НЕЖНОЕ СЕРДЦЕ АЛЬФЫ

Время для Юнги превратилось в бесконечный рутинный поток. Он допоздна засиживался в офисе, пытаясь разобраться с бумагами и проклиная свою лень, когда невнимательно вникал в бухгалтерию. Все, что альфа смог понять, так это то, что денег на счетах фирмы осталось мало и этого хватит только на то, чтобы за два месяца заплатить за аренду помещений и зарплату рабочим. Если Намджун в ближайшее время не вернется к делам, то компанию придется закрыть, а, чтобы их семья хоть как-то свела концы с концами, нужно будет продать часть машин. Однако, как уговорить владельцев пойти на такой шаг? Тэхён с Чонгуком вряд ли согласятся расстаться со своими тачками, хотя они могли бы обходиться одной машиной на двоих. Хён под вопросом, ибо его сейчас ничего не интересует, но без его согласия машину не продать. Можно было бы избавиться от машины Джина, но старший сто пудов не позволит этого сделать ради памяти мужа. Остается только собственная тачка Мина, и он готов ей пожертвовать, хоть она и была дорога как подарок от всей семьи. Придется также отказаться от услуг репетиторов, которых нанял Намджун для Юнги. Хорошо хоть абсолютный проплатил все обучение в университетах за него и Чимина, однако омега забросил занятия из-за возникших проблем дома. Если блондин продаст машину, то придется просить альф, чтобы они взяли на себя доставку младшего до учебы и обратно. Мину очень не нравилась эта идея, ибо он еще помнил, как они издевались над лисом. Если Тэ принес свои извинения, то Гук все еще не разговаривал с ним, поэтому не внушал доверия. Он прекрасно понимал его чувства, но не знал, насколько затянется эта вражда. Юнги очень не хотел видеть альфу своим врагом, но и спустить с рук его отношение к Паку не мог. Младший только перестал плакать по ночам в крепких объятиях любимого, но его близость не давала спокойно уснуть истинному. Стоило альфе приласкать омегу, как тут же просыпался Ёнджун и начинал недовольно кряхтеть. Пока Чим вновь укладывал ребенка спать, у Юна все желание пропадало. К тому же сказывались усталость на работе и напряженная атмосфера в доме, поэтому под тихую колыбельную он засыпал быстрее чем малыш. Лишь несколько раз им удалось уединиться в душе, пока ребенок видел послеобеденные сны. Сладкие стоны и легкие царапания коготков лиса сводило альфу с ума, и он готов был не выпускать его из своих объятий двадцать четыре часа в сутки. Однако вредный Ёнджун будто чувствовал это и начинал громко плакать. Мин понимал, что ревновать к осиротевшему ребенку глупо, но ничего не мог с собой поделать. Как не крути, а вся эта гнетущая ситуация негативно отражалась на всех, и блондин ума не мог приложить, как объединить семью заново. Все варианты сводились к одному — нужно вернуть хёна к нормальной жизни, тогда множество проблем отпали бы сами собой. Что ж, настало время сделать звонок другу. Доктор Ли смог приехать только к вечеру, так как у него была сложная операция. Юнги с Тэхёном встретили его у входа в дом, где он припарковал свою машину. — Здравствуйте, док, — сказал Мин. — Здравствуй, Юнги, — ответил тот, пожав ему руку, а затем протянул руку Тэ. — Тэхён. — Здравствуйте, доктор Ли, — ответил на рукопожатие Ким. — Ну, как он? — Без изменений. Живет по своему ритуалу: утром и вечером на могиле Джина, днем и ночью беспробудно пьет, а потом спит. — Он по-прежнему ни с кем не общается? — Нет, только рычит на всех, — ответил Юн. — Боюсь, такими темпами, хён совсем забудет человеческую речь. — А что с Ёнджуном? — Он его не замечает, — сказал Тэ. — Однажды он чуть не накинулся на него за то, что тот случайно опрокинул его бутылку с виски. Если бы не Чимин с Юнги, Намджун порвал собственного сына. — Даже так? — Видели бы Вы его безумный взгляд, прям как из фильма ужасов. — Док, на Вас вся надежда, — сказал Мин. — Попробуйте убедить его вернуться к нам. — Я постараюсь, но не обещаю, что получится, — ответил он. Мужчина развернулся и пошел вглубь сада, где ему представилось душераздирающее зрелище. Огромный исхудавший лев со спутанной гривой лежал на небольшом холмике. Его глаза были закрыты, но он тяжело дышал и изредка издавал жалобный рык. Сердце доктора разрывалось от жалости к своему другу и, подойдя ближе, он крепко обнял его. Зверь открыл глаза, в которых отразилось столько боли и тоски, что мужчина понял его чувства без слов. — Нам, расскажи, что тебя тревожит? — спросил мужчина, поглаживая друга по гладкой шерсти. — Уже ничего, — ответил тот. — Я хочу уйти за Джином. — Дружище, я понимаю твои чувства. Когда-то и с моей семьей безжалостно расправились, и я потерял тогда не только жену, но и дочь. Мир рухнул в одночасье, и я тоже хотел умереть, потому что не мог больше вынести эту боль в одиночку. Я решился на отчаянный шаг, но ты спас меня и заставил поверить в лучшее. Только благодаря твоей поддержке, я нашел в себе силы жить дальше и стал помогать всем нуждающимся обрести не только здоровье, но и веру в себя. Понимаю, Джина не вернуть, но у тебя есть сын, который нуждается в тебе. — Я не могу на него смотреть. Он так похож на мужа и это причиняет мне еще больше боли. — Нам, ты — абсолютный, а значит, должен быть сильным. Джин был опорой в вашей семье, теперь его место занял Чимин, как и подобает омеге. Однако без твоей твердой руки и мудрых советов он не сможет умело поддерживать мир среди альф. — У него есть истинный, он поможет ему. — Я не узнаю тебя, друг. Где же твоя выдержка и упорство? Ты всю жизнь стремился разделаться с убийцами своих родителей и вот, когда остался последний шаг, ты решил сдаться? — Для меня это уже перестало быть важным. Смерть мужа показала мне, насколько я был глуп и нелеп в своих стремлениях. Видения кумихо не раз предупреждали меня об опасности, но я неправильно их толковал и вот теперь поплатился за это. Следуя слепой мести, я не смог уберечь свою единственную любовь. Я — никчемный вожак и не достоин быть отцом. — Нам, что ты такое говоришь? Ты — отличный лидер и прекрасный отец. Джин гордился тобой, но каково ему сейчас видеть тебя в таком состоянии? Он ведь просил тебя позаботиться о Ёнджуне. Неужели ты хочешь своей участи сыну, чтобы он вырос сиротой, так и не познав родительской любви? — Джо, я всегда считал тебя своим лучшим другом. Позаботься, пожалуйста, об остальных, когда меня не станет. — Ну, уж нет! Я не позволю тебе опустить руки. Ты сильнее меня, и раз уж я смог справиться со своей болью, значит и ты сможешь. — А если я не хочу бороться, что тогда? — Ты должен! Это твоя обязанность как главы этого семейства. Они все твои дети и нуждаются в твоей поддержке, особенно Ёнджун. Чимин не сможет ему заменить Джина, но ты можешь дать сыну больше, чем кто-либо другой. Да, Джин был твоим истинным, но на этом жизнь не заканчивается. Я смог найти свое счастье и бесконечно благодарен тебе за то, что ты не дал мне тогда совершить ошибку. Теперь настало время вернуть тебе долг. Ради нашей дружбы, Нам, возьми себя в руки и начни жить. — Мне больно, Джо. Я не хочу никого видеть. Что бы ты не говорил, это уже не имеет смысла. Джин был для меня всем, а без него и меня не стало. Не переживай, скоро я перестану приносить всем неудобства, ибо моя жалкая оболочка раствориться. Надеюсь, хоть иногда ты будешь вспоминать обо мне, дружище. — Да что ж в этом семействе все такие упертые-то? Не буду я о тебе вспоминать и помогать тоже больше не намерен. Тот сильный, решительный и мудрый Намджун, которого я знал и правда умер. Он действительно был настоящим вожаком, за которым хотелось пойти хоть на край света. Сейчас передо мной жалкое подобие, не способное понять свою суть и чувства других. — Ты прав, Джо, я — слабак, поэтому оставь меня в покое. — Хорошо, но знай, на похороны к тебе я не приду. Мужчина развернулся и ушел, оставив друга тихо оплакивать свое горе. Стоило доктору войти в дом, как его тут же усадили за накрытый стол и три пары глаз с любопытством смотрели, как тот поглощал ужин. — Спасибо, Чимин, — сказал наконец доктор, отодвинув от себя пустую чашку. — Все было очень вкусно. Ты стал готовить гораздо лучше, но мой тебе совет: не пытайся копировать Джина. У тебя должна быть своя изюминка. — Спасибо, доктор Ли, — ответил тот. — Я учту это на будущее. — Ну, что, док, Вам удалось поговорить с Намджуном? — спросил Юнги. — Да и увы, боли и отчаяния в нем оказалось больше, чем я думал. Я не смог убедить его бороться за свою жизнь даже ради сына. — И что он совсем безнадежен? — спросил Тэ. — Нет, ибо перед вами сидит живой пример того, как можно пережить смерть самых близких и дорогих людей. — Вы тоже лишились родителей? — удивился Чим. — Нет, не родителей, хотя их я не видел никогда. Я — подкидыш, которого воспитала прекрасная семья священника. Когда я понял свою суть и начал самостоятельную жизнь, тогда встретил свою любовь. — Вы сейчас о своей жене говорите? — спросил Тэ. — Нет. Тогда я ничего не знал об истинных отношениях, но влюбился в нее беспамятства. Мы были молоды и, когда она забеременела, я как честный джентльмен, женился на ней. У нас родилась дочка и это было такое счастье, однако продлилось оно ровно три года. У меня была своя клиника и я оказывал помощь всем, кто в этом нуждался. Однажды ночью ко мне в дом ворвались какие-то альфы. Они были ранены, но больше всех пострадал их вожак. На нем не было живого места, и его стая требовала, чтобы я спас их лидера, а, чтобы я не смог отказаться, они заперли мою жену с ребенком в подвале и грозили убить их. Я провел уникальную операцию, но альфа все равно умер, ибо потерял много крови. Заштопав одну артерию, кровотечение началось в другом месте, и я уже ничего не смог сделать. Стая обезумела и жестоко разделалась с моей семьей. Я тогда чудом выжил, но тут же пожалел об этом, поэтому так хорошо понимаю боль Намджуна. — Но как же Вы заставили себя жить дальше? — спросил Чимин. — Я не хотел жить. Я отправился на поиски тех альф и хотел, чтобы они убили и меня тоже. Однако по счастливой случайности Намджун оказался рядом и спас меня. Он долго заботился обо мне, вселяя надежду на то, что я смогу еще быть счастлив и я поверил ему. Только его поддержка мне помогла выжить тогда. — Док, но что же нам делать, если он даже Вас не хочет слушать? — спросил Юн. — Как говорится: «Клин клином вышибают». — И что это значит? — Нам сейчас находится в заторможенном состоянии. Нужна стрессовая ситуация, которая сможет разбудить в нем хоть какие-то чувства. Только тогда до него можно будет достучаться. — И что же мы должны сделать? — спросил озадаченно Тэ. — Принести кого-то из нас в жертву? — Вряд ли это тронет хёна, ведь мы ему сейчас все безразличны, — ответил Юн. — Скажите, док, а ярость и месть сгодятся для пробуждения? — Это очень сильные эмоции, поэтому, думаю, что должно сработать. На следующий день Юнги попросил Тэхёна помочь исполнить задуманный план. Они сидели в гостиной на ковре, играя с Ёнджуном, пока Чимин готовил обед. Помогая малышу строить башенку из кубиков, парни обсуждали детали. — А что, если хён никак не отреагирует на эту новость? — спросил Тэ. — Даже я закипаю при мысли об отчиме, хотя давно уже его убил, — ответил Мин. — Знаешь, я понял, о чем говорил док. Намджун потерял опору и ему не за что зацепиться в этой жизни. Ни любовь, ни забота ему сейчас не нужны, потому что никто не сможет дать их, кроме Джина. Ёнджун слишком мал, чтобы выразить свои чувства, поэтому отец не воспринимает его. Все, что для хёна сейчас важно — отомстить за смерть мужа и пусть он этого не показывает, но это желание и заставляет его жить. — А что, если, отомстив, он направит свой гнев на нас? Что если он так и не вернется к нормальной жизни, а станет монстром? — Тэ, я обещал, что буду защищать вас и не важно от зверя или Намджуна, но я никому не дам свою семью в обиду. Мне лишь нужно, чтобы хён не разнес все поселение Кан, а направил свой гнев только на одного старейшину, поэтому я тебя прошу подстраховать меня. — Конечно, сладкий, я с удовольствием помогу тебе. — Ты никуда не пойдешь! Альфы разом обернулись и увидели Чонгука, стоящего на лестнице. Он подошел к ним и присел рядом. Выражение его лица было серьезным, но Тэхёна это не испугало, потому как он был настроен решительно. — Серьезно? — удивился истинный. — А я думал, что ты действительно понял меня тогда в машине. — Я понял тебя, малыш, поэтому не хочу подвергать опасности. С Юнги поеду я, а ты останешься охранять дом. — Гук, ты правда поможешь нам? — Конечно, как не крути, мы одна семья. — Ааа, я знал, что рано или поздно ты признаешь это! Ким повис на шее своего любимого и чмокнул того в щеку. Глядя на них, Мин улыбнулся и смущенно отвел взгляд. — Сладкий, сделаешь для меня еще кое-что? — спросил Тэ у Гука. — Все, что угодно, лишь бы ты был счастлив, — ответил тот. — Пожми Юнги руку в знак примирения. — Тэ… — Я не хочу, чтобы вы ехали на общее дело врагами и хватит уже обижаться! — Гук, я понимаю твои чувства и не прошу быть лучшим другом, — сказал Мин и протянул свою руку. — Однако ситуация требует, чтобы мы были хотя бы союзниками сейчас. Больше мне не на кого положиться. — Хорошо, я принимаю твои условия, но после этого у нас с тобой будет серьезный разговор. Чон пожал его руку и, встав с пола, направился на кухню. — Гук-и, ты что задумал? — спросил Тэ, последовав за ним. — Не волнуйся, малыш, все будет хорошо. — Мы так не договаривались! Ты что хочешь подраться с Юном? — Это будет дружеский спарринг. — Надеюсь, я выживу после этого, — тихо сказал Юнги. Тем временем Чонгук подошел к Чимину, который суетился возле плиты и, развернув его, крепко прижал к себе. Омега задрожал от волнения и выронил половник, которым мешал суп. Тэ застыл в нескольких шагах от них, от удивления хлопая ресницами и открыв рот. После минутной паузы, Гук сказал: — Чим, прости меня. Я когда-то обещал, что и пальцем тебя не трону, но слова иной раз бьют больнее. Смерть Джина у всех выбила почву из-под ног и сделала безумными, но я не оправдываю своего поведения. Мне очень стыдно, что я так вел себя и заставил Тэ причинить тебе боль. — Все в порядке, Гук, — ответил растерявшийся лис. — Я не обижаюсь и давно простил вас. — Вот почему ты такой? Нужно было врезать мне, чтобы я очнулся от этого дурного состояния. — Гук-и, я всего лишь слабый омега, не способный и мухи обидеть. Пусть Тэ бьет тебя, а я буду любить, как это делал Джин. — Я тоже хочу любить всех вас! — крикнул Ким и кинулся обнимать парней. — А нас примите к себе? — спросил Юнги, держа на руках Ёнджуна. — Конечно, сладкий. — Идите к нам, — улыбнувшись, сказал Пак. — Давай уже, — кивнул Чон. Когда Мин подошел ко всем, они крепко обнялись, соприкоснувшись друг с другом головами. Центром этого единого круга стал малыш, ради которого все сплотились, забыв о своих обидах.