«Молись»

Несмотря на некие опасения, учитывая ту ситуацию, в которой находился Джордж, за дверью все же находился Карл. И, судя по лицу, готов был действительно вот-вот начать выбивать дверь. Так что тот факт, что лекарь был в доме, да к тому же оказался живым — друга порадовал. Волновался он, очевидно по радости в глазах, сильно. А Джордж лишь вежливо улыбался, бормоча что-то о том, что сам не знает, почему к нему в дом из «народных мстителей» никто не нагрянул. Не расскажешь же другу, что там, в темном углу сейчас притаилось такое создание, как Дрим. Создание, которое ни с какими сторожевыми собаками не сравнится. Не успеешь даже заметить, как оно тебя уже загрызет. А потому Джордж лишь состроил жалкую мордашку, и пожаловался Карлу на страх того, что в дом вот-вот нагрянут. Тот проникся, пообещал почаще приходить, проверять его. Джорджу, честно говоря, такие инспекции были не очень-то приятны, ему, в конце концов, было не три года, и слежка парню не требовалось, но и отказывать другу было бы глупо. Как минимум потому, что хороший и, что немаловажно, адекватный собеседник ему как никогда требовался в столь темное время. Но не сейчас. Сейчас он хотел немного поговорить с Дримом, а потому, кусая губы, взволнованно смотрел на то, как друг прошел внутрь дома, оглядываясь по сторонам и, пройдя чуть, замирая, уставившись на стол, на котором во всю хозяйничала черная птица, о которой Джордж успешно позабыл, а Дрим, видимо, не посчитал нужным спрятать, решив немного усложнить жизнь парню. — Это еще кто такой? — аккуратно уточняет Карл, на что Джордж лишь вскидывает брови, мол: «а ты что, не видишь, что ли?». — Эм. Ворон? — птица, не обращая никакого внимания на парней, прыгает по столу. Хотя бы для приличия испугался бы, засранец! — Я его подкармливал некоторое время, вот он, кажется, тут и освоился. — Какой милый! — Карл, раскрыв пошире от восторга глаза, потянулся к птице, желая то ли погладить, то ли взять на руку, но ворон подобных выкрутасов явно не оценил. Гаркнув что есть мочи, он с силой вцепился в палец парня своим здоровым клювом, а затем, когда шокированный Карл стряхнул птицу со своей руки, быстро взмахнул крыльями, приземлившись точно на плече Джорджа. — Мать твою! Шустрый какой! — Ох, черт. Дай руку, — Джордж, не дожидаясь решения Карла, взял его конечность, осматривая. Вроде, все нормально, лишь синяк, даже до крови палец не проткнули. — Будь осторожен. Он это, дикий немного. — Я заметил, — обиженно буркнул Карл, глядя, как птица как ни в чем не бывало покачивается на плече лекаря. — А ты можешь, не знаю там, убрать его? — Не могу, — развел руками Джордж, и птица, возмущенно каркнув, спрыгнула обратно на стол. — Он сам залетает через окно и вылетает лишь тогда, когда ему вздумается. А сейчас, пока я болею, почти все время проводит тут, со мной. — Ты болеешь? — удивленно вскинув брови, Карл делает несколько шагов к нему, и парень даже не успевает ничего сказать, как тот кладет руку ему на лоб, проверяя температуру, а после, чуть подумав, тыльной стороной руки касается и шеи. — Вот черт, что же ты сразу не сказал, я бы тебя не беспокоил! Тебе же, наверное, лежать надо, и… — Да нет, все нормально, — перебивает Джордж, выставив руки вперед. — Все нормально, не беспокой… Мать твою! Негодование, хлестнувшее в голову, резко бьет по мозгу, и Джордж дергается, расширив глаза. Где-то внутри, в груди, зарождается гнев, да такой силы, что парень испуганно косится в сторону темного угла. Дыхание сбилось, в глазах помутнело, и брюнет осел на стул, пытаясь прийти в себя, не слыша испуганные возгласы Карла. А тот не понимает, что с ним произошло! Не понимает, пытается поднять Джорджа со стула и, видимо, дотащить до спальни, чем вызывает лишь более сильную волну злости, которая вибрацией проходит по телу лекаря, заставляя сжать зубы. Заставляя попытаться напомнить себе, что человек рядом с ним — чуть ли не единственный его друг, к которому он НЕ ДОЛЖЕН испытывать чего-то подобного, но все, на что его хватает — это тихое «уйди», сказанное полушёпотом, когда Джордж уже лежит на кровати, стараясь справиться с гневом. Карл крутится рядом, что-то спрашивает, трогает его, трясет за плечи, и Джордж сжимает зубы, стараясь сдержать клокочущую в груди ненависть. Карл, уйди. Просто уйди. Пожалуйста, просто уйди, прекрати рисковать. И он, видимо, понимает, о чем его молча просит Джордж. Говорит еще пару фраз, испуганно глядя на друга, а после, чуть помедлив, резко разворачивается и выходит из комнаты. Раздается звук хлопнувшей двери, и Джорджу кажется, что воздух вернулся в легкие. Он смотрит в потолок, пытаясь напомнить себе, что Карл — его друг, что он его не ненавидит, и вообще, он — хороший человек, и, кажется, у него это получается. Парень слышит, как скрипит матрас под тяжестью чужого тела, и с трудом сглатывает. Главная проблема никуда не исчезла. Злость в груди поубавилась, но не испарилась полностью, а все потому, что Дрим все еще поблизости. Рядом. Буквально в нескольких десятках сантиметров. Сидит, внимательно наблюдая за ним, словно пытаясь предсказать, как поведет себя человек в следующую секунду. Что он сделает, как поступит. Джордж поджимает губы и, сев на кровати, смотрит точно в нарисованное на маске лицо, словно пытаясь там что-то отыскать. Увидеть ответ касательно того, что это, черт возьми, вообще было. Дрим не говорит ничего, не отвечает на не озвученный вопрос. В том, как напряжены его плечи, а руки сжаты в кулаки вообще можно судить о том, что с Дримом что-то не так. А волны злости в груди Джорджа это подтверждают лучше любых слов. Парень со свистом вдыхает воздух, прежде чем начать аккуратно говорить. — Дрим, Карл — не такой человек из деревни как все остальные, слышишь? Он не собирается причинить мне вреда, он — мой хороший друг, который заботится обо мне, — Дрим как-то странно дергает ухом, и поднимает руку. Джордж вздрагивает, сдерживая странное, животное желание дёрнуться назад, когда чужие пальцы касаются его лба, словно бы повторяя тот жест, который делал Карл, только как-то странно. Рука на шее заставляет вообще перестать дышать. Карл, когда проверял температуру, коснулся шеи тыльной стороной, в то время как Дрим вполне уверенно положил руку на шею, странно поглаживая ту пальцами. — Дрим? Дрим, отпусти. Джордж, ослабленный после странной вспышки ненависти, прекрасно понимает, что в данный момент у него вряд ли хватит сил на сопротивление, если его попытаются внезапно убить, а потому говорит спокойно и вкрадчиво, сдерживая какой-то животный страх, что зарождается где-то там, в груди, медленно перебираясь в глотку, царапая ее когтями. Но он также знает, что в данной ситуации ему лучше не показывать свой страх. Не сейчас, когда за ним пристально следят нарисованные на маске глаза, а чужие пальцы на шее с какой-то зловещей аккуратностью поглаживают кадык, словно Дрим собирается вот-вот сломать его, тем самым обрекая парня на смерть. — Дрим, мать твою! — Джордж дергается, и чужая хватка становится сильнее, словно предупреждая, что рыпаться лишний раз не стоит. Дрим аккуратно, почти что нежно, поглаживает шею большим пальцем, и Джордж вновь пытается освободиться, стараясь не выдать то, что его начинает трясти от странной слабости, от страха, что уже осел на всех внутренностях подобно туману, что оседает на полях по утрам. — Пожалуйста! — Ты умеешь просить? — насмешливо уточняет существо, и, чуть подумав, таки разжимает руку, позволяя парню отползти от себя подальше по кровати. Его голос глухой и какой-то хриплый, и он все еще следит за человеком, не отрываясь, от чего Джорджу, откровенно говоря, не по себе. Джордж инстинктивно трет шею, пытаясь смахнуть с нее неприятные ощущения. Было не то, что больно (Дрим явно не планировал его убить), но неприятное ощущение слабости перед демоном осталось на коже тенью пальцев, что поглаживают его горло. — Век живи… — Пошел ты, — прошипел Джордж, хмуро уставившись на существо, что теперь беззаботно сидело на его кровати. Словно не оно совсем недавно сначала источало волны дикой ненависти по отношению к Карлу, словно не оно умудрилось испугать его до чертиков перед глазами, схватив за горло. — Что это вообще было? — Я хотел почувствовать людскую хрупкость, — сообщил Дрим, чем, к слову, никак не помог Джорджу. Напротив, запутал лишь сильнее, вынуждая с удивлением уставиться на своего не самого званного гостя. — Что, прости? — Вы, люди, очень хрупкие создания. Безумно хрупкие. Достаточно лишь посильнее сжать тебе горло, и ты уснешь. Уснешь и никогда больше не проснешься. Это забавно, правда? — Джорджа передёрнуло от спокойствия в голосе Дрима, когда он говорил о том, как легко убить человека. — Должен признать, что осознание того, что под твоим контролем находится определенная кучка людей, готовая умереть по твоей прихоти, достаточно приятно. Ощущение эдакой всесильности. Но ты не такой, как другие. Ты отличаешься. Сильно. Ты не зависим от меня, не вздрагиваешь от страха, когда видишь, и для меня это как-то… Странно. Непривычно. — И тебе захотелось почувствовать, что ты можешь убить меня при желании? — Дрим, чуть подумав, медленно кивнул. — Ебнуться. Дрим, фыркнув, встает с кровати и, словно бы ничего и не было, беспечно протягивает руку Джорджу, предлагая свою помощь, но тот, поморщившись, встает сам, пусть и немного покачиваясь. Кажется, они вновь вернулись к тому, с чего начали, хах? Демон, видимо, подумал о том же. Как минимум, так можно было описать то, как он замер, поняв, что его помощь вновь отвергли. Отвергли после того, когда он убедился в том, что глупый человек от него зависим. Что ему, чему-то потустороннему, не составит труда убить этого сраного брюнета. Тот просто встал и не отреагировал на его руку. Никак. Совсем. Даже не дёрнулся. Джордж с каким-то странным, почти нездоровым удовольствием наблюдает за тем, как в блондинистой голове Дрима происходит диссонанс. В груди расплывается странное тепло от осознания того, что не только демону удается капать ему на мозг, но и Джорджу удавалось ответить тем же, введя того в подобие ступора. Пусть и из-за простого отказа схватиться за руку. Особенно забавно выглядело то, как существо, словно бы грустя, обиженно опустило уши, и Джордж даже не был уверен, имитирует ли Дрим эмоции на самом деле, или действительно настолько расстроен. Наверное, когда ты привыкаешь к своей мнимой всесильности, такое простое действие, как отказ схватиться за руку, может больно ударить по самомнению. Вообще-то, введя Дрима в состояние этой слабости, Джордж рискует вновь ощутить руку на своем горле, причем вряд ли его вновь будут гладить, но желание поднагадить Дриму почему-то сильнее здравого смысла, который упрямо твердит, что это — хреновая идея. Джордж спешно выходит из комнаты, оставив демонюгу осмысливать происходящее одного. А то мало ли.

***

— Слушай, а сколько тебе лет? — неожиданно, сидя за столом напротив, спрашивает Дрим, лениво покручивая в руке высушенную ромашку, нагло украденную у Джорджа. Благо, этого добра у него пруд пруди. Ромашки неплохо успокаивают, а все жители деревни были слишком нервные, так что и запасы Джордж делал приличные. — Двадцать пять скоро исполнится, — Джордж, откинувшись на спинку хлипкого стула, с интересом наблюдает за демонюгой, что играется с цветком. — А что? — Я думал, ты только-только совершеннолетним стал, — Дрим как-то странно дернул ухом, и Джорджу показалось, что его голос прозвучал даже как-то обиженно. — Ты хотел, чтобы я младше был? — с холодцой в голосе уточняет Джордж, и раздражение накатывает на него с новой силой. — Подростков, я так понимаю, к себе легче привязать, чтобы они на задних лапках перед тобой скакали, да? — В целом, да, — Дрим, отложив цветок в сторону, вдруг выпрямляется, становясь серьезным. — Но я же уже говорил тебе, что подростков к себе на службу стараюсь не брать. Они шумные, тупые, а еще могут отказаться выполнять приказы, а потому быстро дохнут. Я рад, что ты уже вполне разумный. — А к чему тогда столь тупой вопрос? — подозрительно уточняет Джордж, на что собеседник лишь отмахивается. — Неважно. Мы уже, кажется, обсуждали это раньше. Обсуждали то, что у тебя нет девушки, — Джордж, вспыхнув, уже хочет что-то возразить, но Дрим, махнув рукой, призывает парня к молчанию. — Это просто так странно, понимаешь? Ты достаточно красив, можно даже сказать — смазлив. Ты живешь один, неплохо зарабатывал до того, как тебя обвинили в службе великому и ужасному. Раньше я думал, что спутницы у тебя нет из-за того, что ты слишком молод, пусть возраст и редко бывает помехой, но ты уже переступил линию зрелости, так что я вообще в растерянности. — Ты сам назвал причину, — Джордж поджал губы. — Я не тот человек, которого можно было бы назвать защитником, или типа того. Красив, смазлив, но до красоты тех, о ком мечтают барышни в своих влажных снах, мне далеко. Я могу быть запасным случаем, но тут уж я против. Неприятно быть кем-то, кто не особо важен, но раз выбора нет. — Я давно знал, что в этой деревне полно глупцов, которые не ценят золото, что валяется под ногами, — хмыкает из-под маски Дрим, и Джордж невольно улыбается. Самым краешком губ. Но Дрим видит. — Все. Хватит обсуждать то, насколько я одинок и несчастен, — Джордж состроил угрюмое лицо, вызвав тем самым очередной смешок у Дрима. — Скажи лучше, а тебе самому-то сколько лет? Я-то твоего лица не вижу. Быть может, ты вообще старик какой-нибудь? — Я похож на старика? — голос Дрима звучит почти обиженно, но веселые нотки не дают обмануться. Демон встает из-за стола, лениво потягиваясь, и Джордж крайней мыслью замечает, что нет. Нихрена. Его тело явно не выглядит старческим. Более того, наверное, вот за ним бы, несмотря на то, что качком Дрим не являлся, девушки бы бегали. Джордж даже не удивлен, почему некоторые женщины, продавшие ему свою душу, хотели решить все их «недопонимания» через постель. — У тебя на лице маска, если ты не заметил. Я не знаю, каков твой возраст. — Да я, честно говоря, тоже не очень-то помню, — неожиданно признается Дрим, почесав затылок. — Сколько лет этой деревне? — Как ты можешь не помнить, сколько тебе лет? — изумленно спрашивает Джордж, но, поняв, что собеседник все еще ждет ответа на поставленный вопрос, все же мысленно подсчитывает возраст в уме. — Не помню точно. Лет двести пятьдесят. Может триста. А что? — Ну вот, ты сам ответил на свой вопрос, — пожал плечами Дрим, расхаживая по комнате, а Джордж непонимающе хлопал глазами, медленно догадываясь о том, о чем говорит демон. Нет, не мог он… — Хотя, наверное, я все же чуть старше деревни. Лет на десять-двенадцать. Точно не помню. — Мать твою, — только и выдает Джордж, хлопая глазами. До него почему-то не доходило, что Дрим может быть куда старше того возраста, на который выглядел. — А почему выглядишь так молодо? — Так моему телу двадцать с чем-то. Организм перестал расти. Можно сказать — умер, оставляя меня навсегда молодым. Вполне удобно. — Мозг, я так понимаю, у тебя тоже на мертвой точке застрял? — Джордж не сдержался. Ему почти стыдно. Честно. — Очень смешно, — беззлобно огрызается Дрим, дёрнув ухом, и продолжает рассказ. — Лес призвал меня лет через десять после того, как деревня образовалась. Тогда уже появились дома, начали рождаться новые жители, и кто-то, кто бы мог охранять эту территорию с людьми, лишним не был бы. Лес поделил себя на четыре части, и ту, на которую приходилась деревня, отдал мне. — А остальные три части? — аккуратно уточнил Джордж. Дрим, вновь подошедший к «коллекции» засушенных трав Джорджа, взял в руку высушенный синий цветок, с интересом покручивая его в пальцах, рассматривая высушенные лепестки. — Достались другим. Вернее, изначально лес делился на три части, на каждую приходилось по «ужасному демону из сказок для детей», а потом появился я, и кусок пирога с вашей деревушкой упал на мои плечи, — Джордж чуть не открыл рот от удивления, с интересом слушая рассказ демонюги, даже не стараясь вырвать ценный ингредиент из чужих лапищ. — А тот, кому раньше принадлежала эта земля, не был против? — Неа. На самом деле, ему вообще не нравилось то, что в лесу поселились такие паразиты, как люди, портящие ему флору и фауну. Теперь сидит на своей территории, повелителя мрачного леса из себя строит. А вообще, то, что лес теперь поделен на четыре части, а не на три, пошло всем на пользу. Проблем меньше стало, понимаешь. — А как ты вообще появился? — у Джорджа после этой эдакой исповеди в голове крутилось много вопросов. Слишком много. Безумно много, говоря откровенно, но этот вырвался сам собой, и мозг не успел сообщить языку, что спрашивать это, возможно, не стоит. Мозг был прав. Дрим замер, услышав этот вопрос, слишком сильно сжал цветок в руке, и тот посыпался на пол синими крошками. — А это я раскрывать не намерен, договорились? — холод, который прозвучал в голосе Дрима, заставил Джорджа поежиться, ища куда бы спрятаться от взгляда немигающих глаз, но их обладатель уже медленно подходил к нему, все еще сидящему на стуле. Джордж хотел было возмутиться тому, что безумно редкое растение только что на его глазах растерли в порошок, но не смог выговорить и слова. Чужая рука как-то странно, медленно зарывается в волосы, накручивает пряди на пальцы, и Джордж чувствует себя странно. Вроде бы, бояться нечего, это что-то вроде незамысловатой ласки, но с другой стороны, это — показатель чего-то вроде власти. Дрим оттягивает волосы, вынуждая Джорджа посмотреть прямо в глаза на маске, и тот окончательно в этом убеждается. — Прости, но, как мне кажется, мы не достигли еще того уровня отношений, на котором делятся чем-то настолько личным. Ты слишком много на себя берешь, человек. — Ты говорил, что мы на равных. Наш договор равен, — напоминает Джордж, и из-под маски доносится смешок. — Да, наш договор равен. Но мы нет. Ты же понимаешь, Джордж, что я сильнее и могущественнее тебя, но продолжаешь общаться со мной так, словно я — твой надоедливый сосед, который в очередной раз заскочил на чай, — голос становится мягче. Даже, скорее, задумчивее, а рука в волосах теперь лишь аккуратно поглаживает парня по голове. Неожиданный приступ гнева прошел. — А я что, должен к тебе на «хозяин» обращаться и в ноги падать каждый раз, когда ты в очередной раз в мой дом без приглашения вваливаешься? — яд в голосе, кажется, способен убить всю деревню, но Дрим даже ухом не повел, продолжая как-то задумчиво массировать чужую макушку пальцами. И Джордж готов возмутиться. Вот-вот. Еще чуть-чуть, и точно возмутится! — Хм, ну, если тебе угодно, — ехидно произносит Дрим, с интересом наблюдая за тем, как Джордж ерзает на стуле, пытаясь «подогнать» макушку под массаж. — Тебе нравится? Вот сейчас. Момент, когда ему, откровенно говоря, стоило бы возмутиться и послать черта к чертовой матери, но в горле встал странный ком, который парню еле удалось сглотнуть, и вместо ругательств в сторону ушастого и рогатого наглеца он произнес лишь: — Да, продолжай.

***

Джордж ненавидел просыпаться посреди ночи. Просто искренне ненавидел. Ненавидел, когда, проснувшись летней ночью, приходилось ёрзать в кровати, стараясь поудобнее устроиться в постели, а потом еще и ждать, когда ускользнувший сон вновь настигнет его, что занимало иногда минуту, а иногда и полчаса попыток вновь забыться в беспамятстве. Кошмары Джорджу почти не снились, а обычные сновидения он забывал сразу же, как открывал глаза, а потому проблемы в этом не было. Вот и сейчас, этой ночью, он, вздрогнув, проснулся. По кромешной тьме было очевидно, какое сейчас время суток, а потому по этому поводу парень не заблуждался. Дрим сегодня вспомнил, что является ЛЕСНЫМ демоном, и под вечер ускакал в лес рассказывать страшилки волкам, оставив парня одного. К огромной радости Джорджа. Компания Дрима не была противной. Максимум — немного пугающей (а еще он портил брюнету вещи), но была очень уж выматывающей. Джордж до знакомства с этой ушастой бестией и не знал, что может испытывать такой огромный диапазон эмоций в течение нескольких минут, но однажды его от смерти спас Дрим и убедил в обратном, просто начав с ним общаться. Зашибись. Джордж, перевернувшись на спину, сонным взглядом смотрит в потолок, словно пытаясь найти в нем что-нибудь новое, но в такой темноте это сделать невозможно, и он оставляет попытки, уже прикрыв глаза и ожидая, когда сон настигнет его, как слышит скрип входной двери, которому он не придает большого значения. Дрим, видимо, все же решил пренебречь лесом ради нескольких часов в уютной кроватке, да и тихие шаги явно указывают на то, что в дом зашло только одно существо, а не толпа с вилами, желающая его сжечь, а потому, когда шаги раздаются уже в комнате, Джордж чуть отодвигается к стенке, уступая место на кровати. Но, к его огромному удивлению, проходит секунд сорок, а он не чувствует, как матрас прогибается от тяжести чужого тела, и парень с удивлением приоткрывает глаза. Немного, чуть-чуть. Лишь для того, чтобы увидеть силуэт существа в комнате. Сердцебиение учащается, и Джордж старается двигаться как можно меньше, даже не дышать. Старается притвориться спящим или, что в данной ситуации лучше, мертвым, но сантиметр за сантиметром тянется рукой к предплечью с меткой Дрима, надеясь, что это поможет призвать ушедшего в лес демонюгу. В комнате был кто-то. Кто-то, кто явно не был человеком. Длинный хвост существа как-то нервно бил по полу, а уши дергались, прислушиваясь к каждому шороху, словно боясь чего-то. И Джордж с замиранием сердца спросил себя, а уж не прихода Дрима ли его незваный гость боится?