anacondaz — спаси, но не сохраняй
назойливое пиликание будильника грубо вырывает марину из сна, беспощадно закидывая её в очередной холодный понедельник. тёплая пижамная кофта не спасает — в комнате слишком старые окна, из которых жутко дует мерзлый воздух, заставляющий табуны мурашек бегать по спине и плечам девушки. логвиненко шумно втягивает воздух в лёгкие, нехотя, очень медленно сбрасывает с себя толстое одеяло и идёт в ванную, в которой, кажется, намного прохладнее, чем в её спальне. утро сегодня премерзкое. марина совершенно не выспалась — мать полночи с ней ругалась, потому что она не попала в группу спектакля на практике, говорила ей, что она бездарная и ничего в жизни не добьётся. а сейчас марине нужно за час натянуть на себя улыбку и «приличный» вид. в целом, она это каждый день и так делает, мажется косметикой ровно в семь тридцать, после душа, потом надевает заготовленную с вечера одежду и идёт в другой мир, в университет, где сразу становится важной и попадает в центр внимания толпы парней. марине это очень нравится, она смакует каждую секунду своей славы и только всячески подбивает к себе интерес, боясь, что все это когда-нибудь закончится.***
саша сегодня в курилке одна. на улице зябко, ледяной питерский ветер пробирает до костей, от него не спасают даже стенки курилки из синего поликарбоната, рука с сигаретой закоченела и, кажется, вот-вот перестанет слушаться, отправляя сигарету в свободный полёт. но это только так кажется, конечно, иначе как объяснить, что уже третья сигарета подряд все ещё на месте? саша уже давно научилась игнорировать бардак в курилке, на который всем плевать. раньше ей было неприятно смотреть на переполненный мусорный бак, кучу бычков по полу, а за все эти три года стало уже как-то все равно. шаиновой как-то пусто и нервно одновременно. нервно от никотина что-ли, хочется куда-то лечь, удобно на что-то опереться, тело как будто бы не слушается совсем, да ещё и холодно жутко. а мыслей нет, со вчерашнего вечера они пропали куда-то, оставив сашу просто наблюдать за происходящим вокруг. после сережиного ухода они не общались, она первая не писала, он тоже не решался почему-то. да и ладно, сейчас ей хочется одной побыть, просто посмотреть на то, как ветер сшибает с веток оставшиеся листья и пронаблюдать, насколько хватит её рук в борьбе с ледяным воздухом.***
«а где серёжа?», — доносится до ушей марины откуда-то сбоку. она поворачивается на шум и пытается разглядеть кто стоит поодаль от неё, только вот не видно ничерта — очки она где-то забыла. «не знаю», — чертова шаинова. её голос марина узнаёт из тысячи. она понимает, о каком сереже они говорят — не слепая, видит, как горошко таскается с этой сашей. марина ревнует жутко. это чуть ли не единственный парень, который действительно нравится ей, но вот незадача — она не нравится ему. логвиненко не понимает, что же он нашёл в шаиновой, чего нет в ней, ведь шаинова вообще никакая, мышь серая. смотреть на этих двоих очень обидно. как будто бы это выбивается из идеальной картины марининого мира, кто-то ей отказал, сломал её представления о собственной идеальности. логвиненко от зависти задыхается, хочется ей эту сашу изжить, выставить перед горошко в худшем свете, чтобы он от неё отвернулся и на марину посмотрел. логвиненко в голову приходит интересная идея. — дим, — говорит она рядом стоящему однокурснику с угловатым лицом и недовольным взглядом. — а? — мычит он, не отрываясь от телефона. — слышал про шаинову? — с ехидной улыбкой начинает она.***
дельфин — собака
— да ленка, блин, делать ей нечего? — вздохнул светловолосый парень с пучком на затылке, затягиваясь сигаретой. — что она нашла в этом шевцове? — поддерживает диалог тот самый дима с угловатым лицом, который сейчас выглядит просто немного уставшим, а не таким недовольным, как полтора часа назад. — денег много, а ума нет, — смеётся блондин, — мне он всегда казался каким-то странным, он же неловкий, как его вообще взяли на актёрский? — он со второго курса? — без энтузиазма уточняет дима. — ага, младше лены на два года, капец, — блондин смеётся, — девочке двадцать четыре, а встречается с двадцатидвухлетним лохом. серёжа молча слушает этот поток бессмысленных слов, сидя в углу курилки с красным чапманом, который он бездумно купил сегодня утром, потому что хотелось почувствовать сашин запах. он весь день думает про неё, про то, как странно она себя повела, когда они стояли в дверях. сереже было не очень понятно, что же в её голове было, почему она так резко забралась в «домик», закрывшись от него. саша дорога ему до чертиков, в голове все ещё бардак из мыслей, от которого хочется сбежать куда-то, но это, увы, невозможно. хотя бы сигареты помогают немного мозг выключить, оставляя только какую-то пустоту в голове. сильные порывы ветра колышет ветви деревьев, с которых уже облетели все листья. на улице мерзко и хмуро, но серёжа почему-то все ещё тут сидит, хотя мог докурить уже давно и уйти внутрь. — ой, а вы слышали про шаинову? — димин задорный возглас режет сереже уши. почему он так оживился? — а что с ней? — сухо спрашивает горошко, делая затяжку. — да она совсем во все тяжкие ударилась, — пренебрежительно усмехнулся парень. — думаешь, почему с айфоном ходит? — и почему же? — хитро улыбнувшись, поддержал разговор блондин. — да она стопудово блядь, — хихикая, дима откинулся на спинку скамейки. в сереже стала подниматься неконтролируемая злость. как они смеют так говорить о ней? да они же её не знают вообще, ни разу не видели, кто она на самом деле, а несут такую дичь. — по ней видно, что все данные для блядок есть, вы грудь её видели? — дима поднял руку и «пожал» воздух, будто бы там есть чья-то грудь, и засмеялся. смотря на это, серёжа впал в бешенство. — мне сказали, что саша на вебкаме работает, ебется с резиновым хуем на камеру, отличное занятие, я считаю, — презрительно выплюнул он. — за чупа-чупс даст? — усмехнулся блондин. — в виде хуя? наверное, — дима встал со скамейки и начал вальяжно расхаживать по курилке, — серёг, че думаешь про сашу? выебал бы? — дима разразился мерзким смехом. — я бы выебал. ты ей какую-нибудь книжку умную подари и она точняк даст, — поддержал издевательства блондин. — горошек, че сидишь такой насупившийся? — дима встал перед ним. — вы совсем охуели?! вы её, блять, знаете вообще? — серёжа вспыхнул, его голос был твёрдым, как сталь, очень низким и гортанным. каждое слово звучало, как раскат грома среди ясного неба. — ты че, серёг? — в недоумении засмеялся дима, — да брось ты, по ней же все видно. таскается со своими книжками, отличная училка для ебли выйдет. дима с блондином дружно загоготали, от чего серёжу начало колошматить. эти уроды вообще, что ли, все попутали? откуда они это взяли, кто это, черт возьми, придумал? горошко был разъярен. человека, которого он так сильно любит и ценит, кто-то поливает такой ложью, вообще не думая о саше настоящей, которая слишком уязвимая для этого мира. сереже казалось, что он обязан её защитить, потому что они сделают ей больно, а он видеть не хочет её грустной и подавленной. — вы охуели? — горошко зарычал на них. он выглядел очень твёрдо и уверенно, как будто бы на грани, чтобы вскочить и перегрызть всем глотки. — серёг, да успокойся ты, — дима положил свою большую ладонь на плечо горошко, — че ты из-за неё истеришь так? она того не стоит, бро. через мгновенье после этого жеста диме в нос прилетел кулак. парень отпрянул, в панике смотря на разъяренного горошко, который сейчас своим видом стал внушать нехилый страх. серёжа тяжело дышал и трясся, от унижения дима покраснел, хватаясь за разбитый нос, который, кажется, был сломан. — ещё хоть слово про сашу услышу, — сухо бросил горошко, выходя из курилки. — буду разбираться серьезно. напоследок парень сплюнул куда-то в угол помещения на грязно-серую керамическую плитку. он сгорел. от ярости не осталось и следа, было только измождение и жуткая обида. серёжа поплёлся к табло с расписанием, нашёл сашин кабинет и быстро пошёл к ней, потому что все, что ему сейчас хотелось — обнять её. она не должна знать все это говно, её это уничтожит. какие же они уроды недалекие, у них от этого проблемы будут. если серёжа услышит ещё хоть что-то, то он устроит эти проблемы сам, и вообще плевать, что ему за это будет. за сашу он всех разорвёт. за считанные минуты серёжа добежал до аудитории, заметил шаинову и пошёл навстречу к ней, которая его не видела, потому что что-то читала в телефоне.U2 — all i want is you
— привет… — растерянно выдохнула шаинова, сталкиваясь с серёжей, когда чуть не врезалась в его грудь. — привет, — горошко сгрёб её в свои тёплые объятия, сразу почувствовав себя комфортнее. саша обвила его торс руками и опустила голову на плечо. — что у тебя с рукой? — спросила саша о его разбитом кулаке, который она заметила секундой ранее. — мудаки развелись, — горошко спокойно говорит ей, — все в порядке. — болит? — она мягко отстранилась, взяв его за предплечье, рассматривая покрасневшие костяшки пальцев. — немного, — серёжа неспешно кивнул. — пойдём, — саша взяла его за локоть, утягивая в аудиторию. в ней бушевал ураган из чувств. она была чертовски рада видеть серёжу, что он реален и пришёл, даже обнял, но при этом осадок от вчерашнего утра давал о себе знать, мерзко давя где-то в груди. саша чувствовала себя котом шрёдингера, чертовым фотоном, как будто бы она одновременно и верит в то, что все это взаправду и верит в то, что спит. ощущения не из приятных, сказать честно, это какие-то своего рода внутренние метания, которые вытягивают из тебя все силы. горошко сразу успокоился, от той взрывной ярости и опустошения после неё не осталось и следа. саша всегда его успокаивала одним своим видом, просто тем, что давала ощущение того, что она рядом. он молча наблюдал за тем как она, постоянно заправляя прядь волос за ухо какими-то резким и угловатым жестом, роется в сумке, а потом достаёт оттуда тюбик троксевазина, осторожно берет сережину руку и мажет кулак холодным прозрачно-желтым гелем. — ты с собой аптечку целую носишь? — мягко усмехнулся парень. — да, после прошлой практики стала брать с собой все, — пояснила саша, сдержанно улыбнувшись. — а что случилось? — горошко провожал взглядом сашины руки, которые почему-то немного потрясывались. — спиной влетела в угол, синяк огромный был, — она пожала плечами, немного поморщившись от воспоминаний. тот синяк болел жутко, было невозможно спать на правом боку. — как ты вообще на этой светотехнике выживаешь? ты же девочка, — протянул серёжа, замечая, как после последней фразы осуждающе смотрит на него саша. — что за сексизм? — сухо сказала она. — ну, ты ведь маленькая и хрупкая, а вы там аппаратуру таскаете, — объяснился горошко. — ну, как-то справляемся, — саша повела плечом и села рядом с серёжей. — ты как вообще попала сюда? — он повернулся к ней. — я экзамены завалила, хотела на режиссерский, не смогла из-за литературы, поэтому пошла сюда, — она пожала плечами, — ну, тут физики достаточно, мне интересно, — без особого энтузиазма рассказала саша. — режиссерский? — горошко был в недоумении. как она вообще столько всего умеет?! — да. вдохновилась одной режиссеркой, влада сенькова, может знаешь. но не успела за год подготовиться к литературе, поэтому завалила. я придумала поступать только в одиннадцатом, поэтому вот. — нет, я её не знаю, — горошко покачал головой, — саш… — м? — внимательно смотря на горошко, подала голос саша. — я восхищён, ты как столько всего знаешь? как ты делаешь это? — горошко мягко засмеялся, разводя руками. — ну, не знаю, — протянула она, улыбнувшись. — ужас какой, саш, ты опасная. они звонко засмеялись. саша придвинулась к сереже поближе и положила голову ему на плечо, мирно прикрывая глаза. серёжин запах напомнил ей о том, как они вместе спали в субботу. мысли о том, что все это нереально, прошли. саше стало хорошо. даже пропал этот подсознательный щит и она стала улыбаться, не пряча эмоции. саша, когда переживает, всегда ходит с пустым выражением лица, становится дёрганной и двигается как-то резко. а сейчас она почувствовала безопасность и расслабилась. серёжа, нежно улыбнувшись, вздохнул и поцеловал её в волосы. ветер за окном заставлял ветки биться о стекло. тучи быстро летели по небу, но все это стало вселять только какое-то ощущение уюта и спокойствия, ты как будто бы в домике, где ты в полной безопасности, а снаружи ураган, который тебя никогда не достанет. домиком для серёжи и саши были они сами, то, как они сидели рядом, вдыхали запах друг друга и ничего совсем не говорили. саша начала засыпать. за этой картиной с задних парт наблюдала марина, сгорающая от злости и ревности. ну уж нет, она это просто так не оставит.