Горят города чьей-то большой любви

      — Снова пьёшь? — заходить в кабинет Разумовского без стука давно стало чем-то обыденным для тебя. Да и что нового ты могла там увидеть, кроме как вечно работающего друга, который время от времени спаивает сам себя?       — Снова пью, — беззлобно хмыкает Сергей, повторив твои слова. Небрежно обхватывает ножку бокала пальцами и подносит горлышко бутылки к центру.       — Ну, спасибо, что хоть не из горла хлещешь, — рыжая макушка замирает сразу же после твоих слов.       — Я тебе наливаю, — недолив положенное количество шампанского, Разумовский протягивает тебе бокал, — выпьешь со мной? — морщишь нос, глядя на эту откровенно жалкую картину.       — Ты знаешь, что я не пью, — брезгливо осмотрев бледно-жёлтую жидкость, из которой выветрились если не все пузырьки, то добрая половина так точно, обходишь парня со спины и становишься так, чтобы смотреть прямо в его лицо.       — Да-да, — махнув почти пустой бутылкой, Сергей безучастно всматривается в содержимое бокала, которое предназначалось тебе. — А почему, напомни-ка?       — Думала, мы уже давно решили, что не будем вспоминать... — голос резко становится на полтона тише. Ты с трудом сглатываешь комок, вставший в горле и на подсознательном уровне складываешь руки на груди, пытаясь закрыться от неприятных для тебя воспоминаний.       — Напомни! — Разумовский говорит с металлическим оттенком. Практически безэмоционально. Мурашки сами по себе пробегаются по линии позвоночника, обдавая холодком, словно поток ветра проходится по голой коже.       — Серёж... — почти жалобно мяукаешь ты. Тон Сергея не изменяется, он по-прежнему холодный.       — Сбила воспитанницу нашего детского дома, — словно усмехаясь, произносит парень. — А помнишь, как её звали? — слёзы уже сами собой скапливаются в уголках глаз. Ты втягиваешь воздух через приоткрытые, слегка дрожащие губы.       Ты помнишь всё. Имя, фамилию, сколько ей было лет, когда ты лишила её жизни, усевшись за руль после хорошо отмеченной сделки. Помнишь настолько отчётливо, что до сих пор просыпаешься по ночам в холодном поту, пролистывая один и тот же кошмар по кругу, как заевшую пластинку.       Сергей видит, как начинают трястись твои руки, влажные от слёз глаза блестят даже под тусклым светом нескольких напольных светильников. Разумовский откидывается на спинку дивана, довольно улыбаясь, кажется, ему нравится эта игра.       — Как известно, — сев в открытую позу, начинает он, — алкоголь ослабляет наше восприятие, отключает мозг или уводит в спящий режим. Никаких проблем, никаких кошмаров хотя бы несколько часов. Алкоголь помогает забыться, — взгляд янтарных глаз впивается в самую душу, — но знаешь в чём ирония? — Сергей подаётся вперёд, внимательно следя за твоей мимикой, — мои кошмары реальны. Реальнее, чем образы во время сонного паралича. — Сдавленный в руке бокал рассыпается крупными осколками на пол, сдабривается кровью поверх. Перед тобой больше не Сергей Разумовский.