Заткнись и поцелуй меня, идиотка

Вечер пахнет клубничной жвачкой и теплым асфальтом. Мейбел с Пасификой сидят на полупустой парковке огромного магазина, и ветер сплетает платиново-мраморные волосы Пасифики с шоколадной гривой Мейбел, длинные светлые пальцы с загорелой ладонью, мягкие сливочные губы с пухлыми и малиновыми. Они болтают ногами — в по-детски слабо зашнурованных красных кроссовках и аккуратных черных лодочках, и просто болтают — беседа течет плавно, слово невидимое каноэ, наполненное самыми простыми и самыми сложными мыслями, движется от одних губ к другим, ни на секунду, не изменяя своего мягкого, но молниеносного темпа. Мейбел выуживает из сумки чуть подтаявшее мороженое — фисташковый пломбир для Пасифики и клубничную трубочку для себя. Они едят медленно, и беседа постепенно сходит на нет. Не то, чтобы им больше не о чем говорить — иногда Мейбел кажется, что даже, если каждая из них откажется от всех мирских благ, и целыми днями напролет они будут сидеть напротив друг друга и говорить, им не хватит и трех бесконечностей, чтобы все обсудить. В некотором смысле Пасифика уже стала естественным продолжением Мейбел — ментальным и физическим, они неразрывны, и, если она просыпается ночью, в панике прислушиваясь к песне дождя и ветра за окном, тяжело дыша, тянется к телефону, не пройдет и полминуты, как очнется вторая, и вспыхнувшие экраны не погаснут до самого рассвета, а когда утром помятая, но с ярко горящими щеками, Мейбел спуститься на кухню, Диппер только многозначительно переглянется с Венди, и не успеют они оба оглянуться, как Мейбел, запихивая в рюкзак наспех сделанные сэндвичи, будет седлать велосипед, отправляясь в очередную поездку — просто прошвырнуться вокруг, поздороваться с соседями, собрать цветов для своей мраморной возлюбленной, уже выскользнувшей из-под сводов фамильного поместья, никем не замеченная, но все еще сохраняющая крайнюю осторожность: ведь папочка Нортвест может совсем неверно истолковать ее пикники со странной племянницей прохвоста Пайнса и, чего доброго, совсем запретить им видеться. Передернув плечами, Пасифика поворачивается к Мейбел и долго, пристально, с какой-то странной, глубокой нежностью (в которую, конечно, не поверит ни один живой человек, знающий юную гордячку мисс Нортвест) смотрит, как шатенка справляется с беспощадно капающим на пальцы и красные, разодранные (бог знает, когда) колени десертом. Поймав ее взгляд, Пайнс на секунду замирает, а потом медленно, с усмешкой поворачивается к Пасифике и слегка приподняв брови, легко толкает ту локтем: -Что такой, Сиф, увидела у меня третий клубнично-мороженый глаз? Пасифика быстро закатывает глаза и, наклонившись ближе, стирает с щеки Мейбел светло-розовую отметину, смеется: -Заткнись и поцелуй меня, идиотка И Мейбел послушно склоняется ближе к чуть приоткрытому рту напротив: -Ты очаровательна, когда пытаешься скрыть, насколько ты от меня без ума -Ты тоже, — зачем-то шепчет Пасифика, накрывая малиновые губы соседки своими — мраморно-сливочными. Вечер пахнет клубничной жвачкой и теплым асфальтом.