается ниже нуля градусов. Алекса прикрыла глаза и коснулась кончиками пальцев запястья левой руки. Там, где уже почти незаметны следы от вырезанной на коже татуировки с посылом закрепления души за телом. Она не была уверена в правильности нанесённых эферов в процессе ”рисования”, но припадков больше не было. Пусть и пришлось долго ждать, пока кровь остановится. Подхватив со стола перчатки, Алекса вышла на улицу. Смотря на медленно падающие снежинки, она зевала сильнее, грозясь заснуть стоя. В последнее время девочка стала дольше оставаться в луночасе, подолгу разговаривая с прадедом и Примаро, который тоже спокойно не просыпался. Алексе было интересно, как он вообще находил в себе силы хоть иногда бодрствовать, предполагая, что у них одинаковая проблема. Снова зевнув, она поспешила в замок - отогреваться. *** Алекса не мигала, смотря на мерцающие глазки-топазы браслета. В глазницах уже плавали искры воспоминаний о первом знакомстве, осталось доставить одну змейку в Змиулан. Впрочем, можно просто подарить во сне и не тратить время на поиск путей входа-выхода в этом замке. И что-то ей подсказывало, что Примаро тоже пока не собирается покидать место своего обитания. Но это временно. А пока до самой длинной ночи в году остаётся неделя, Алекса может спокойно идти на занятия Мендейры. Сейчас в её группе только двое: сама Алекса и Грёза. Маар же предпочитает больше разбирать часовые механизмы. Впрочем, иногда он присоединяется к их урокам только для того, чтобы, как он говорит, дед не сердился. Занимались они практически всегда в саду перед замком, кроме зимы, чему очень обрадовалась Алекса. Бороться со сном она уже не может даже с помощью крепкого чая. Девочке нравится учиться у Мендейры. Рассказ теории всякий раз сопровождается краткими саркастичными, но меткими фразами. Практика проходит либо в нагоняемом давящем молчании, что совершенно не тревожит Алексу, в отличии от Грёзы, либо с неусыпной шутливой критикой. А ещё, Тёмная Фея, хоть и ловит её постоянно в библиотеке по ночам, подкидывает ей интересную литературу. Например, про создание зачасованных картин. После, Алекса проводит время в кабинете Чёрной Королевы, разбирая вместе с ней документы, потихоньку начиная ориентироваться в политическом положении Королевства Фей в общем и лютов в частности. Или просто с ногами забиралась в широкое кресло, накрывалась пледом и слушала старинные истории, рассказанные вполголоса. А потом она засыпала. После начала зимы, когда во сне она стала проводить куда больше времени, так получалось, что с Примаро Алекса виделась каждую ночь. Иногда даже без Родиона Хардиуса.Ей была приятна уютная тишина.
Они могли тихо переговариваться в каждом сне: будь они посреди зелёных горных вершин, на окраине островного города с бушующей грозой, или в беседке, стоящей в озере с лотосами. Могли обсуждать совершенно ничего незначащие темы, лишь бы им не пришлось просыпаться. В одном из снов прадед заметил, что у них изменились глаза. Растеряно повернув головы, дети внимательно вгляделись в удивлённые глаза друг друга. Алекса неотрывно смотрела в бывшую пасмурно коньячную радужку и одновременно с этим любовалась красивым мальчишеским лицом. Она отметила, что зрачки немного вытянулись по вертикали, а радужка приобрела цвет янтаря, оставленного на солнце. Они стали, как будто змеиными, но это не слишком сильно выделялось, чтобы такую черту можно было заметить сразу. - У тебя пожелтела радужка и вытянулся зрачок,- поделилась наблюдениями Алекса, нехотя прерывая зрительный контакт. Примаро кивнул ,видимо подтвердил свои мысли. - А у тебя она немного посветлела и добавила фиолетовые всполохи. Со зрачком то же самое,- он отвёл взгляд, скрывая прядями серебряных волос едва покрасневшие кончики ушей. Коротко кивнув и дёрнув в улыбке край губ, Алекса задумчиво положила голову на раскрытую ладонь. - Только ли глаза поменяются?...- протянула она и устремила взгляд на край рощи синеватых деревьев. Туда, откуда слышался раскатистый гром. - Есть подозрения,- по-лисьи сощурив глаза, сказал старый часодей,- что не только они,- он в нетерпении встал и начал ходить вокруг импровизированного стола.- Скорее всего, остальное тело тоже поменяется, но минимально,- остановился.- Крайне любопытно понаблюдать за тем, что будет происходить дальше - всё же, такого ещё не случалось. Но это успеется,- заключил он. Алекса облегчённо выдохнула. Иногда она опасалась прадеда из-за таких вот исследовательских порывов. Совсем рядом раздался такой же вздох. Просыпаясь, она ещё некоторое время всматривалась в светло-голубой потолок комнаты. Хоть комната и находилась на востоке, солнце ей никогда не мешало — окна занавешивала плотная тяжёлая штора, спасающая от слепящих по утрам лучей. А потом наступал очередной день со своими планами и делами. *** Чёрная Королева устало смотрела на читающую документы девочку одиннадцати лет. Казалось бы, Нерейва уже привыкла к спокойному характеру и совершенно недетским поступкам внучки, но она всё равно умудряется удивить многое повидавшую на своём веку - даже двух - женщину своими непроизвольно рациональными или просто неожиданными действиями. К Алексии никаких нареканий не было, кроме библиотечных походов по ночам. После кратких отчётов Мендейры, неизменно сопровождаемые ехидными комментариями, Повелительница лютов сделала вывод, что та в восторге от новой ученицы и не против давать дополнительные знания. Чёрная Королева усмехнулась и пожелала не переусердствовать, иначе Алекса будет либо постоянно торчать в обители знаний, пропуская приёмы пищи, либо постоянно спать, в попытке сбежать от замучившей её в край реальности. Чего Нерейва не понимает, так это её выбора одежды. И даже не цветом - чёрный с голубым не привлекал особого внимания, - а только вещами. Тёмная блузка с длинными узкими рукавами и высоким горлом, брюки, заправленные в высокие голенища лакированных сапог и чёрное пальто, которое она носит постоянно и не застёгивая, с голубой подкладкой и широкими рукавами. Утешает только причёска, состоящая из аккуратной длинной косы переливающегося серебра. Чёрная Королева снова посмотрела на совершенно спокойную Алексию. Закрыла глаза. Открыла. Выдохнула. Приняла во внимание, что выглядит это красиво и эффектно, и тоже успокоилась. Нерейва удержалась от желания потереть переносицу. Интересно, когда она перестанет так реагировать на выходки внучки? Приходилась признавать, что ещё не скоро - слишком волнуется за неё. Иногда женщина задумывалась, а правильно ли она поступит, отдав единственной любимой внучке Чёрный ключ? Её отец - ”Астариус” - полностью верит и доверяет правнучке, уверен, что она не только справится с ”проклятием” ключа, но и обернёт его в свою пользу. А про Рубиновый сказал, что он станет отличной пакостью родственникам. Чёрная Королева на мгновение прикрыла глаза и вернулась к своим документам. *** Алекса устало потёрла глаза, стараясь не вздыхать обречённо - опять собираться на бал в Белый Замок в честь празднования Нового Года. Дослушав об этом событии, она направилась на улицу, на ходу доставая перчатки, - успокаиваться. Выдохнув облачко пара, уставилась на безоблачное ночное небо. Прошёл День подарка под подушкой, утром которого Алекса обнаружила под своей подушкой набор кистей и красок высокого качества, кульки разнообразных сладостей и зажатый в руке свёрток с подарком от Примаро. А в свёртке оказался изумительной работы широкий шарф. Белого цвета с искрящейся на свету золотистой шерстью тонкорога. Минут десять девочка просто залипала на мягкие переливы света и приятный коже пушистый материал. В её мозгу уже сформировалась мысль о подарке ему на следующий праздник. И всю следующую ночь они старательно отводили друг от друга глаза. А 31 декабря в просторном зале Белого Замка Алекса всерьёз подумывала о побеге, лишь бы ей не пришлось по несколько десятков раз бывать на торжественных приёмах, устраиваемых Белкой. Бесконечно кружащиеся пары, звонкий смех, алкогольные испарения, громкая музыка, неусыпные поздравления, пестрящие цвета одежд - всё это через пару часов сливалось в единую какофонию, из которой мало что было понятно. К счастью Алексы, Чёрная Королева быстро ретировалась с ней обратно в родной Чернолют. Уже неспешно прохаживаясь по дорожкам в саду, девочка позволила себе расслабиться и прикрыть глаза. С тёмного неба падал снег. - Это мой подарок тебе на Новый год,- внезапно сказала Нерейва, привлекая к себе в объятия внучку.- Дай ему имя. Алекса повернула голову в сторону, чтобы увидеть чёрного, словно безлунная ночь, крылатого коня. Высокий, для её роста в метр шестьдесят, с сильными кожаными крыльями, покрытыми еле заметными чешуйками. Кто знает, яркие жёлто-зелёные глаза ли сподвигли её дать копытному такое имя, или едва ли слышное дыхание, больше похожее на шипение. Но, так или иначе, она завороженно подошла к крылатому, осторожно пропустила через пальцы ониксовую с золотом гриву и, ощущая внутри совершенно детскую радость, торжественно провозгласила: - Орочимару. Конь свистяще выдохнул, прикрыв глаза. Видимо, принял. Алекса хрипло рассмеялась, чувствуя, как последние капли напряжённости этого дня сгорают и развеиваются пеплом над её внутреннем морем в безветрии. Ветер реального мира подхватил полы её платья. *** - Я угадаю,- воздев палец к небу луночаса, сказал Примаро.- Там картина. Во сне были только они вдвоём. Высокие горные вершины с янтарными камнями, закатное солнце, яркие падающие золотисто-оранжевые листья деревьев. Алекса хмуро на него посмотрела. Озвучил очевидную вещь - чем ещё может являться плоский продолговатый свёрток? - Сделай мне приятно - разверни её,- наигранно ворчала девочка. Мальчик хмыкнул, но с искренним любопытством принялся сдирать шуршащую обёртку. Когда же холст полностью стал виден, сереброкосый в удивлении распахнул глаза - видимо, даром не пользовался. - Это... мы? - А что, не похоже? На полотне царила ночь. Свет зеленоватой луны отражался в глубоких тёмных водах реки и освещал мелкие мозаичные мостовые города, в котором окна домов излучали мягкое желтоватое свечение. А на переднем плане разместился стол с тремя фигурами: двое детей с серебряными волосами и один мужчина блондин.Замершее воспоминание.
- Ты отлично рисуешь,- восхищённо признал Примаро и обратил внимание на ещё один свёрток.- И это тоже мне. Как щедро. - Не язви,- Алекса с усмешкой смотрела на него, разворачивая тем временем свой подарок. В её руках оказалась термокружка с рисунком змеи. На лицо против воли выползла счастливая улыбка - теперь можно не беспокоиться об остывшем чае во время чтения. - Её вместительность составляет два с половиной литра,- хитро сообщил Примаро, наматывая на шею чёрный, поблёскивающий золотом, шарф с шерстью малевала, который сильно контрастировал с бледной кожей и светлыми волосами. Чёрная Королева, видимо, поняла, что внучка просит шарф для подарка, и не себе.- Открывай дальше. Внутри следующего свёртка оказался голубой с чёрными узорами цветов до одури мягкий и тёплый плед. - С твоей помощью,- благодарно начала Алекса,- у меня есть все шансы или не мёрзнуть до состояния ледяной статуи самой себе, или не вылезать из кровати. - Тебе не дадут спать все дни напролёт. Впрочем, мне тоже. Грустно вздохнули. *** Алекса с пустым взглядом рисовала девушку. Окна плотно занавешены, и над местом работы горела свеча. Середина февраля. Совсем скоро закончится первая зима Алексы в этом мире, а у неё второй день депрессия. В памяти то и дело вспыхивали моменты прошлой жизни, с помощью которых, она дополняла портрет. Серо-зелёные глаза, ничего не выражающее лицо - многие знакомые утверждали, что оно было таким всегда, - длинные каштановые волосы, забранные в высокий хвост, с чёлкой, лезущей на глаза. Вспоминала она и разные погодные условия на свой День рождения: от метели до слякоти под ногами. И всякий раз она мечтала о том, как бы этот день провести за книгой, забыв о мире за порогом комнаты. И вот, она совсем в ином мире: где нет привычных людей, в теле, которое младше её сознания на семь лет и имеющее множество проблем. И День рождения у этого тела седьмого июля. Алекса не любила лето по двум причинам: жара и насекомые. Её устраивало мимолётное празднование собственного Дня рождения в феврале, когда успеваешь только продрать глаза утром, проснувшись по будильнику в половину шестого, и умчаться в школу на другой конец района. Шумные сборища людей утомительны. С листа бумаги на неё смотрела девушка шестнадцати лет. Алекса удивлённо моргнула. Она... могла так выглядеть спустя два года, если бы не умерла? Убрать рисунок, как можно дальше, а лучше - сжечь. Подхватить перчатки и умчаться на улицу - вдыхать уже тёплый воздух и отпускать в небытие такую дату, как 19 февраля. А на следующую ночь обнаружить понимающе улыбающегося Примаро, протягивающего ей пачку качественного белого чая.