ИстериЯ

***

Я не знаю, сколько проходит времени, прежде чем мне удаётся наконец-то прийти в себя, но успокоившись, я иду умываться на кухню, где в отличие от ванной комнаты над раковиной не висит зеркало. Сейчас совсем не хочется увидеть своё жалкое отражение, ненавижу то, как я выгляжу после очередного срыва: всегда жутко красные, опухшие глаза, неровный цвет кожи и поплывшая косметика. Сейчас мне только не хватало в очередной раз разочароваться в своей привлекательности. И без того дурно. Протягиваю руку за бокалом вина, стоящего совсем неподалеку, и тут же несмело улыбаюсь. Именно здесь он сжимал меня в объятиях, так отчаянно надеясь на поддержку и понимание. Кажется, я настолько была сконцентрирована на своих мыслях и переполняющих чувствах, что не заметила, как буквально сломила его своей истерикой. Я ведь никогда не видела его таким подавленным. Кажется, он и правда влюблен в меня. Как бы дико это не звучало. Только донести эту мысль Ёсан, конечно, решил самым странным способом. Как это похоже на него…. Хочу ли я его? Никогда не задавалась этим вопросом. Точнее будет сказать, что не позволяла себе об этом даже думать. Потому что хочу, очень хочу. Хочу, наверное, сильнее, чем хотела до этого кого-либо ещё. Это надо же было такую истерику закатить! «Ну, ты и дура!» — пронеслось в голове, я усмехнулась. Внезапно из коридора послышались шаги. Меня от испуга передернуло. Я ведь так и не закрыла дверь. Ноги, несмотря на внезапный и неуместный страх нападения, сами несут меня туда. Медленно и с опаской я выхожу в коридор и с облегчение выдыхаю, взглядом улавливая быструю тень Ёсана. Он уже стоит на пороге и обратно надевает обувь. Видимо возвращался за чем-то. Убирая в сторону ложку для обуви, он замечает меня и, даже не взглянув, на одном дыхании выдает: — Извини. Телефон забыл. Без него... — Как без рук, — улыбаюсь я. — Да, — он поднимает на меня растерянные глаза, и его щёки слегка вздрагивают, но он сдерживает улыбку и тут же тупит взгляд, — ещё раз извини. Он разворачивается, хватается за ручку и тянет неприкрытую дверь на себя. Сердце сжимается. Я не хочу, чтобы он уходил. — Ёсан? — окликаю его я, он дёргается и словно прирастает к полу, но оборачиваться не торопится. Тяжело. Бесшумно сглотнув, он медленно разворачивается и, стараясь не выдать своего тревожного состояния, сжимает свободную руку в кулак. — Да? — неуверенно подаёт голос он, с опаской поднимая на меня потерянные глаза. Неужели я так сильно его задела? Я просто не могу смотреть в эти переполненные странной тоской глаза. Ему больно и, что пугает, стыдно. Ёсан не может долго удерживать взгляд и снова опускает голову. Внутри всё стягивает будто тугим ремнём. Я делаю решительный шаг навстречу и беру его давно привыкшее к чужим прикосновениям лицо в свои ладони. Ловлю его испуганный и напряженный взгляд. — Прости, — тихо шепчу я, всматриваясь в его сейчас такие уставшие, но добрые глаза, скольжу взглядом от нахмуренных бровей по прямой линии носа до искусанных губ; изучаю его, будто пытаюсь запомнить каждую даже мельчайшую деталь на таком родном лице. И, с шумом выдыхая его запах, прижимаюсь губами к губам, ни о чем не сожалея, ничего не боясь. И я долго удерживаю этот трепетный поцелуй. Нерешительно отстраняясь, смотрю ему в глаза, и дыхание тут же сбивается, сердце пропускает удар. — Я не хотела.... В неловкости я опускаю голову и, чтобы не выдать своё смущение, обвиваю его шею руками, обнимая и всем телом как можно сильнее прижимаясь к нему. Ёсан не отталкивает, как я предполагала, а испустив продолжительный вздох, обнимает меня в ответ, ещё сильнее притягивая к себе. Утыкаясь носом мне в шею, он неуверенно начинает гладить меня по спине. Я ощущаю, как тревожно бьется его сердце. Внутри всё опять сжимается, но теперь я рада этому пьянящему чувству. И мы стоим молча, обнявшись, впитывая невысказанную боль и прощая друг друга за резкие слова, и оба боимся нарушить эту внезапную идиллию. Неуверенно отстраняясь, я снова беру его лицо в свои ладони и осыпаю его мелкими поцелуями, от чего тут же смущаюсь и опускаю голову. Он аккуратно касается моих запястий, будто вселяя уверенность, и я, справившись в робостью, поднимаю на него глаза, а он смотрит с такой невероятной нежностью и любовью, что я опять готова провалиться сквозь землю. И я не могу удержаться и снова припадаю к его губам, но теперь целую чувственно и страстно, и он, лишь на мгновение усомнившись в действительности, отвечает. Руки скользят к нему на плечи, я поддаюсь чуть вперёд, а он тут же притягивает за талию. Это так невероятно! По спине от удовольствия бегут, покалывая кожу, целые табуны мурашек. Это так до невозможности приятно целовать любимого мужчину, который вдобавок, возможно, даже ещё с большей чувственностью отвечает. От пьянящего удовольствия я вздрагиваю всем телом и на мгновение замираю. Руки Ёсана медленно скользят то вверх, то вниз по талии, губы слегка сжимают мои, язык скользит по небу. Жарко выдохнув, я прижимаюсь к нему ещё сильнее и, впав в полное беспамятство, углубляю долгожданный поцелуй. — И как это понимать? — с ухмылкой спрашивает Ёсан, стоит нам без особого желания отпрянуть от желанных губ. — Как то, что первый поцелуй теперь всегда будет за мной? — кокетливо задаюсь вопросом я. — То есть будут ещё поцелуи? — Ты против? — хмурюсь, всё-таки чувствуя раздражающий укол сомнения, и делаю неуверенный шажок назад. — Издеваешься? — его глаза от испуга и волнения тут же вспыхивают ярким пламенем, — куда пошла? — он резко притягивает к себе и сцепляет в замок руки у меня за спиной, напрочь лишая меня какой-либо возможности на побег. Он такой властный. — Мы так и будем общаться вопросами? — Тебя что-то не устраивает? — Да, — не сдерживаю довольной улыбки я, дивясь нашей резкой сменой настроения. — И что же? — Не догадываешься? — Что ты, солнце, я прекрасно всё вижу. — Тогда в чем проблема? — голос звучит до жути неуверенно, я по-прежнему не верю в происходящее. И это злит его. — Если сейчас же не прекратишь нервничать и сомневаться, я вообще не выпущу тебя из объятий! — Так, — нервно закусываю нижнюю губу, неимоверно смущаясь, — может, лучше поцелуешь меня? — Разрешаешь? — жарко шепчет Ёсан мне в губы и накрывает их сладким, тягучим поцелуем. Мне хочется раствориться в нём без остатка. Этот упоительный танец наших властнолюбивых языков заставляет каждую клеточку моего организма впасть в беспамятство. Поцелуй с примесью всех противоречивых, изводящих и меня, и его чувств, насквозь пропитан необъяснимой и непреодолимой тягой. Пойманные врасплох бьющими через край чувствами, мы отдаем себя поцелую без остатка, позабыв обо всех ненужных обидах, тревогах и сомнениях. Руки живут отдельной жизнью — блуждают сами собой и будто знаючи касаются самых отзывчивых мест. Меня вскоре накрывает волной возбуждения, внизу живота всё приятно сводит и сильно пульсирует. Мне хочется большего. Прижимаясь к нему сильнее, ощущаю и его мышечное напряжение, и от этого ещё больше кружит голову. — Стой, — шепчет Ёсан таким хриплым голосом, что остановиться было бы самой ужасной ошибкой, — стой, стой, — с довольной ухмылкой останавливает мои дрожащие от возбуждения руки, что уже властно успели забраться к нему под рубашку, — если ты ещё не готова, нам не стоит продолжать. Лучше дождаться более подходящего момента. — Более подходящего момента? — ухмыляюсь я, смотря на него из-за пелены затуманенных желанием глаз. — Ёсан, послушай. Я хочу тебя, — без запинки уверенно проговариваю я, легонько целуя в заостренный подбородок, — ты крайне сильно меня возбуждаешь, — усмехаюсь, припоминая его же тираду о чувствах; он сразу же отвечает довольной улыбкой. — И если ты сейчас же не возьмешь меня прямо здесь, то не думаю, что у нас что-нибудь вообще получится. А остаться друзьями после такого… — Сама напросилась, — перебивает и хищно ухмыляется он, пронзая плотоядным неизвестным мне ранее взглядом. — Ч-что? Еле успеваю удивиться и вспыхнуть от смущения я, как Ёсан подхватывает меня под бедра и, впившись в губы требовательным поцелуем, успевая кое-как скинуть обувь, уносит меня в спальню. Я была уверенна, что он бросит меня на кровать, а сам нависнет сверху, но, кажется, у него немного другие планы. Он сам садится на кровать, будто отдавая инициативу в мои руки, но всё это мне только кажется. Целуя меня в слегка приоткрытые плечи, ключицы и шею, он нежно гладит по животу, забравшись мне под кофту одной рукой, а другой притягивает меня к себе. И от каждого его прикосновения, я теряю контроль над поцелуем, но вскоре отвечаю ему тем же. Ёсан слегка начинает вздрагивать, когда я подушечками пальцев игриво прикасаюсь к его ребрам, слегка цепляясь ноготками за мягкую ткань. Видимо он очень боится щекотки, поэтому я прекращаю это делать и, удивительно резво расправившись с пуговками, резко распахиваю его рубашку. Наконец-то мне удается обуздать своё потаённое желание лицезреть его оголенное тело. Я на минуту прекращаю его ласки, разрываю поцелуй, наслаждаясь этим прекрасным видом. Полностью очарованная моментом, я медленно скольжу ладонью от тяжело вздымающейся груди к паху. Он на секунду смущается, а затем дьявольски ухмыляется, поражая до глубины души своей внезапно открывшейся стороной, и, не менее заворожённый моментом, перехватывает мою руку, и, всматриваясь мне в глаза, затягивая в свою дикую и беспросветную бездну карамельных алмазов, нежно касается губами запястья. Я рвано вздыхаю, наблюдая за этой странной, но пленительной сценой, и тут же тянусь за новым поцелуем. Он очень ловко стягивает с меня кофту, и я, конечно, смущаюсь, что он незамедлительно замечает и снова так самодовольно улыбается, закусывая губу, что даже становится немного не по себе, но я пытаюсь ослабить его бдительность своей решимостью. Резко толкая Ёсана в грудь, от чего он тут же падает на спину, я нависаю над ним, соблазнительно закусываю нижнюю губу, замечая и в его слегка вздрагивающих бровях легкое стеснение, и оставляю дорожку из невесомых поцелуев от подбородка к уху, которое вскоре становится излюбленной игрушкой для моего ловкого язычка. Ёсан вздрагивает и чуть ли не стонет. Кажется, я нашла одну из его эрогенных точек. И зная наверняка, что он сейчас попытается вырваться, подобно тому, как я избежала схожей участи, когда Ёсан впервые поцеловал меня в шею, успеваю перехватить и прижать к все ещё прохладному покрывалу, на котором мы так удобно устроились, его сильные руки, переплетая наши пальцы, чему он усмехается, но тут же издает хриплый стон, стоит мне прикусить мочку уха. От смущения он зарывается горящим лицом в постель, ещё выгоднее подставляя мне ухо для ласк и вытягивая и без того соблазнительную шею. От представшей картины мне буквально сносит крышу. Внутри всё бурлит, а внизу живота так вообще творится стихийная катастрофа, ноги дрожат. Не знала, что можно так сильно хотеть человека. Справившись с оцепенением от собственных ощущений, я решаю чуть-чуть сжалиться над ним, отсрочив и своё фиаско, и начинаю целовать его широкую шею, скользить жарким языком по коже, слегка покусывая выступающие и пульсирующие венки, от чего Ёсан, стараясь сильно не сопротивляться, опять вздрагивает всем телом. Неужели у него тоже столь чувствительная шея? Я спускаюсь ниже, страстно желая касаться его тела, но продолжаю немало силы вкладывать в сдерживание его рук, боясь потерять контроль над ситуацией. Сильно прогибаясь в спине, проделываю дорожку из поцелуев от кадыка, попутно успевая немножко поиграться с напряженными сосками, до нижних ребер — больше вытяжение рук не позволяет. Опуская взгляд ниже, замечаю, насколько сильно он уже возбужден. И я с полминуты бездействую и просто любуюсь этой теснотой в его джинсах, пытаясь осознать, когда же я успела упустить момент. Это ведь действительно сейчас происходит со мной? Раскрасневшись пуще прежнего, я поднимаю на него глаза и в момент теряю свою уверенность, что Ёсан, конечно, замечает и прячет своё невольное смущение за самодовольной и сейчас излишне тёплой улыбкой. Меня это немного подбешивает, и я назло ему осторожно касаюсь его возбуждения коленом, от чего Ёсан тут же скулит и опрокидывает голову назад. Я моментом нависаю над ним, отвечая точно такой же самодовольной улыбкой, и, всматриваясь в застеленные от возбуждения глаза, припадаю к желанным губам. Во время поцелуя, что вновь туманит рассудок, я отпускаю его руки и, наконец, скольжу влажными ладонями по его нежной коже от шее к паху, где, задевая ремень и срывая очередной стон, понимаю, что просто обязана избавить его от этой пытки. Меня удивляет его бездействие, но когда я наспех успеваю освободить его от ремня и расстегнуть джинсы, пару раз издевательски надавив рукой на чувствительную плоть, ему будто срывает крышу. Ёсан резко хватает меня за талию и, попутно успевая расстегнуть и стянуть бюстгальтер, неожиданно откидывает на спину, сминая под собой. Одарив горящим взглядом и звериной усмешкой, заставив меня до невозможности смутиться, он оставляет невесомый поцелуй на губах и начинает целовать оголенные части тела. Увлеченно изучая горячим языком мою шею, оставляя на ней собственнические метки, он срывает томные, молящие стоны с моих губ. От этих прикосновений я начинаю елозить под ним, пытаясь оттолкнуть, — слишком чувствительна, всё тело покрывается мурашками, мышцы сводит судорогой, — но Ёсан подобно мне перехватывает руки лишь своей одной и заводит за голову, лишая какой-либо возможности избежать охватившего дикой негой тело ужаса. Но он тоже не безжалостен и потихоньку спускается ниже. Оставив жаркий поцелуй в ложбинке между грудей, Ёсан начинает играться язычком с одним соском, иногда оттягивая губами и нежно прикусывая его, но также уделяет внимание и другому, свободной рукой пощипывая и прокручивая его между пальцев. Мое тело беспристрастно поддается навстречу ласкам. Его рука вскоре скользит вниз и накрывает мою возбужденную плоть. Пару раз он резко сжимает её, от чего я прогибаюсь в спине и издаю неприличный стон. Он упоенно вздыхает и победно улыбается. Рука скользит под взмокшую ткань уже, наверное, даже джинсов, и его ловкие пальчики тут же нащупывает клитор, чуть сжимают, теребят, надавливают, заставляя меня невольно сжаться и ахнуть, до боли закусив губу. Отпуская захват рук за головой, он для удобства чуть стягивает мои джинсы и быстро ладонью проникает между ног. Отвлекая внезапно сладким и упоительным поцелуем, Ёсан пальцем за пальцем проникают внутрь. Не в силах себя сдерживать, я резко разрываю поцелуй, хватаясь руками за покрывало, откидываю голову назад и, прикрыв глаза и жадно глотая воздух, начинаю гортанно стонать. Но наглые пальцы даже не думают останавливаться на этом, чуть расходясь в стороны, начинают ощутимое движение, часто выскальзывая из горячего лона и снова проникая. Слышу как он довольно усмехается и тяжело вздыхает каждому моему стону. Меня прошибает девичья стыдливость, но мне слишком хорошо, чтобы даже на мгновение отвлечься на дурные, совсем неуместные мысли и переживания. Ёсан скользит языком по шее, оставляет собственнические метки на ключицах, постанывает, оттягивая и кусая чувствительную кожу. Меня трясет от удовольствия, бросает в жар, я дергаюсь, отчего движения ласкающей руки в тесноте расстегнутых джинсов становятся резкими, неровными и ещё более дрознящими. Неожиданно он тяжело вздыхает, чуть ли не скуля, отдергивает руку и, будто внезапно выбившись из сил, еле успевая расставить трясущиеся руки по сторонам, прижимается щекой к моей груди и всем телом падает на меня. От испуга я приподнимаюсь на локтях и, с опаской всматриваясь в его макушку, по-прежнему неровно дыша, взволнованно проговариваю: — Ёсан? — аккуратно касаюсь его волос. — Всё в порядке? — он долго не отвечает и тяжело дышит, я перебираю его мягкие волосы, надеясь на скорый ответ, но тишина слишком давит, а момент и без того довольно волнительный. — Ёсан? — Это правда? — наконец-то с усмешкой шепчет он и, чуть помедлив, поднимает на меня лучащийся невероятной радостью глаза, — это правда происходит? Я смотрю на его лицо, такое по-детски милое, но при этом способное в секунду приобрести хищные и даже надменные черты, и не понимаю, каким именно образом мы дошли до этого. Как мне удалось затащить этого удивительного и в самый неподходящий момент, оказывается, совсем несерьезного человека, который до жути успел меня напугать своей идиотской выходкой, а сейчас так счастливо улыбался и буквально млел, лежа у меня меж грудей, к себе в постель. Как ему это удалось? — Дурак! Только и успеваю воскликнуть я, как он снова нависает надо мной и безумно нежно целует. Как ему только удаётся так сильно смущать меня? Не могу не улыбаться ему в губы, как впрочем и он. Разрывать поцелуй совсем не хочется, поэтому, успеваю обхватить его лицо ладонями, прежде чем опускаюсь на кровать, притягивая его за собой. Как же мне нравится его целовать, как же мне нравится его наглость и одновременная нежность. Кажется, я счастлива. Кажется, мы оба счастливы. Но как бы то ни было, как бы не был прекрасен момент, тела требуют разрядки. И плавно скользя рукой по его торсу, попутно довольствуясь парочкой беспокойных стонов, я разрываю поцелуй и игриво закусываю нижнюю губу, плотоядным взглядом извещая его о своём желании продолжить, чему он, кажется, рад больше моего. Пару раз перевернувшись на кровати, с горем пополам, вдоволь поиздевавшись друг над другом «случайными» прикосновениями к самым чувствительным местам, нам удается избавиться от ненужных вещей — труднее всего оказалось стянуть все те же узкие к концу джинсы. Он нависает надо мной, неотрывно смотрит в глаза, разводит мои ноги по сторонам, удобнее располагаясь между и улыбаясь моему стеснению, и медленно ведет ладонями по нежной коже бедер от колен к сочащейся промежности. Я вижу его едва вздрагивающий и напряженный, налившийся кровью, член, но всячески избегаю смотреть туда, ухмыляясь своему ненужному смущению. Ёсан усмехается и, наклонившись за поцелуем, едва касаясь губ, шепчет "я хочу тебя". Он жадно целует и начинает медленно тереться головкой о мою взмокшую плоть. — Пожалуйста-а! Подхватывая ладонями меня под поясницу, он резко тянет моё податливое тело на себя и, не дав мне опомниться, входит на всю длину. Еле успевая схватиться трясущимися руками за его плечи, я прогибаюсь в спине и не могу сдержать блаженного стона. Перед глазами сыплются звезды, всё тело пробивает крупной дрожью. Внутри всё сжимается от удовольствия, хочется жестче, глубже, быстрее. Однако он бездействует, заставляя меня открыть глаза и, кое-как избавившись от расплывчатых радужных кругов, посмотреть на него. Ловлю его зачарованный мальчишеский взгляд и замечаю, как вздрагивая, соблазнительно приоткрываются его губы, будто он опять что-то хочет сказать, но всё не решается. Я понимаю, что он сейчас, наверное, опять сморозит какую-нибудь чушь, но меня не может не напрягать его странное поведение, и я, чуть ослабив руки, длинные ногти на которых успели неслабо вонзиться в его мягкую кожу, взволнованно спрашиваю: — Что не так? — Всё так, — довольно ухмыляется он. — Тогда что? — Ты..., — он сминает губы, глотая слово и на секунду смущаясь, а затем улыбается во все тридцать, — ты прекрасна. От приятного смущения опять вспыхивают уши, я робко улыбаюсь, а затем хмурюсь, думая, как лучше бы ему ответить, но всё-таки решаю отблагодарить его за комплимент тягучим поцелуев. Ёсан по-прежнему улыбается и притягивает ближе к себе, ладонями скользит от лопаток к копчику, после чего делает медленное движение сильными бёдрами. Ёсан начинает стремительно, но затем резко замедляется и, издеваясь надо мной в каждом страстном порыве, мучительно медленно, оставаясь внутри, начинает делать крохотные движения взад-вперед. Я кусаю его губы, оттягиваю волосы, царапаю спину и, не выдерживая, начинаю помогать ему бедрами. Он скулит и неожиданно резко и мощно с неуместным хлюпаньем начинает вдалбливаться в горячую плоть. Но приятным, пьянящим ощущениям, от которых невольно закатываются глаза и волна невозможного вожделения разливается по нервам, туманя рассудок, к сожалению, не суждено продлиться долго. Мы оба слишком напряжены и измотаны. Оргазм накрывает так внезапно, что я не успеваю опомниться как меня пронзают тысячи тонких игл наслаждения, вынуждая сотрясаться в сладостных судорогах. Моё все ещё вздрагивающее от экстаза тело мякнет в его руках; он делает ещё пару толчков и рвано стонет. Спустя мгновение, Ёсан еле успевает выйти и тут же, томно выдыхая мне в шею, обильно изливается мне на бедро. Машинально сгребая в объятия, он приподнимает меня и, утянув за собой, обессилено падает на кровать. Некоторое время мы лежим молча, восстанавливая дыхание и отходя от необычайности чувств. Сердце уже не так бешено стучит, почти ломая ребра, сейчас по телу разливается приятное тепло, наполняя легкостью и странным чувством спокойствия. Истерзанные губы всё ещё хранят вкус его сладострастных поцелуев. Я жадно вдыхаю его заполонивший всё вокруг запах. Послевкусие решает многое... и моё мне больше чем просто нравится. Внезапно меня сковывает инстинктивный и леденящий жилы ужас. Мне страшно открыть глаза. Снова чувствую неуверенность и глухое волнение. Словно боясь проснуться, начинаю сильнее прижиматься к Ёсану, тереться носом о пылающую кожу и ласково скользить пальцами по тяжело вздымающей груди. Мысли начинают душить, мною овладевает болезненно-мучительная тревога, медленно перерождающаяся даже в панический страх. Невольно напрягаюсь всем телом и хмурюсь, начиная обдумывать пути отступления и размышлять над тем, как теперь придется нелегко мериться со своими чувствами. Ёсан тут же реагирует на мою жалкую скованность и медленно начинает гладить по спине. Кажется, даже слегка привстает, чтобы заглянуть мне в лицо. Как я не хочу, чтобы эта минута нежности заканчивалась. Он тяжело вздыхает и сильнее сжимает в объятиях. Но я трактую все совсем иначе, ведь это лишь милосердие. Как мне чертовски страшно узнать, что теперь чувствует он. Меня пробивает мелкая дрожь, к горлу подкатывает тугой ком. Боюсь, если сейчас же не спрошу его, как последняя дура расплачусь. Широко распахнув глаза, я вырываюсь из его цепких рук и, собрав всю волю в кулак, стараясь не выказать чувств, ловлю его испуганный взгляд, задавая один единственный сводящий с ума вопрос: — Удовлетворен? Ёсан тяжело вздыхает и тепло улыбается, но мгновенно хмурится и пронзает тяжелым, даже где-то осуждающим взглядом уставших глаз, когда понимает, что я не шучу. Он тянется ко мне рукой, касается теплой ладонью моей щеки, но я тут же отстраняюсь. Он несдержанно усмехается; меня это пугает и злит. — Ты серьёзно? — удивленно и уже даже испуганно интересуется он. — Более чем, — напряженно выдаю я, по-прежнему неотрывно всматриваясь в его топкие глаза; я понимаю абсурдность, но не могу с собой ничего поделать. — Ещё раз спрашиваю: удовлетворен? — Удовлетворен ли я? — его бровь вопросительно изгибается, я киваю. — Хорошо, я отвечу, — еле сдерживая подступающую злость, Ёсан облизывает нижнюю губу, с отчаянной улыбкой шумно выдыхает и, сверкнув глазами, отвечает: — Нет, — его глубокий голос звучит пугающе серьёзно, у меня перехватывает дыхание, но уголки его губ медленно начинают ползти наверх, а возле глаз образовываться лучики морщинок, что сильно озадачивает меня. Он резко привстает и целует в губы. — Нет, — жарко выдыхает Ёсан, приподнимая за подбородок и окончательно сбивает с толку своей всё ещё незнакомой наглой ухмылкой, — нет, потому что теперь я хочу тебя ещё сильнее. Дольше, больше и моя, — аккуратно проводит большим пальцем по моей приоткрытой губе, — теперь ты моя. И снова этот полной нежности и несказанной любви взгляд. Я тут же улыбаюсь, меня накрывает такой волной смущения от своей глупости и его неимоверно приятных слов, что я сразу жмурюсь и пытаюсь отвернуться, но он мне не даёт и, завлекая тягучим поцелуем, прижимает к себе, падая на подушку. Кажется, на этом мы сегодня ещё не закончили.