Девочки явились только следующим вечером. В замке было очень тихо.
— Тук-тук, — Кассандра постучалась в дверь и тут же зашла. Элоиза ждала их в комнате, где раньше они спали вместе.
— Ну? Что она сказала? — Элоиза тёрла руки.
— Говорит, что сама всё порешает, — Кассандра пожала плечами.
— Сама, сама. Я шутка для неё что-ли? — психанула рыжеволосая и пнула стенку.
— Элоиза, не сердись, — Дани обняла Элоизу за шею.
— Я её абсолютно понимаю, ей тяжело мне довериться полностью, но если бы я хотела уйти, я бы давно ушла, ещё тогда, когда ходила к Карлу на завод, — Элоиза засмеялась сквозь слёзы. — Боже, это так смешно звучит!
Засмеялись и девочки.
— Я хочу видеть Альсину, — Элоиза села на кровать вместе с Дани.
Девочки переглянулись. Элоиза продолжила:
— Я хочу видеть всё то, что говорила мне Альсина. Стулья с шипами, "виселицы", и подвал с зомби.
— Ты уверенна? — засомневалась Бела. Элоиза уверенно кивнула. — Тогда собирайся и обязательно возьми пистолет. Встречаемся в главном зале.
И девушки исчезли в мухах. Элоиза стала собираться. Абсолютно обычная одежда: джинсы, кофта да всё те же военные сапоги.
Элоиза спускалась по лестнице, сёстры перешёптывались. Ничего не говоря они вели голубоглазую всё ниже и ниже, спускаясь по склизким туннелям.
— Уже скоро, — Даниэла открыла дверь. Лестница вела вниз и будто не кончалась, а хлюпанья какой-то жидкостью внизу слегка мутило Элоизу, от запаха тошнило ещё сильнее, а аппетит почему-то нарастал.
— Боже, фу, что там такое? — зажав нос щурилась Элоиза.
— Ты сама на это подписалась, — смеётся Бела. — Терпи!
Элоиза лишь прошипела в ответ и заткнула нос пальцами. Дышать ртом получалось не очень, запах едкий, он попадал во все щели, убивая этим всё живое. Может не убивая, но хотелось убежать.
Лестница вниз. Отлично! Просто супер! Выхода нету — нужно лезть.
— Вуа-ля! — спрыгнув с лестницы крикнула Кассандра. — Про это место тебе говорила мама?
Элоизу повергло в шок. И вправду: кровь стелиться алым ковром, вдалеке слышаться бормотания — служанки и мужчины ходят по этому ковру утопая в нём. На потолке подвешены трупы, обмотанные какими-то тряпками. Кровь повсюду. На потолке, на стенах, на полу, в углах, на дряхлых стеллажах, на коробках.
— Ужас, — Элоиза села над лесенкой, которая спускалась ниже, там на полу сантиметров на 30-40 расстилалась кровь. Девушка провела пальцем и удостоверилась, что это действительно кровь. — А почему она не засыхает?
— Засыхает, ещё как! — Бела прыгнула в море крови. — Просто это свежая.
Элоиза резко подняла голову на Белу:
— Но, откуда? — Элоиза поднялась и отряхнула палец.
— Нам нужно есть людей. Откуда же ещё! — прыгнула за Белой Кассандра.
Элоиза задумалась и всматривалась в кровь, застыв на месте. Дани прошла по лестнице вниз и что-то прошептала девочкам на уши.
— Если тебе противно, мы можем уйти, просто так будет быстрее дойти до темницы, — замялась Даниэла и кинула виноватый взгляд на голубоглазую.
— Пошлите, — Элоиза вступила в кровь и сразу же скривила недовольную гримасу, закатив глаза. — Чем быстрее тем лучше.
Элоиза, честно говоря, не думала что это прям ВСЁ правда. Но у женщины действительно прятались скелеты в шкафах и их было много. Теперь сносило не крышу, а восприятие реальности. Здравые мысли уходили прочь, смотря на подвешенные трупы мёртвых служанок. Но что же такого сделала матерь Миранда, чтобы Альсина занималась вот этим всем? Неужели она и в двадцатый век занималась этим вместе с мамой. А если нет?
Этого Элоизе было вдоволь. Она "насмотрелась", будто бы это всё. Элоиза обещала Альсине: кафельный пол в главном зале будет залит солнцем, медные чаны будут гореть, суп будет благоухать для неё так, что будет завидно всем на свете! Соберутся люди у дверей замка и будут просить отведать его! Будут падать в ноги к аристократке, и не будут боятся быть расквашенными на сырую подачку в обед, и ужин! Каждая тарелка будет насыщать её бледный живот до сыта! А борщ не будет напоминать ей кровавое месиво! Пирожки не будут пищать и просить о пощаде, а будут нежно расплываться во рту и продолжать таять в желудке! А по утрам она не будет корёжиться в подземельях, и всегда от неё будет пахнуть розами с нотками ванили!
Кофта, цепляясь за затвердевшую кожу на груди, позволяла вспоминать начало всего этого. Как же далеко она зашла. Может стоить прекратить шагать вперёд? Она слепа. Она не знает, что будет дальше. Если обрыв то лететь далеко вниз. А если поляна с сочно-зелёной травой?
Шрамы были будто в этих местах росли ветви, которые отрубили. Стоило ли это всё слёз и радости? Стоило ли вообще цепляться за графиню зубами и когтями? Элоиза даже не пыталась убегать, когда в неё "стреляли". А стреляли очень ласково, медленно и совсем не пулями, а нежными поцелуями бледных губ, покрытых в крови тысячи умерших людей, в которых эти губы не виноваты. Они благодарны спасению и наделённым нечеловеческим даром. Вот Элоиза и поддалась соблазну. А соблазн ли? Отнюдь.
Она совершенно по собственной воле готова тонуть в её текстах по вечерам, в ласковых объятиях утром. Что-что? Она убивает людей и ест их? А какое ей дело до этого? Если она не будет этого делать, неизвестно, что с ней станет, но явно ничего хорошего из этого не получиться. Сколько говорите служанок бегает? Пусть бегают. Пусть целуют ноги, пуская слёзы. Пусть приносят фрукты утром на завтрак с йогуртом, а лицо в крови и слезах. Пусть страдают по ночам, слыша вой. Так надо. Так
нужно.
— Вот, — увидев стулья с шипами поникла Кассандра.
— Ты сюда сажала людей? — совершенно спокойно спрашивала Элоиза.
Кассандра кивнула и не торопясь пошла дальше.
"Это всё сон" думала голубоглазая, хлопая веками с ресницами словно веерами. От непонимания забывалось всё и всплывал лишь один вопрос: почему? Да не один! Их миллионы! Кого сюда сажали? Были ли тут дети? Старики? За какие проступки? Опять кровь по всюду. И она плещет в Элоизе от непонимания как океан в шторм. Почему? Опять. Успокойся Элоиза! Ты
сильная. Ты
же сильная..? А ты
разве сильная..?
А дальше хуже. Железный скелет, внизу тазик покрытый наверное столетней кровью. Ком в горле не даёт прокричаться и Элоиза падает на каменный пол. От увиденного не хотелось бежать. Хотелось получить оплеуху, чтобы прийти в себя. Вопросы исчезли, как и здоровый рассудок Элоизы. Стало плохо не от увиденного, а от той боли, что испытал род Димитреску. Да жить с человеком, который тебя ненавидит проще, чем жить с этими мыслями изо дня в день. Просыпаться и засыпать. Сильная тут не Элоиза, а Альсина. Она боец. Она та, которую любят такие вещи. Кровь и плоть болеет по графине. Темница кашляет и Альсина уже заболела туберкулёзом, горло режет без людского мяса, а лёгкие сводит из-за недостатка запаха плоти.
***
Из комнаты доносятся злобные крики, а голос до боли знаком.
— Альсина? — Элоиза поворачивает голову в сторону двери. На тумбе бокал вина. — Альсина! — девушка кричит, что есть мочи.
Женщина заходит в комнату чуть ли не плача и останавливается на пороге.
— Иди ко мне, прошу, — Элоиза тянет руку графине. — Что случилось? Я ударилась?
— Ты упала в обморок, — как-то холодно отвечает Димитреску.
— Я всё видела и я по прежнему тебя люблю, я хочу помочь, Альсина, душа моя, прошу, — Элоиза смотрит в поникшее лицо женщины. Девушка встаёт и обнимает Димитреску.
— Как? Почему? За какие услуги? — Димитреску вскакивает с кровати и рыдает, отворачиваясь от рыжеволосой.
Элоиза встаёт с кровати и подходит ближе, взяв руку вампирши она тянет её на кровать.
— Потому что я люблю тебя, глупая! — голубоглазая сама начинает плакать и стирать слёзы с щёк Димитреску. — Потому что я хочу чтобы ты была счастлива! — девушка целует в щёчку Альсину. — Прошу, не убегай от меня, я скучала.
Димитреску медленно кивает, пока Элоиза дарит ей поцелуи и объятия, каждые из которых что-то значат.
Спускаясь с лица на шею, нежно прикусывая кожу, и оставляя еле видные засосы.
— Иди сюда, — Элоиза тянет женщину, которая уже улыбается и вытирает слёзы. — Не ругай девочек, они хотят для тебя лучшего, — Элоиза утыкается в грудь Димитреску. — Я тебя люблю, пиздец просто как! — Элоиза начинает смеяться. — Я вас всех люблю до потери пульса, просто помни, что я рядом. Помни, что ты мне нужна, ты нужна девочкам, — Элоиза поднимает голову выше и целует ключицы женщины, нежно водя правой рукой по спине.
— А я тебя люблю, — Альсина поднимает голову рыжеволосой и целует в губы.
Будто впервые. Будто они вот-вот влюбились друг в друга. Будто всё что произошло — забыто. И опять искорки отлетают от их губ, заставляя искриться воздух.
Будто впервые. — Очень сильно люблю. Ты нужна мне.
А ведь им действительно хорошо вместе. До истерики хорошо.
