i wanna be your slave

Со времени Евровидения прошел месяц. Все разъехались по своим странам, городам, занялись своими делами, вернулись к привычному быту. Победители от Италии вернулись в Милан, где еще в аэропорту их тепло встретили фанаты и просто зрители конкурса, которые поддерживали группу во время Евровидения. Несмотря на то, что внешне Дамиано выражал вселенскую радость, внутри он был подавлен после произошедшего с Катериной в гримерке. Да, пусть они и выиграли эту статуэтку, предоставили своей стране возможность принимать гостей со всего мира на следующем конкурсе, но это никоим образом не заменит мужчине ощущения от поцелуя с той самой утонченной женщиной из Украины. После того самого поцелуя, они больше не возвращались к этой теме. Оставили все, как есть, старались не подавать виду, что что-то вообще было. Общались как друзья, хотя, скорее, даже как хорошие знакомые. Всё так же шутили, беседовали на разные темы, но в душе что-то щемило. Будто ране не давали затянуться корочкой, каждый раз сдирали и, что хуже, подсыпали соль, чтобы было больнее. Дамиано замечал, как Катерина украдкой смотрела на него, когда он отворачивался по каким-либо причинам. И он чувствовал, что она смотрит на него так же, как до поцелуя. В голове трубил только один вопрос: «Почему же тогда она отказала ему?». Конечно, он догадывался почему. Но разве все эти догадки были оправданы, учитывая то, что в современном мире возможно все? Может, она чего-то боится? Дамиано хотел узнать всё об этой женщине. Хотел «раздеть ее», прочесть все её тайны, ознакомиться со всеми её потаенными желаниями, но не мог. Потому что они стояли на разных краях затуманенной пропасти, за которой невозможно разглядеть мост для встречи. Он видел, как украинка радовалась за них, когда они получили статуэтку. И Дамиано казалось, что она радуется не их победе, а тому, что сейчас вот они разъедутся по своим странам, и больше им не придется пересекаться взглядами, где они забудут друг о друге, сделают вид, что и не встречались вовсе. Что же было у неё в голове на тот момент? Итальянец был раздражен тем, что не мог узнать её мысли, что он не мог читать, чего она хочет, или нет. Оставалось одно — уехать домой и оставить яркий образ женщины в зеленой шубе в прошлом. Забыть про вкус её губ на его устах, её терпкий запах духов, холодные тонкие пальцы. Забыть её. Однако, к счастью, или нет, такого не случилось. Как бы Дамиано ни пытался, образ Катерины настолько прочно засел в его голове, что каждый раз он едва сдерживал себя, чтобы не начать писать ей сотни сообщений в социальных сетях. Он выглядел как глупый влюбленный мальчишка, которому отказали в свидании, а он все так же продолжает быть назойливым. Дамиано лежал на диване в гостиной своей квартиры и смотрел на дисплей телефона, где было открыто уже готовое сообщение. Оставалось нажать лишь одно «отправить», и дальше будь что будет. Палец мужчины нерешительно замер над злополучной кнопкой. Он отвел взгляд от телефона и тяжело вздохнул. «Привет. Может, обсудим то, что случилось в гримерке? Уже месяц прошел, а я все так же не могу тебя забыть. Я уверен, что ты тоже хотела написать, и не один раз. Я видел, как ты смотрела на меня, когда мы прощались. Думала, что я не видел, как по твоей щеке сбежала слеза, которую ты поспешно смахнула, чтобы не выдать себя? Я не хочу показаться преследователем, не хочу добиваться тебя, но мне нужно узнать: тогда, в гримерке, ты была честна с собой? Ты ушла, потому что правда так хотела? Представляешь, ты сводишь меня с ума уже целый месяц, и только Богу известно, сколько еще я буду видеть твой образ в толпе людей на улицах…» Итальянец снова перевел взгляд на гаснущий экран, а затем стер сообщение и откинул телефон в сторону. Что, если у неё там кто-то уже есть? Он толком ничего не знает о ней. Но ведь с другой стороны, будь она занята, стала бы она так смотреть на него? Стала бы она отвечать на его поцелуй, сильнее жаться к нему, когда он касался её? В голове мужчины вдруг возникло несколько слов, от которых он подхватился с дивана. Схватил с кофейного столика первую попавшуюся бумажку, оказавшуюся салфеткой, нашел погрызенный карандаш, и записал строчку для будущей песни. — Я хочу касаться твоего тела, — шепотом произнес мужчина, едва коснувшись двумя пальцами своих губ, на которых, кажется, он все еще чувствовал поцелуй Катерины. Несколько мгновений спустя, рядом с первой строчкой появилась еще одна. Усевшись поудобнее, музыкант продолжил записывать, исписывая одну салфетку за другой. Строки шли совсем не из головы, он писал то, что чувствовал. Передавал все свои ощущения, рассказывал свою историю, которую воспримут как очередную красивую композицию, и даже не догадаются, кому она на самом деле будет посвящена. Только она поймет. Дамиано задумался, как отреагирует Катерина, услышав эту композицию? Разозлится ли она? Или, напротив, захочет поговорить с ним? А может, вообще на всякий случай заблокирует везде? Или вообще не обратит внимания, сделает вид, что это не для нее и не про них? Плевать. Пусть услышит, что у него творится внутри, узнает его настоящего. Мужчина, закончив писать, отбросил карандаш в сторону, облегченно выдохнул. Казалось, будто он избавился от десятилетнего груза со своих плеч. Словно все, что его тревожило, теперь должно заботить только исписанные вдоль и поперек салфетки. Теперь они хранят его тайну, хотя, точнее будет сказать, их тайну. На следующий же день Дамиано договорился о записи в студии. Откладывать он точно не хотел. Конечно, музыка была не готова, но предварительно мужчина объяснил свою задумку, наиграл несколько аккордов, напел Итану то, как он все хочет слышать, а затем они приступили к репетиции. Кроме записи композиции, итальянец согласился на давнее предложение о съемке видео, что еще ярче передаст его эмоции во время исполнения. Данная композиция была похожа на исповедь всей его жизни. Дамиано, сколько себя помнил, не мог вспомнить, писал ли он когда-либо настолько личный, даже интимный, текст. — Мы готовы, — произнесла Виктория, надевая наушники. Итальянец кивнул, поправив свой пиджак. Когда оператор и продюсер дали знать, что так же готовы, начала звучать музыка, а затем Дамиано начал петь. Он знал, что Катерина не знает итальянский, но уж точно понимает английский, как бы плохо она на нем не разговаривала. Он намеренно часто устремлял свой взгляд прямо в камеру, будто через неё он хотел увидеть полюбившиеся ему раскосые карие глаза с легким прищуром. Мужчина манерничал, жестами дополнительно демонстрировал написанный текст. Он не старался спеть так, как от него могли бы потребовать — он пел так, как чувствовал. Надменно поглядывал в сторону камеры, щуря и закатывая свои подведенные черным глаза, как тогда, на этом гребаном песенном конкурсе. Он хищно двигался, а стоны, которые были совсем не предусмотрены в тексте, самопроизвольно вырвались изо рта, только добавляя композиции страсти и желания. Дамиано пел без какой-либо цензуры, выплескивая всего себя в этой небольшой комнате, где никто и не догадывается об их с Катериной тайне. Движения его рук повторяли те самые, как тогда, когда он касался украинки в гримерке. Бедрами он показывал то, как к нему тогда прижималась Катерина прежде, чем скрылась в темноте коридоров. Когда запись закончилась, в комнате наступила тишина. Дамиано тяжело дышал, на висках едва заметно проступил пот. Он скинул пиджак, надеясь, что ему это хоть как-то поможет. Группе спустя пару мгновений сообщили, что переписывать ничего не требуется, что они постарались на славу, но итальянец никого не слушал. В голове был белый шум. Он отыскал в углу студии бутылку минералки, и жадно припал к воде, словно это был нектар, гарантирующий сделать его бессмертным. Одинокие капли воды стекали по шее мужчины, теряясь в вороте майки. Осушив едва ли не всю бутылку, Дамиано прошел в комнату к продюсеру, чтобы договориться о как можно скорейшем сведении звука и выходе композиции на всех музыкальных платформах. Спустя пару дней так и случилось. Еще никогда ранее они не выпускали новый трек настолько быстро, как этот. Но если Дамиано так решил, значит так и будет. Ему было необходимо знать, что Катерина услышит эту песню, а еще лучше — увидит видео. Посмотрит в его глаза и поймет, что она солгала сама себе в тот день. Хотя, она и без каких-либо песен знала это, однако, отчетливо не хотела признаваться в этом. В вечер выпуска композиции, итальянец праздновал данное событие со своими друзьями у него дома, когда увидел сообщение от аккаунта, с до боли знакомым никнеймом. Сделав глоток пива, словно тот должен был прибавить мужчине уверенности, он вышел в другую комнату, всматриваясь в пришедший текст. «Ты застал меня врасплох. Я знала, что ты просто так не забудешь. Красивый трек, но некоторые моменты я бы изменила». Он ухмыльнулся, собираясь уже было ответить на сообщение, как Катерина снова начала что-то писать. Конечно, она бы изменила некоторые моменты, и мужчина даже догадывался, какие именно. Дамиано сел на угол кровати, делая еще один глоток пива. Его рука слегка дрожала от волнения, а сердце стучало так громко и быстро, что, казалось, сейчас пробьет грудную клетку, желая вырваться наружу, показать, как сильно оно переживает за происходящее. «Созвонимся?» Одно слово, которое заставило его расплыться в улыбке. Единственный вопрос, которого он так ждал целый месяц с момента их последней встречи. Может, теперь все пойдет так, как должно быть? Может, теперь-то они все обсудят, поговорят по душам, и хоть немного света прольется на произошедшее? «Через час тебя устроит?» Дамиано надеялся, что Катерина не передумает и что он снова услышит её приятный спокойный голос, хоть и с неуверенным английским. Он в этом нуждался. Смотреть её истории в социальных сетях — это одно, но слышать, что она обращается именно к нему, называет его по имени, смеется с его шуток — совсем другое. Задумавшись, итальянец и не заметил, как пришло новое сообщение от Катерины, которое заставило его улыбнуться еще больше. «Буду ждать».