неБратская любовь

Как же здесь хорошо и спокойно. Несмотря на то, что это двадцатый этаж. Тут тихо, над головой голубое небо, а под ногами почти семьдесят метров воздуха. Хоть сейчас лети. Я качаю пиво в бутылке и любуюсь закатом. Он отсюда виден еще лучше. Да здесь вообще лучше. Лучше даже, чем дома. Что там — пустота и четыре стены, а здесь простор и свобода. И чувство, что ты нужен хотя бы вселенной. Я подтянул к себе колени и уткнулся в них лицом. Хоть кому-то нужен… А кому я вообще нужен? Соньке? Нет, она меня на хуй послала сегодня. Сказала, что устала от истерик, и ей нужен нормальный пацан. А я, блять, ненормальный. Сучка! Ну и катись к своим нормальным. Матери? Нет, ей тоже не нужен. Лучше бы аборт сделала, честное слово, все равно не хотела меня. Я, наверное, ей папашку своего напоминаю, этого гандона, что ее изнасиловал. Ну, бля, не виноват я в этом. Не виноват! Злые слезы текут по лицу, но я их не утираю. Я их уже не замечаю. Это уже часть меня. Вот только плачу я теперь сам с собой. Мать мои слезы не трогают. Ее, блять, теперь другое трогает. Или точнее другой. Хахаль новый, Олег. И кстати, на него она время находит, а для меня вечно занята. «Дел много, Дим. Работа». — Работа, блять! — выкрикнул я и зашвырнул бутылку куда-то вдаль. Стекляшка звякнула о парапет крыши и разбилась. Пиво печально вылилось на бетонные плиты. Фак, почти полная. Ну ничего, новую куплю. Потрачу еще мамкиных денежек. Все равно их хоть жопой ешь — семейный бизнес и все такое прочее. Я в это не вникаю, ведь поэтому мать на меня и забила. Ну как же, работа важнее! Сколько себя помню ей было насрать на меня. Даже на мелкого пиздюка. — Мамочка, смотри, это я для тебя нарисовал! — кричу пятилетний я. — Да-да, дорогой, очень красиво, — отмахивается мать и даже на меня внимания не обращает. Она что-то там делает в компьютере. Я почему-то это очень хорошо помню. И сейчас она постоянно в ноутбуке или в телефоне. Кому-то звонит, с кем-то переписывается. Но не со мной. Мой телефон молчит. Я даже из кармана его вытягиваю, проверяю на всякий случай. Но нет, тишина. Время уже около восьми. Из школы я должен был вернуться в три, а мать ни сном, ни духом. Опять наверное в офисе торчит. Или с Олегом в ресторане сидит. Че-то они туда зачастили. Холодает, однако. Я встряхнул левую руку — кости заныли. Это от старого перелома. Еще в детстве пизданулся с дерева. Полез за воздушным змеем, который Серега с Виталькой упустили, и навернулся. До сих пор помню дикий страх, пока летел вниз с ветки клена, хруст и адскую боль. Пацаны тогда перепугались, позвали няню. О! Это еще один кирпичик в фундамент моей ненависти. Все нормальные дети с мамками гуляли. Ну, там, или с бабушками. А я с няней. Меня тогда на скорой увезли в травмпункт. Бородатый веселый дядька-врач осмотрел руку, быстро загипсовал, взъерошил мне волосы и подтолкнул к двери: — До свадьбы заживет. Ну, беги к маме, герой. — Там нет моей мамы, — скуксил я лицо. Она не приехала за мной, свалив всю заботу на няню. Даже, блин, мне не позвонила. А я так ждал. Трясся от страха и боли сначала в машине скорой, потом в рентген кабинете, потом у хирурга. И просто хотел, чтобы мама была рядом. А у нее очередная сделка была или что-то такое. Правда, на следующий день меня в комнате ждал новенький Xbox с коллекцией игр. Вот за ним и прошло все мое детство. Со временем электронные игрушки становились все дороже и навороченнее. Новый телефон каждые полгода, мощный игровой компьютер, потом ноутбук и планшет. Наушники, какие только моя душа пожелает. И наконец венец всего — бас-гитара Fender American Original '50s Precision Bass . Дорогие шмотки, огромная квартира в элитной новостройке, отдых в любой точке земного шара. Вот только все это не заменит материнской любви. Мне, по крайней мере. *** Фак, как же не хочется домой! Мне и там в последнее время нет места. Потому что Олег поселился с нами, будто у него своей квартиры нет. Может, к Сереге завалиться? А что, взять бухла, вызвонить каких-нибудь девчонок и конкретно так зависнуть. Я уже было набрал номер друга, как вспомнил, что у него как раз родаки сегодня из командировки возвращаются. Блять, не судьба. Ладно, пора топать домой, а то совсем холодно. Я остановился во дворе и задрал голову наверх, выискивая окна квартиры. Никогда мне это не удавалось. Какие же? Эти или вон те? Точно знаю, что пятнадцатый этаж. Внизу мраморный блестящий холл, горшки с цветами, уголок охраны. Один смотрит на меня неодобрительно. Из-за чего, интересно? Из-за моих синих волос? Или рюкзака с нашивками? Отвали от меня, козел, я тут живу. Поднимаюсь на лифте, постукивая ногой в такт играющей в наушниках музыке. Боб Марли, классика. Надо было еще покурить. Жаль у меня ничего не осталось. Наконец «родная» коричневая дверь с вензелями. Как только вхожу, меня сметает Граф. Пес радостно подпрыгивает и все норовит лизнуть меня в лицо. Вот кто действительно рад мне. Прости своего хозяина, малыш. Я обязательно схожу с тобой погулять, обещаю. Просто меня это все достало. — Где ты был? — о, и мать тут. Стоит в дверях, скрестив на груди руки, хмурится, будто ей есть до меня дело. — Гулял, — сухо бросаю я, стаскивая с ног кроссовки. — Пять часов? — мать преграждает мне путь в комнату. — Ты еще и пьян? — Я трезвый, — огибаю ее по дуге и иду к себе. — Дима, — мать идет за мной, — у меня есть для тебя важная новость. — Ну что еще? — скидываю рюкзак на пол, туда же отправляю куртку. — Помнишь, я рассказывала про семью Олега? — Нет, — кривлю я лицо. — Ничего про него слышать не хочу. — Дима, как ты можешь такое говорить? Он же часть нашей семьи! — Твоей может быть. Моей — нет, — отрезаю я, наблюдая, как мать меняется в лице. — Дима, это не обсуждается, — застывает она. — Совсем недавно Олег узнал, что у него есть брат по отцу. Так получилось, что Саша попал в детский дом после смерти матери, но мы смогли уладить все вопросы, и теперь он переезжает к нам. — Чего? — вытаращился я на мать. — Мало того, что ты постороннего мужика в дом притащила, теперь еще и его братца тут поселить решила! Совсем что ли! Меня-то спросить забыла! Может, я против? — Дима, — у матери лицо похоже на восковую маску — такое же серое и безжизненное. — Это не обсуждается. Саша будет жить с нами. Хочется тебе этого или нет. — Ай! — взмахиваю я руками. — Да пошли вы все! И шарахаю дверью о косяк. Меня трясет от злости и обиды. Для моей матери все важнее, чем я. Сначала бизнес, потом этот Олег, теперь еще и какой-то Саша. Бля! Я дошагал до окна и рывком открыл створку, подставляя лицо под холодный порыв ветра. Он прокатился по плакатам на стенах, пошелестел бумажными уголками. Тут всё: и музыканты, и звезды сериалов, и даже спортсмены. Я тупо завешал все стены, чтобы не видеть кошмарных бело-золотых обоев. Такая цветовая гамма по всему дому — белая лепнина, золоченые ручки на дверях, светлая кожаная мебель. Приторная роскошь, ненужная куча вещей в огромном шкафу, шелковое постельное белье на двуспальной кровати, заваленный каким-то хламом стол. Черт, как же болит башка. Я смолю уже вторую сигарету, но естественно это только делает хуже. Что я сделал не так? Почему мать так мной пренебрегает? Я ведь был обычным мальчишкой, которому нужна была любовь и ласка, а не дорогие подарки, шмотки и деньги. Да, хорошо, когда есть возможность заплатить за что-то, не думая о ценнике. Но разве можно купить внимание и заботу? Ни разу мать не пришла ко мне в школу. Ни на собраниях не появлялась, ни на утренниках в начальной школе, ни на концертах, где я пел, а потом и играл с пацанами. Так, маленькая группа, пара гитар, синтезатор. Мы перепевали что-то из рока, попсы, даже какие-то свои тексты писали. Нам даже разрешали это сыграть на больших концертах. К дню учителя, там, или на последнем звонке. Помню так ждал ее в первый раз. И во второй, а когда она и в третий раз не появилась, сославшись на внезапные дела, просто забил. Плевать. Плевать… Сигарета улетает в окно, я отправляюсь в душ, чтобы смыть с себя этот день. И тупую Соньку, умотавшую тусить на какой-то вписке. И мать с ее хахалем. И нового родственничка. И остатки пивного хмеля. И головную боль. Я двигаю Графа в кровати, а то уж больно вольготно он раскинулся, и заваливаюсь спать. Завтра можно проваляться подольше. Завтра выходной. *** Мой день начинается где-то в полдень. Хмурый, взлохмаченный и сонный я бреду на кухню. И одеждой пренебрегаю — на мне лишь одни трусы — потому что думаю, что один. Но меня встречает какой-то парень. — Ты еще кто такой? — сонливость моментально проходит. Я пялюсь на незнакомца, отмечая его черные волосы и невозможно голубые глаза. — Я Саша. Кира сказала, что ты в курсе, — он поднимается из-за стола и тянет мне руку, которая повисает в воздухе, потому я презрительно на нее смотрю и не спешу пожать. — А ты Дима, да? Приятно познакомиться. — Дима-Дима. И ни хуя не приятно, — отрезаю я, разворачиваюсь к Саше спиной и быстро делаю себе завтрак: чай и бутерброды. Черт, весь день в пизду летит. Я утаскиваю еду к себе в комнату, не обращая внимания на удивленного незваного гостя. Ну ничего, надолго он тут не задержится. Я все сделаю, чтобы он сам захотел уехать.