Психология измены

Последним человеком, которого он был готов увидеть в почти два часа ночи в своём доме, определенно точно была его глубоко любимая коллега. Особенно учитывая то, что виделись они буквально несколько часов назад на съёмках. Там же благополучно попрощались. Тем не менее это совершенно не отменяло того факта, что в столь позднее время они сидят в его кабинете, в очередной раз болтая совершенно ни о чем. В конце концов, в его планы на оставшуюся ночь входила только работа, в преддверии нового проекта помноженная на два. Присутствие блондинки, правда, вносило свои коррективы, но было бы откровенной ложью сказать, что он не рад сложившейся ситуации: общих тем более чем предостаточно, а компания друг друга вполне устраивала обоих. Да и атмосфера в целом, ко всему прочему, напоминала их уже традиционные телефонные беседы, с единственной поправкой на замену небольшого экранчика живым общением. Тем не менее, даже сквозь увлечённо-размеренный тон женщины, он отчетливо слышал её явную напряженность. Любопытство с каждой минутой захватывало с новой силой: узнать причину столь непонятного и совершенно странного визита подруги не терпелось. Немой вопрос застывает в воздухе, когда она достаточно грубо сбрасывает звонок, окончательно отключая звук и откидывая телефон в сторону. Раздражённость вперемешку с подавленным ранее гневом на мгновение мелькают на её лице. Он делает глоток горячего кофе (и плевать на позднее время), удивленно оглядывая блондинку. —Спрашивай уже, видно же, что хочешь, -не в силах сдержать рвущиеся на волю эмоции, но не имея совершенно никакого желания вымещать их на мужчине напротив, Лера идет вдоль книжных полок, что полностью занимают одну из тёмных стен кабинета, заполненных всевозможными книгами, заинтересованно всматриваясь в цветные переплеты. Ни ночная прохлада никогда не погружающейся в тишину улицы, в которую женщина окунулась, только покинув бьющую по нервам обречённую напряжённость собственной квартиры, ни их почти часовая беседа так и не смогли снизить и толику её досадливой возмущённости. Мелькающая яркость корешков, плотно стоящих друг к другу, заставляет на секунду совершенно перестать думать о чём-либо, сосредотачивая на них всё внимание: взгляд невольно цепляется за слегка выделяющийся пестротой обложки томик. Несколько минут вполне уютного молчания дают обоим возможность таки сменить наконец тему, переходя к той причине, которую совершенно не собиралась озвучивать блондинка, но которая так отчётливо интересовала её собеседника. —Не думаю, что мой вопрос нуждается в озвучивании. Он и так интуитивно понятен. Но всё же, что именно привело к сложившейся ситуации, знать бы хотелось. —Семейная ссора в лучших традициях любого романа. Независимо от страны и эпохи. Так сказать, классика жанра… —Неужели на почве ревности? -усмехается мужчина, наблюдая за её плавными движениями и, кажется, излишне внимательно за изящными пальчиками, то и дело задерживающимися и вытаскивающими очередную книгу из ровного строя, чтобы секундой позже задвинуть её обратно. Коэффициент полезного действия поразительно быстро стремиться к нулю, но его монотонность явно положительно действует на женщину, окончательно успокаивая её. По крайней мере Филиппу так кажется. И это тот случай, когда даже перекреститься - не вариант. Не поможет. Так и не дожидается прямого ответа на собственный вопрос, но усмешка явно сообщает некогда брюнету его очевидную правоту. Её слова насквозь пропитаны легким сарказмом вперемешку со сквозящей усмешкой. Непривычно чётко. —Вот как. Всё интереснее и интереснее, а можно полюбопытствовать: к кому? Если не секрет, конечно. —Сейчас будешь смеяться, но к тебе, -она таки оборачивается к мужчине, облокачиваясь плечом о массивную книжную полку из темной древесины. Светлые пряди подпрыгивают от резкости её движений, едва касаясь плеч. —Глупость, да и только. —Вот уж действительно странное предположение. Подожди, то есть… Давай проясним. Ты поругалась с мужем из-за его ревности в отношении меня. Но при этом в…почти два ночи решаешь наведаться к объекту вашего разногласия. Я правильно понимаю? Нет, в этом определённо что-то есть, но логичностью это что-то явно не отличается. —И правда забавно получается. А впрочем… Будем считать, что сработал пресловутый принцип «на зло». Но если быть до конца откровенной, то ты почему-то был единственным человеком, пришедшим мне в голову. Не знаю, возможно дело в том, что мы незадолго до этого виделись. —С чего он вообще что-то подобное предположил? -наконец отставляет кружку в сторону, слегка откидываясь на спинку кресла. Действительно удивлён подобному заявлению, но буквально через секунду в памяти всплывают его, кажется, временами излишне намекающие высказывания и невесомые касания, так отчаянно связывающие их на протяжении всех съёмок. Они слишком часто забывают или вероятней всего банально игнорируют наличие камер, явно позволяя себе нечто большее: многозначные фразы и столь же выразительные взгляды. В голове даже всплывает замечание кого-то из съёмочной группы, нелепо незатейливо брошенное в их адрес. Пазл складывается в единую картинку. —С наших, как он выразился «непонятно-многозначительных переглядок на съёмках» и с «больно частых и продолжительных телефонных разговоров». Хотя лично я совершенно не понимаю этих претензий, -полуправда не есть ложь, не так ли? —Мы знакомы уйму лет, постоянно пересекаемся по роду деятельности или благодаря общим знакомым, и в принципе неплохо дружим. Тем более сейчас работаем вместе в одном проекте… Вполне логично, что мы общаемся. —Именно так я и аргументировала свою позицию. Банально обсуждаем участников, да и только, черт возьми. Да и к тому же, мы не можем просто поговорить, что ли? В итоге всё свелось к до банальности глупым обвинениям с его стороны и хлопнувшей дверью с моей. Вот уж действительно детский сад, ничего не скажешь. По-дурацки, конечно, наверное, но не видеть, не слышать его сейчас не могу. —Неладно что-то в Датском королевстве? Ладно. В чем хоть обвинял-то, что это тебя настолько сильно задело? —Да не то, чтобы обвинял. Скорее так; сгоряча ляпнул что-то лишнее, я вспылила, высказалась в ответ… В итоге мы планомерно перешли к разговору про возможные измены. И теперь мы с тобой сидим здесь. Точнее я у тебя. Вот и вся история, если вкратце. Нет, серьёзно что ли? За столько лет он не понял ещё, что это совершенно не про меня история! —Так все говорят, однако измены в наше время - дело широко распространённое и повсеместно встречающееся. Сколько историй из разряда: под влиянием градуса. И ещё больше оправданий «Это случайно получилось!», -невольно усмехается её как всегда слишком активной жестикуляции. В которой раз удивляется, каким чудом его столь эмоциональная подруга умудряется ничего не задевать. —Ты же понимаешь, что измена — это всегда осознанно, да? Не бывает так, что человек шёл-шёл, упал, очнулся, изменил. В каком бы ты ни был состоянии - ты всегда даёшь хоть какой-то, но отчёт своим действиям. В теории. Да и к тому же… Если по-настоящему любишь кого-то, то даже очень навеселе «налево» не посмотришь. Пусть это и звучит сейчас несколько ванильно, но сути не меняет. —Так, конечно, не бывает. Это слишком уж утрированный формат описания. Как и в случае с инстинктами, вдруг в голову и…в другие места ударившими. Но в принципе, вполне правдивый. А вот с последним, пожалуй, соглашусь. —Человек - не животное, безоговорочно следовать инстинктам. У нас в отличии от них есть такая удивительная вещь, как способность мыслить, анализировать свои поступки, потребности и желания. Правда не все этим пользуются к сожалению, но это уже несколько другой вопрос. —Полностью согласен, -кивает в подтверждение своим словам, складывая руки в замок. -Но тем не менее нельзя исключать факт того, что иногда потребность организма перевешивает любые морально-этические установки отдельно взятой личности… Тут уж как ни крути, а всё к одному сводится. Каждый, мне кажется, сталкивался с подобной ситуацией. —Не думаю. Я нет, например, -наклонив голову к плечу, произносит блондинка. —Что смешного? Нет серьёзно… —Леди благоразумие и правильность, -тихо смеётся, не на мгновение не сомневаясь в её словах. Временами через чур правильная и дисциплинированная Лера, по его сугубо субъективному мнению, действительно никак не вязалась с необдуманными поступками. —А ты считаешь, что «потребность тела» - весомое оправдание измене? Это же глупо, чёрт возьми! -всплескивает руками, наконец оставляя в покое несчастную книгу, так внезапно заинтересовавшую певицу. —Я ничего не считаю, просто констатирую факт. К тому же, смотря что именно считать изменой. Это, конечно, личное дело каждого… —Не начинай только, пожалуйста, сейчас рассуждение про различие этого понятия в зависимости от, как минимум, пола. По типу: «ах, я была влюблена в него 135 дней-считается ли это изменой?» и «Подумаешь, переспал я с ней разочек, люблю то я тебя». Это совершенно не так однозначно и примитивно. —Для человека, не думающего об изменах, ты слишком хорошо осведомлена о психо-эмоциональной их составляющей. Нет, а если серьёзно, лично для тебя что является изменой: секс без чувств с другим человеком или влюбленность в этого человека? —Напомни, почему мы вообще об этом говорим? -усмехается, складывая руки на груди. —А так…скорее первый вариант. Особенно если это систематично. Получается, что ты обманываешь не только себя, но и ещё как минимум двух человек. А это подло. Второй, конечно, тоже обстоятельство не из самых приятных. Но тут уже, как говориться «сердцу не прикажешь». Главное если такое случиться, как можно быстрее рассказать о своих чувствах тому, с кем состоишь в отношениях. Это всяк лучше, чем страдать самому и причинять моральную боль другим… —То есть необъяснимым чувствам, следующим из игры гормонов верить можно, а научно обоснованной реакции организма нет, так же между прочим являющейся следствием гормонов. Интересный подход. А главное очень логичный и последовательный. Нет, всё-таки давай поспорим: я докажу тебе, что от реакции тела многое зависит. —Здравый подход. И как ты, извини меня, собираешься это сделать? -недоуменно произносит женщина, облокачиваясь ладонями о спинку дивана. Заинтересованность в голосе соревнуется с замешательством. —А это уже тебя, дорогая моя, не касается. Хотя… Черт! Где мой телефон? -обводит взглядом комнату, совершенно не представляя, где конкретно находиться необходимый ему девайс. Пытается вспомнить, где видел его в последний раз, но память будто нарочно отказывается способствовать своему хозяину. —На столе лежит. Зачем он тебе? Хочешь воспользоваться медиа материалами? Для наглядности так сказать. Это уж точно как-нибудь без меня. —Прелюбопытное предположение. Господи, откуда только в тебе проснулось столь извращенное «Я»? В тихом омуте, да, Валерия Юрьевна? -садиться в обтянутое темной кожей кресло, вбивая в поисковую строку браузера необходимый запрос. —Не медиа конечно…но статьи научно-познавательные мы с тобой посмотрим. Лучшее доказательство -то, которое подкреплено экспертным мнением. —Статьи? Нет, ты серьёзно сейчас?.. Не уж-то на Википедии подобные найдутся? Хотя, о чём это я? Там же есть совершенно всё что угодно. И что надо, и что не слишком. —Как ни странно, но ты права. И так, внимание: влечение — комплекс желаний и связанных с ними переживаний, имеющий в своей основе биологические инстинкты… Да-да-да. Это мы уже выяснили в ходе нашей прелюбопытной беседы. Служит для реализации следующих потребностей: естественно продолжение рода человеческого… Бесспорно удовольствие; самоутверждение, компенсация… Эмоциональная разрядка. Тебе бы она, кстати не помешала, -мужчина усмехается. Но буквально через мгновение сталкивается с вопросительно-предупреждающим взглядом голубых глаз. —На правду не обижаются, дорогая моя. —Читай уже дальше, -блондинка закатывает глаза, давно смирившись с его временами через чур граничащим с крайностью стилем общения. —Пока что ты мне совсем ничего не доказал. Мы снова вернулись к пониманию человека, как существа разумного и в теории себя контролирующего, -она спокойно садиться на подлокотник его кресла, заглядывая в экран телефона. —Любой индивид может быть побужден к подобным действия различными вещами в разное время… Филипп внимательно следит за её действиями, в который раз поражаясь упёртости этой женщины, когда в голове начинает строиться определённый план. Невольно засматривается на неё: на лице то и дело мелькает та или иная эмоция; заинтересованность сменяется откровенной насмешкой. Он улыбается собственным мыслям, продолжая вслушиваться в мелодичный голос, звонко режущий тишину давно наступившей ночи. —Наступает как результат любой физической или умственной стимуляции, такой как поцелуи, объятья, иные действия, под влиянием физического контакта, мыслей или эмоций, которые приводят к влечению. То есть по этому «объективному» мнению все сводиться к тому, что если один из двоих хочет чего-то такого, ему достаточно просто поприставать ко второму, чтобы получить желаемое, -задумчиво произносит женщина. Она упорно не понимает почему вообще ввязывается, к тому же ещё и добровольно, в его чуднУю авантюру. Но за весь вечер, пожалуй впервые совершенно не думает о случившейся ссоре, полностью вникая в их до дикости странный спор. —Согласен, несостыковочка. Однако же, если люди эмоционально не испытывают друг к другу ненависти или отвращения… То какие-то действия, в некотором контексте, могут пробудить определенного рода реакции. Например…-он хитро улыбается, кладя ладонь на колено подруги. Несколько воздушно, но все равно значительно. Шёлковая юбка, спускающаяся почти до щиколоток, достаточно тонкая, а потому его прикосновения ощущаются предельно четко. Ведёт вверх до середины бедра, неотрывно, изогнув бровь, смотря в голубые глаза, ярко выражающие непонимание всего происходящего. —Совсем уже? Следи за руками, пожалуйста, -от неожиданности она теряется, реагируя не сразу и совершенно скомкано; слегка отталкивает его ладонь. Удивление вперемешку с непонятно откуда взявшимся смущением от его шага, ярко отображаются на её лице, заставляя мужчину самодовольно улыбнуться. В мгновение Ока он, пользуясь её замешательством, перетягивает женщину в кресло, меняя их местами. Облокачивается обеим руками о подлокотники, слегка склоняясь к ней; совершенно не планирует как-либо переходить черту дозволенного, лишь немного забавляясь и желая хоть чуть-чуть поднять ей настроение, но что-то определённо идёт не по плану с самого начала. Ровно с той минуты, когда его дыхание чувственно обжигает, а между лицами остаётся буквально несколько сантиметров. Она инстинктивно сжимает ладонь на его предплечье. Взгляд глаза в глаза прошибает насквозь. Так, что Лера затаивает дыхание, не понимая, чего от него ожидать. По правде говоря, она никогда этого не знает, но неизменно не перестаёт снова и снова вестись на его незамысловатую игру, что незримой нитью тянется через все их встречи. Обоих эта неведомо-близкая грань откровенно забавляет, лишая малейшей возможности покинуть этот чёртов круг клятой передружбы. Четверть от целого ведь не считается, не правда ли? Филипп смотрит неотрывно, утопая в небесно-голубом омуте по-зимнему холодных глаз. Раз за разом. —Тем не менее, ты покраснела. А значит тебя это как минимум смутило. Что, в принципе, ожидаемо. Следовательно делаем вывод, что статья очень даже имеет право на правдивость, -ухмыляется. Нарочито задерживая ладонь дольше необходимого, заправляет блондинистую прядь за ухо, «случайно» слегка проводя костяшкам пальцев по её шее. Удивляется мурашкам, слишком откровенно проявляющимся на гладкой коже. Забавляется её реакцией, бесстыдно игнорируя собственную. Он не планирует переходить черту, но бездумно делает шаг сквозь неё. —Отойди от меня, -возмущение его выходкой заставляет её слабо ударить мужчину в плечо. Лера поражена до глубины души, совершенно не ожидая подобного даже от него. Раздражение смешивается со смазанной растерянностью. Встряхивает головой, отгоняя непонятное наваждение. —Какого чёрта ты вообще делаешь? —Успокойся, дорогая моя, -подмигивает, растягивая губы в довольной усмешке. —Это всего лишь проверка статьи. Ничего более. Да шучу я, шучу. Тут, кстати продолжение есть, -выхватывает телефон из её рук, слегка пролистывая вовремя попавшуюся им статью. —Как раз про признаки. Прекращение разговора: голос становиться тихим, исключая возможность отвечать иначе, чем односложно. Частое и поверхностное дыхание… Женщина совершенно не слушает, неосознанно наблюдая за его увлечённым чтением, стараясь идентифицировать поведение Филиппа, что не получается от слова «совсем», а потому не замечает момент, когда он наконец отрывается от экрана, откладывая телефон куда подальше: кажется, на заставленный бумагами стол. Приходит в себя, лишь когда мужчина слегка поворачивает её лицо к себе, аккуратно придерживая за подбородок. Шутка перестаёт быть таковой. —И куда ты пропала из бренной нашей действительности? Неужто понравилось? Могу повторить, -усмехается, скользя задумчивым взглядом по аккуратной фигуре. Не может точно сказать, что меняется в восприятии происходящего, однако певец тяжело сглатывает, упирая взгляд чернеющих глаз на напряженную коллегу, что смотрит также неотрывно. Отчего-то задерживается на собственной руке: снова ведёт ладонью по её шее слегка массирующими движениями, задевая кончиками пальцев воротник белоснежной рубашки. В её глазах молчаливый интерес и смятенная насторожённость, неотрывно приковывающие к себе. На мгновение задумавшись, расстегивает верхнюю пуговицу белоснежной рубашки, обнажая острые ключицы; невесомо задевает кончиками пальцев светлую кожу. Интерес пересиливает здравый смысл и слабые порывы давно почившей совести. Усмехается, поднимаясь на ноги, чтобы через мгновение облокотиться о массивный рабочий стол, сложив руки на груди. Валерия следит за его движениями молчаливо-пораженным взглядом, но останавливать не спешит: аккуратные прикосновения будоражат, заставляя невольно прикусить губу, громко выдыхая. Необоснованно приятно. Бровь удивленно взметается вверх: природный азарт берет верх, и ей отчаянно хочется узнать, как далеко они оба готовы зайти. Облокачивается об один из подлокотников; испытующий взгляд голубых глаз сталкивается с лукавостью карих. И здесь даже не искры, а самый настоящий взрыв. Немой, но от того сильнее оглушающий. Их вполне дружеская и столь привычная беседа сменяется пробирающим до дрожи молчанием, в котором оба окончательно утопают, прекрасно понимая дальнейший сценарий этой ночи. Видят в глазах друг друга, чувствуют невесомо застывшую в воздухе давящую напряженностью увлеченность. До тошноты банально, но от того только ещё больше маняще. Копившееся последний год влечение вспыхивает с новой силой, больше не давая возможности ни спастись, ни сбежать. Ухмылка касается его губ. Она искренне пытается показать равнодушной и даже в какой-то степени несколько стервозной. Да вот только отчаянно проигрывает в борьбе с самой собой. Рубиновый румянец и напряжённо-частое дыхание выдают с головой. И ему это чертовски нравится. Больная увлечённость. В голове возникают совершенно ненужные картинки, в которых их не разделяет и так не шибко большое расстояние между столом и креслом. Сглатывает, чувствуя как возбуждение распространяется по телу, сковывая в движениях. Отчаянно хочет коснуться её, наконец стирая издевающуюся улыбку. Лера прекрасно видит его реакцию, хотя они лишь сверлят друг друга взглядами: по правде говоря, её это искренне веселит. Ровно до того момента, когда он делает несколько шагов, снова лишая её любых возможностей к бегству, упираясь ладони в оба подлокотника; заключает в своеобразную ловушку. —Твоя улыбка совершенно не подходит для данной ситуации, дорогая моя. Сама-то не лучше. И не говори, что это не так - ложь. А я не люблю, когда мне лгут, -хрипловатый голос, тихим басом отпечатывается на подкорке сознания, убивая последние остатки здравого смысла. —Совершенно не согласна, я действительно так считаю, -нарочито издевается, будто бросая ему своеобразный вызов. Упрямость вырывается на волю во всей своей вздорной красе. Она откровенно врёт, но делает это до совершенства филигранно. По крайней мере в интонациях. Да только сердце бешено стучит от такой близости. Ведёт кончиком языка по вмиг пересохшим губам, наблюдая за тем, как Филипп неотрывно наблюдает за таким, казалось бы незамысловатым действием. —Правда? Уверена? -склоняется чуть сильнее, осторожно касается губами её шеи чуть ниже подбородка, чувствуя дрожь в мгновение охватывающую женщину. Она прикрывает глаза, громко выдыхая. Не шевелится и, кажется, что даже дышит через раз: упорно игнорируя приятное тепло, тягучим мёдом растекающееся по телу. —Абсолютно, -её ровный почти безэмоциональный тон распаляет желание мужчины изменить ответ ещё сильнее: азарт вступает в реакцию с неумолимым влечением к ней. Он чувствует, как напрягается каждый нерв от одного только взгляда на блондинку, что уж говорить о столь откровенных касаниях, что дурманят невероятным образом. Не сдерживается, слегка, чтобы не оставить след, прикусывает нежную кожу. Она вздрагивает, с силой сжимая несчастный подлокотник. —Ты же понимаешь, что я могу расценивать это как домогательства и спокойно врезать тебе? —Домогательства подразумевают сопротивление и выражение протеста действиям. Не наблюдаю этого с твоей стороны. Я бы даже сказал, что наоборот…-последние слова шепотом раздаются над ухом. Едва касаясь, проводит ладонью по спине, заставляя блондинку слегка выгнуться, сжимая пальцы на его плече. Её слова категорически не вяжутся с действиями. —Выражаю протест. Так тебе станет легче? Или отказ не вписывается в твою картину мира с доказательством заведомо проигрышной теории? -женщина закидывает ногу на ногу слегка откидываясь на спинку кресла, таки разрывая их близость в неясной попытке успокоиться. —Не сказал бы, что такой уж проигрышной. Ты просто не видишь себя со стороны, дорогая моя. Занятная картина, знаешь ли: все перечисленные признаки, -откровенно недоволен её действиями, но покорно следует этому новому поворот в их затянувшейся игре, выставляя руки перед собой в примирительном жесте. Садится на подлокотник. Она фыркает, поднимаясь из кресла, чтобы в момент ощутить крепкую хватку на запястье, вопросительно оглядывая друга. Совершенно неожиданно оказывается непозволительно близко. Ей приходится запрокинуть голову назад; без привычных каблуков едва достаёт ему до плеч. Сглатывает, натыкаясь на потемневший взгляд мужчины напротив. Всё происходящее бессознательно разжигает огонь внутри, стягиваясь в тугой узел внизу живота, заставляя её мысленно проклинать саму себя: и за то что заведомо не пресекла его попытки, когда это могло возыметь хоть какое-то значения, и за собственную реакцию на подобные действия. Однако останавливать нет никакого желания, как, словом, и сопротивляться: каждое прикосновение отдаётся больным наслаждением, когда непонимание чего она хочет больше - остановить или ощущать его ещё больше накрывает с головой. —Только скажи, и я остановлюсь. Сразу же, -бархатный голос нарушает тишину кабинета, сильнее раздражая блондинку: мысли в голове сосредоточены лишь на обжигающих ладонях на талии. Будто все возможное внимание точкой стечения выбрало именно его. Филипп заправляет светлые пряди ей за ухо, не позволяя отвести глаза в сторону. Хочет либо получить полный и окончательный карт-бланш, либо отказ. Последний вариант его, откровенно говоря, не устраивает, но певец готов отступить, если она того захочет. Заворожённо смотрит на неё: в словно заволоченном туманом взгляде отражаются слабо освещающие комнату лампочки; на лице румянцем играет её смущение… Прекрасно видит, как совесть вступает в борьбу с желанием. И черт возьми, как же он надеется на победу последнего. Внутренний голос кричит Лере о необходимости прекращать всё это, пока она не наделала глупостей, но женщина оказывается не в силах что-либо вообще произнести, а потому лишь отрицательно машет головой, наблюдая, как победная улыбка на его лице сменяется предвкушающим оскалом. Притягивает ближе, в миг разворачивая блондинку к себе спиной; оставляет лёгкий поцелуй за ухом. Скрещивает кисти на её талии, сильнее прижимая к себе; так, что она чувствует как вздымается его грудная клетка от через чур рваных вдохов. Женщина откидывает голову ему на плечо, окончательно растворяясь в собственных ощущениях: горячие прикосновения отзываются накатывающей волной вожделения. Проигрывает, как в прениях с собственной совестью, так и в их споре. Но это оказывается совершенно неважно. Она слишком резко реагируют на каждое его прикосновения; прикусывает губу, сдерживая непрошенный стон, когда чувствует как тёплые ладони слегка пробираются под рубашку, задевая оголенную кожу. Обжигающие поцелуи смешиваются с его руками, блуждающими по её телу, в дурманящую до наслаждения смесь. Певица делает тщетную попытку развернуться к нему лицом, но сталкивается с довольно очевидным протестом. В его голове словно белый шум. Каждой клеточкой тела ощущает, как эта женщина буквально сводит его с ума одним своим присутствием. Однако же в данный момент это ощущение возводится в Абсолют под действием её пьянящей близости, вздорной покорности. Она пытается заполучить контроль над ситуацией. По привычке. Но сталкивается с собственной беспомощностью по отношению к Филиппу: приходится отдать путы правления, оставаясь на месте ведомой, что одновременно нервирует и захватывает: она не привыкла подчиняться кому-то в чем бы то не было. Однако это обстоятельство отходит далеко на второй план, когда он путается пальцами в белых локонах, слегка оттягивая их, наконец срывая с её губ слабый стон. Довольно улыбается, наслаждаясь собственной над ней властью. Подталкивает, заставляя опереться ладонями о рабочий стол: женщина случайно задевает стакан, и остатки недопитого кофе растекаются по каким-то документам, ровно как и остатки его сдержанности. Она шипит, недовольная резкой сменой положения и потерей такой необходимой им обоим близости. —Не место и не время проявлять свой чудесный характер, дорогая моя, -сипло усмехается мужчина. Ведёт рукой по её бедру, сжимая слегка сильнее допустимого. Сам не понимает случайно или нет. С ней сносит любые тормоза и пределы. Окончательно. Совершенно не удивляется, когда Лера перехватывает его запястье, через мгновение прижимаясь спиной к его груди, а потому другая ладонь совершенно беспрепятственно достигает пуговиц её белоснежной рубашки, аккуратно расстегивая. Она не оставляет попыток заполучить главенство, но с каждым шагом лишь сильнее помогает мужчине. Будь его воля - одним рывком избавился бы от мешающих крохотных застёжек, но понимает, что это не самое лучшее решение. Не в их случае. А потому методично расправляется с каждой. Момент, и его рука сжимает грудь через тонкое черное кружево; оставляет невесомый поцелуй за ухом. Женщина, не сдерживаясь, неожиданно громко стонет, утопая в пьянящем удовольствии, впиваясь ноготками в его запястье. Филипп ведёт дорожку жарких поцелуев до её плеча, слегка задерживаясь на изгибе шеи. Одно на двоих дыхание тяжёлое и прерывистое. —Если останутся следы, я клянусь - убью тебя, -обычно звонкий голос сейчас обольстительно сиплый. Путается пальцами в коротких серебряных прядях. Он смеётся, быстрым движением снова прижимая её к столу; бёдра больно врезаются в край - не рассчитал силу. Однако подобная потеря контроля лишь сильнее заводит певицу. Облокачивается ладонями на деревянную поверхность; в отместку слегка ведёт бёдрами, намеренно дразня его. В этой игре их двое. Его веселье обрывается слегка задыхающимся вдохом, когда даже через плотную ткань брюк, давно ставших тесными от происходящего, он чувствует её касания. Абсолютно отчётливо и от того только сильнее распаляюще. Контроль медленно, но верно покидает его, уступая место непреодолимому желанию. Осторожно тянет бегунок юбки вниз, наконец избавляясь от столь мешающей в данной момент одежды. Шёлк невесомо соскальзывает с тела, обнажая светлую кожу; чёрное кружево выгодно подчеркивает привлекательные формы. —Для сопротивляющегося пару минут назад человека, ты непозволительно возбуждена, -рука скользит по влажной ткани, слегка надавливая; срывает с губ женщины тихий полу вздох-полу стон. Хищнически улыбается: слишком нравится. Сам еле сдерживается, чтобы не послать к чёрту весь самоконтроль, взяв её прямо сейчас, заставив мелодичный голос сорваться, но продолжает неспешно-дразнящие движения. Слегка отводит ткань в сторону, касаясь откровенно и искушающе. —Иди-ка ты к черту, провокатор, это не…- опускает голову, прикрыв глаза, когда чувствует его пальцы мягко проникающие:как-то совершенно неожиданно, но слишком приятно. Он делает несколько рваных движений, заставляя женщину в его руках трепетать от накатывающего с каждым мигом наслаждения. Она отчаянно прикусывает губу, но тихие стоны таки наполняют комнату. Невольно выгибается, углубляя его касания до предела. Мужчина упивается её реакцией, обхватывая ладонью шею, заставляя блондинку слегка откинуть голову назад. Аккуратно тянет на себя, меняя угол проникновения, что заставляет Леру буквально задохнуться от ощущений, почти до крови впиваясь ноготками в его ладонь. Ускоряет движения, прикусывает мочку уха почти доводя до исступления. Чувствует, что она на пределе, а потому также резко останавливается, покидая разгоряченное тело, за талию прижимая ближе к себе. —Какого черта?! -она дрожит, раздосадовано ударяя ладонью по гладкой поверхности стола. Тело отчаянно требует разрядки, а нарочно растягиваемое жаркое желание начинает доставлять дискомфорт. Хочет его придушить за столь явное издевательство, но единственное, что может сделать - соединить их бёдра. Пошло улыбается слыша его судорожный вздох и чувствуя явное напряжение. Мстит, слегка ёрзая на месте. —Не так быстро. Вредной можешь быть не только ты, -почти рычит, проводя кончиком носа по изгибу шеи. Наслаждается её реакцией, не в силах сопротивляться навязчивому желанию, разворачивая к себе лицом. Улыбается, любуюсь женщиной: светлые пряди окончательно растрепались, что в сочетании с горящими скулами и в кровь искусанными губами придаёт ей совершенно особенного шарма и приводит его в восхищение. На ней только чёрное кружевное бельё и кипельно белая рубашка. Чертовски привлекательна. —Я могу быть не только вредной, -её тонкие пальцы пробираются под футболку, слегка задевая ремень. Как бы невзначай… Холод изящных рук сталкивается с жаром его тела, заставляя мужчину вздрогнуть от катастрофической разницы температур. Восхищенно смотрит на Леру: в полумраке кабинета с затуманенным похотью взглядом голубых глаз и совершенно нескрываемой игривостью, она кажется ещё красивее, чем когда-либо. Помогает ей стянуть его же футболку, с легкой руки блондинки отбрасываемую в сторону. Ведёт острыми ноготками по его груди, неотрывно смотря в глаза и наслаждаясь его касаниями: прижимает к себе за талию, проводя кистью по позвоночнику, то и дело спускаясь ладонями на ягодицы. Хитро улыбается, резко опуская руку к его брюкам, слегка сжимая возбужденный орган через плотную ткань. Хриплый стон срывается уже с его губ. Чуть сильнее необходимого сжимает ладонь на её бедре: кажется, с утра на этом месте окажется небольшой синяк. Но в данный момент это факт совершенно не заботит никого из них. Мужчина оставляет влажный поцелуй за ухом, спускаясь к ключицам и груди. Пальцы путаются в коротких прядях, слегка оттягивая. Она поддаётся настойчивым касаниям, впиваясь ноготками в кожу на его затылке. Другая кисть мягко скользит к ремню, несколько медленнее, чем ей хотелось бы, разбираясь с пряжкой. Довольно улыбается, когда мужчина слегка запрокидывает голову назад, глубоко вдыхая: ладонь обхватывает напряженный до предела орган. Делает несколько медленно-тягучих движений, сдерживая собственную реакцию на его касания. Проводит по всей длине, прикусывая губу от нестерпимой необходимости чувствовать его гораздо ближе. Горячее дыхание опаляет кожу, а его хриплый стон заставляет женщину сильнее свести колени в тщетной попытке снизить градус собственного возбуждения. —Чертовка, -рычит, перехватывая оба её запястья; заводит за спину, лишая возможности прикасаться к себе, заставляя облокотиться бёдрами о стол. Она доводит его до отчаянья, но не до предела, умело играя на струнах его вожделения, настолько, что приятное возбуждение начинает перерастать в ноющий дискомфорт. Царапина на шее невесомо саднит. —Кто-то говорил про следы… —Кто-то говорил про вредность, -хитро усмехается, рвано выдыхая в губы, быстро отстраняясь; встряхивает головой, поправляя спадающую на глаза чёлку. Ведёт коленом по его бедру. Звонкий смех наполняет комнату, гулким эхом отражаясь от стен, запечатывается в его сознании. Филипп не перестаёт удивляться этой женщине. Обычно по детски-непосредственная и сдержанно нежная, сейчас она настоящий дьяволенок; чарующе-манящий. Непокоримо -вздорная ведьмочка, ураганом эмоций ворвавшаяся в темнеющую тишину ночи. Чувствует, как его хватка ослабевает, но сделать что-то большее так и не успевает; перед глазами на мгновение все плывёт от излишне резкого движение, но это абсолютно теряется, как впрочем и всё остальное: входит в неё быстро, и во всю длину. Не сдерживается. Она вскрикивает, на секунду зажмурившись. Их стоны сливаются; находит её ладонь, крепко переплетая пальцы. Двигается сначала медленно, тягучими рывками, давая ей привыкнуть; но когда она самостоятельно подаётся назад, принимая его целиком, у Филиппа окончательно сносить все возможные пределы. Женщина задыхается от бьющего с невероятной силой по всем нервным окончаниям наслаждения, до побеления костяшек сжимая пальцы на краю стола. Опирается на предплечья, опуская голову, слегка прогибаясь в пояснице от его сбивчивых касаний: в затуманенном от удовольствия сознании грубость и нетерпеливость толчков смешиваются с обжигающей нежностью его ладоней, горячо ощущаемых на каждом участке тела. Её стоны, уже совершенно не сдерживаемые, а оттого только больше откровенные, дурманят мужчину. Хриплый стон срывается с его губ, когда она двигает бёдрами в ритм его движениям, углубляя проникновения. Не желая сопротивляться неведомому порыву, притягивает к себе, слегка сжимая ладонь на тонкой шее. Её очередной вскрик и ноготочки, впившиеся в запястье, сменяются сиплыми вдохами. Делает ещё несколько толчков, резко останавливаясь, и покидает податливое тело. Она немного дрожит, не в силах привести дыхание в норму, но быстро разворачивается. Возмущение в очередной раз разбивается о его полный горячего желания взгляд: почти что чёрные глаза и хитрая улыбка. Он также тяжело дышит, опираясь ладонями на стол, будто бы заключая её в своеобразную ловушку из рук. Пресекает её попытки дотронуться до него, откровенно мучая. Слишком близко подошли к краю. Увлечённо наблюдает, как она нетерпеливо мечется на месте, хотя сам отчаянно хочет продолжения. Между их лицами буквально несколько сантиметров: и взгляд глаза в глаза прошибает как никогда сильно. Находят отражение собственного вожделения друг в друге, отчетливо понимая, что рано или поздно что-то подобное должно было бы произойти. Её ладони скользят по его напряженным рукам; хотя сама женщина тяжело дышит, не в силах сопротивляться волнам нетерпения, разливающегося по венам. —Кажется, я выиграл, -заправляет светлую прядь женщине за ухо, осторожно ведя кистью вдоль линии подбородка. Второй же медленно проводит по внутренней стороне бедра, нарочито растягивая сладкую муку, круговыми движениями дразня женщину. —Кажется, я проиграла, -до побеления костяшек сжимает край стола, слегка запрокинув голову назад, пока он снова не опускается поцелуями на ключицы и грудь. Ведет ладонями от запястий до плеч, слегка поглаживая. Задыхающиеся вздохи смешиваются с сиплыми стонами. —Безмерно этому рад, -обжигает горячим дыханием. Женщина извивается в его руках. Делает несколько шагов в сторону, утягивая подругу за собой. Помогает ей устроиться на своих бёдрах, оплетая собственную шею руками. Нетерпеливо ёрзает, сильнее раздразнивая его. Филипп достаточно грубо надавливает на её спину, заставляя наконец замереть на месте, слегка склонившись к нему. Ухмыляется, вынуждая женщину привстать на коленях. Смотрит на неё снизу вверх, располагая ладони на ягодицах. Ухмыляется откровенной похоти, затаившейся в глубине её взгляда, неотрывно прикованного к нему. Сам еле сдерживается, в бьющем глухим нетерпением желании ощущать блондинку целиком, но все равно невольно старается запомнить её такой, не слишком отдающей отчёт своим действиям, а от того до крайности раскованной. Сейчас они не более, чем мужчина и женщина, без имён и обязательств. Обоюдное соглашение, обмен переполняющими эмоциями. Игра давным давно затянулась и перешла границы. Но как же, чёрт возьми, плевать. С глухим стоном она опускается, принимая его полностью, запрокидывает голову назад, громко выдыхая и наслаждаясь их положением, отчаянно бьющим по всем особо чувствительным нервам от приятного чувства заполненности. Его пальцы впиваются в нежную кожу бёдер: приятная боль смешивается с рваными движениями и влажными поцелуями. Лера сжимает серебристые пряди то ли в попытке отстранить, то ли сильнее притянуть к себе. Но ближе просто некуда. Они растворяются друг в друге, полностью отдаваясь пьянящей близости, заставляющей ненадолго отпустить абсолютно все мысли; расслабиться, забываясь в откровенных объятиях друг друга. Они замирают на мгновение, чтобы спустя несколько секунд вновь найти один темп, идеально подходящий обоим. Теперь именно она управляет их положением, выбирая угол и скорость проникновения, но по его рваным выдохам понимает, что ему такой расклад более чем нравится. Сжимает пальцы на его плечах. Они чувствуют друг друга настолько, насколько это в принципе возможно, совершенно не сдерживаясь. Каждый толчок, нарочито грубый, яркими искрами бьёт по восприятию. Мужчина откидывает голову на спинку дивана, впиваясь в неё пальцами: уверен, что на кожаной поверхности на какое-то время останутся едва заметные вмятинки. Когда её движения становятся бесконтрольными в преддверии долгожданной разрядки, он резко обхватывает ладонями её талию, притягивая ближе к себе и ускоряясь до предела. Лера замирает от неожиданности, утыкаясь носом в изгиб его шеи; оставляет невесомый поцелуй на смуглой коже, слегка прикусывая место быстро бьющегося пульса. Его пальцы путаются в блондинистых прядях, излишне сильно дергая, заставляя женщину поднять голову. Хочет видеть, как она отчаянно хватает воздух губами, а в потемневших от наслаждения глазах отражаются их одни на двоих поделённые эмоции. Искрящаяся пропасть, затягивающе прекрасная. Она не может сдерживать вскрики, срывающиеся на сиплый хрип, когда тело пробивает приятной судорогой, а перед глазами всё плывёт, на мгновение сливаясь в сознании в единый беспорядок красок и пятен. Голос срывается, а блондинка обессилено прикрывает глаза. Он делает ещё несколько движений бёдрами, наконец с глухим рыком отпуская себя. Оба не могут собрать мысли воедино, чтобы до конца всё осознать. Расслабляются в уставших путах нежности. Тянет женщину ближе к себе, обнимая за талию, так, что её голова теперь спокойно покоится на его плече. Золотые пряди в спутанном беспорядке мягкими волнами щекочут кожу при каждом движении блондинки. Они лежат, переплетая руки и пытаясь наконец восстановить бешено бьющиеся сердца. Слегка привстаёт на локтях, облокачиваясь головой на ладонь; выводит на его груди непонятные узоры. Мягкая улыбка не сходит с лица. Они молчат, не зная, что говорить и нужно ли это в принципе. Однако его голос таки разрезает полуночную тишину комнаты. —Кто там говорил, что никогда не оказывался в подобной ситуации? Поздравляю…-тихо с очевидной усмешкой, но совершенно беззлобной, в голосе произносит мужчина, невесомо накручивая блондинистый локон на палец. —Замолчи, а. Вот ты…змей-искуситель, однако. Хотя о чём это я? Сама же не лучше, -ничуть не обижается на его слова, лишь усмехаясь. Что-что, а разрядить несколько напряжённое молчание у него получилось. —Ты же понимаешь, что это всё… —Нелепая ошибка, и вообще ты не хотела и бла-бла-бла? Давай как-нибудь без этого, ладно. —Хотеть-то хотела… Тут как бы отпираться совершенно бессмысленно. Но давай благополучно забудем про эту ситуацию? Чтобы ничего не усложнять, учитывая что и усложнять - то нечего, -голос размеренно-спокойный. Отчетливо даёт понять, что эта ситуация, слава Богу, совершенно ничего не изменила между ними. Абсолютное отсутствие неловкости и возведённое в степень доверие. Общая запретная тайна. —Слушай, а ты со всеми подругами так «споришь»? —Нет, только с очаровательными голубоглазыми блондинками. Тебе повезло. Они наконец поднимаются, разрывая теплые объятья из-за чего прохлада, царившая в кабинете в миг охватывает обоих. Филипп оглядывает вокруг, то и дело натыкаясь на следы их беспорядочных передвижений: взгляд цепляется за залитые документы, что теперь совершенно испорчены. Усмехается, невольно косясь на блондинку. —Прости, я случайно. —Да ничего, это не так уж и важно. К тому же…оно того стоило, -хмыкает, застегивая ремень, когда в него практически прилетает его же футболка. Улыбается, пересекаясь с весёлым взглядом подруги: чертята в её глазах пляшут на тлеющих углях немой вздорности. —Не могу не согласиться. Но а если серьёзно, то… —Успокойся, дорогая моя. Без поцелуя не считается, -тихо смеётся, подходя к ней, оставляет невесомый поцелуй на оголенном плечике: из-за всех их перемещений, теперь несколько помятая рубашка сползла с острых плеч к локтям. —Хочешь кофе? —Знаешь, не откажусь. Кстати, кажется, ближайшие дни тебе придётся носить вещи с воротником…-смеётся, наблюдая, как он закатывает глаза, недовольно рассматривая в зеркале яркую отметину и несколько царапин на коже. И оба отчётливо понимают, что эта ночь - не более, чем одно на двоих помешательство, которое рано или поздно, но должно было случиться. Слишком влекло. Одна на двоих порочная тайна, вряд ли что-то между ними изменившая. Получили желаемое и на этом точка. Подкреплённая дружба; так и не возникшие чувства. До банальности просто и совершенно не ново. И спустя неделю они снова будут весело переглядываться, ведя немой диалог, нечаянно-нарочно касаться друг друга, перебрасываясь двусмысленными фразочками; обсуждать пол ночи отснятый эфир. Не поменяется ровным счётом ничего, а произошедшее останется легким шлейфом на краю спутанного сознания. Где-то за пределами этой реальности. То что было, и чего не было одновременно. Затаённая фантазия, фантомная память. Cupido atque ira consultores pessimi.