ИстериЯ

Безумно люблю проводить с ним время. Всегда, чуть ли не затаив дыхание, слушаю всё, о чем бы он не рассказывал. Готова часами сидеть молча и лишь иногда поддакивать или задавать направляющие вопросы. Ёсан довольно часто так много говорит (только дай волю), в его беспокойной головушке так много мыслей, но я всегда слушаю его с удовольствием. Безумно рада, что мне он доверяет и не держит всё в себе. Он часто спрашивает моё мнение в том или ином вопросе, просит быть честной, хотя знает, что я своей прямолинейностью могу и задеть. Пожалуй, это у нас общее. Он также даёт время высказаться и мне. Никогда не замечала в его глазах безразличия или безучастия. Ёсан всегда внимательно слушает, а потом, задав какой-то с первого взгляда простой вопрос, может поразить своей проницательностью и фактически раскрыть мне глаза на проблему. И я благодарна вселенной за нашу дружбу. Не то чтобы я никогда о нём не думала в ином ключе, нет, он мне больше, чем просто нравился, но я слишком дорожила нашими отношениями и прекрасно понимала, что ему не подхожу. Я, наверное, его даже где-то идеализировала и поэтому имела трудности на личном фронте. Было с кем сравнивать. У него, как и у всех смертных, были свои недостатки. Например, довольно часто он пренебрегал ужином, зачастую за весь день ничего кроме протеина не употребляя. Также я часто ругала его за пренебрежение сном. Он слишком много времени посвящал тренировкам и мог спать по два-три часа в сутки. У него было много странностей, но они вовсе не мешали мне им восхищаться и искренне любить. Вот и сегодня мы сидим у меня дома напротив друг друга и за чашечкой чая и неожиданно кофе обсуждаем последние новости ускользающего дня. Однако сегодня вечером Ёсан, будучи довольно спокойным и не притязательным человеком, выглядит и ведет себя довольно нервно и даже подозрительно, часто бросает на меня полный волнующей надежды взгляд и тут же отводит глаза, еле заметно улыбаясь. Смотрит так, будто что-то хочет сказать, но боится. Меня это напрягает, и я даже интересуюсь, все ли в порядке, но он мотает головой и сразу переводит тему. Я не верю, но делаю непринужденный вид и с улыбкой продолжаю внимать каждому его слову, зная, что если он захочет, если созреет, он обязательно поделится. По крайней мере, надеюсь на это. Понемногу я расслабляюсь и забываюсь, он тоже, выплеснув все эмоции и получив необходимые внимание и поддержку, становится значительнее спокойнее. Ёсан ненадолго уходит на кухню, где заваривает мне новую чашку чая, а себе берёт колу, и, возвратившись, с теплой улыбкой протягивает мне согревающую ладони кружку, ставит колу на стол и плюхается в кресло напротив. Ароматный чай обжигает язык, стоит мне сделать маленький глоточек, и я на время оставляю его в сторону и наконец-то высказываю своё мнение по поводу последней темы разговора. Ёсан соглашается со мной, кивает, после чего какое-то время молчит, а затем, тяжело вздохнув, внезапно выдаёт: — А ещё я хочу тебя. — Кхм, — хмурюсь я и странно улыбаюсь, но бросая взгляд на него, понимаю, что мне это не послышалось, — не смешная шутка. — А я не шучу. — Смешно, — пальцами в воздухе показываю кавычки и, мотнув головой, по-прежнему удивлённо и весело вздёрнув бровь, тянусь за чашкой с чаем. — Не вижу в этом ничего смешного, — серьёзно и даже, кажется, с обидой в голосе устало проговаривает Ёсан, опуская голову. — Я… я, правда, давно и сильно хочу тебя. — Не неси чушь. — Почему сразу «чушь»? — Потому что ты не можешь меня хотеть, — чувствуя, как внутри меня всё неприятно напряглось, уверенно отвечаю я, горько усмехнувшись. — Не могу? — он поднимает на меня полного отчаяния и бессильного негодования взгляд, — тебе это так неприятно слышать? — Да дело не в том! — от смущения начинают гореть уши. — Это одна из тех фраз, которую мечтаешь услышать. — Тогда что? — Просто…, — теряясь под его пристальным взглядом, я начинаю нервно водить рукой по шее. — Я просто-напросто не верю тебе, — надтреснутым голосом наконец-то произношу я, начиная злиться его серьезности. — Что за издёвка? — презрительно усмехаюсь, возвращая кружку на стол и ставя ноги на пол, наклоняюсь чуть вперед. — Скажи правду, это какой-то розыгрыш? Ты кому-то проспорил и теперь вынужден кидаться такими словами? — прищурившись, с вызовом смотрю на Ёсана и тут же начинаю озираться по сторонам в поисках подвоха. — Где-то в комнате спрятана скрытая камера, а из цветочного горшка вот-вот выпрыгнет ведущий какого-нибудь развлекательного шоу? — Почему? — Почему что? — переспрашиваю его я, замечая, как сильно Ёсан успел помрачнеть. — Почему ты мне не веришь? — поджав губы и улыбаясь в неловкости, нервно прокручивая кольцо на пальце, интересуется он. — Что в этом такого абсурдного? — Ты себя видел? — Видел, — Ёсан ловит мой недоумевающий взгляд, сгущает брови и неуверенно кивает, не понимая, к чему я клоню. — А меня? — Ви-вижу, — хмурится, и его лицо тут же озаряется догадкой. — Только не говори, что всё это потому, что мы не подходим друг к другу. — Вот именно! Мы буквально из разных вселенных. — Это вовсе не так! — Послушай, — улыбаюсь, чувствуя, как понемногу отступает напряжение. — Мне стоит признать, что, быть может, я даже в глубине души и надеялась услышать что-нибудь подобное из твоих уст, хотела узнать, что интересна тебе в более глубоком смысле, но это настолько абсурдно, что мне смешно, — нервно провожу пальцами по губам и ухмыляюсь. — Да, тебе всё-таки удалось меня развеселить, — нервно хохочу я, после чего сажусь на краюшек кресла и, ещё больше наклоняясь вперед, аккуратно беру его теплые ладони в свои прохладные от волнения. — Ты пугаешь меня своей мрачность, — машинально сжимаю руки Ёсана, с опаской всматриваясь в его сильно потускневшие глаза. — Но я всё-таки скажу, чтобы закрыть эту тему раз и навсегда. Мы не подходим друг другу, — уверенно заявляю я. — Ты такой, — внезапно становится трудно подобрать слова, и я отвожу взгляд в сторону, чувствуя, как внутри всё закипает от смущения, — такой, не знаю. Идеальный что ли? — с улыбкой предполагаю я, невольно любуясь им. — Изумительный в своём безумии, красивый и удивительный, талантливый, — его карамельные глаза тут же заблестели, а в уголке рта застыла довольная еле заметная ухмылка. Ему оказались приятны мои слова. — Добрый, заботливый. Я искренне не понимаю, почему у тебя до сих пор нет никого. Ты воплощение мечты! А я…, — опять горько усмехаюсь, опуская голову. — Я просто-напросто тебя даже не заслуживаю. — Так только ты ошибочно считаешь. — Я очень дорожу нашей дружбой, — игнорируя его слова, я отстраняюсь и падаю на спинку своего кресла. — Черт, да я буквально влюблена в тебя, — опрокинув голову назад и прикрыв глаза руками, сквозь невольную улыбку признаю я. — Но я не хочу ничего портить. Не хочу тебя потерять. — Меня потерять? — удивляется Ёсан, и, даже не смотря на него, я знаю, что его бровь, подскочив, начинает жить отдельной жизнью. — О чем ты? — Ну, переспим мы разок, удовлетворишь ты свою потребность и что потом? Кому от этого станет легче? — с усмешкой проговариваю, устало потирая лоб. — Думаешь, мы так и продолжим наше общение? Будто ничего и не было? — Я что, совсем не привлекаю тебя как мужчина? — с невыносимой обидой в голосе вдруг спрашивает Ёсан, отчего я напрягаюсь всем телом, опускаю голову и, в изумлении вздернув бровь, произношу: — Что? — Я не нравлюсь тебе? — Ты прикалываешься? — удивленно вскрикиваю я, прожигая взглядом дырку в нем. Неужели он не понимает? — Я пару минут назад призналась тебе в чувствах, а ты ещё сомневаешься в том, что меня тянет к тебе? — Тогда в чем проблема? — В чем проблема? В том, что твои слова звучат мерзко и неправдоподобно. — Я не сказал, что тупо хочу переспать с тобой. Я сказал, что хочу тебя, — с сотрясающим его негодованием сообщает он мне. — И я не собираюсь тебя ни к чему принуждать, — Ёсан на время замолкает, но по-прежнему хмурится, и я вижу как ему сейчас не по себе. Он тянется за колой и, стараясь избегать встречного взгляда, делает пару жадных глотков. — А от того, что ты мне этого не позволяешь, моё желание тоже, увы, никуда не денется. — Не позволяю тебе? То есть, по-твоему, я должна была броситься в твои объятия? — Что? — Да ты хоть понимаешь, насколько это унизительно? — вскакивая с кресла, восклицаю я и сердито топаю ногой. — Хочет он меня! Что здесь можно хотеть-то? — широко распахнув ресницы, эмоционально вскидываю руки кверху и напряженно опускаю, демонстрируя себя. — Чем я тебя привлекаю, а? — моя крайняя возбужденность пугает его, но он, выпрямившись в спине от испуга, внимательно наблюдает за моей истерикой и даже не пытается что-либо сказать. — Захотелось разнообразия? — шиплю я и, нервно улыбаясь, потираю глаза, пытаясь успокоиться, но тут же срываюсь. — Неужели настолько надоело спать с однотипными моделями и другими идеальными существами, что потянуло на обычных, далеких от совершенства людей? Да одна моя ляжка как две твоих! — Так вот в чем дело? Сидевший до этого с поникшей головой, Ёсан в изумлении поднимает озарившиеся догадкой глаза и смотрит на меня с такой мягкой и довольной улыбкой, что единственное, что мне хочется, так это провалиться сквозь землю. Я тяжело вздыхаю и, отшатнувшись в сторону, в отчаянии, понимая, что сболтнула лишнего, цокаю языком и прикрываю вспыхнувшее лицо ладонью. Ёсан медленно, но с воодушевлением поднимается с места и делает шаг навстречу. — Стой там и не приближайся! Заметив движение, восклицаю я, пронзая взглядом и отмахиваясь рукой. Он тут же послушно останавливается, а его самодовольная улыбка постепенно сменяется сведенными к носу бровям и недоумевающему взгляду двух бездонных омутов. Однако замечая моё смущение, Ёсан еле сдерживается, чтобы не улыбнуться, но его выдают озорные глаза. Он пытается сделать ещё один шаг навстречу, но я тут же его останавливаю взмахом руки и машинально отступаю назад. Ситуация напряженная: меня раздражает эта внезапная неловкость, удушающее смущение с моей стороны и воодушевленность с его. С шумом выдохнув и опустив голову, бормочу себе под нос что-то по типу «без бокала здесь не обойтись» и, даже не взглянув на нарушителя покоя, убегаю на кухню. Ёсан приходит, но не сразу. За это время я из моей небольшой коллекции успеваю определиться со страной производителем вина – выбор падает на Испанию — со звучным чпоком немного трясущимися от излишнего волнения руками открыть бутылку и даже сделать пару глотков, прежде чем он возникает в проеме дверей. Даже не глядя на него, я чувствую, как он цепляется и скользит по мне взглядом и несдержанно улыбается. Разворачиваясь, облокачиваюсь на столешницу за спиной и бросаю быстрый изучающий взгляд на него. Он так грациозен в своей простой и выжидательной позе: руки скрещены на груди, одна нога заведена за другую и голова слегка наклонена на бок, а глаза буквально светятся. Делая ещё один глоток, я со вздохом опускаю голову и начинаю гипнотизировать целительную алую жидкость. — Да, возможно, я в конец закомплексована, — с легкой улыбкой произношу я. — Ты, кстати, тоже не подарок, — хмыкаю и снова смотрю на Ёсана, — хотя я совершенно не понимаю, из-за чего здесь можно переживать, — смяв губы, стараясь подавить улыбку, он одобрительно кивает, что в очередной раз заставляет меня цокнуть языком. — Но, тем не менее, переспи я с тобой, меня это изничтожит, — голос предательски дрогнул, заставив меня нехорошо усмехнуться. Опустив глаза, нервно отпиваю из бокала и несколько мгновений молчу, то ли смакуя напиток на вкус, то ли задумавшись о последующих словах. Опять тяжело вздыхаю, ухмыляюсь и поднимаю блестящие от смешанных чувств глаза. — Я совершенно не хочу тебя разочаровывать, как бы глупо это сейчас не звучало. — Откуда ты знаешь, что разочаруешь меня? — со всей серьезностью интересуется Ёсан и выпрямляется. — Ещё раз спрашиваю: ты меня видел? — Да, — снова утвердительно кивает, — и ты восхитительна, — с невозможной мягкостью в голосе нежно произносит он и довольно поджимает губы. — Не надо, — тут же отмахиваюсь я, чувствуя, как на его слова отозвалось сердце. — Ты сейчас тупо пытаешься меня соблазнить, расположить к сексу. Знаешь ведь, что девушки любят ушами. — Разве я к тебе пристаю? — Ёсан удивленно поднимает бровь. — Это пока что. — Хах, — издевательски улыбается, сверкнув глазами, — а тебе бы хотелось, чтобы уже приставал? — Я говорила что-нибудь подобное? — возмущаюсь, дивясь его откровенной наглости. — Нет. — Вот и ты не говори невесть что. — Но я ведь вижу, — сладко растягивает фразу он. — Что ты видишь? Девушку с бокалом вина, которая вот-вот напьётся и набросится на тебя? — Я знаю, как на тебя действует алкоголь. Не набросишься, — мотает головой. — Только чуть менее зажатой станешь. — А ты только этого и ждешь, чтобы ещё раз попытаться уговорить? — Я тебе ещё даже ничего не предлагал, — довольно сверкает зубами он. — Бесишь! Недовольно восклицаю я, еле-еле сдерживая тревожную улыбку, и отворачиваюсь к столешнице, в которую тут же вцепляюсь руками. Что вообще происходит? Кто из нас тут ещё что предлагает? Моему смущению нет предела. Щеки горят, от ушей, возможно, уже даже пар идёт, и я знаю, что он всё это прекрасно видит. Опрокинув голову назад, я делаю пару размеренных вдохов и выдохов, а затем, чувствуя, что смогла немного утихомирить бурю внутри, тянусь за бутылкой и наполняю бокал до краёв. Жадно глотая вино, краем глаза замечаю, как Ёсан медленно подходит со спины. Дрожащими руками ставлю бокал на твердую поверхность и пытаюсь спокойно вздохнуть, но тут же вздрагиваю, ощутив его обжигающее дыхание где-то недалеко от шеи. Ёсан неуверенно и одновременно властно обнимает меня со спины и, тяжело вздохнув, кладет свой слегка заостренный подбородок мне на плечо. От его робких и собственнических прикосновений становится безумно приятно, но и неловко вдвойне. Всё моё напряжение в теле он прекрасно ощущает, но отстраняться не собирается и лишь сильнее прижимается ко мне. Голова кружится от окутавшего всё вокруг его собственного запаха вперемешку с почти выветрившимся парфюмом, внутри всё сжимается от удовольствия, сердце бешено стучит. На мгновение я даже позволяю себе расслабиться и буквально таю в его крепких объятиях. Как же мне этого хотелось…. Усмехаясь собственным мыслям, снова тянусь за вином и, слегка нахмурившись, осознаю, в каком затруднительном положении оказалась. — Пожалуйста, не обнимай меня так, — тихо шепчу я, дрожащими губами касаясь каёмочки бокала. — Почему? — Мне некомфортно от того, что твои руки лежат на моём животе. — Опять комплексы? — недовольно бурчит Ёсан, мотая головой в попытке найти удобную позицию. — А мне наоборот очень комфортно. И животика у тебя почти что нет. — Это от того, что я его вынужденно втягиваю. — Кхм, — совсем по-детски прыснул он, заставив уголки моих губ поползти наверх, — ты иногда бываешь такой глупой. — Вот только обзываться сейчас не надо, — не сдерживаю улыбки я. Атмосфера между нами немного разряжается. Мы оба ненадолго замолкаем, отдаваясь моменту и довольствуясь приятным обществом друг друга. Всё-таки до этого момента нам всегда удавалось найти общий язык и даже самым простым словом снять гнетущее напряжение. С ним мне всегда ужасно комфортно. Внезапно Ёсан прижимается ко мне ещё сильнее, и мной опять овладевает смущение. Воздуха тут же становится критически мало. Алкоголь, на которые я возлагала надежды, растекаясь по венам, вовсе не способствует расслаблению. Я буквально горю и плавлюсь в его объятиях. Ощущаю сильную пульсацию внизу живота, ноги становятся ватными. Я в ловушке его сильных рук. Отчетливо слышу, как вдыхается мой аромат. Жаркое дыхание касается моих открытых ключиц. — Я ужасно хочу тебя, — зарывшись мне носом в волосы, чуть ли не касаясь губами уха, томно шепчет он, — для начала хотя бы поцеловать. И он целует, касается мягкими губами моей до невозможности чувствительной шеи, заставляя замереть от ужаса, прошедшегося безжалостной волной испуганных мурашек возбуждения по спине. И тело, млея, уже без боя готово выбросить белый флаг, поддаться изводящему желанию, но здравый смысл всё-таки берет верх. — Нет, нет, нет, — раздраженно тараторю я, мотнув головой. — Ёсан, нет! — Я как можно аккуратнее в своем разгоряченном и озлобленном состоянии ладонью отталкиваю его лицо подальше от себя и, вырываясь из его цепких рук, отскакиваю в сторону. От неожиданности ему приходится пойти на попятную и, сделав пару шагов в сторону, руками ухватиться за стол, пытаясь удержать пошатнувшееся равновесие. — Этого не будет, — уверенно заявляю я, пугаясь собственного голоса. Полная решимости, как никогда прежде, свирепо испепеляю его взглядом, прижимая руку к груди, из которой вот-вот выпрыгнет сердце. — Меня уже трясёт от возбуждения, — честно признаю я, — но нет. Если тебе нужно снять напряжение, то я не лучшая кандидатура. Извини. — Снять напряжение? — его глаза нехорошо заблестели, безумная злость проскользнула в невольной ухмылке. — Думаешь, я просто хочу воспользоваться тобой? Думаешь, ты для меня игрушка на одну ночь? — Ёсан пронзает взглядом, заставляя усомниться в моих убеждениях. — Чёрт! — он тяжело вздыхает, замечая мою растерянную уверенность, и, поставив руки по бокам, силясь не выказать внезапной ярости, закатывает глаза и опрокидывает голову назад. — Ты действительно так считаешь…. — Я что, — язык заплетается от нервов, — а что я должна думать? Что? — Послушай…, — с шумом вдохнув, а затем выдохнув, он переводит на меня затравленный взгляд, — ты…, — Ёсан нервно улыбается, опуская глаза, и в беспокойстве сминает губы, — ты крайне сильно меня возбуждаешь. Меня тянет к тебе. В первую очередь эмоционально, — боясь меня спугнуть, тут же уточняет он, широко распахивая глаза. — В твоем обществе мне всегда безумно комфортно. Я ощущаю себя собой и не боюсь, сказать лишнего. Поэтому и сейчас я откровенно говорю о том, что чувствую. Скажу это еще раз: я хочу тебя, — кажется, он более, чем серьезен; дыхание перехватывает, а разрозненный ритм сердца становится ещё более ощутим. — И игнорировать твою внешнюю привлекательность, помимо всех остальных удивительных и прекрасных качеств, я тоже не могу, — он прикрывает глаза на время, тяжело вздыхает и, мотнув головой, неопределенно усмехается: то ли смущается, то ли насмехается. — Возможно, дело в моём извращенном подсознании, но я сплю и вижу, как занимаюсь с тобой любовью. Стоит кому-нибудь поднять тему секса, как мне приходится сильнейшем образом напрягать слух, чтобы услышать, о чем именно идёт речь. Перед глазами всегда ты, — опять смотрит на меня и буквально касается взглядом. — И это вовсе не какие-то грязные фантазии, нет, — снова хмурится и снова злится на себя, что приходится в какой раз оправдываться. — Я не просто хочу с тобой переспать, я хочу показать, насколько одержим тобой. Хочу поделиться теми изводящими эмоциями, которые наполняют меня, когда ты рядом, рассказать обо всех тех странностях, что я постоянно замечаю за собой, когда я думаю о тебе, — обычно бархатистый и всегда уверенный голос начинает дрожать; в его напряженных бровях, еле заметной ухмылке в уголке притягивающих внимания искусанных в процессе объяснений губ и невеселых глазах просматривается щемящая нежность. — Хочу целовать, целовать тебя часами, сутками. Хочу донести, хочу в поцелуях выразить всю свою привязанность и нежность, — он облегченно вздыхает, будто освобождаясь от изводящей и сковывающей его тайны, и добродушно улыбается. — И это сводит с ума, — тише добавляет Ёсан. — Ты сводишь с ума! — тут же уверенно заявляет он, заставив меня вздрогнуть от неожиданности. — Мне безумно хочется касаться тебя, сжимать в объятиях…, — опуская только что лучившийся тревожный радостью взгляд, Ёсан нервно закусывает нижнюю губу. — И говорю я тебе это не с целью затащить тебя в постель. Я даже не пристаю к тебе, — моя рука автоматически скользит на шею, где от его нещадного прикосновения все ещё приятно пощипывает кожу. Он тут же хмурится, смущаясь. — Да, я поцеловал тебя, извини. Но я тоже не железный. Ты так прочно засела у меня в голове, что я уже не знаю, куда себя деть, — запустив руку в волосы, Ёсан медленно проводит по голове и шумно выдыхает. — Ты мне нравишься. Нравишься гораздо больше, чем просто друг. Кажется, я по уши влюблён в тебя. Последние его слова звучат как гром среди ясного неба. О чём он вообще? Я настолько перенервничала, что у меня слуховые галлюцинации? Все эмоции стянулись в один тугой узел. Я даже не понимаю, что сейчас чувствую. Уши заложило, кажется, сделай я шаг в сторону, обязательно упаду. Я не контролирую своё тело. Меня словно ведром холодной воды окатило. Это всё сон. Разыгравшаяся фантазия. Видимо я перепила накануне, вот и теперь снятся всякие странности. Я закрываю глаза, касаюсь лба ладонью — температуры нет — и, набрав побольше воздуха в лёгкие, с шумом выдыхаю. Но стоит открыть глаза, как он вновь стоит передо мной и смотрит с таким страхом и надеждой, что сердце с болью ударяется об ребра и отдаёт в голову. Влюблён? Он в меня влюблён? — Нет, — усмехаюсь, — нет, — мотаю головой, нервно закусывая губу почти до крови, — нет, — из глаз неконтролируемо начинают литься слёзы. — Это издевательство какое-то. Первоапрельская шутка. Поднимаю на него испытующий взгляд, пытаясь понять, зачем он так жесток со мной, что могло его спровоцировать на такой нещадный поступок. Более чем уверена, он всегда догадывался, что я далеко неравнодушна к нему. Но видимо я где-то задела его, где-то переступила. Может... нет, Ёсан не настолько безжалостный. Его, наверное, кто-то подкупил. Подкупил? Мысли путаются, кровь кипит. Вижу, как от напряжения выступают вены на его шеи и вздрагивают скулы. В карамельных глазах заметен блеск. Ёсан сильно до побеления сжимает руки в кулаках. Неужели он серьёзен? Какая всё-таки идиотская шутка! — С меня хватит. Растирая слезы по щекам, с усмешкой проговариваю я и, медленно разворачиваясь, боясь оступиться, ухожу в гостиную. Ноги заплетаются, тело по-прежнему меня не слушается. Это слишком для меня. Слишком. Он будто вскрыл своим признанием давно зудящую рану. Кое-как добравшись до дивана, я тут же падаю на него от бессилия и прижимаю колени к груди. Почему я так реагирую? Что в его словах такого, почему меня так трясёт? Люди постоянно признаются друг другу в симпатии и любви, постоянно бросаются такими словами, а стоило мне услышать что-то подобное в свой адрес, как это вызвало резкое отторжение. Если бы в чувствах мне признался кто-нибудь другой, если бы эти слова были произнесены не им, я бы приняла это иначе, не так ли? Да чтоб я поверила, что нравлюсь человеку, который безумно нравится мне — да не в жизнь! Взаимная симпатия — это не про меня. Не верю. Я не верю и никогда не поверю в подобные вещи. Нет. Подобные сказки пишутся для других. Я не заслуживаю его внимания. Ёсан подошел совсем бесшумно и присел на другой конец дивана. Я успела к этому времени немного успокоиться, по крайней мере, меня больше не трясло, но всё-таки поднять на него глаза я не смогла. Мне внезапно стало стыдно, стыдно за свою истерику. Он не должен был всего этого видеть и слышать. Я слегка поворачиваю голову и, насколько это позволяет обзор, цепляюсь за его напряженную фигуру взглядом. Ёсан сидит молча, тяжело вздыхает, заламывая пальцы, и смотрит себе под ноги. А затем, резко поднимая голову, всматриваясь куда-то перед собой, тихо произносит: — Извини, — его голос дрожит и звучит как-то неестественно. — Я не знал, что на тебя так подействуют мои слова. Извини, — с болью улыбается, стараясь контролировать эмоции. — Но я правда всё это чувствую… я…, — он шмыгает носом и, опуская голову, кажется, смахивает предательскую слезу, — я, наверное, пойду, — тяжело вздыхает и быстро поднимается на ноги, бросая на меня осторожный беглый взгляд и поджимая губы. — Прости за испорченный вечер. И он уходит. Уходит, оставляя меня наедине со своими все ещё буйствующими мыслями и чувствами. Захлопывает дверь, позволяя всем ещё невыплаканным слезам снова резвыми ручьями скользить по горящим щекам. Что со мной не так? Зачем я так с ним? Почему из-за меня должен страдать любимый человек?