.интерес.

      «интересно... каково это, целовать парня?»       глаза упрямо пьяно косятся в сторону нишинои, спорящего с танакой о чём-то явно серьёзном, судя по восклицаниям и активным жестам последнего. хината был бы не прочь влиться в спор, может и вышло бы что-то дельное, только вот нить разговора он, кажется, упустил. да и хмельной разум только и делает, что подбивает на безумное. хината едва слышно, беспомощно стонет. в голове туманом бродят неутихаюшие голоса парней, разбиваясь о стенки черепа так, что голова с глухим стуком падает на стол. надо же, фыркает он, выпил меньше всех, а разнесло в разы сильнее.       «... каково...»       «...да я даже с девчонкой-то не целовался, с чем сравнивать...»       сердце пропускает короткий удар: танака вдруг взрывается диким хохотом, хлопая ладонью по столу.       хлоп. хлоп.       хината жмурится, когда на макушку трижды ошибочно падает его тяжёлая ладонь, правда уже с меньшей силой. а ему прямо сейчас, когда взгляд самовольно проходится по ю, хотелось бы и подзатыльник в стиле нападающего, чтобы хмель выбило одним ударом.       «...да ладно...»       хината хмурится.       «...ну, в бреду он как-то симпатичнее...»       щёки ю горят алым, волосы привычно торчат в стороны, а брови сводятся к переносице, когда танака снова выдаёт что-то тупое, но очевидное и смешное. хината фыркает. останавливать себя от желания провести взад-вперёд ладонью по его волосам, словно всё-таки ощутить, насколько они жёсткие и непослушные, несколько сложно. понять, зачем ему это — тоже. может и не следовало ему пить вместе с ними.       он склоняет голову набок. а может быть, волосы у него такие же, как и его, хинаты шоё, взрывающиеся огненно-рыжей копной? или такие же диковатые, как и сам нишиноя ю?       «...бред же...»       «... нет-нет-нет...»       «... остановись, хината шоё, остановись...»       взгляд потеряно цепляется за плещущийся на дне стакана ямадзаки. на самом деле, иметь дело с пьяным собой как-то проблематичнее, чем с кем-то другим. хината уверен, что это сложнее, чем принять подачу кагеямы, когда тот не в духе. ни контроля, ни барьера в мыслях. просто желание. навязчивое, раздражающее своим азартом желание сделать что-то тупое и разгоняющее кровь от сердца по венам. а сознание будет плескаться так же одиноко и незаметно, как ямадзаки в уже пустом стакане рюноске.       «...как же... хочется...»       пальцы проходятся ритмичной волной по обивке дивана.       «...бесит...»       сердце бешено стучит в груди, отдаваясь эхом где-то на задворках разума вместе с голосом нишинои, разгоняющимся после слов дайчи. всё же это всё донельзя раздражает.       «...даже кагеяма не так бесит...»       — да замолчи ты уже...       — чё!? — рюноске резко замолкает, щурится и хлопает его по плечу. хината невольно пискнув, сжимается. — ты быканул или мне показалось?       — а…? — он прикусывает непослушный и обооняющий мысли язык. — не быканул...       — эй, рю... — нишиноя фыркает и хмурится, бросая отрешённый взгляд на выходящих на улицу парней. — мы тут спорим...?       — точно... извини, хината, погорячился... — шоё непонимающе кивает, отводя взгляд в сторону, и сдвигается к спинке дивана, так, на всякий случай. — так вот... да… дайчи-сан... а вы куда...?       — подышать свежим воздухом...       — и отдох... — кагеяма, повернув голову в его сторону, врезается в цукишиму, едва ли не летит вниз, цепляясь за косяк и удерживая последнего на весу, — ...отдохнуть от ваших тупых оров... прекрати пинать меня!       танака вскидывает голову, сводит брови к переносице, задумываясь, и, проронив тихое «оу», поднимается.       — это чё бля было, кагеяма!?       — беги, кагеяма, беги! — хината устало смеётся, пытаясь игнорировать туман в голове. но кагеяма неуклюже спотыкается о ногу цукишимы и летит вниз, ненароком цепляясь за асахи. — вот же... тупогеяма, беги!       в груди снова спокойно. хината коротко выдыхает, едва слышно похлопывая пальцами о пальцы. былое напряжение, нарастающее с каждым словом танаки и нишинои, словно разбилось о стену.       «... интересно...»       шоё вздыхает, проезжаясь лбом по поверхности стола, и расфокусированно вглядывается в нишиною, замершего с неизвестно какой по счёту банкой пива.       — хината...?       «...вот если я в лоб спрошу...»       — тебе плохо? может на улицу...?       ю растерянно опускает руки, промаргиваясь, и прикладывает ладонь ко лбу шоё, вскидывая бровь. вроде бы горит, но непонятно что: его ладонь, или сам хината.       «...он меня пошлёт...»       — нишиноя... семпай...       «...или ударит...»       — м? — шоё фыркает, когда тот начинает светиться изнутри.       — каково это, целоваться... — и немного погодя, пережёвывая смысл следующих слов, добавляет: — ...с парнем...       — чего? — пиво тонкой струйкой стекает обратно в банку. — сколько ты вообще выпил, хината?       нишиноя смеётся, но так неловко и сбито с толку, что последний краем уха вылавливает это удивлённое придыхание. будто не уверен, что правильно услышал. он приоткрывает один глаз, надеясь, что хината просто бухой.       — так... какого...?       уголки его губ опускаются: если хината словил решимость, значит, будет худо.       — а тебе есть с чем сравнивать, а?       — да как-то не доводилось... просто... торкнуло… и «уиии» — унесло…       — да мне тоже не приходилось, знаешь...       ю залпом выпивает остатки, пару раз тряхнув головой в стороны.       — ну, всё когда-то впервые… я готов…       — готов? — нишиноя растерянно поднимает взгляд и дёргается в сторону.       вот только увернуться от хинаты с его-то скоростью к безумным действиям вряд-ли возможно. перед глазами только рыжая, непослушная копна, прорывающаяся кольнуть краснеющие щёки и нос да кончики ушей. нишиноя спокоен, но губы горят чужими, с привкусом яблочного пива, заставляя сердце загнанно стучаться о грудную клетку.       не сказать, что неприятно.       хината как-то рьяно, заинтересованно лезет вперёд, напирает, проводя языком по его губам и запуская ладонь в волосы.       «...мягко...»       «...такие колкие...»       «...надо же: диковатые и мягкие...»       нишиноя рад бы откинуться назад или оттолкнуть хинату, но, честно, не может. градус в голове заговорщически шепчет, что нишиноя просто «у-с-т-а-л». пора на отдых. никаких резких движений и мыслей. только не сейчас, когда весь организм делает кульбиты и тысячи выпадов от одного только распаляющегося в его руках хинаты.       «...как-то...»       шоё коротко вздрагивает, когда голой кожи спины касаются холодные пальцы.       «...неловко стало...»       с приоткрывшихся губ слетает тихий, удивлённый выдох. если бы можно было измерить состояние хинаты в процентах, он бы сказал, что на сто процентов «выпал из реальности».       «...ответил...»       «... твою ж мать...»       приоткрыв глаза, хината невольно стонет. всё-таки для первого раза нишинои ю оказалось более чем достаточно.       «...как же...»       ладони горят диким огнём нишинои. хината знает, что дальше заходить немного опасно, но, чёрт возьми, когда его вообще что-то останавливало? он неосознанно вздрагивает, так, едва заметно, и думает, что поднимать сейчас голову будет слишком. как и для нишинои. оба сбито дышат, оба не понимают, чего хотят. хината пьяно клюёт носом в щёку и фыркает: в сторону ведёт просто до невозможного сильно, смазанно касаясь уха губами и вырывая с губ напротив тихий, опаляющий выдох.       «…я убедился…»       хината коротко смеётся, пытаясь поднять непослушную, хмельную голову.       «…это интересно… даже если не с чем сравнивать…»       «…ноя-семпай неплохо целуется…»       — хотя… — нишиноя сдавленно выдыхает. горящие огнём губы хинаты проходятся по шее, разгоняя по всему телу табун мурашек. вот от такого сдерживаться уже не получается. — сравнивать-то всё равно не с чем… может, даже лучше, чем неплохо…       волосы под рукой шоё всё ещё мягко ласкают подушечки пальцев, отдавая прилившим к голове жаром. он чувствует, как в груди ю учащённо бьётся сердце, и сонно мычит в попытке сказать что-то важное по его мнению. а нишиноя всё-таки опускает беглый, затуманенный взгляд. с губ слетает тихий смешок.       — заснул... ну, твою же мать, хината...

«...надеюсь, он забудет...» «...хотя… больше надеюсь, что он это запомнит...»