Неправильный внук тёмного лорда

За прошедшее с момента решения кубка чемпионов время я решил, что Волдеморт имеет право знать, что он мой дедушка, так как попытки осознанного убийства единственного потомка означали бы, с моей точки зрения, полное безумие. Опыт предыдущих годов подсказал, что, с вероятностью 2/3, в неприятностях в Хэллоуин виноват преподаватель защиты от сил зла: на моём первом курсе не дал спокойно пообедать, выпустив тролля, на втором удалил мне все кости из руки. Исключение, наверное, третий курс. Но, так как Ремус Люпин был упомянут в завещании, то, скорее всего, был другом беглеца (ведь близкого родства точно нет), а значит, виноват фактом присутствия на матче. Поэтому я решил напрямую явиться к так называемому Аластору Грозному Глазу Грюму, надеясь, что он не настоящий. — Можно войти, сэр? — Да. А в чём дело? — У меня есть необычный вопрос, сэр. Боюсь, что те, кто мог бы нас подслушать, неправильно меня бы поняли, сэр. — Данный кабинет защищён от этого. — У меня есть подозрение, что цель моего принудительного участия, с точки зрения того, кто кинул бумажку, победа в финале, участие в возрождении Волдеморта и, скорее всего, гибель, сэр. Изображавший (был бы настоящий, то эмоций не показал бы) бывшего мракоборца побледнел. — Вы не боитесь произносить это имя?  — Не боюсь. Во-первых, оно не имя, а прозвище. Во-вторых, он, сам того не зная, мой дедушка, сэр. — Откуда знаешь? — Тест Гринготтса, сделанный ещё перед моим первым курсом, показал, что один из моих дедушек Томас Мярволо Реддл. А о том, что путём анаграммы тёмный лорд придумал прозвище узнал от шестнадцатилетней версии, почти возродившейся из дневгика в конце моего второго курса, сэр. — И считаешь, что есть способ предотвратить такой ход событий? — Сомневаюсь, хотя пока надежда есть, сэр. — И что же думаешь? — Может быть, надо сообщить о родстве. На первом курсе никто из нас не знал, на втором ему это было неинтересно, хотя он сам назвал и полные имя с фамилией, и прозвище. Хотя понять можно. В шестнадцать лет одиннадцатилетнего родственика трудно считать родным внуком, сэр. — А почему спрашиваешь меня? — Неприятности в Хэллоуин уже три года связаны с преподавателями защиты от сил зла, сэр. … Барти Крауч-младщий, ненавидящий своего отца, был тем, с кем повелитель в своё время поделился сведениями о происхождении и анаграммой, естественно, под клятвы, которые не наказывали, но делали невозможным проболтать данную информацию тем, кто ещё не знал. В итоге пожиратель смерти написал, что Гарри Джеймс Поттер является внуком Томаса Мярволо Реддла. … Волдеморт был удивлён и решил проверить информацию с помощью Питера Питгрю, который изображал крысу Рональда Уизли, ставшего в сентябре 91-го другом выживающего мальчика. Хвост, как оказалось, данную информацию знал, но умолчал, не считая её важной. В гневе тёмный лорд приказал змее Нагайне заставить пробежать глупца полумарафонскую дистанцию. Томас Мярволо Реддл понимал, что у ритуала с кровью врага много недостатков, но друзей точно нет, да и близких кровных родственников тоже (причём брать у них кровь, даже при наличии, нужно было бы добровольно). Вариант с внуком, о близком родстве с которым не знал (дальнее через Певереллов было общеизвестным) был рискованным (сумеет ли потом стать добрым дедушкой, а не подобием Тома — отца Томаса Реддла-старшего, не признавшим родственника), но в случае удачи сулил резкое увеличение силы, тем более, что услышанная шпионом часть пророчества утверждала о будущем рождении волшебника, способного победить тёмного лорда, но не обязывала ни к чему ни самого волшебника, ни тёмного лорда. Письмо в запечатанном конверте, в котором было дано добро на смену ритуала, было передано в Хогвартс преподавателю под обороткой.