Цветок сердца моего

— Принцесса Изабелла мертва!       Сегодня со всех сторон я это слышу. Повелитель весь дворец на ноги поднял с самого утра. К тому же мертва оказалась не только она, но и ее служанка. Эта новость всех шокировала. — Сегодня все только об этом и говорят, Сюмбюль. — ответила я, — Кого-нибудь уже допрашивали? — Да, многих. — говорил он, — Я ничего не знаю, меня еще не допрашивали.       Я сдвинула брови, не зная, что говорить дальше. Все же я приняла решение — никому ничего не рассказывать. — Чтож, пойдем узнаем. — сказала я, — Надеюсь, в этом не обвинят Хюррем-султан.       Конечно, мои надежды не оправдались. Всюду и везде, как обычно, виновата Хюррем-султан. Жаль, что ее всегда обвиняют.       Допросы вел Ибрагим-паша, что было обычным явлением. Он всегда допрашивал каждого человека когда происходило какое-то проишествие. Ни слуги, ни рабыни не уходили от ответа. В этот раз меня вызвали на допрос одной из первых.       Было так тяжело держать в себе всю правду, мне это было чуждо. Надо было Сюмбюлю сказать! Теперь, если меня казнят, он узнает об этом не от меня. — «Прости меня, моя душа. Я сама, сама за все отвечу!»       Не падая духом, я направилась в покои к Ибрагиму-паше. Там царила угнетающая гробовая тишина. — Паша. — поклонилась я — Атес-калфа, — начал он шепотом, — Тебе должно быть известно, что вчера Принцесса Изабелла и ее служанка были убиты. Ты что нибудь знаешь?       Взгляд паши был убийственным. На самом деле, так он смотрел на всех, кого допрашивал. Наверное, таким образом он разоблачал жертв психологически. — Нет, паша. Ничего. — ответила я       Он ухмыльнулся. — Принцессу зарезали кинжалом, который мы нашли на месте преступления. Нилюфер-хатун была допрошена, этот кинжал принадлежал ей. — говорил паша, — Она сказала, что вчера вечером ты поймала ее и угрожала ей, также видела ее кинжал.       После этой фразы я отвела глаза и вздохнула. Рассказала все-таки, доносчица! — Это так. — сказала я, без всякого страха, — Я заподозрила неладное и решила разобраться с ней. Она долгое время плела разные интрижки, за глазами госпожи.       Между каждыми ответами паша делал большое расстояние. Как же было неприятно с ним говорить. — За глазами Хюррем-султан? — переспросил он, — Разве служанка могла пойти на убийство без приказа госпожи?       Тут я раскрыла глаза удивления. — Паша, я понимаю, что это со стороны очевидно, однако я уверена, что Хюррем-султан здесь абсолютно не при чем.       Ибрагим-паша подошел ближе. — А есть ли у тебя доказательства? Ты можешь это подтвердить?       Я прокрутила в памяти вчерашние моменты. — Паша, если бы Хюррем-султан хотела избавиться от этой женщины, она бы не стала это делать столь глупым образом, ведь так? — сказала я, — Убить принцессу и не замести следы? Ни за что не поверю. — Тогда как ты можешь обьяснить поступок, если его совершила Нилюфер-хатун? — Мне это неизвестно, это должна обьяснить она. А может быть, это вообще не она. — ответила я, бесстрашно наблюдая за ним, — Как вы можете обвинять мать наследников в этой мерзкой интриге? Госпожу, вероятно, подставили. К тому же врагов у нее достаточно много.       Паша несколько минут сверлил меня взглядом, затем отвернулся. — Можешь идти.       Я поклонилась, покинула покои паши и решительно направилась к Хюррем. Она была в своих покоях, ходила туда-сюда. Я вошла и она сразу присела на диван. — Доброе утро, Хюррем. — поклонилась я — Проходи, Атес. — ответила мне Хюррем, — Ты просто заглянуть или что-то случилось?       Госпожа взволнованно оглядывалась, кажется она боится не меньше меня. — Случилось, Хюррем. Точнее не скажешь. — Ты о принцессе Изабелле? Чтож, знаю, это большое несчастье. — говорила она, — Она была убита кинжалом, который я подарила Нилюфер. Я даже ничего об этом не знала. Снова кто-то навредить нам пытается.       Я глянула на Нилюфер и махнула головой в сторону. — Нилюфер-хатун, выйди, пожалуйста. Я хочу с госпожой наедине поговорить.       Хюррем кивнула головой. Девушка злобно посмотрела на меня и оставила нас с госпожой одних. — А о том, что Гюль-ага мне твои сережки подарил ты тоже не знала? А потом мне фиолетовый платок от повелителя пришел. Ты и об этом не знала? — спросила я       Хюррем уставилась на меня своими большими зелеными глазами. — Сережки я велела подарить кому нибудь из гарема. А о каком фиолетовом платке идет речь? — Это и мне интересно. — сказала я, — Я, разумеется, у повелителя не была. Но зачем это было сделано? Может быть, чтобы свидетелей не оказалось?       Лицо Хюррем сделалось виноватым. — Атес, я ничего об этом не знала. Я поговорю с Гюль-агой и Нилюфер.       Я недовольно отвела глаза. — Позволь дать тебе совет, Хюррем. Смени срочно прислугу. Они тебя не достойны. — сказала я, — Не думала, что все столь отвратительным образом разрешится.       С этими словами я развернулась и вышла из покоев Хюррем, оставив на столике возле зеркала пару серебряных сережек. Тех самых, что вчерашним утром мне принес Гюль-ага.       Да. Восток — дело тонкое! Без единой ошибки! Особенно, если это касается гарема. Больше всего я боялась подставить Хюррем. Самое главное было — не потерять ее доверие, иначе без сильного союзника будет плохо. Но ведь я это сделала и для нее, хоть это вышло и не без жертв. Подумать только, как ловко вышло: и от Изабеллы избавиться, и Нилюфер обезвредить.       Когда все были допрошены, дворец погрузился в обычный образ жизни. Правда, эту повседневность я не ощутила. За свою жизнь я не боялась, боялась лишь за Сюмбюля, и за Хюррем. Время проходило легко и быстро. С того дня я уже практически ничего не помню. Я помню лишь одну фразу Сюмбюля, которую он мне принес из последних рук: — Нилюфер-хатун казнили, Атес.       Вот так все и обошлось. Не стоило было все-таки ей со мной связываться! Сложная же жизнь в гареме: или ты уничтожишь, или тебя уничтожут. Моя жизнь была почти у нее в руках. Повезло мне, ничего не скажешь, а было очень рискованно. Хотя, кто, как говорится, не рискует.       С того времени прошло много лет. Сюмбюль вскоре обо всем узнал. Я сама рассказала, что была виновата. Пару минут он читал нотации, как и обещала его должность, но вслед за несколькими поцелуями мы об этом забыли. С тех пор мы ничего не скрывали друг от друга. Любили также пламенно и нежно, как и пятнадцать лет спустя.

ДЕКАБРЬ 1537 ГОДА

— Кидай кости, Шекер-ага!       Шекер-ага кинул кости, выпало двенадцать. Он делает свой ход и побеждает. — Я выиграл, Гюль-ага! — усмехнулся Шакер — Нет, это не честно. Ты все время выигрываешь. — возмутился Гюль-ага, — Играем еще раз. — Мы уже несколько раз сыграли. Ты продолжаешь потому, что не можешь победить. — В последний раз. Я точно выиграю. — Вииииии. Чем вы тут занимаетесь? — пришел Сюмбюль, — Шекер-ага! Госпожа просит перепелок, поторапливайся! Пир готовь! — Пришел все-таки, вечно все испортит! Ну и длинные же уши у этого верблюда! — Цыц! — Цыц! — Замолчи! — Сам замолчи! — Не дергайся! — Сам ты не дергайся! — Да прекратите вы! — вмешался Шекер-ага, — Пир готовить, говоришь? — О, да! Фирузе-хатун наконец-то покинула дворец! Госпожа всех золотом осыпает! Вечером в гареме будет пир на весь мир! — Фирузе-хатун уехала? О, Аллах! — обрадовался Гюль-ага — Да, поэтому поторопись-ка! А я пойду посмотрю что да как.       Прекрасный день выдался на отбытие Фирузе-хатун! Пушистый снег окутал Стамбул, девушки вместе со мной радовались и ловили ладонями снежинки. Такого давно не было. Кажется, это даже первый раз за все мое пребывание в Стамбуле. — Девушки! Вы чего выскочили? Вы же замерзнете тут! — снова появился Сюмбюль, — Атес-калфа! Немедленно отойди, холодно же! — В нашем гареме настоящий Новый год, Сюмбюль-ага! А где же Нигяр-калфа? — Аай, из комнаты своей не выходит, бездельница! Лежит целыми днями, как будто умирает от любви! — Ты думаешь? — улыбнулась я — Уж поверь, я вижу, как никто другой! — Сюмбюль подошел ближе и коснулся моей руки, голос понизился на шепот, — Атес, красавица моя, накинь хоть что-нибудь! Замерзнешь же, не приведи Аллах, заболеешь.       Я хлопнула в ладоши. — Девушки! Все в гарем! Сейчас же!» — велела я рабыням, и протянула руку Сюмбюлю, — Идем, присядем, а то сейчас все перемерзнем!       Сегодняшний день выдался таким хорошим. Наконец никто не раздражает. Наконец в гареме спокойно. Наконец на лицах рабынь и слуг счастливые улыбки. Мы вдвоем с Сюмбюлем наблюдали за ними. Сердце забилось с новой силой.       «Время надо наполнять событиями, тогда оно летит незаметно.»       Прошло столько лет, как одно мгновение. Конечно, миру свойственно меняться. Начнем с того, что в свете прошлых событий Хюррем уволила со своей службы Гюля-агу, якобы за интрижки. Но он по-прежнему оставался с нами и служил в гареме, поэтому веселая компания Сюмбюля, Шекера и Гюля-аги не скучала.       На замену Гюль-аге пришел никто иной, как Сюмбюль-ага. Теперь он ходил с гордо поднятой головой и величался как правая рука Хюррем-султан и главный ага султанского гарема! На смену Нилюфер пришла Нигяр-калфа. Таким образом, Хюррем имела в вооружении сразу двоих сильных людей — Сюмбюля и Нигяр.       Я, в свою очередь, снова вернулась на службу к Валиде-султан. Вы спросите, почему я? Что случилось с Садыкой-хатун?       Довольно странно, что о ней не упоминалось раньше. Садыка-хатун, прежде Виктория, была шпионкой короля Лайоша и подосланная им в наш дворец для убийства повелителя. Хвала Аллаху, ей ничего не удалось. А Насух-эфенди был так в нее влюблен, письма посылал одно за другим! После ее казнили, а я снова пришла к Валиде. Со временем я стала практически ее доверенным лицом. Айше Хафса Султан величала меня своей правой рукой.       Что касается наследников, они тоже успели подрости. Дети Хюррем все были в добром здравии. Мехмет быстро повзрослел и уже собирался набрать себе гарем. Михримах превратилась в совсем юную голубоглазую красавицу, вся в маму! Селим остался рыжим, все его лицо осыпали веснушки, ему уже стукнуло шестнадцать лет. Этот шехзаде также, как и раньше, очень любил меня, всем делился, часто просил Хюррем меня позвать. С самого его рождения мы стали большими друзьями. За год, после его рождения на свет появился шехзаде Баязет, а потом и Джихангир.       Старший шехзаде Мустафа вырос и довольно быстро стал отцом. Фатьма родила ему мальчика, названного Сулейманом. Да, это та самая Фатьма-хатун.       Девушки так трепетали, когда Махидевран-султан отбирала гарем для сына, даже меня предлагали, хотя я бы отказалась, да и не подошла бы по возрасту. Столько времени Сюмбюль и Гюль-ага готовили девушек для этого. Учили и танцам, и нежности, и вздохам. На самом деле, уроки Сюмбюля и Гюля-аги — это самое смешное, что я видела в своей жизни.       Гюль-ага так и продолжал добиваться любви своей Нигяр-султан. Она, будучи замужем за Насухом-эфенди, продолжала служить в гареме. Вскоре их союз распался и она совсем загрустила, почти не выходит из своей комнаты.       Я к ней часто заходила, носила персики, пыталась говорить, но она меня не слушала. Наша с ней прежняя дружба охладела, словно ничего и не было. Во дворце часто жаловались, что Нигяр ничего не делает. Печально, что я ничем не могла ей помочь. — Холодно же сегодня! И впрямь, как в преддверии Нового года. — говорил Сюмбюль, — Хюррем-султан сегодня праздник в гареме устраивает! На рынок меня за тканями отправляет. — На рынок? В такую-то погоду? — удивилась я, — Давай я пойду с тобой, вдвоем лучше будет. — Нет, нет, сиди в гареме, ты и так вся замерзла! — ответил он, заботливо улыбаясь, — Я сам справлюсь и скоро вернусь. — Смотри, там сейчас снег все завалит! — засмеялась я, — Ладно, возвращайся поскорее!       Пару минут поглядев друг на друга, каждый из нас разошелся по своим делам.       Снег кружился и пушистыми хлопьями падал на землю. Небо заволокло облаками, через них слабо проблескивало солнце. Я наблюдала за этим прекрасным явлением природы сквозь окно. Давно я снега не видела. Турция представлялась мне как страна бесконечного лета. Ошибалась, зима здесь тоже бывает. Правда, она короткая и ее иногда даже не хватает, но меня это устраивало. По мне лучше лето, чем зима.       Двери распахнулись и в гарем вошли несколько слуг, а с ними какая-то девушка. Я сразу подошла к ним. — Фидан-калфа, кто эта девушка? — спросила я — Шехзаде Мустафа нашел ее на улице и велел привести в гарем. — ответила мне калфа, — Говорит, что голодна и очень замерзла. — Вы ее обыскали? — Можешь не беспокоиться, у нее ничего нет.       Я подошла к девушке и приподняла ее лицо за подбородок. Волосы остриженные! Внешне она была довольно хороша. Нет, не то что бы хороша! На мой взгляд, она была очень красива. Аккуратные черты лица, при этом большие глаза. Я не могла назвать их ни голубыми, ни серыми. Они были как и темно-голубые, так и серо-голубые. Я удивилась такому интересному цвету глаз.       К тому же она была не такая, как другие рабыни, приходящие сюда. Казалось, будто она абсолютно ничего не боится. Это меня тоже весьма удивило. — Как тебя зовут? — спросила я       Она помедлила, затем ответила низким спокойным голосом: — Диана. — Диана, — улыбнулась я, — Теперь будешь жить у нас, Диана.       Я подозвала к себе Фидан-калфу. — Отправляйте в баню и дайте одежду. Я накрою в гареме стол, пора трапезничать.       В это чудесное зимнее утро, скорее ближе к дню, мы начали в гареме трапезу. Наконец, воцарился порядок. Без Фатьмы-хатун, которая сейчас нянчит ребенка, все живут мирно, никто никого не обижает! Жаль только, Сюмбюль не с нами.       Сюмбюль-ага тем временем искал на рынке ткани. Заставила же его Хюррем! Чтобы госпоже угодить, тем более такой, как Хюррем-султан, нужно выполнять все ее приказы, а приказы разные бывают. Гюльнихаль и Нилюфер, и даже Гюль-ага это уже показали на собственном примере. И все-таки, служить Хюррем — вещь сложная, но благодарная.       Весь рынок окутал снег. Торговцы закутались в плащи с капюшонами и старались то и дело сбрасывать многочисленные снежинки с прилавков на землю. Сюмбюль прогуливался по рынку, стараясь найти что-то интересное. — Сюмбюль-ага! — Сихиль! Хвала Аллаху!       Давние друзья сразу узнали друг друга. Только дай им встретиться, как они начнут беседу на несколько часов. — Как твои дела? — спрашивал цветочник — Ничего, живем помаленьку! — отвечал Сюмбюль, — Лучше скажи как ты? Что нового на рынке?       Глаза торговца загорелись. Так хотелось обменяться кучей новостей! — После недавнего военного похода рынок оживился! Нового товара очень много! — улыбнулся Сихиль-ага — Это хорошо! — ответил ему Сюмбюль, — Прости, не могу долго задерживаться. Во дворце меня ждут. — Тогда ступай, всего тебе хорошего! — И тебе, друг мой!       Помахав друг другу руками мужчины попрощались.       Недалеко стояла лавка Кудрета-аги, Сюмбюль подошел к другому своему товарищу. — Аллах в помощь, Кудрет-ага! — Ааа, Сюмбюль-ага! Давно же тебя здесь не было! Как дела? — Все хорошо, спасибо! — улыбнулся Сюмбюль, — Ой, прохладно же сегодня! — Не то слово! Как будто настоящая зима наступила! — Из года в год такого не было! Нынче зимой холодно. — говорил Сюмбюль, оглядываясь по сторонам, — Смотрю, твоя торговля процветает! Что продаешь? — Много чего привезли, только полюбуйся!       Сюмбюль принялся с интересом разглядывать товары на прилавке. Ничего его не заинтересовало. Тут он увидел небольшой мешок, доверху наполненный коричневыми зернами. Их аромат привлек внимание. Он положил на ладонь горсточку зернышек вместе со снежинками. — Что это? — спросил мужчина, — Похоже на козьи шарики. — Не спрашивай! — ответил ему Кудрет-ага, — Я купил это на корабле, который плыл из Йемена. Какой-то заморский напиток, называется кофе. — Кофе? — переспросил Сюмбюль, — И что с ним делать? — Одному Аллаху известно! Я совсем не понимаю, что с этим делать.       Сюмбюль еще внимательней посмотрел на кофейные зернышки и высыпал их обратно в мешок. — Насыпь-ка мне немного, ага. Может я что-то придумаю! — сказал он, — Сколько возьмешь? — Сколько дашь, столько и возьму. Все равно никто не покупает.       Сюмбюль вытащил из кармана две монетки, дал их торговцу и отправился на поиски ткани.       Сложно было искать нужный товар так как множество лавок были запорошены снегом. Одна торговка подняла большой кусок ткани и подозвала мужчину. — Эфенди! — улыбнулась она, — Взгляните, больше нигде не сыщешь такой ткани!       Сюмбюль подошел и принялся разглядывать товары. И вправду ткани были хорошие. Не растянутые, чистые и качественные. Госпоже такие точно понравятся! — Ты права, хатун. Не видел ничего лучше! — сказал он, — Где ты их достала? — Я приехала из Египта, оттуда привезла. Понравились? — Сложно найти ткани лучше этих. — отметил Сюмбюль, — Я покупаю все! — Да благословит вас Аллах!       Женщина так обрадовалась, что обняла Сюмбюля с той же широкой улыбкой. — Ты что творишь, бесстыдница, средь бела дня! — отстранился он — Простите, паша. Я не смогла сдержаться! — Как ты сказала? Паша?       Тут торговка состроила удивленное лицо. — Вы же благородный господин. Наверное, паша.       Мужчина отвел глаза и улыбнулся. Его еще никто не называл пашой, а это так льстило! Нужно было срочно что-то придумать. Ведь не скажет же он первой попавшейся торговке, что живет во дворце повелителя. — Купец я, купец! Покупаю и продаю различные товары. — В этом мы похожи. Я хоть и не дошла до вас, но как-то торгую. Меня зовут Джевхер. — представилась женщина, а потом смущённо спросила, — Как вас зовут, эфенди?       Сюмбюль долго раздумывал, прежде чем ответить. Джевхер с виду выглядела очень доброжелательной и любезной, даже располагала к себе. Но ему не хотелось открываться этой торговке, которую он видел впервые в жизни. — Мое имя ни о чем не говорит, Джевхер-хатун. — мягко сказал он, — Мне нужно идти, жена меня ждет.       После этой фразы торговка огорчилась. — Жена? — грустно переспросила она — Да, мне нужно торопиться, иначе она будет волноваться. — улыбнулся Сюмбюль, — Всего тебе хорошего, хатун. Еще раз спасибо за ткани!       Оставив торговку одну, Сюмбюль с кучей ткани поспешил во дворец.       Тем временем дворец кипел, как котел! Из-за того, что Фидан-калфа была очень занята, а Нигяр-калфа отдыхала в своих покоях уже не первую неделю, вся дворцовая работа и подготовка к празднику легла на мои плечи. Конечно, Гюль-ага мне помогал, но от него не было особой пользы. Шляется где-то, глупости одни на уме! Все вышло так, что мне пришлось и приносить лакомства, и убираться, и параллельно заглядывать к Валиде, и наблюдать за порядком.       Я шла с кухни в гарем, захватив собой мандаринку. — Что ты здесь делаешь, несчастная замарашка? — послышался голос Фатьмы — Ты лучше помолчи, не то отвечать придется! — послышался вслед голос Дианы       Тут послышались звуки пощечин и злобные крики. Судя по всему, они подрались. — Что здесь происходит?! — закричала я       Девушки тут же встали и поклонились. — Она первая все это начала! — воскликнула Фатьма — Я ничего не начинала. — сказала Диана тем же спокойным голосом — Она врет, это она со всеми дерется! — Еще одно слово, Фатьма, и ты в темнице окажешься! — отрезала я       Фатьма так удивилась этому, что раскрыла глаза. — Я наложница шехзаде!!! — воскликнула девушка — Меня это не остановит, если ты продолжишь нарушать в гареме порядок.       Закончив разговор с Фатьмой, я подозвала к себе Диану. Мы отошли подальше. — Диана, тебе не стоит отвечать на провокации этой девушки. Она никогда не успокоится. — начала я — Простите, Атес-калфа. — извинилась девушка — В гареме нельзя ни с кем драться и нарушать порядок. Надеюсь ты это поймешь. — улыбнулась я ей, — Когда вернется Сюмбюль-ага, он наставит, как нужно себя вести.       Я протянула девушке мандаринку. Она посмотрела на меня удивленным, и все же благодарным взглядом. — Ступай, Диана. И хватит со всеми драться! — добродушно сказала я — Спасибо вам. — поклонилась она и смиренно ушла обратно в гарем       Вот тогда и вернулся Сюмбюль-ага. Он принес с собой целый ворох тканей. Увидев меня, он сразу подозвал к себе. — Сюмбюль, ты куда столько купил? И в такой холод! — удивилась я — Ткани были очень хорошие! Идем со мной, Атес, я тебе такое покажу! — сказал он и глаза его загорелись.       Мы добрались до его покоев. Когда дверь закрылась, мы взглянули друг на друга и взялись за руки. — Атес, — улыбнулся Сюмбюль, — Прости, с этой работой ни на что времени нет. — Ничего, Сюмбюль, я и сама вижу, что дела..       Я оглядела его покои. Все было так же знакомо: столик, диванчик, свечка. Казалось, будто время остановилось здесь. — Как быстро идет время, Сюмбюль. — вздохнула я, пройдя ладонями по его щекам, шее и плечам, — Пятнадцать лет как одно мгновение. — Ты осталась той же. С первой нашей встречи в тебе горел огонь, он никогда не угаснет! — Ты тоже не изменился. Как будто года идут, а твоя душа не стареет.       Мы заключили друг друга в нежные объятия. Он прикоснулся губами к моей щеке. Пробежали мурашки, и стало щекотно. — Сюмбюль. — засмеялась я, — Ты хотел мне что-то показать. Кажется, мы слишком увлеклись.       Он тоже засмеялся, потом достал из кармана своего одеяния маленький мешочек. Я потянула за завязочки, внутри была горсточка коричневых зернышек. Я насыпала пару зернышек себе на руку. — Что это? — спросила я — Это какой-то заморский напиток, называется кофе. Я купил его на рынке у Кудрета-аги. — сказал Сюмбюль, — Я не знаю, что с ним делать. Думал, может ты что-то придумаешь.       Я долго разглядывала зернышки, стараясь придумать рецепт. — Давай сначала зальем водой. Может он заваривается как чай?       Так мы и сделали. Кофейные зернышки быстро растворились. Мы сделали несколько глотков. — Кхе-кхе. Сюмбюль, что за отрава? — Кххм. О, Аллах, он же ужасно горький!       Мы начали морщиться и громко кашлять. Сюмбюль взял со столика кусочек оставшегося лукума, чтобы перебить горечь. — Хм. А с лукумом-то неплохо!       Я последовала его примеру. И вправду стало лучше. — Верно ты говоришь. Послушай, — придумала я, — Пойдешь завтра на рынок купишь еще кофе, и лукум не забудь. Отнесем Шекеру-аге, ему точно понравится!

      Так прошла неделя. Сюмбюль снова ходил на рынок и купил там еще мешок кофе и лукума. На рынке он встретил знакомую ему торговку. Она сразу к нему подошла. — Джевхер-хатун, — поприветствовал он ее, — Это так удивительно, снова мы встретились. Или ты меня преследуешь? — Это судьба, благородный господин! — улыбнулась женщина, — Я так молила об этой встрече. И мне Аллах помог.       Сюмбюль бездейственно опустил глаза. — Джевхер, эти случайные встречи больше не должны повторяться. Иначе их могут неправильно истолковать.       Женщина погрустнела. — К-как, паша? — спросила она, — Я ведь так хотела вас увидеть. Я хотела угостить вас пахлавой. — Пойми, хатун, я не могу. Необязательно. — Паша, я ведь очень хочу вам угодить.       Мужчина замялся, стало очень неудобно отказываться. — В таком случае. Тут есть Кудрет-эфенди, отдай ему. Я потом заберу. — Надо кушать сразу, как приготовили. — сказала Джевхер, — Будет вкусно! — Я подумаю.       Ну делать нечего, пришлось согласиться. Вскоре Сюмбюль вернулся обратно во дворец. Помощь хоть какая-то была! Целый день гарем был на мне. Просто не знала за что браться. Надо бы зайти к Нигяр и поинтересоваться как она, иначе ее совсем остранят от должности.       Да, управлять гаремом сложное дело, особенно когда вас только двое. Когда появилось свободное время Сюмбюль пошел разыскивать Гюль-агу, а я, проверив как обстоят дела у Валиде, стала наблюдать за порядком в гареме. — Атес-калфа, — подошла ко мне Диана и поклонилась       Я улыбнулась и похлопала ее по плечу. — Здравствуй, Диана. — сказала я, — Как твои дела? Идем, присядем на диванчик.       Мы сели, я вытащила из кармана персик и разломала его на две половинки, одной из которых угостила девушку. — Ну, рассказывай. Как твои дела? — спросила я еще раз — Все хорошо, спасибо. — тихо ответила девушка — Послушай, а откуда ты приехала?       Диана засунула всю половинку персика в рот. Ей очень хотелось есть. — Я венгерка, Атес-калфа. — сказала она, — А вы откуда? — Я не знаю. — ответила я, — Я цыганка, родилась близ России и кочевала по свету пока меня не привезли сюда. — А вы давно в гареме? — Двадцать с небольшим лет. С тех пор мало что изменилось.       На удивление, для уличной воровки Диана была довольно смышленой девушкой. С первого дня ее пребывания, я заметила в ней сильную личность, потому что она всегда давала отпор обидчикам и ничего не боялась. Характер наш с ней в чем-то был схож, именно поэтому мы сразу нашли общий язык. Вечерами я отвлекалась от дел и приходила в гарем чтобы с ней поболтать. Таким образом, за неделю мы узнали друг друга так хорошо, что некоторым людям для этого понадобилась бы целая жизнь. Мы водили неразлучную дружбу. Когда-то нас с Нигяр связывала такая же большая дружба. Когда же она снова появится..       На склоне дня, когда у фонтанчика стояли и щелкали орешки Сюмбюль-ага с Гюль-агой, Нигяр наконец-то появилась. Мы распрощались с Дианой и разошлись по своим делам. — Нигяр. — подошла я к подруге и обняла ее, — Как давно я тебя не видела! Что случилось? — Ничего, я просто неважно себя чувствую. — ответила она, — Валиде-султан нас зовет. Идем скорее. — Валиде-султан? Надо же. Наверное, что-то важное.       Валиде, конечно, по пустякам не вызывает, но мне это было не так важно, как состояние подруги. Я не понимала, что с Нигяр так резко случилось. Я начала к ней присматриваться. — «В принципе, никаких признаков болезни нет. Может, она на что-то обиделась? Не буду ее расспрашивать, лучше подожду.» — рассуждала я, приближаясь к покоям Валиде       Когда мы вошли, Валиде занимала свое привычное место в центре большого дивана, где она всегда проводила переговоры. Госпожа была такой же царственной и красивой, несмотря на свой весьма преклонный возраст. Войдя, мы с Нигяр поклонились. — Валиде, — начала я, — Вы хотели нас видеть? — Атес, Нигяр, подойдите.       Хоть я и была доверенным лицом и почетным гостем этих покоев, всё-таки какое-то волнение всегда присутствовало. После последней фразы госпожи стало значительно не по себе. — Нигяр, в гареме жалуются, что ты стала очень плохо работать. Что же вдруг случилось? — спрашивала Валиде — В последнее время я неважно себя чувствую, госпожа. Простите, что так вышло.       Валиде понимающе кивнула головой. Синхронно переливались камушки на ее короне. — Именно поэтому я вас и позвала. — сказала она, — В гареме много работы. До твоего выздоровления исполнять обязанности ункяр-калфы будет Атес.       Я удивленно распахнула глаза. — «Я стала главной калфой!» — восхитилась я — «Это ведь очень серьёзная и важная должность. Надеюсь, что я справлюсь. Жаль Нигяр. Сначала развелась, теперь нехорошо себя чувствует, еще и с должности сняли. Сложно ей сейчас.» — Как вам будет угодно, Валиде! — улыбнулась я, — Но справлюсь ли я с такой должностью? — Сколько ты уже в гареме? — Двадцать с немногим лет, госпожа. — Ты хорошо справишься, я уверена. Теперь ступайте. — закончила Валиде, и мы покинули ее покои — Кого ты там высматриваешь, развратник? — Что произошло? Зачем Валиде-султан их вызвала? — Аааай… Да чтоб язык твой отсох! Говорят тебе: не зна-ю! Оглох что-ли?       Возле фонтанчика во дворике по обе его стороны нас с Нигяр дожидались два товарища: Сюмбюль-ага и Гюль-ага. Каждому было интересно поскорее узнать, какие новости мы принесем от госпожи. Увидев нас, Гюль-ага распахнул глаза, а Сюмбюль всплеснул руками и протянул их мне. — Атес-хатун. — улыбнулся он, — Иншаллах, Валиде сообщила что-то хорошее? — Ой, как запел! — усмехнулся Гюль-ага, — Я то знаю, что ты по уши влюблен, ага! — Что ты несешь? Клянусь, ты у меня доиграешься! — Поживем, увидим! — Тише! — закончила я, — У меня есть новость.       Я вышла на середину гарема и хлопнула в ладоши. — Девушки! Слушайте все! — окликнула я их, — Валиде-султан новость сообщила. Главной калфой султанского гарема я теперь буду.       Девушки встали в линию и все до единой опустили голову. Даже Гюльшах и Фатьма не стали препятствовать! Я представляю как рассвирепеет Махидевран-султан, когда узнает, что ее верная служанка и даже наложница ее шехзаде склонили передо мной голову.       Улыбнувшись девушкам, я вышла из гарема. — Атес. — подошел ко мне Сюмбюль, — Неужели это правда? Какая хорошая новость! — Правда, Сюмбюль. — шепотом ответила я, взяв его под локоть, — Но я совсем не понимаю, что случилось с Нигяр! Она говорит, что неважно себя чувствует. — Только не говори, что ты ей веришь. — сказал он, — Я то вижу, что у нее на уме. Она что-то скрывает, это точно! Идем ко мне, кофе лучше попьем.       Мы еще раз взглянули на Нигяр с Гюль-агой и направились к Сюмбюлю в покои. — Это такая важная должность, а у меня нет опыта. Боюсь, что я не справлюсь. — Ты что с ума сошла? Ты всю жизнь работаешь калфой, как это, нет опыта? — говорил он мне, — Не переживай, я буду тебе помогать с делами. А если тебя кто-нибудь обидит, то сразу скажи мне. Хотя думаю, что в этом деле тебе моя помощь не понадобится.       Мы засмеялись. От его слов стало чуть-чуть спокойнее.       Мы пришли в его покои и провели там остаток дня за чашкой кофе, глядя на падающие за окном снежинки. — Сюмбюль-агаа. — зевнула я, — Сколько время уже? — Уже почти девять. Скоро факелы нужно зажигать. — говорил он, все еще выглядывая в окно, — Пойду, наверное, посмотрю все ли там в порядке. — Ну, иди. — улыбнулась я, — Только не приставай к Гюль-аге, а то сейчас опять начнете!       Сюмбюль прикоснулся губами к моему лбу и вышел, закрыв деревянную дверь.       Я стала разглядывать его покои. Когда-то я впервые вошла сюда. С тех пор все оставалось по прежнему.       Сидя на диванчике, я увидела под столом смятую бумажку. Я не поленилась пойти и поднять ее, чтобы выбросить, даже развернула. Казалось бы, ничего особенного, но это оказалось письмо.       «Паша, это снова я. Писать письма мне не очень дается, простите. Но я хотела сказать, что так хочу снова вас увидеть. Помните мое обещание, что угощу вас пахлавой и покажу новые ткани? Приходите сегодня вечером. Мой дом находится недалеко от моей лавки, нужно пройти несколько шагов. Я очень жду вас и надеюсь на то, что вы не забудете.»