l want to see you again

На утро после нашей вчерашней попойки, вставать конечно было очень сложно. Но я по сравнению с другими девочками, была ещё бодрячком, хоть и не совсем хорошо помнила, что было вчера и за, что мне сегодня придётся краснеться перед учителями. Я возилась с замком на платье, который никак не хотел поддаваться моим манипуляциям, и уже была готова его с себе сорвать, как помощь пришла, как говорится, от туда, от куда её со всем не ждали.       — От души! — бросаю я, смотря на Чигринец, которая оказалась моим сегодняшним спасителем, через большое зеркало, пытаясь уловить её взгляд. Мы с ней хоть и соперницы, но ее общество будет по приятнее, чем других девчонок и если бы не соперничество, то мы возможно бы подружились. Потом я не совсем понимаю, что происходит. Помню, только то, что в голове всплывает фрагмент вчерашнего вечера, но не могу точно сказать, было ли так всё на самом деле или же это всё моя не прошенная, проснувшиеся не во время фантазия. Я оборачиваюсь и оказываюсь зажатой между раковиной и Чигринец. Моё сердцебиение учащается, а дыхание сбивается от такой не позволительной близости. Сейчас я осознаю, что то, что мне выдавала память, действительно было, потому что помню, что уже не что подобное испытывала. Уже примерно представляла, что собиралась, сделать Юля. Я вроде бы и могла мыслить здраво и в тоже время, мой мозг отказывался работать, когда она так близко находилось. Поэтому когда, блондинка вновь накрывает мои губы своими, я словно немею, не понимая, что происходит. Не отвечаю и не отталкиваю. Поэтому Чигринец отстраняется сама, воспринимая мой ступор на тот счёт, что ошарашила меня своим поступком, от моего лица не ускользает, то как красный оттенок приливает к её щекам и то, как глаза медленно намокают. Хочет уйти, но я ей не позволяю, быстро перехватывая её за руку, медленно, как в замедленной съемке, не разрывая с ней зрительного контакта, снова сокращаю между нами расстояние и только уже потом накрываю её губы своими, тем самым прижимая ее к кафельной стене, нависая, как оголодавший коршун, над ней. Сперва поцелуй получается каким-то никаким, но потом когда я чувствую, что всё идёт хорошо, проникаю в её рот своим языком, при этом пальцами, что я предварительно впустила в её светлые волосы, массируя кожу на её затылке, как бы говоря, что можно мне доверять. Она доверяет, позволяя нашим языкам сплестись. Я вроде бы не спешу углублять поцелуй, он сам, интенктивно углубляется, заставляя нас периодически отрываться друг от друга, чтобы хватануть предательского воздуха, которого в легких оказывается катастрофически мало, тем самым дав нам возможность выстроить, что-то вроде замысловатого танца наших тел. Снова оказываясь между раковиной и Юлей, которая осмелев, стала брать инициативу в свои руки, а я почему-то поддавалась её напорам. Почему-то именно сейчас, именно с ней мне не хотелось за, что-то бороться или кому-то, что-то доказывать, мне просто хотелось побывать собой, девочкой, кем я не была практические с самого рождения, да и в конце концов, просто насладиться моментом. Я позволила ей усадить себя на мраморную поверхность раковины, на сколько это вообще было возможно, а себе — притянуть её за талию к себе по ближе.       — Что мы, блять, делаем? — выдыхаю я, куда-то в потолок, как только она спускается с моих губ на шею. Но осознаю, что не хочу, чтобы она прекращала, хотя разумом я понимала, что ничем хорошем это не закончится, как собственно та же дружба, что может быть среди потенциальных соперниц, которая рано или поздно закончится враждой. Мы на столько увлеклись собой, что во все забыли о существование посторонних за этими стенами, которые могли зайти сюда в любой момент или услышать мой стон, что предательски соскользнул с моих обкусанных губ, как только руки Чигринец проникли ко мне под платье и по-свойски заскользили по моим не стройным ножкам, практически достигая моей интимной зоны, но как и я была напугана шумом за дверью.       — По-моему нам пора эта прекращать? — осипше обычного, говорю я, спустя несколько минут ожиданий, что сейчас сюда кто нибудь войдёт и при этом совершенно не предпринимая абсолютно ни каких действий, чтобы не быть пойманными.       — Угу, — роняет она и уже собирается уходить, но я ей снова не позволяю этого сделать; снова перехватываю ее за руку; снова сокращая между нашими лицами расстояние накрываю её губы своими. То посасывая, то поигрывая с её губами и языком, сильнее прижимая, ее к себе за талию, обними ногами       — Если мы сейчас… — не разборчиво бубнит она себе под нос, отстраняясь.       — Знаю, — прерываю я её, прислоняясь лбом к её лбу, не прекращая обнимать.       — И что мы будем делать? — спустя какое-то время напряжённой тишины, задаёт бандитка вопрос, который мучил нас обеих.       — Спроси, что ни будь по проще, — говорю я ухмыляясь.       — Может хотя бы попробуем? — её вопрос заводит меня в ступор. Я шла на этот проект, чтобы измениться, а не для того, чтобы дружить и уж тем более любить. Любовь для меня в последнее время была под запретом, после одних отношений, которые откровенно говоря закончились на не счастливой ноте из-за которых наркотиков в моей жизни стало ещё больше. Под ними я забывалась, и не чувствовала боли от образовавшегося вакуума в моем сердце. Я уже знала, что такое отношения и, что значить зависеть от необходимости в человеке — хуже чем от наркотиков и снова я с этим была не готова столкнуться. Хотя бы не сейчас. Чигринец так и уходит не удовлетворенная положительным ответом, а я тем, что мы так и прервались, мне хотелось большего и я была больше чем уверена, что она бы мне в этом помогла.