cursed

Амелия Эйвери Малфой. Август 2015 года.       Она схватила коробку, отодвигая другую в сторону, чтобы освободить больше места. Ей оно и не было нужно. У них было огромное поместье, которое позволяло хранить целую кучу вещей, но ей хотелось быть практичной, экономя как можно больше места.       Амелия улыбнулась. Застенчивая улыбка появилась на ее губах, когда она заметила то, что было в коробках. Ее взгляд с нежностью упал на мягкие игрушки.       Раньше они принадлежали Талии и Тедди.       Она положила их обратно, прежде чем перешла к другой коробке, и проделала то же самое. Она улыбнулась и посмотрела на книги.       Это были старые книги Талии. Амелия вспомнила, как читала ей, когда та была маленькой, и она уже не была такой малышкой, но все еще обожала, когда они читали вместе.       Иногда, когда жизнь становилась слишком тяжелой для ее дочери, она стучалась в дверь Амелии, видя, как ее мать что-то записывает в свою кожаную книжку, и спрашивала, могут ли они спуститься вниз. Амелия всегда понимала, что это значит.       Они устраивались перед диваном, на полу прямо у камина, и не имело значения, была ли середина лета или на улице было холодно и мрачно, они всегда так делали, а Амелия читала. Она читала, читала и читала для своей дочери, положив ее голову себе на колени, проводя пальцами по ее волосам. Это было их любимое занятие.       Талия не была сильно похожа на Амелию, не так, каким был маленький Тедди.       Он был ее копией. Хотя от своего отца он унаследовал светлые волосы, острый нос, но совсем не был похож на него. Тедди был осторожным, нежным и спокойным. Обычно она находила его в саду, собирающим цветы, которые позже клал ей на подушку. Он разговаривал с птицами и обязательно кормил их, прежде чем съесть что-нибудь самому. У него были ее глаза и ее душа.       Амелия и Тедди были так похожи, как будто он был ее крошечной версией.       А вот Талия была открытой, прямолинейной, никогда не отступала перед вызовами. Она была жесткой, благородной, но хорошей. У нее было самое доброе сердце, и иногда Амелия видела в ней Драко. Ей нравился тот дух, который несла в себе Талия. Ей нравилось, что она напоминала ей Драко.       Амелия покачала головой, чувствуя, как по ней разливается тепло. Она ощутила светлое чувство, которое вызывала у нее ее идеальная маленькая семья.       Ее руки опустились в другую коробку, и она улыбнулась платьям принцесс.       Талия любила устраивать чаепития и всегда закатывала истерику из-за того, что на ее отце не было платья. Все зашло так далеко, что она запретила ему присутствовать на чаепитиях. Поэтому Нарцисса сшила ему платье, и когда Талия меньше всего ожидала, Драко присоединился к ее вечеринке в платье принцессы.       После этого она никогда не злилась.       Амелия продолжала рыться в этой коробке, пока ее сердце не пропустило удар. Это был один из старых костюмов Драко, черный, красивый костюм, который он всегда носил. По сей день она не могла поверить, как один человек мог владеть таким количеством одинаковых вещей.       Поднеся его к носу, она зарылась лицом в мягкий материал. Он. Это был его запах. Самый совершенный аромат, который когда-либо существовал. Дом. Пахло домом. Ее Драко. Ее прекрасный Драко. Акт второй. 21 Октября 2002 года.       Она проснулась с застрявшим в горле дыханием. Лучи позднего осеннего солнца пробивались сквозь занавески. Амелия села, быстро натянув одеяло на грудь, и огляделась. Ничего. Его не было.       — Нет, нет, нет… — Шептала она сама себе, слезая с кровати и потянувшись за своим ночным халатом. Шелковистая ткань скользнула по ее обнаженному телу, и она завязала пояс в узелок на животе. Выбежав из их комнаты, Амелия не останавливалась, пока не распахнула дверь в комнату своей дочери, видя, как их маленькая жизнь уже сидит в своей кровати, готовясь к тому, что мать заберет ее.       Ее сердце сжалось. Сердце Амелии упало и разорвалось на части, прежде чем упасть в низ живота. Этого не могло быть на самом деле. Это не могло быть правдой.       — Маленькая моя любовь. — Ее голос был таким тихим, она слабо прошла и наклонилась, чтобы взять Талию на руки. Она крепко обняла ее, прижимая к себе и спускаясь вниз.       Амелия надеялась и верила всем сердце, что то, что, как она знала, было правдой, на самом деле не было ей. Она знала, что его здесь больше не будет, что он уйдет. Она вспомнила, что он прощался с ней накануне вечером. Это была одна из самых душераздирающих ночей в ее жизни.       — Амели…       Нарцисса смотрела прямо на нее, когда она проходила через двери, прижимая к себе Талию. В ее голосе был взрыв, что-то потрескивающее, что-то, в чем все надежды Амелии рухнули.       Его мать посмотрела на нее с таким извинением, что оно наполнило ее темные глаза. В ее радужках было что-то слишком печальное. Это разбило сердце Амелии. Она даже не успела дойти до кухни, как ее нижняя губа начала дрожать. Слезы выступали в ее бронзовых глазах.       Нарцисса заметила, что она не могла дышать. Леди поспешила к ним и взяла Талию на руки, подбежав к куче одеял на полу, покрытых игрушками мягких животных, и она опустила маленькую девочку, прежде чем вернулась к Амелии.       Нарцисса поймала ее как раз вовремя, прежде чем ее колени успели ушибиться о мраморный пол. Она упала вместе с ней.       — Пожалуйста… — Всхлипнула она, ее внутренности выворачивало. — Не…       Нарцисса взяла ее голову в ладони и положила себе на плечо.       — Он вернется. — Она снова и снова пыталась утешить ее. — Он всегда возвращается за тобой.       Ее зрение было расплывчатым, разум был затуманен и темен. Казалось, что она умерла. Действительно казалось, что частичка сердца Амелии ушла с ним, и это было правдой, потому что она стояла на коленях на полу, снова и снова умоляя, чтобы это было шуткой, чем-то ненастоящим. Чем-то вроде сна. Но это было не так.       Это было реально.       Он исчез.       — Он хотел этого, Амелия… — Нарцисса прижалась губами к ее макушке. — Он хочет, чтобы ты была в безопасности.       — Но что, если я не… — Слова слетали с ее языка в полном беспорядке. Она не могла сформулировать свои слова. — Я не могу… Я не хочу без него…       — Ты знала, что это произойдет, рано или поздно, Амелия. Он должен взять на себя ответственность за то, что…       — Не говорите так! — Огрызнулась она. Оттолкнувшись от пола, она, спотыкаясь, отступила на несколько шагов назад. — Не читайте мне эти нравоучения. Он спас всех. Даже если они этого не знают, он сражался за нас, за всех нас. Он не…       — Амелия, пожалуйста… — Нарцисса чувствовала, что пыталась сделать эта сломленная девушка. Она направлялась к двери. — Не делай этого.       — А что тогда вы прикажете мне делать? — Закричала Амелия, резко поворачиваясь лицом к Нарциссе. — Отказаться от него? Отпустить его? Позволить ему взять на себя вину за то, через что этот монстр заставил его пройти? — Слезы неудержимо текли по ее щекам. — Теперь у нас есть дочь. У нас есть Атлас. Какой пример я подам, если просто отпущу его без борьбы? Он мой Драко! Он мой муж, ее отец… — Она указала пальцем прямо на Талию, чувствуя, что сходит с ума. — Он заслуживает того, чтобы за него боролись. Он заслуживает того, чтобы я, по крайней мере, попыталась это исправить. — Ее голос сорвался, она покачала головой, ее волосы дико рассыпались вокруг. — Он не заслуживает того, через что они заставят его пройти. Он убивал ради него. Он убил их людей, он…       Она ломалась.       Она проглотила горечь во рту, подавляя рыдания.       — Я не откажусь от него. Я отказываюсь отказываться от него.       Губы Нарциссы приоткрылись. Ее сердце болело за эту девушку и за то, с чем ей еще предстояло справиться. Они должны были быть свободны. Они заслужили свой покой, но мир, казалось, не давал ей ни секунды покоя. Эта жизнь по-прежнему отнимала у нее все.       Амелия вышла. Она оставила Талию с Нарциссой, а сама побежала наверх, сжимая палочку в кулаке и подергивая запястьем.       Реальность завращалась вокруг нее. Магия привела ее туда, где ей нужно было быть. Это было огромное здание. Стекло покрывало всю внутреннюю часть здания, пока люди спешили вокруг.       Не задерживаясь ни на секунду, Амелия направилась к лифтам и вошла в один из них. Мужчина, уже стоявший внутри, недоуменно посмотрел на нее. Она уставилась в ответ, не совсем понимая, что единственной вещью, все еще покрывающей ее тело, был ночной халат.       — Мэм? — Спросил он, наклонив голову, отчего красная шляпа на нем последовала за его движением. — Куда?       Амелия перевела дыхание, ее босые ноги обжигались от холодного пола.       — Куда они уводят заключенных? Людей, которые сдаются?       Он быстро моргнул. Мужчина не думал, что такая девушка может стать еще более странной. Волосы Амелии были взъерошены, а подбородок испачкан слезами.       — Это криминальный отдел, но мэм… — Он заколебался, когда двери закрылись. — Похоже, это неподходящее место для вас.       — Отведите меня туда.       — Но…       — Сейчас! — Резко прошептала она, обхватывая себя руками и плотно прижимаясь спиной к стене позади себя. — Пожалуйста.       Он покачал головой, почти разочарованно, и с громким вздохом нажал кнопку.       Она изо всех сил держалась за стены, когда лифт резко сдвинулся с места.       Он так же резко остановился, заставив ее дернуться вперед. Ее пальцы ухватились за металлические поручни, когда двери открылись.       — Криминальное крыло, мэм. — Сказал мужчина, бросив на нее озадаченный взгляд. — Если вы абсолютно уверены, что хотите сойти здесь.       Она резко вдохнула, увидев ужасающую обстановку. В коридоре было совершенно темно. Черный кафель покрывал весь коридор, когда она осторожно сошла, оглядываясь через плечо.       — Спасибо. — Прошептала Амелия, прежде чем пошла по коридору.       Чем дальше она продвигалась, тем больше стражников стояли вдоль стен. Их чернильные костюмы обтягивали напряженные тела, а палочки были высоко подняты.       Амелия была напугана. Она была напугана, но еще больше злилась. Искры огня вспыхнули внутри нее в ту секунду, когда взгляд упал на письменный стол в конце коридора. Ее тяжелые шаги отдавались эхом от плитки при каждом шаге, за который она хваталась, пока не оказалась перед мужчиной, беспечно сидящим за столом.       Амелия прочистила горло, почти сразу привлекая его внимание. Он сухо взглянул на нее, немного наклонившись над своим столом, чтобы разглядеть девушку как следует.       — Да? — Усмехнулся он, подняв бровь, и это было самое сухое приветствие, которое она когда-либо слышала.       — У вас здесь есть заключенный, которого я хотела бы видеть. — Ее голос был сильным, требовательным. — Драко Малфой.       Глаза охранника расширились, и он откинулся на спинку стула.       — Никогда не слышал этого имени. — Заявил он незадолго до того, как снова начал возиться с бумагами перед собой. Было видно, что он нервничал.       — Чушь. — Амелия отдернула голову назад, теперь свирепо глядя на него. — Он здесь. И мы оба это знаем. Так почему бы вам не избавить нас от хлопот и не позволить мне увидеть его.       Охранник снова посмотрел на нее, задерживаясь с ответом. Его взгляд метнулся поверх ее головы, и он щелкнул пальцами.       — К сожалению, миссис Малфой, я не смогу…       — А откуда вы знаете, кто я?       Ее слова заставили его сглотнуть. На это он тоже не смог ответить. На его резких чертах появился ужас, и он снова щелкнул пальцами, на этот раз сильнее. Двое охранников позади нее медленно придвинулись ближе. Когда они стояли прямо рядом с ней, практически дыша ей в затылок, Амелия щелкнула своими пальцами, одновременно взмахивая палочкой.       Двое мужчин отлетели назад. Она даже не взглянула на них. Она пристально смотрела на мужчину перед собой.       — Мне ясно, вас предупредили, что я могу появиться, поэтому вместо того, чтобы тратить мое время, позвольте мне поговорить с человеком, который сказал вам не впускать меня.       Он поднялся на ноги, уперевшись ладонями в стол. Его челюсти на секунду сжались, мышцы напряглись. Он быстро кивнул головой, позволяя одному из все еще стоящих охранников сделать так, как она сказала.       Амелия расхаживала взад и вперед перед этим столом. Ее зрение прояснилось, когда она задалась вопросом, не перегнула ли она палку. Не следовало ли ей остаться со своей дочерью, позволяя его матери урезонить ее. Но когда дело касалось Драко, она не уступала. Она не могла.       — Мисс Эйвери… — Мужской голос отразился в коридоре. — Или лучше сказать миссис Малфой?       Она огляделась вокруг. Амелия ничего не видела. Она никого не видела. Письменный стол исчез. Люди вокруг него тоже исчезли. Амелия нахмурилась, глядя на поглощающую ее тьму, пока та не исчезла. Ее разум уступил происходящему, и она упала в обморок.

***

      Это не заняло много времени, пока она не очнулась. Ее позвоночник был прижат к холодной земле, кто-то держал ее. Медленно она широко распахнула ресницы. Яркий свет прорвался сквозь ее зрачки.       — Что… — Ее вздох эхом отразился от каждого мужчины, стоявшего в той крошечной комнате, в которую они ее поместили. — Отпустите меня.       Кто-то прочистил горло, подбрасывая что-то в прохладном воздухе. Она вздрогнула, когда они быстро отпустили ее. Их руки теперь позволяли ей двигаться, и она сделала это. Амелия поспешно оторвалась от пола. Она встала, пытаясь разглядеть, что происходит вокруг.       У нее кружилась голова. Ее зрение было почти ясным, когда она плотнее закуталась в ночной халат. Она снова была напугана, находясь одна в комнате с более чем дюжиной мужчин.       — Итак, вы решили ворваться в мое Министерство и устроить сцену? — Говоривший мужчина стоял спиной к ней. — Глупый поступок.       Амелия покачала головой. Ее глаза расширились от недоверия. Она с трудом осознавала, что происходит.       — Кто вы такой…       Ее дыхание было поверхностным, едва слышным.       — Разве это не очевидно? — Мужчина ухватился за край стекла, к которому был обращен. — Я здесь главный.       — Министр. — Она больше не осмеливалась смотреть на него, боясь, что это принесет больше вреда, чем пользы. Он и так уже явно все знал о ней. — Что мы здесь делаем?       Он издал сухой смешок, прежде чем повернуться, и посмотрел на нее, дьявольски улыбаясь.       — Не слишком ли это очевидно? Как там было написано в досье… ах, Когтевран. Могли бы и одурачить меня.       Ее мир не мог стать еще темнее. Ее жизнь не могла подвести ее больше, чем уже подвела. Она не знала его, а он уже насмехался над ней. Ее брови сошлись вместе, когда она нахмурилась.       — Но давайте не будем враждебны друг к другу… — Продолжил он, втягивая внутреннюю часть щеки и снова поворачиваясь лицом к стеклу. — Полагаю, есть причина, по которой вы здесь? В моем Министерстве?       — Я не… — Она отвела взгляд, почти чувствуя, как ее душа покидает тело, но беспокойство за Драко удерживало ее в здравом уме. Он все еще был в опасности. — Где он?       Он постучал пальцами по стеклу, наклонив голову и жестом приглашая ее встать рядом с ним. Амелия колебалась, украдкой оглядывая комнату. У нее не было ни единого шанса, и это не оставляло ей выбора.       Она сделала так, как он хотел. Амелия встала рядом с ним, наблюдая за их отражением в стекле. Только тьма была с другой стороны.       — Что это? — Потрясенно спросила она, все еще не понимая тот факт, что они отвели ее в потайную комнату. — Почему мы…       — Выключи свет, ладно? — Он бросил быстрый взгляд через плечо, обращаясь к одному из охранников. — Видишь ли, дорогая… — Выдохнул он, звуча слишком забавно. — Когда Малфой сдался прошлой ночью, я подумал, что ты прибежишь, так что организовал кое-что для тебя. — Его рука широко раскинулась, плавно подавая сигнал стеклу.       Зажегся свет.       Драко.       Там был Драко.       — Нет! — Амелия ударила кулаками по стеклу. Слезы наполнили ее глаза, пока она смотрела, что они с ним сделали. Они избивали его. Они пытали его прямо у нее на глазах. Он был без сознания. Его глаза были закрыты, рот широко открыт, а голова откинута назад. — Пожалуйста…       Мужчина отступил назад, продолжая расхаживать вокруг нее.       — Как вы знаете, ваш муж не похож ни на одного другого Пожирателя Смерти. Он самый мерзкий в своем роде. Он монстр. Он был таким же безжалостным, как и Темный Лорд, если не хуже временами. Я видел это своими собственными глазами. Это было кровавое месиво. Он убивал людей так, как будто они с самого начала не были живыми существами.       Амелия не могла этого слушать. Она не могла сосредоточиться. Она продолжала бить по стеклу.       — А ему было всего семнадцать лет. Он был чертовым ребенком, и все же не испытывал угрызений совести за человеческую жизнь. Он отбирал ее прям как конфету у дитя. Убивал и убивал, и я считаю в высшей степени уместным, что он должен заплатить за совершенные им грехи.       В животе у Амелии все перевернулось. Она почувствовала тошноту, которая появилась у горла.       — Он предстанет перед судом после месяца изоляции с лечением, которое я считаю подходящим для этого дела. То, на что вы сейчас смотрите — ничто по сравнению с тем, что они с ним сделают, если он не признает себя виновным.       Амелия задыхалась.       — Пожалуйста, не делайте этого…       Мужчина сцепил пальцы за спиной, немного наклонившись вперед.       — Я предложил ему сделку. Он или ты. Конечно, он предпочел сдаться, чем пожертвовать тобой и дочерью.       — Отпустите его… — Амелия все еще пыталась бороться, даже если все они знали, что это напрасно. — Отпустите, и я сделаю все, что угодно. Сделаю все, что вы…       Министр ударил кулаком по стеклу, привлекая ее внимание, когда она отпрянула назад.       — Хочешь, чтобы я и тебя посадил? Я был бы рад сделать это, миссис Малфой. Как я понял, вы сыграли немалую роль в отнятии жизней…       — Нет. — Она стиснула зубы, слезы потекли из ее глаз. — Вы не можете притворяться, что знаете, что он сделал и через что прошел. Вы сами это сказали. Он был ребенком. Им манипулировали и заставляли…       Мужчина просто посмотрел на нее, изучая женщину, которой она стала. Он понял, что она не была той, о которой он читал. Она не была обиженным, запутавшимся ребенком, как говорилось в ее файлах.       — Вы Министр Магии и все же пытаете его. Вы знаете, кто в этом виноват, и это не Драко. Вам просто нужен козел отпущения, на которого можно свалить все это, потому что Темный Лорд мертв, а Люциуса Малфоя нигде не найти. Это не имеет никакого отношения к Драко. Это имеет прямое отношение к вам, вам нужно расположить к себе людей, заставить их доверять вас. Но позвольте мне сказать вам одну вещь. — Амелия сделала угрожающий шаг ближе. — Как вы сказали, вы читали мое досье. Вы знаете, что я сделала, кто я такая. Вы знаете, что я должна защищать, и когда мать находится в режиме выживания ради своего ребенка и отца этого ребенка… Вы не представляете, на что она способна.       — Это угроза? — Он прервал ее, зло вспыхнуло в его глазах. — Потому что угроза Министру Магии может быть самой глупой вещью, которую вы когда-либо делали, миссис Малфой.       — Я была дочерью Темного Лорда девятнадцать лет, и никто об этом не узнал. — Амелия сопротивлялась. Все ее тело дрожало. — И когда вы узнали, вы пригрозили этим моему мужу. Вы вынудили его бросить своего ребенка, жену, чтобы остаться там, где вы есть, но мне не стыдно. Пусть мир знает, кто я такая. Я буду счастлива рассказать им, но с этим, Министр, — Теперь она стала пугающей. — С этим всплывут и другие секреты. И я буду наименьшей из мировых проблем, когда они узнают, что ваше Министерство пропустило мимо ушей, потому что вы были напуганы.       — И кто же вам поверит? Ты — дите. Ребенок с наследием Реддла, никто…       — Готовы воспользоваться этим шансов? Поверить, что я не знаю, что произошло в этих стенах? Вы мучаете моего мужа, пока мы разговариваем, Министр. Если кто-то здесь и грешник, так это вы.       — Теперь я главный, миссис Малфой, и когда я говорю, что Драко Малфой будет привлечен к ответственности за то, что он сделал — так и будет. В глазах общественности я сохраню свой благородный вид, и вы это примете. Вы примите любой написанный заголовок и будете молчать. Ему предъявят обвинение и осудят за то, что он — Пожиратель Смерти, причем самый безжалостный. Вот как это будет. Если только вы не хотите, чтобы ваше имя было добавлено в этот список?       — Не надо… — Она поднесла руку ко рту, заглушая звуки, которые вырвались из ее груди при виде Драко, которого чуть не убивали за этим стеклом. У нее перехватило дыхание. — Он этого не делал. Он не может понести ответственность за то, от чего ваше Министерство не смогло его защитить.       — Он падет. Так или иначе, но остается вопрос в том, падете ли вы вместе с ним? Или у вашего ребенка останется хотя бы один родитель, когда это все закончится?       Это была угроза. Косвенный ультиматум. Предупреждение.       Амелия не очень хорошо справлялась с его угрозами, не тогда, когда на концу был Драко.       — Моя дочь. — Сказала она, делая шаг ближе к мужчине. — У моей дочери будут оба родителя, когда это закончится. Драко Малфой будет возвращен мне, и если вы не готовы признаться и взять на себя ответственность за то, что ваше Министерство не смогло увидеть, это на вашей совести, но не смейте втягивать моего мужа в свои желания оставаться у власти. Он не тот, кто должен платить за это. Он был ребенком.       — Что, если я заберу вашего ребенка? — Усмехнулся он, начиная терять терпение из-за того, что она не сопротивлялась. — Что, если я заберу вашу маленькую девочку? Сколько там ей сейчас, два с половиной? Ее поместят в приют…       Амелия сделала три шага вперед, готовая причинить боль этому мужчине, стоящему перед ней, но остановилась в ту секунду, когда его люди схватили ее за плечи. Он уставился на нее широко раскрытыми глазами, отряхивая ткань своего костюма.       — Научитесь себя вести, миссис Малфой. Как я уже сказал… Я все прочитал о вас, прежде чем решил заняться вашим мужем. Лучший друг, которого вы отправили за границу, маленький брат-сирота, разведенная теща. Адриан Пьюси. Блейз Забини. Гермиона Грейнджер. Перси Паркинсон…       — Не смей! — Амелия отдернула руки назад, пытаясь освободиться. — Не смей произносить их имена.       — Он ответственен за их смерти, всех до единого, дитя. — Он снова злобно закипел. — Вам следует взглянуть в это окровавленной стекло и увидеть отражение убийцы. Возможно, он и помог этому миру освободиться от тьмы, державшей его взаперти, но не забывай, как он травил его с самого начала.       Амелия продолжала дергаться. Она продолжала извиваться в панике из-за криков Драко. Она не могла смотреть на то, что они с ним делали. У нее не было достаточно сил, чтобы продолжать бороться, поэтому вместо этого она пыталась просто освободиться.       — Дайте ей успокоительное, если нужно, она…       Амелии, собрав всю силу, которая у нее была, удалось вырвать одно плечо из рук охранники, и она направила ладонь на окно, шепча взрывное заклинание себе под нос.       Стекло разлетелось вдребезги. Почти вся стена рухнула вместе с ним, когда все мужчины отшатнулись назад. Все это произошло так быстро. Амелия едва осознавала, что делает, пока это не случилось.       Она рванулась вперед, перепрыгивая через разбитые осколки стекла, и бросилась на Драко. Его тело онемело, безжизненно лежа на земле, когда она потянула его за материал рубашки. Она плакала.       — Я все исправлю. — Выдохнула Амелия, прижимаясь губами к его макушке. Ее зрение дрогнуло, заметив, как охранники начали приходить в себя после ее действий.       Она снова поцеловала его в макушку, и снова, и снова, заливая слезами.       — Я все исправлю, Драко. Я вернусь за тобой. Всегда буду возвращаться. — Ее голос надломился. Теперь даже моргать было больно. Было больно существовать без него рядом.       Это заняло не больше минуты, пока мужчины не задышали ей в шею, оттаскивая ее от тела Малфоя. Министр уставился на нее, разинув рот, прежде чем отвести от нее взгляд. Он быстро изогнул бровь, подавая знак своим слугам вывести ее из этой комнаты.       — Не забывай об этом. — Предупредил он ее. — Он пойдет ко дну, но у тебя нет причин идти с ним.       Амелию бросили на колени перед лифтом. Она поспешила подняться и сердито посмотрела вслед уходящим охранникам.       Она все еще ощущала его тело рядом со своим. Прошлая ночь все еще не покидала ее мысли. Она до сих пор чувствовала его губы на своих. Его руки на своем теле. Его прикосновения и слова ей на ухо. Но сейчас это были лишь его крики. Его тело истекало кровью, а душа была опустошена.       Она должна была найти способ это исправить. Ей нужно было сделать это.

***

      Дни тянулись так медленно. Минуты казались часами. Каждое тиканье этих часов, эхом отдававшееся по всеми тихому особняку, заставляло ее ежиться. Ей казалось, что все это насмехалось над ней. Как будто весь мир насмехался над одной из самых серьезных потерь в ее жизни.       Вселенная, в которой она была поймана в ловушку, забирала у нее все, снова и снова. Снова и снова. Она не видела перед собой ничего, кроме темноты, между мыслями о том, что Драко никогда к ней не вернется, и о своей дочери, растущей без отца.       Она ломалась, страдала, умирала. Ей казалось, что она умирает.       Исчезновение Драко Малфоя было смертельным, каждый день, который проходил без него, все больше затягивал ее на дно. Она тонула.       Она старалась посещать Министерство так часто, как только могла, но ей запретили даже входить в здание. Она не имела больше представления, что делать, но Нарцисса пыталась оставаться на плаву.       Они сражались и боролись. Но ничего. Драко нельзя было спасти от того, что его ждало.       Смерть. Они собирались убить его.       Министр опубликовал статьи в разных газетах, в которых говорилось, что Малфой был тем, кто виноват, и тем, кто возьмет вину на себя за то, что случилось с их миром. 24 Ноября 2002 года.       Ей казалось, что она не может дышать. Она не могла втянуть в грудь воздух, которого так жаждали ее легкие. У нее сдавливало горло. Амелия разрывалась и ломалась, когда услышала звук, эхом разносящийся по всей ванной.       Она снова сидела в их ванне. Ее палочка была направлена на живот, когда она почувствовала, что весь ее мир рушится. Она знала, что это произойдет. Амелия знала, что была вероятность того, что это было правдой.       Он хотел еще одного ребенка.       Они снова создали нечто прекрасное.       Амелия несла еще одно маленькое сердечко. Она была беременна. Сердцебиение отражалось от кафельных стен, заставляя круги расползаться по поверхности воды, в которой она сидела.       Ее голова откинулась назад, глаза закрылись. Слезы. На глазах снова выступили слезы. Она не плакала уже несколько недель. У нее просто не было сил плакать. У нее не осталось слез, которые она могла бы пролить.       В тот день Нарцисса пришла ей на помощь. Она взяла ее за руку, помогла выйти из ванны, завернула ее в полотенце и положила на кровать.       — И ты уверена? — Спросила она, глядя сверху вниз на Амелию, когда та закрыла глаза, стиснув зубы. — И как долго? Для того, чтобы заклинание…       — В ту ночь, когда он ушел. — Прошептала она, комкая простыни между пальцами. Амелия тоже хотела, чтобы в ее жизни появился еще один маленький человечек. Не было ничего, чего бы она желала больше, чем этого, когда они с Драко обсуждали это. — Он сказал…       — Тшш, дорогая. — Нарцисса кивнула, медленно поднося палочку к ее животу. — Тебе не обязательно снова проходить через это. Подумай об этом. Это маленькое чудо нашло свой путь к вам в это время. Это почти способ Драко защитить тебя.       Амелия кивнула. Ее слезы были солеными на вкус в уголках рта, когда она сделала вдох, чувствуя, как магия поднимается вокруг нее.       Нарцисса промычала. Она кивнула и провела палочкой над крошечным животом Амелии. Беременная. Она действительно была беременна.       — Что-то не так? — Амелия не могла правильно сформулировать свои слова. Она ничего не могла понять. — Это…       — Хочешь знать? — Нарцисса убрала руки, позволив яркому свету закружиться вокруг них. — Что растет внутри тебя?       Амелия не знала. Она не понимала, хотела ли знать это. Не без него здесь. Это была такая же часть его, как и ее. Она не должна была делать этого без него, но в то же время чувствовала, что ей нужно было узнать.       Теперь там было еще одно маленькое сердечко. Он хотел этого. Они хотели этого, и это только еще больше разбило ее сердце, потому что он должен был быть здесь. Она не должна была делать это без него. Он оставил ее с этим. Он хотел, чтобы у нее было нечто большее, когда он уйдет.       Ее голова коснулась подушки, когда она зажмурила глаза так сильно, что увидела звездочки.       — Скажите мне.       Нарцисса уютно улыбнулась, ее руки поглаживали подбородок Амелии.       — Это мальчик, Амелия.       Она всхлипнула. У нее еще оставались слезы, чтобы выплакаться.       — У тебя будет здоровый маленький мальчик. 7 Января 2003 года.       Его не было уже три с половиной месяца, а теперь она умирала еще сильнее.       Амелия делала все, что могла, даже если делать было нечего.       Она просмотрела каждую книгу, каждую зацепку, каждую лазейку. Все. Она копала, сканировала, исследовала и изучала, но ничего. Их мир никогда не видел судебного разбирательства, подобного этому. Она была беспомощна.       Стоя в их комнате, она огляделась.       Теперь она ненавидела эту комнату. Она абсолютно ненавидела ее. Большую часть ночей она спала в кресле, которое Драко поставил в комнате Талии. Это было все, на что она была способна, свернувшись калачиком, в его рубашке.       Все зашло так далеко, что она даже подумывала о том, чтобы вернуть Теодора домой, вернуть ему воспоминания и попросить его помочь ей. Но слова Драко эхом отдавались в ее голове, когда эти мысли приходили на ум.       Она отпускала эти мысли так же быстро, как они приходили.       — Амелия.       Она обернулась. Ее руки автоматически потянулись к животу, когда она посмотрела на маленького мальчика, стоящего в дверном проеме.       Выдавив улыбку, она приподняла брови, с нежностью глядя на своего младшего брата, который уже не был таким маленьким. Он так сильно вырос за последние годы, и пройдет не так уж и много времени, и он тоже уйдет.       В следующем году ему исполнялось одиннадцать, и его ждала новая жизнь вдали от них в Хогвартсе.       — Привет, милый. — Она продолжала улыбаться, глядя на него сверху вниз, почти хмурясь от того, как он смотрел на нее. — Что случилось?       Атлас несколько раз топнул на одном и том же месте, явно нервничая.       — Могу я открыть тебе секрет?       Она опустилась перед ним на колени, протягивая руки, чтобы он занял в них место.       — Конечно, можешь.       Он уставился на свои колени, почти дрожа.       — Драко сказал мне кое-что перед уходом…       Теперь она удивленно нахмурилась.       — Что ты имеешь в виду?       — Он… — Атлас глубоко вздохнул, чувствуя, что предает Малфоя, но он больше не мог видеть свою сестру такой.       Он не мог допустить, чтобы ей причиняли боль. Он тоже больше не мог скучать по Драко.       — Он сказал, что я должен держать это в секрете. Ты уже спала, когда он вошел в мою комнату и кое-что дал мне.       — Атлас, что он тебе дал? — Амелия немного поерзала на месте. Ее глаза не отрывались от брата, а сердце колотилось. — Что…       — Он сказал, что уезжает и что какое-то время не сможет вернуться домой. Он попросил меня не говорить тебе ничего. — Слезы навернулись на глаза маленького мальчика. — Я хотел рассказать тебе, но…       Ее руки обвились вокруг него, притягивая его ближе.       — Все в порядке… — Промычала она, прижимаясь губами к его голове. — Я знаю, это тяжело, но мы нужно ему, Атлас, поэтому, если он сказал тебе что-нибудь, что я могу использовать, чтобы найти его, ты должен рассказать мне.       Атлас кивнул.       — Он сказал, что я могу показать тебе это только в экстренном случае, если что-то случится и нам понадобится помощь.       Сердце Амелии разрывалось в грудной клетке, колотясь о ребра в диком темпе.       — Я знаю, что опоздал… Знаю, что должен был сказать тебе об этом, когда он уходил, но он заставил меня пообещать подождать. — Атлас с трудом сглотнул. На его лице была печальное выражение, когда он опустил руку в карман и вытащил листок бумаги. — Вот.       Ее пальцы вцепились в крошечный листок. Ее брови нахмурились, губы сжались в твердую линию, когда она тупо уставилась на него. Все, что там было — это адрес. Без имен. Никаких указаний. Никаких записок. Ничего. Просто адрес за пределами Лондона.       — Атлас… он сказал… — Амелия уронила бумажку на землю. — Он сказал, что это такое? Кого я найду по этому адресу?       Мальчик отвел взгляд. Он чувствовал себя таким виноватым. Он обещал Драко ничего не говорить. Малфой сказал ему никогда никому не рассказывать об этой маленькой скомканной записке, даже если он не вернется. Этот адрес был чем-то, что он должен был всегда держать при себе.       — Дедушку Талии.       Глаза Амелии стали огромными. Ее дыхание застряло в задней части горла, когда она закашлялась. Атлас вскочил на ноги, почти затаив дыхание. Он так боялся, что она разозлится на него. Что она поругает его, но она этого не делала.       Конечно, она этого не сделала. Ей потребовалась минута, чтобы собраться с мыслями, прежде чем она поползла вперед, и ее руки снова обвились вокруг ее брата. Она обняла его так крепко, потому что знала, что это значит.       Это был выход. Она могла вернуть Драко.       Проклиная себя за то, что не пришла к такому выводу самостоятельно, она поцеловала его в макушку.       — Спасибо. — Прошептала она. — Спасибо, что рассказал, Атлас.       Амелия не задержалась ни на минуту. Она пошла искать свою палочку, заглянув в гостиную, где Нарцисса играла с Талией, и улыбнулась. Она почувствовала надежду. Впервые за несколько месяцев она почувствовала надежду.       Возможно, в конце концов, все было бы хорошо.       Сжав палочку в кулаке, она подняла ее и вдохнула магию, которая доставила ее по указанному адресу.

***

      Темнота.       Вокруг нее стало темно. Она едва могла что-то разглядеть в том море деревьев, посреди которого стояла. Перед крошечной хижиной. Это совсем не походило на убежище, которое бы выбрал Люциус Малфой. Оно выглядело слишком бедным. Она привыкла к тому, что этот мужчина копается в богатстве и роскоши.       Ее шаги были такими неуверенными и тихими. Она не могла быть уверенной в том, не ловушка ли это. Она не знала, не обманывал ли ее кто-нибудь, но Амелия была более чем готова воспользоваться этим шансом. Когда дело дошло до того, что Драко может быть на свободе, она сделала бы все необходимое, чтобы это произошло.       Ее рука отчаянно дрожала, когда костяшки пальцев ударились о дерево. Она уверенно постучала, даже если чувствовала, что внутри у нее все рушится.       А потом, внезапно, дверь с грохотом распахнулась, и на нее была направлена волшебная палочка. Все его существо вздрогнуло, как будто он увидел приведение.       — Какого черта ты здесь делаешь? — Рявкнул мужчина. Его голос был жестким. Его лицо говорило обо всем. Он был недоволен тем, что увидел ее. — Тебе нужно уйти.       Амелия сделала шаг ближе. Ее палочка была все так же напряженно сжата в кулаке Она была напугана.       — Люциус…       — Нет. — Серьезно сказал он, преграждая ей путь. — Тебя не должно быть здесь. Если кто-нибудь следил за тобой…       — Никто за мной не следил. — Возразила она, ее ответ был быстрым и уверенным. — Никто не знает, где вы.       Он приподнял брови, отбрасывая с плеча выбившуюся прядь светлых волос.       — Как так получилось, что такая ведьма, как ты, так легко нашла меня? Он в заключении всего несколько месяцев…       — Три. — Амелия проглотила сомнение, которое она почувствовала, когда оно заколыхалось внутри нее. — Он в заключении уже три месяца, Люциус. Уже почти четыре.       Мужчину равнодушно усмехнулся.       — Ну, кто ж ведет счет…       — Я веду. — Сказала Амелия, делая еще один шаг в дом, в котором он прятался. — Я веду. Его мать ведет. Мой младший брат тоже. Все мы.       Люциус заметно напрягся, его плечи расправились, как будто ему нужно было что-то доказать своими беспечными ответами.       — Полагаю, именно поэтому ты здесь? Потому что веришь, что я могу что-то сделать для своего сына? — Она кивнула, а он снова усмехнулся. — Что ж, позволь мне сделать этот визит короче. Я не могу тебе помочь. Так что сделай нам обоим одолжение и уйди.       Он развернулся, направляясь дальше в свой дом, но вместо того, чтобы подчиниться его команде, Амелия пошла за ним. Она шла за ним до кухни, где он обернулся и издал недовольный звук.       — Я не знаю, чего ты ожидаешь от меня. Они не могут узнать о том, что я жив. Все убеждены, что я погиб вместе с Темным Лордом. Если Министерство хотя бы зацепится за то, что я жив, нас обоих посадят.       Амелия положила руки на кухонную стойку, тупо уставившись на мужчину и его невежество в отношении благополучия своего сына.       — Он ваш сын.       — Думаешь, я этого не знаю? — Его тон стал жестче. — Ты не думаешь, что меня убивает осознание того, что он там, принимая бог знает какое наказание за мои действия?       — Тогда почему вы ничего не делаете…       — Потому что…       — Потому что что? Потому что боитесь взять на себя ответственность за собственные поступки? За свои поступки? За то, что вы позволили ему делать?       — Ты не знаешь…       — Знаю. Я действительно знаю. Знаю, через что вы заставили его пройти. И знаю, что это делает вас трусом. Вы слабак, раз позволили своему собственному ребенку взять на себя вину за то, что заставили его делать.       Ее слова сбили его с толку. Его челюсти сжались, а дыхание выровнялось.       — Он поступил неправильно. Я знаю, что он делал что-то с людьми и без вашей просьбы, но как вы думаете, кому он пытался угодить? Как думаете, кого Драко защищает, пока мы говорим? Думаете, он не знает, где вы? Конечно, знает. Как думаете, как я вас нашла?       Плечи Люциуса опустились.       — Что?       — Он оставил моему брату записку с этим адресом, прежде чем его забрали, сказав ему, что он может прийти сюда, если ему когда-нибудь понадобится помощь. Что вы поможете нам в чрезвычайной ситуации. А сейчас действительно чрезвычайная ситуация. — Амелия не успокаивалась. Она высказала то, что думала, свою правду. — Вы знали, что у нас есть дочь? — Люциус отвел взгляд. — Ее зовут Талия, Драко дал ей это имя. Талия Айми Малфой. Айми — это в честь ребенка, в смерти которого вы виноваты, ведь выпустили Адриана. — Амелия глубоко вздохнула. — Талия для него все.       — Зачем ты мне это рассказываешь? — Прошипел он, отходя от нее еще дальше, прячась от того, что она говорила ему. — Мне не нужно знать…       — Я снова беременна. Будет мальчик.       Люциус поднял на нее глаза которые были широко раскрыты. Чувство вины.       — А Драко не знает об этом, потому что пожертвовал собой ради нас. Он предпочел столкнуться с последствиями, чем жить со своим ребенком, чем быть дома со своей матерью. Он пожертвовал собой ради своей семьи, потому что вы пожертвовали своей.       — Амелия…       — Нет, — Она сама начала пятиться, разочарованно качая головой в его сторону. — Вы не должны ставить своего сына выше себя. Вам не нужно ничего делать. Я знаю, что ничего не могу сделать. Я беспомощна в этом, и я была бы более чем рада выдать вас, но никогда не смогла бы так поступить с ним. Драко хотел защитить вас, и я, как бы сильно меня ни убивало его отсутствие здесь, некогда не смогла бы пойти против его желаний.       — Тогда почему ты здесь? Ты знаешь, что я не могу сделать то, о чем ты меня просишь. — Он больше не был таким твердым.       — Я надеялась, что вы сделаете то, на что он потратил последние годы. Надеялась, что вы выберете свою семью, но, наверное, я ошибалась. — Амелия почувствовала, что ее сейчас стошнит. Это было слишком для нее. Его отсутствие сострадания было слишком убийственным для нее. — Мне жаль, что он не так важен для вас, как вы для него.       Он попытался окликнуть ее, когда она выбежала, но безрезультатно. Она уже ушла. 10 Января 2003 года.       — Ты не можешь быть здесь!       Испуганный голос Нарциссы разнесся по всему поместью, оставляя звенящий звук, отражающийся от стен.       Вены Амелии застыли от паники, которую она уловила в голосе. Ее спина выпрямилась над кроватью Талии, и она резко повернула голову, тупо уставившись на дверь и желая всего на свете, чтобы никто не нашел дорогу наверх.       — Папа? — Талия закрыла глаза, погружаясь в свой послеобеденный сон. Ее сердце разбилось вдребезги при виде веры, которой придерживалась ее дочь. Каждый раз, когда какой-то звук доносился снизу, она спрашивала о Драко, надеясь и желая, чтобы ее отец нашел способ вернуться к ней.       Амелия провела кончиками пальцев по лбу Талии, успокаивая ее, когда она заснула. Посмотрев на нее сверху вниз еще раз, Амелия повернулась лицом к двери, прежде чем выскользнула из нее.       Она пробралась через верхний этаж, стараясь быть как можно тише среди ссор и криков, происходящих внизу.       — Атлас? — Прошептала она, проскальзывая в комнату своего брата. — Можешь помочь?       — Да… — Он оттолкнулся от пола, его игрушки покрывали всю комнату. — Что случилось?       Амелия бросила быстрый взгляд через плечо, убеждаясь, что никто не поднялся наверх.       — Можешь пойти в комнату Талии? Побыть с ней минутку? Мне нужно спуститься вниз.       — Да! — Вырвалось у него, он оттолкнул ее в сторону и побежал в комнату через холл. Он закрыл за собой дверь, и она почувствовала, что снова может дышать.       Проглотив сомнения, которые были в ней, Амелия нерешительно спустилась по лестнице.       — Если Драко узнает, что ты был здесь, он никогда меня не простит. Оставь нас в покое.       — Нарцисса, пожалуйста. Просто дай мне поговорить с девчонкой.       — Об этом не может быть и речи. Ты что, с ума сошел? Только через мой труп.       — Нарцисса, это не тебе решать…       — Все в порядке. — Амелия сошла с последней ступеньки, оказавшись лицом к лицу с двумя ссорящимися родителями. Заправив волосы, постоянно падающие ей на глаза, за уши, она кивнула даме. — Он здесь не для того, чтобы причинить нам вред, не так ли?       Люциус прочистил горло, расправляя плечи.       — Нет. Я не за этим.       Глаза Нарциссы расширились. Ее движения были сдержанными, когда Амелия положила руку ей на плечо, давая ей расслабиться в присутствии бывшего мужа. Она отступила, но только настолько, чтобы все еще иметь возможность прыгнуть между ними, если что-нибудь случится.       Амелия стояла прямо перед ним, уже осуждая себя за то, что позволила ему находиться в доме, который теперь принадлежал Драко. Он так ясно дал понять, что не хочет, чтобы он находился поблизости с его дочерью или Атласом. Ее губы приоткрылись, готовые заговорить, но он опередил ее.       — Ты сказала… — Люциус нервно подергал воротник своего пальто. — Сказала, что я трус из-за того, что не признался в том, что заставил своего сына сделать. — Амелия медленно кивнула. — Никто никогда не говорил со мной так, как ты. Я всегда думал, что ставлю благополучие своей семьи выше себя, делая тот выбор, который я сделал. — Его взгляд не отрывался от ее глаз. — Ты заставила меня понять, что это не так. — Она снова кивнула. — А я не хочу быть трусом, Амелия. — Медленно произнес он. — Я не хочу, чтобы мой сын умирал. — Ее сердце снова сильно забилось. Это слишком сильно ударило ее в грудь. — Я хочу, чтобы у моей внучки был отец. — Он посмотрел на Нарциссу, но быстро снова перевел взгляд на Амелию. — Я не хочу, чтобы он был чем-то похож на меня.       Она печально улыбнулась. Это была улыбка счастья. Она сочувствовала ему.       — Можно я кое-что вам покажу? — Спросила она, когда он кивнул.       Девушка обернулась. Ее платье развивалось вокруг нее, когда они поднимались по лестнице, и она остановилась прямо перед дверью своей дочери. Она открыла ее, заходя внутрь, когда он был прямо за ней.       Атлас читал в кресле, едва обращая на них внимание, пока Нарцисса не попросила его выйти за ней обратно в его комнату.       Амелия посмотрела на Люциуса.       — У нее его глаза. — Она улыбнулась. — У нее такие большие голубые глаза, что можно утонуть.       Ему пришлось крепко сжать челюсти. Он пытался не испытывать слишком много эмоций, запирая их на замок. Люциус никогда раньше не видел их дочь. Его рука вцепилась в край кроватки, когда он посмотрел вниз на мирно спящую маленькую жизнь.       — Она… — Он отступил так же быстро. Он не чувствовал себя достаточно достойным, чтобы смотреть на это маленькое сердечко. — Она прекрасна.       — Да. — Амелия обернулась. — Она сильная. Намного сильнее меня. — Она издала слабый смешок. — Родители созданы для того, чтобы делать мир детей единым, чтобы быть сильными и держать все под контролем, но я не могу этого без Драко, а она… — Ее спина выгнулась, поправляя одеяло на теле дочери. — Она единственная, кто поддерживает меня в здравом уме.       — У тебя прекрасная семья, Амелия. — Он склонил голову, трость в его руке ударила по полу. — Что скажешь о том, чтобы сохранить ее? АВГУСТ 2015 ГОДА.       Амелия не могла не улыбнуться этому, кладя его костюм обратно в коробку. Они действительно спасли ее семью в тот день, но также потеряли огромную ее часть. Люциус недолго прожил после того, как сдался.       Он был казнен на глазах у сотен волшебников и ведьм. Драко тоже был там. Это был четверг. Снег толстым слоем лежал на земле. Он ушел первым. Хотя и говорил, что желал этого своему отцу, но все же ушел. Он не мог смотреть на это.       В ту ночь, когда они вернулись, он плакал. Он плакал, плакал, и плакал в ее объятиях. Она обнимала его. Он всхлипывал. Она целовала его. Он не мог дышать. Она говорила ему, что его отец сейчас в лучшем месте, что он заслужил отдых. Это заставляло его чувствовать себя лучше. Они разговаривали. Они говорили не только о неприятных воспоминаниях, но и о хороших.       Они были прекрасной семьей. Амелия обожала их дом и всех, кто в нем жил. Это было идеально. Даже когда они были моложе, когда родился Тедди, все было абсолютно идеально. Однажды она спасла другую семью, других людей, которые теперь были ближе к ним, чем когда-либо. Акт первый. Сентябрь 2005 года.       Амелия нахмурилась. Она заглянула в окно, но что-то было не так. Что-то было совсем не так. Она не знала, что именно, но то, как Тедди смотрел в никуда, как он сидел на том диване, а в его глазах не было искр.       Она не навещала его какое-то время, из-за того, что Талия взрослела, и ее собственный маленький Тедди рос, она не находила времени. Она не хотела оставлять их ни на минуту, но сейчас пожалела об этом.       Он не выглядел счастливым. Нигде не было и следа Алехандро. Она хмуро посмотрела на темноту вокруг себя, прежде чем развернуться на каблуках и зашагать прочь от дома.        Амелия трансгрессировала в полицейский участок, в котором, как она знала, работал Алехандро. Она спросила доброго офицера, где, по его мнению, может быть его коллега. Бар. Он сказал, что после работы Алехандро обычно направлялся в бар на пляже и просиживал там часами.       Проходя через двери, она огляделась, ее волосы последовали за движениями, пока она не увидела его. Он был красив, даже она так считала. Высокий, мускулистый, с резкими чертами лица, темными волосы. У Тедди действительно был вкус.       Алехандро сидел за барной стойкой, его плечи поникли, а голова опустилась вниз. Ее сердце заныло. Она так по многому соскучилась с тех пор, как в последний раз пересекала океан, чтобы проведать их.       — Я возьму… — Сказала Амелия, обрывая себя, как только эти слова сошли с ее губ. Ее осенило, что она понятия не имела, как заказать что-нибудь в баре. — Я…       Алехандро поднял голову, бросив на нее сухой взгляд, и пробормотал что-то бармену по-итальянски. Он фыркнул, снова опустив взгляд на свой стакан.       — Здесь не говорят по-английски.       — Оу. — Амелия была смущена, ей никогда не приходило в голову, что люди не говорят по-английски. — Что ж, спасибо, мистер…?       — Алехандро. — Сказал он, протягивая ей ладонь. — Я Алехандро, а ты?       — Амелия. — Вежливо ответила она. Было видно, что парень был измотан и измучен. У него не было ни грамма энергии.       — Красивое имя. — Вздохнул он, его руки упали на стол, и он уткнулся в них головой. — Ну, Амелия. Мисс Англичанка, я заказал тебе бокал вина. Ты похожа на человека, который пьет вино.       — Правда? — Амелия понятия не имела, что это значит. — Тогда еще раз спасибо.       — Ты не производишь на меня впечатления любительницы коктейлей, а тем более шотов. У тебя есть дети?       Он был действительно прямолинейным. Добрым, заботливым, даже если и был не в настроении, он все равно делал все возможное, чтобы она чувствовала себя в безопасности.       — Да. — Улыбнулась она, садясь рядом. — Двое, девочка и мальчик.       — Правда? — Он снова посмотрел на нее, теперь немного с большим сомнением. — Как так? Тебе ведь не больше двадцати.       Ее щеки пылали, она уставилась на стойку.       — Двадцать пять. — Поправила она его, пытаясь скрыть улыбку. — Но спасибо в третий раз.       — За то, что подумал, что ты моложе, чем на самом деле? — Алехандро выпрямил спину, упираясь одним локтем в стойку, повернувшись к ней всем телом. — Сколько лет твоим детям?       Она позволила своим рукам остаться на коленях, встретив его любопытный взгляд.       — Пять и два.       — Правда? — Спросил он, выглядя очень удивленным. — Так тебе было… Девятнадцать, когда ты стала матерью?       Амелия кивнула.       — Мне было двадцать три года, когда появился сын. Тебе нравится задавать вопросы.       — Да. — Ухмыльнулся он, потянувшись за своим бокалом и поднося его к губам. — Мне нравится узнавать что-то о других людях, даже незнакомых. Я заставляю их чувствовать себя важными и услышанными.       Бармен поставил перед ней бокал вина, прежде чем снова убежать.       — Ну, давай, незнакомка. Проверим, прав ли я.       Амелия скорчила такую гримасу, что Алехандро расхохотался, схватившись за живот и чуть не упас со стула. Она проглотила сухой привкус, покачав головой.       — Значит, не любительница вина? — Он поставил свой бокал на стол. Она продолжила качать головой. — Я тоже. Ненавижу вино, но научился любить его благодаря моему парню… Бывшему парню.       Амелия откашлялась от горечи, нахмурив брови.       — Бывший парень?       Алехандро пожал плечами, пытаясь казаться невозмутимым, но она могла чувствовать его боль за много миль.       — Я повел себя глупо и бросил его. Худшая ошибка в моей жизни.       — Ты можешь это исправить? — В ее голосе прозвучало беспокойство. Она была взволнована.       — Не думаю. — Признался парень, улыбка на его лице совсем исчезла. — Я причинил ему боль, по-настоящему причинил. Он не простит меня. Я даже не попрошу об этом.       — Ну… — Амелия повернулась к нему лицом. — Если хочешь узнать мнение незнакомки… — Он слабо улыбнулся. — Прощение зависит не от человека, который причинил боль. Оно зависит от того, кто пострадал. Если ты сделал что-то, что, как ты думаешь, причинило кому-то боль, извинись и будь искренним. Он может простить, а может и нет, но это должен быть его выбор. Можно причинить боль и неосознанно и никогда не узнать, так ли это, если тебе не скажут прямо, но если ты собственным сердцем чувствуешь, что сделал что-то плохое — извинись и оставь выбор прощения за другим человеком. Не отнимай у него этого. Позволь ему услышать то, что ты хочешь сказать, если он, конечно, захочет слушать, и пусть решит, что с этим делать. Тогда ты будешь знать, что сделал все, что мог. — Алехандро быстро заморгал. — А если он не поймет, если не простит — это тоже выбор.       — Ты много думала об этом, не так ли? — Прошептал он. — Мне стоит избить кого-то за то, что причинил тебе боль?       Амелия усмехнулась, качая головой. Если бы он только знал, сколько людей причинили ей боль.       — Много людей причинили мне боль. Некоторые из них требовали прощения. Другие оставили это на мое усмотрение… Но в любом случае, в итоге я простила всех. Я верю в счастье. Верю, что то, что ты даешь, каким-то образом возвращается. Неправильный выбор не делает человека плохим, ты же знаешь.       — Некоторые все же плохие. — Заявил он, сделав серьезное лицо. — Иногда люди действительно жестокие и злобные.       — Точно… — Амелия знала некоторых людей, которые не заслуживали никакого прощения. Она была с ними близко знакома. — Когда-то я знала такого парня. Он был действительно дорог мне, но был лучшим примером зла. Он причинил мне боль так, как никто и никогда не причинял, но преодолел ее. Он стал одной из самых добросердечных, милых душ, которых я когда-либо знала. Он был худшим моим кошмаром, а теперь… Что ж, теперь второе имя моего сына — его.       — Правда? — Алехандро наклонился над стойкой, положив на нее руки. — Это что-то с чем-то, не так ли?       — Люди удивляют. — Ее голос был пронизан честностью. Она улыбнулась при воспоминании об Адриане. О, как она скучала по нему. — И это все заслуга моего лучшего друга.       — Реально? — Он казался таким заинтересованным в том, что она рассказывала. Как будто не хотел, чтобы она молчала, как будто ему было более чем приятно поговорить с кем-то, кто ничего не знал о его прошлом, услышать чужие проблемы, вместо того, чтобы сосредотачиваться на своих собственных. — Почему у меня ощущение, что этот кто-то больше не твой лучший друг?       — Оу, нет. — Амелия подняла свой бокал с вином, поднося его обратно к губам. — Он всегда будет одним из самых важных людей для меня. На самом деле, именно из-за него я и приезжаю сюда.       Теперь он был еще более заинтригован.       — Ты прилетела сюда ради него?       — Да. И я частенько это делаю. Просто хочу убедиться, что с ним все в порядке.       — И он в порядке?       Амелия пристально посмотрела на него, мягко кивнув.       — Что-то подсказывает мне, что с ним все будет в порядке.       Они сидели там еще несколько часов, разговаривая о жизни и смеясь. Амелия изо всех сил пыталась допить свое вино, но это было почти невозможно.       — Итак, насчет того бывшего парня. — Сменила она тему. — Расскажи мне о нем.       — С чего бы начать? — Алехандро провел руками по волосам, почесывая затылок. — Он врач, один из лучших. И он… он потрясающий. Я никогда не встречал никого, похожего на него. Он добрый, заботливый, внимательный. У него худший вкус, когда дело доходит до интерьера, он ничего не знает о цветах или о том, как их сочетать, но почему-то… это только заставляет меня любить его еще больше.       — Да? — Она чувствовала такое тепло внутри, была так счастлива услышать это. — Ты любишь его?       — Люблю. Даже больше, чем сам думал, что умею, и это заставляет меня чувствовать себя виноватым, потому что раньше такого не было… Я был замужем до него, но потерял и мужа, и дочь… И именно поэтому я для него наихудший вариант.       — Почему?       — Потому что я боюсь, что никогда не смогу дать ему то, чего он хочет, а он не знает, сможет ли дать мне то, чего хочу я… Однажды я сказал ему, что люблю его, и он застыл. Он сказал, что не может ответить тем же из-за своего прошлого. Очевидно, он кого-то потерял… Он говорит, что это просто лучший друг, но я чувствую, что это кто-то гораздо более важный, чем просто друг. — Сердце Амелии заныло. Теодор был для нее намного больше, чем просто лучшим другом. — Он сказал, что боится, что никогда не будет испытывать к кому-то таких чувств, какие испытывал к ней. Она была самым важным человеком в его жизни… А теперь, что ж… Теперь ее нет, и это заставляет его верить, что он не заслуживает еще одного шанса на счастье… — Алехандро тяжело дышал, его грудь с силой поднималась и опускалась после того, как он выпалил все, что когда-либо чувствовал. — Я люблю его. Я хочу этой… жизни с ним, но не знаю, хочет ли он этого.       — Так спроси его. — На губах Амелии снова появилась грациозная улыбка. — По твоим рассказам, он — разумный человек, и если ты скажешь ему то, что только что сказал мне… Не думаю, что что-то сможет встать на вашем пути.       Он склонил голову набок, поворачивая ее, чтобы разглядеть ее как следует.       — А знаешь что? Так и сделаю. — Он отодвинул свой стул назад, сунул руку в карман и вытащил немного денег, бросая их на стойку. — Это мерзкое вино за мой счет, незнакомка.       — Удачи. — Амелия посмотрела ему вслед, когда он умчался, но остановился. Алехандро резко замер, и прежде чем она смогла что-то осознать, он уже снова был рядом с ней.       — С тобой все будет в порядке? — Он был таким высоким. Ей пришлось выгнуть шею, чтобы посмотреть на него.       — Да. — Кивнула она, теперь точно зная, что с ней все будет в порядке. — А теперь иди. Иди и верни этого мужчину.       — Спасибо тебе. — Алехандро посмотрел на нее, почти запоминая ее и все, за что был благодарен. Она спасла его отношения, даже не зная его. — Спасибо тебе, незнакомка… И, возможно, будешь не только незнакомкой, если снова окажешься здесь.       Он ушел. Август 2015 года.       Амелия никогда особо не размышляла о том дне, потому что в следующий раз, когда она решила проведать их, они были счастливы. Он дал Тедди шанс простить его, а тот им воспользовался.       Ее руки подвинули очередную коробку поближе, она сняла крышку и ахнула. Амелия так громко ахнула. Это была старая книга о Ромео и Джульетте.              Их старая книга, ее и Тедди. Подняв ее и проведя пальцами по обложке, она почувствовала, как ее сердце почти перестало биться. Она не видела эту книгу годами, десятилетиями, с тех пор как была подростком.       Она боялась открывать ее, видеть все маленькие записки, которые они с Тедди обычно оставляли друг другу, продолжая передавать книгу туда и обратно. Она все равно открыла ее и увидела кое-что, чего никогда раньше не замечала. » Моя дорогая Амелия. Я не буду рассказывать тебе об этой записке. Не думаю, что это нужно. Ты же знаешь, как мне нравится издеваться над тобой с помощью этих штучек. Не знаю, что ты планируешь, но знаю, что ты что-то задумала, и мне это не нравится. Мне это совсем не нравится, потому что я чувствую, что ты что-то планируешь без меня. Я не хочу, чтобы это оказалось правдой, но если ты все-таки надумаешь продолжать свою жизнь без меня, я должен сказать тебе это. Мне нужно, чтобы ты узнала. Возможно, не сегодня, не завтра, не через пять лет, может быть, даже не через десять, но когда-нибудь. Нужно, чтобы когда-нибудь ты вернулась к этой книге и узнала то, что я собираюсь тебе сказать. Некоторые люди, Амелия. Некоторые люди слишком хороши для этого мира. Некоторые — чистые ангелы, посланные сюда, чтобы делать остальных счастливыми, придавать смысл и дарить жизнь, чтобы потом увидеть все хорошее, что они причинили, и все счастье, которое подарили людям, которым посчастливилось познакомиться с ними. Я бы хотел назвать их в некотором роде целителями. Они видят что-то сломанное, кого-то сломленного. Кого-то, кто потерял всякую надежду, кто продолжает дышать только потому, что должен. Они видят таких людей и исцеляют их. Они врываются в жизни подобно могучему шторму. Смывают всю боль и печаль и заменяют их солнечным светом, который всегда следует за ними. Это как трещины в тяжелых облаках, сквозь которые пробивается солнце, и мир кажется немного светлее. Еще мне нравится видеть в них ангелов. Что-то слишком хорошее для этого мира, кого-то слишком чистого и честного, чтобы оставаться здесь с нами. Кого-то, кто проходит мимо, давая надежду и смысл, прежде чем отправиться дальше. Вот кто ты такая, Амелия. Ты и есть целитель. Ты и есть буря. Ты и есть ангел. Помнишь ту ночь, когда ты обрела своего Патронуса? Ту ночь, когда ты наконец-то это заслужила? Я помню. Помню, и за все эти годы никогда не понимал, как и почему твой Патронус так сильно отличается от всех остальных. Но теперь я знаю. Действительно понимаю. Я понял это однажды ночью, когда увидел, как ты спишь на диване с Талией в объятиях. Наконец-то я увидел в тебе все, что должен был видеть. И тогда, наконец, понял. Горе. Твой Патронус представляет твою жизнь, Амелия. Каждую совершенную, хаотичную, грустную, счастливую, тяжелую, легкую, темную, яркую часть. Всю жизнь. Ты всегда рассказывала мне, как оплакивала жизнь, которой у тебя никогда не было и, как ты думала, не будет. Когда мы были детьми, ты грустила, потому что считала, что у тебя не будет нормальной и счастливой жизни. Этапы, Амелия. Птицы — это этапы, по одному для каждой части тебя, шесть в начале и ни одной в конце. Отрицание.       Амелия оторвала взгляд от книги и обнаружила, что стоит перед могилами, которые она когда-то разместила на той крошечной поляне во владениях Малфоев. Она обожала эту поляну. Этот маленький просвет между деревьями, куда пробивалось солнце, а ветер, казалось, затихал.       Она улыбнулась. Она улыбнулась, потому что нашла свой путь туда.       Амелия наклонилась над одним из камней и прислонилась к нему. Адриан. Она сидела у его могилы, скрестив ноги, крепко сжимая книгу в руках, и думала насчет всего этого.       Отрицание.       О, она действительно прожила большую часть своей жизни в отрицании.       До восемнадцати лет не проходило и дня, чтобы она не закрывала глаза на то, чего не хотела видеть, когда она отворачивалась от того, с чем не хотела сталкиваться, когда она пряталась, чтобы не принимать правду, поскольку та так твердо стояла перед ней.       Отрицание стало для нее ловушкой, в которой она принуждено находилась. Пока не вырвалась и наконец-то не увидела свою ценность. Она была достойна. Ее любили. Она была важна. О ней заботились. Никто и никогда не смог бы отнять у нее этого. Она больше не отрицала. До нее никогда не доходило, когда это случилось, но это произошло. И одна птица исчезла.       — Привет.       Голос заставил ее поднять глаза, она положила книгу на колени и улыбнулась. Атлас. Ее маленький Атлас.       — Что привело тебя сюда? — Спросила она, похлопывая по траве рядом с собой. — Уже поздно.       — Ну, я вроде взрослый. — Он усмехнулся, скривив губы. — Мне уже разрешено гулять допоздна.       — Для меня ты всегда будешь маленьким ребенком, надеюсь, ты это знаешь. — Амелия слегка толкнула его в бок, заставив его засмеяться. — О чем думаешь?       — Я эгоист? — Прошептал он, глядя вниз на свои колени. — За то, что ухожу? Как думаешь, мне следует остаться?       Она так гордилась тем, кем стал этот мальчик.       — Я думаю, вся твоя жизнь была решена за тебя, она была намечена и спланирована еще до твоего рождения. Всем, даже незнакомцам, было что сказать о твоей жизни, кроме тебя. Никогда, Атлас. Никогда не испытывай чувство вины и не считай, что это эгоистично — ставить себя на первое место.       Его щеки покрылись румянцем.       — Кроме того, Тедди повезло, что в его больнице появится такой интерн, как ты. — Она коснулась его руки своей. — Что-то подсказывает мне, что с тобой все будет в порядке, Атлас.       Наконец-то пришло время Атласу двигаться дальше. Он сражался всю свою жизнь. Еще до того, как он впервые вздохнул, весь мир был против него, но не теперь. Атлас был свободен, и он использовал эту свободу, чтобы исцелять других.       — А с тобой все будет в порядке? — Спросил он, его голос был пропитан беспокойством. — Здесь? Со всем? Я знаю, что со мной все будет нормально, но как же ты?       Она этого не знала, но надеялась, что так и будет.       — Кроме смерти от тоски по тебе? — Слезы начали щипать глаза, а комок в горле вырос. — Я буду так сильно скучать по тебе.       О, как же она будет скучать по нему. Они были неразлучны шестнадцать лет, с тех пор как она нашла его, играющего на траве возле того домика. Это всегда были они. Атлас и Амелия.       Он потянулся к ее руке, взяв ее в свою.       — Я буду скучать по тебе еще больше, Амелия.       Она улыбнулась, закрыв глаза, когда он встал. Она не хотела смотреть, как он уходит. Она знала, что у него еще есть несколько дней дома, прежде чем он уедет к жизни с Тедди, учиться и жить так, как он сам хотел.       Магия всегда подводила Атласа. Он был далек от этого, поэтому и отказался. Он отдалился от всего этого и стал тем, во что действительно верил. Врач. Настоящий, практикующий врач. Совсем как Тедди.       Она снова уставилась в книгу. Бьюсь об заклад, ты сейчас подумала обо всех вещах, которые когда-то отрицала. Прекрасно, не правда ли? Как далеко ты продвинулась. Намного дальше, чем кто-либо ожидал от тебя. Мир никогда не относился к тебе справедливо. Он причинял тебе боль. Обжигал тебя. Резал. Ранил. Но тем не менее, ты всегда принимала это с таким изяществом. Я никогда не понимал, как у тебя хватало на это сил. Как ты не рассыпалась и не разваливалась на части. Это одна из многих вещей, которыми я восхищаюсь в тебе, Амелия. То, как ты всегда встречаешь предательство, так легко, так красиво, никогда со злостью. Злость.       Ее глаза блеснули, наблюдая за Поместьем, которое массивно возвышалось перед ней.       Амелия никогда не испытывала ярости. Она никогда не позволяла этой искре поглотить себя. Она видела в людях хорошее, достойные стороны их душ. Но в ее тяжелой жизни были определенные моменты, когда она злилась, и это поместье было одним из них.       Это было место, в которое Драко похитил ее и запер против ее воли. Место, из которого он прогнал ее, где она наконец начала чувствовать, где она потеряла дорогую подругу и ее маленькую дочку, откуда ее забрали и вернули обратно без памяти, где она потеряла и нашла себя, откуда она бежала и куда возвращалась.       Чувства. Этот дом вызывал в ней столько чувств, и за это она была благодарна. Она не была уверена, что когда-нибудь снова разозлится, и никогда не злилась. И еще одна птица исчезла. Видишь? В этом было не так уж много особенного, не так ли? Но главное, что ты это почувствовала, Амелия. Ты действительно это прочувствовала. Все это. Гнев, ярость, бешенство. Даже если таких случаев было немного, они все равно были. Но не так уж часто. Ты всегда пыталась придумать свой выход из чувства. Пыталась убедить себя, что твои чувства не принадлежат тебе. Ты пыталась торговаться. Торг.       Это снова заставило ее задуматься. Теперь она стояла на верхнем этаже их поместья, за дверью Тедди. Ее маленького Тедди. Она закрыла ее за собой, по-настоящему не понимая, как вообще туда попала. Амелия стояла, прижавшись губами к голове своего сына. Она целовала его волосы, вдыхая тот аромат, который принадлежал только ему.       Ее маленький Тедди. Он появился в их жизни в самое неподходящее время и все исправил. Они стали единым целым благодаря ему.       Она застенчиво улыбнулась и прошептала, что любит его. Снова и снова она шептала это, снова и снова, пока не испугалась, что разбудит сына, и не ушла.       Стоя за дверью Талии, она осторожно постучала в нее, чтобы проверить, проснулась ли ее дочь. Никакого ответа.       Амелия вошла внутрь, видя, как Талия заснула посреди хаоса книг, разбросанных вокруг нее. Ее маленькая девочка. Их маленькая девочка. Их маленькое чудо.       Жизнь Амели никогда не становилась прежней после появления Талли, после их маленькой грозы. После их дождя. Она вдохнула в них воздух. Талия придала их жизни должный смысл, когда они больше всего в этом нуждались.       Она улыбнулась, выгнула спину и поцеловала дочь в макушку.       — Я люблю тебя. — Снова и снова повторяла она.       Амелия была благодарна судьбе за то, что не торговалась своей жизнью, как раньше.       Что, если это все-таки была ее вина? Что бы случилось, если бы она не оставила Адриана? Что бы случилось, если бы она просто повиновалась своему отцу, не моргнув и глазом? Что, если бы она не ответила на поцелуй Малфоя той ночью в библиотеке? Что, если бы она просто осталась в том домике и пряталась там до конца свой жизни?       Возможно, все по-прежнему были бы здесь. Возможно, они все были бы живы. Возможно, в конце концов, это и была ее вина. Эти мысли все еще могли возникать время от времени, даже по сей день. Она не смогла выбросить их из своей головы, даже если и очень хотела этого. Но себя она больше не винила. Она не была виновата во всем этом. Теперь она это знала.       Она знала, что даже если жизни были потеряны, а души отпущены, чтобы жить свободно, их собственные жизни расцветали. Она процветала. Амелия жила ради них всех. И третья птица исчезла.       Амелия вдохнула, стоя в дверях комнаты своей дочери и улыбаясь. Хорошо. Все было бы хорошо. Сколько раз я говорил тебе не думать, что это твоя вина? Что все, что произошло в жизни, на этой земле, не твоя вина, Амелия? Но ты никогда не слушала меня. И я никогда не винил тебя. В любом случае, меня особо не стоит слушать. Но разве ты сама не видишь этого, Амелия? Разве не видишь, как далеко уже зашла? Разве не видишь, что превратила это отрицание в правду? Гнев в любовь? Торг в реальность? Разве ты, Амелия, не видишь, как я горжусь тобой? Как невероятно я счастлив за тебя, но ты ведь не всегда была счастлива. Помнишь, как я вытирал твои слезы? Как прогонял их поцелуями и как говорил тебе, что никто их не заслуживает? Никто, Амелия. Никто не заслуживает твоих прелестных слез. Даже я. Депрессия.       Амелия стояла перед своим зеркалом в ванной. Она положила книгу на стойку.       Она больше не улыбалась.       Ее взгляд упал на шрамы, которые все еще виднелись у нее на груди. Отметины, порезы, ожоги и раны. Они все еще были. Все они. Раньше ей было стыдно, неловко за свое прошлое, но не теперь. Теперь она несла их с гордостью, с честью. Она была так горда собой, когда позволила платью упасть на пол, проводя кончиками пальцев по выцветшим отметинам на своем теле.       Она выиграла битву со своим дьяволом. И он помог ей избавиться от стыда.       Ее Драко. Самая настоящая любовь в ее жизни, самая чистая, самая душераздирающая любовь в ее обреченной жизни. Он забирал всю ее боль, всегда. И четвертая птица исчезла не из-за нее. Она исчезла из-за него.       — После восемнадцати лет я мог бы уже и привыкнуть к тому, какая ты красивая… — Пробормотал он ей в шею, прижимаясь губами к ее коже. — Но ты никогда не перестанешь захватывать мое дыхание.       Амелия снова улыбнулась. Он всегда заставлял ее улыбаться.       Ее глаза скользнули по собственному отражению, пока не встретились с его. Серебро и бронза. Лед и тепло столкнулись, когда он положил руки вдоль изгиба ее талии, целуя то самое мягкое местечко за ухом.       — Ты прекрасна, Амелия.       Она развернулась, его руки переместились на ее позвоночник. Драко всегда нравилось держать ее в своих руках.       — Ты сам не так уж и плох, Драко.       Ее волосы растрепались по плечам, когда он наклонился, и его губы коснулись ее губ.       — У меня красивая жена.       — А у меня красивый муж.       Драко застонал ей в губы, удерживаясь от того, чтобы не взять ее прямо сейчас.       — Дети спят? — Спросил он, отступая назад и бросая еще один долгий взгляд на женщину, которая спасла ему жизнь.       Его сердце. Амелия была его сердцем.       — Да. — Она повернулась обратно, взяв книгу и пройдя мимо него в спальню. — Я проверила их всего несколько минут назад.       — Ну, конечно, ты проверила. — Он издал веселый смешок. — А Атлас?       Амелия откинула покрывала с кровати, скользнув под них и опираясь позвоночником о спинку кровати.       — Спит.       Драко что-то промычал из ванной, включая душ. Она улыбнулась, снова открывая потрепанную книгу. Принятие, Амелия. Я всегда верил, что ты придешь к этому после рождения Талии. Всегда думал, что ты обретешь покой, который эта жизнь припасла для тебя, но, казалось, он так и не наступал. Я надеюсь, что сегодня, когда ты нашла свой путь обратно к тому, с чего все началось, это, наконец, произошло. Мир. Небо. Твой рай. Как я уже сказал, некоторые люди не созданы для этого мира. Они даны для того, чтобы показывать нам все хорошее, что может предложить эта жизнь, а затем уходят, когда приходит время. Ангел, Амелия. Ты ангел. Ты всегда была слишком хороша для этого мира, для этой жизни, и я думаю, ты это знаешь. Ты не должна была оставаться. Ты была послана сюда, чтобы исцелять, спасать истерзанные души. Ты должна была стать всем, чем мы не смогли. И о, как же ты спасла нас, Амелия. От всего. Целитель, буря, ангел. Ты даже прекраснее всего из вышеперечисленного. Ты победила. Ты прожили жизнь, которая должна была сломать тебя. У тебя никогда не было шанса, но ты воспользовалась им, приняла всю эту боль, обиды и печаль, и превратилась в человека в его чистейшей форме. И это оставило только одну птицу. Тебя. Последняя, которая осталась. Та, кто это сделал. Та, кто выжил. Та, кто жила, любила, отдавала. Ангел, посланный свыше. Целитель, исцеляющий всех на своем пути. Шторм, ворвавшийся в нашу жизнь и перехвативший наше дыхание. Дождь, Амелия. Ты — дождь. Тот, который утешает, когда ты в этом нуждаешься, но все равно погружает тебя во все печали, когда это не надо. Его можно слушать всю ночь, но презирать при свете дня, а потом… А потом ты ужасно скучаешь, когда дождя больше нет. Думаю, мы все были твоим любимым чувством в плохие дни, но ты… Ты была всеми нашими хорошими днями. Но в этом-то и фишка дождя, не так ли? В конце концов, он перестает литься. И боже, как нам всем будет не хватать дождя, Амелия. Ты спасла нас от самого ужасного падения, но разве ты не видишь любви? Наконец-то дождь затих. Теперь ты свободна. Я буду любить тебя вечно. Пока мы снова не встретимся. — Тедди.»       Она плакала.       Амелия закрыла глаза, глядя на мерцающие в них звезды, крошечные точки света, которые так заманчиво ждали ее. Этот свет. Это сияние небес искушало ее последовать за ним.       Она видела это раньше. Она так много раз хотела последовать за ним, но не могла. Все причиняло слишком сильную боль, чтобы сдаваться. Казалось, весь мир лег таким грузом на ее плечи.       Она больше не казалась такой тяжелой. Ее грудь не болела. Дышать было не больно.       Она кое-что осознала, когда положила книгу обратно на тумбочку, опускаясь на их кровать.       Принятие.       Возможно, в конце концов, она не была создана для этого мира. Возможно, Амелия Эйвери было предназначено сделать гораздо больше, быть намного большим.       Она улыбнулась. Амелия улыбалась сквозь слезы, выглядя так, как будто приняла то, что ей предстояло.       Она провела тридцать пять лет в мире, пойманная в ловушку и прикованная цепями к жизни, которая давным-давно должна была освободить ее. Она не должна была оставаться.       Устала. Амелия так устала, когда почувствовала, как руки Драко обхватили ее, притягивая к своей груди. Казалось, он знал, понимал, что с ней происходит.       Она была измучена. С ней было покончено. Она выполнила свою часть работы.       Амелия дала Драко все, в чем он никогда не думал, что нуждается. Она подарила ему покой. Она подарила ему двух прекрасных детей. Подарила ему жизнь. Она любила его. Амелия Эйвери так сильно любила Драко Малфоя, а он любил ее еще больше.       Родственные души, подумал он, чувствуя, как ее грудь замедляется. Она так устала, так устала. Он прижал ее крепче, удерживая так еще пару минут.       Он плакал. Он тихо плакал ей в макушку.       — Все в порядке. — Он поцеловал ее ушко. — Все в порядке, Амелия. Теперь ты можешь идти. Тебе больше не нужно чувствовать боль.       Малфой не мог дышать. Он почувствовал, как ее рука медленно высвобождается из его. Он сжал ее крепче. Он прижал ее к себе. Он снова падал. Падал и разбивался, но время пришло.       На этот раз он падал вместе с ней. Он прижался к ней еще одним поцелуем, закрывая собственные глаза в темноте внутри стен комнаты, с которой, казалось, все и началось. Они. Теперь это всегда будут они.       Он сглотнул. Драко проглотил слезы и прошептал.       — Я буду там. — Сказал он, прижимая ее тело так близко к своему. Он защищал ее последние частички, которые все еще были. — Я буду прямо там, Амелия.       Ей больше не нужно было бороться.       Амелия заснула в его объятиях. Она погрузилась в тот сон, которого так заслуживала, находясь в объятиях этого блондина. Ее Драко. Теперь она могла уйти с миром. Она знала, что может.       Ее дети были в безопасности. С Атласом все будет в порядке. Тедди был счастлив. Ей больше не нужно было ощущать боль. Ей не нужно было бороться. Она победила, и наконец-то заслужила свой отдых.       Амелия покинула мир, который так сильно подвел ее. Мир, который позволил грешникам насладиться ее добрым сердцем и чистой душой. Она больше не должна была позволять им это делать. Теперь она ушла. Она была свободна.       Амелия Эйвери была свободна. Она исчезла в объятиях самой огромной любви в своей жизни. Она и он. Всегда.       Он не мог дышать. Драко Малфой не мог дышать, зная, что она больше не дышит тем же воздухом, что и он. Амелия исчезла. Она растаяла в его объятиях, а он отправился прямо за ней.       Потому что они были родственными душами, потерявшимися посреди шторма, влюбленными, которые любили в гармонии с проливным дождем, и сердцами, которые перестали биться синхронно друг с другом.       Ни для кого не было секретом, что Драко жил ради Амелии, и он делал это до сего дня. Он исчез так же, как и она. Он ушел, когда это сделала она. Его сердце не могло биться, если ее не билось в унисон.       Ему больше не нужно было бороться.       Им больше не нужно было сражаться.       Они были свободны. Они наконец-то заслужили отдых.       И дождь перестал лить.